Цветок в траве

НИНА ГАНЬШИНА - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "НАЕДИНЕ С СОБОЙ" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

 
Безусловно правильной следует считать мысль о том, что каждый писа-тель сознательно размышляет над расположением своего материала, когда пишет стихи или прозу. И приемы построения текста, которые придирчиво анализируются дотошными учеными, - конечно же, существуют. Но существуют они наряду с бессознательным творчеством, рождающимся в Душе Художника словно помимо его воли. Сознательное и бессознательное тесно связаны друг с другом. Так, например, творческий человек, сознательно используя тот или иной прием, создает его первоначально интуитивно, еще не предполагая, что своеобразие в построении текста может стать приемом, характерным для его творчества. Прием обнаруживается (иногда неожиданно) самим автором, когда им создано уже множество произведений. И впоследствии автор в какой-то мере сознательно прогнозирует появление своего приема, понимая, что это его индивидуальный творческий почерк, его стиль.

Мне легче обратиться за примерами к себе, хотя я не претендую на значительную роль в истории российской литературы. Но просто я хорошо знаю свои приемы, и я точно знаю, что их анализ не будет домыслом исследователей, потому что так оно и есть на самом деле.
Я обнаружила в своих стихах повторы. Последняя строка, как правило, повторяет дословно или вариантно строку, написанную в самом начале. Мне интуитивно нравилось такое построение текста, - а потом я с интересом обнаружила, что многие мои стихи построены именно таким образом. И еще мне нравится отточие, которым я часто отделяю две последние строки, а также и мысли стихотворения друг от друга. Мысли как бы резко меняются, и между ними иногда не бывает тесной связи:

Как нежно в дыханье заката,
Расправив озябшие крылья,
В таинственной дымке легато
Два ангела в небе проплыли.

И жить захотелось мне снова.
Я жду появленья заката,
Чтоб звезды из мрака ночного
Явили мне ритмы стаккато.

Как нежно и как одиноко
Сияют воздушные крылья.
…Увидели люди из окон:
Два ангела в небе проплыли.

Конечно же, я не повторяю этот прием постоянно, иначе стихи были бы слишком однообразны. Но и это стремление к разнообразию осознается не сразу. Вначале это бессознательное понимание, а затем уже осознанное. Может быть, в таких переходах от бессознательного к осознанному (а они постоянно чередуются в творчестве) и происходит совершенствование? Отталкиваясь от того, что уже выявлено, осознано, - автор находит другие приемы.
А в прозе мне нравится придумывать такой заголовок к рассказу, смысл которого становится ясен лишь в конце повествования, поэтому начало текста всегда разрушает ожидание читателя. Начало текста кажется никак не связанным с заглавием. Ну, и нравится мне чисто внешнее оформление рассказа: звездочки, те же отточия и т.д. Рассказ при этом делится на такие смысловые части, которые между собой, казалось бы, никак не связаны.

***

…Я сидела в зубоврачебном кресле, вернее, почти лежала, как это теперь устроено в современных клиниках. Врач, склонившись надо мной, терзала мой зуб. Врач была молода, энергична и немного резковата, потому что мой шестидесятилетний облик внушал ей, видимо, мрачные мысли о неизбежной старости, рядом с которой она ощущала себя еще более энергичной, потому что и вправду была значительно моложе меня.

Я понимала, что жизнь прожита мною в значительной мере, - и еще шестидесяти лет мне уж точно не видать. Но на тот оставленный и Богом данный срок мне нужны были мои зубы, - и потому я маскировала стыдливость от подступающей старости и застенчивость от некрасиво раскрытого рта показным пренебрежением к тому, что чужой человек вынужден по долгу службы или по призванию лечить зуб, имеющий очень небольшое значение для его собственной жизни и вызывающий, возможно, даже раздражение и недоумение: а зачем, собственно говоря, нужен этот старый зуб, если и сама жизнь катится уже вниз со страшной скоростью?

Врач лечила мой зуб, а я думала о роли зубных каналов в системе мироздания. И первоначальное название моего рассказа было немного похоже на предыдущее предложение. Так вот о их роли… Это всего лишь крошечные зубные каналы внутри моей десны. И их надо было сначала прочистить, удалить нервы, а потом заполнить пломбировочным материалом, чтобы я могла в оставшемся для меня жизненном пространстве сносно существовать. Мне шестьдесят лет, но ведь это МОИ зубные каналы. И я тоже имею право на комфортную жизнь, несмотря на свой возраст и свое одиночество.

…Когда-то давно я учила своего сына рисовать. Мы рисовали с ним цветок. Цветок был, конечно, радостно-красным, с круглыми лепестками, и окружен зеленой травой. Не придавая большого значения смыслу рисунка, я предложила сыну назвать его «Цветок в траве». Но, как и всё на свете, - этот рисунок оказался некоей пророческой проекцией в будущее.
Сын вырос. Он встретил девушку, которая стала его женой. И вся наша прежняя счастливая жизнь с сыном превратилась внезапно в теплые воспоминания для него и для меня. Но если его новая жизнь стала своеобразным видоизменением, трансформацией прежней счастливой жизни, то мое одинокое существование походило на детский рисунок сына – «Цветок в траве», который был одинок, недвижен и не имел будущего, потому что уже распустился, расцвел, следовательно, жизнь его окончилась, завершилась.

Я повесила рисунок на стену, около своей кровати.

Я тоже в детстве нарисовала цветок, и моя бабушка повесила рисунок над своей кроватью. Когда бабушки не стало, я забрала рисунок себе. Он лежит теперь в моем письменном столе. На нем осталась маленькая дырочка от гвоздя.

В тот самый момент, когда мы остро нуждаемся в наших детях, - они уходят от нас, потому что их жизнь – это энергичное стремление вверх и впе-ред, а наша жизнь становится всё более статичной, консервативной.

Зубные каналы моего изношенного зуба послужат мне еще какое-то время, - но это будет важно только для меня.

Я смотрю на рисунок, который висит над моей кроватью. Я нащупываю языком свои пока живые зубы. Я не знаю, что ждет меня впереди и куда денется нарисованный цветок в траве, который зачем-то же появился в повествовании, дав название рассказу и подарив мне множество ассоциаций.