Присузакская равнина

               
    Полдень. Однообразный гул мотора. Безрадостный, осенний, южно – казахстанский пейзаж. В восемь утра мы выехали из города. Остался позади затяжной подъём на хребет Каратау, перевал и короткий, крутой спуск, знакомый родничок с ледяной водой, у которого мы  традиционно обедаем и недолго отдыхаем по пути в Жуан – Тюбе и Степное. Справа от нас, вдали, виднеется кромка бугристых песков, слева – голые скалы Каратау, а впереди бесконечность – километров восемьдесят дороги без единого поворота и населённого пункта. Присузакская равнина. Мы плотно поели, прослушали несколько раз все записи в магнитофоне шофёра, поговорили о разных мелочах. Тепло и гул  двигателя усыпляют. Я могу позволить себе придремнуть, но никогда этого не делаю из солидарности с шоферами, а мой молодой водитель, Виталик, явно начинает поклёвывать носом. Он весной вернулся из армии, устроился к нам на станцию и в отряд едет впервые.
- Александр Леонидович, вы не молчите, - просит Виталик, - а то засну. Хоть анекдот какой-нибудь расскажите.
- Хорошо. Только это не анекдот, а случай из жизни противочумного водителя. Шофера, как ты сам знаешь, бывают разные. Одни из них весь свой выходной в отряде проводят около машины, моют её, проверяют уровень масла, тормоза и свечи. С такими работать спокойно. А есть другие. Они  не заглядывают под капот машины,  если она начинает барахлить, вызывают механика со станции, а выходные проводят в борьбе с синдромом похмелья. Так вот, у нас в тот сезон в Коксарае был отличный водитель. Каждый понедельник, прежде чем сесть в кабину, чтобы ехать на точку, мне  хотелось вытереть ноги, такая там была чистота. В  один из выходных, этот водитель решил помыть двигатель. Он набрал пол ведра бензина, вооружился тряпками и щётками, задрал кабину своего ГАЗ-66 и принялся за работу. Через час мотор грузовика блестел, как новый. Он выплеснул остатки бензина из ведра в сортир, помыл в кабине, подмёл в кузове, и, в ознаменование окончания работы, решил посидеть, подумать на «очке». Он всё делал обстоятельно. Неторопливо снял штаны, солидно присел на корточки, достал из пачки и хорошо размял «беломорину», чиркнул спичкой и прикурил. А вот с наслаждением затянуться не успел потому, что спичку  бросил в дырку. Он вылетел из сортира вместе с дверью, а крыша летела отдельно. В другую сторону  …
       Я услышал тихий всхлип и повернулся к Виталику. Он не смеялся. Он икал и корчился в конвульсиях, а машина рыскала по дороге, грозя вылететь в кювет. - Ну, теперь не заснёт, - подумал я, - Взбодрил пацана. Однако Виталик никак не мог успокоиться, и веселье его стало меня беспокоить. Глядя на него, и вспомнив ещё раз, как вылетал из сортира водитель, я тоже захохотал. Мы ржали минут двадцать…
- Виталик! Всё, хватит! Веди нормально машину, разобьёмся!
- Ой, не могу, Леонидыч! Ну, не могу я про это слушать спокойно! Этот … Это же был мой отец!
Теперь истерика началась и у меня…
           Короткий спуск, тоннель из нависших над дорогой ветвей старых карагачей, перекресток с указателем: «Сузак» прямо 2 км, «Жуан-Тюбе» направо 65 км. Нам направо.  Километров через десять дорога нырнёт в бугристые пески, станет извилистой, по обочинам будут встречаться зимовки и артезианы. Теперь мы точно не заснём.
23.01.2010.