Обнажённая бабуля

Хорошо быть пацаном! В магазин сгонял, хлеба-соли-сахара принёс и гуляй как ветер.

Солнце печёт, вот-вот голова, как яйцо, сварится. Тропинка одна, известная – к речке, где гвалт весь день не умолкает.

Друзья - Пентель и Шилькин - бегут кто кого обгонит. Кликухи это у них: имена на речке не в чести. Народ тут хулиганистый, некоторые с наколками, а кто и в колониях баланду хлебал.

Пацаны до речки уже раздетые. Охапки с одеждой летят в траву. С мостков бултых в воду – хорошо! Плавают, фырчат, подныривают под девчонок, щипают за что успеют. Те визжат, гребут к берегу, ногами от преследователей обороняются.

Когда друзья набултыхаются, переваливаются на спину, лежат на приятной воде, млеют.

Вон на берегу какая-то новенькая, в гостях, наверно. Красный купальник как пожарный предмет на белом щите. Груди торчком, аж лифчика не хватает. Через плавки чёрный треугольник проглядывает, бугорком стоит, будто гриб под красным листом.

- Видишь? – подмигивает Пентель Шилькину.
- Не слепой! – отвечает друг, хлебнув через края губ едучей водицы с запахом мыла. – Фу ты, чёрт! За кустами, что ли, кто стирает. Сплаваем?
- Давай!

Друзья плывут, как они называют, по-морскому, разгребая ладонями воду. Плеска не слышно, и нагрузка на руки равномерная.

Метров через сто – батюшки!- вернее – матушки! - стоит обнажённая бабуля по колено в воде и трёт какую-то тряпку. Белый зад аккурат на пловцов нацелен, только снаряды, видать, давно не вылетали.

На ближних кустах стиральщица уже какие-то вещи на просушку повесила.
- Тихо! – шепчет Пентель Шилькину, а тот как заржёт от неожиданной картины!

- Ой! – вскрикивает бабуля, и мыло лягушкой сигает в воду. Приземляется, вернее, приводняется она на задницу, тряпкой грудь прикрывает, юлой к пацанам повёртывается.
- Вы чего тут делаете, окаянные?!

Пацаны нащупали дно ногами, остановились, Головы, как два колобка, из воды торчат. Первый ответ, как всегда, держит Пентель:
- Плаваем! Чего же ещё?!
- А сюда зачем приплыли? Речка большая, плавайте в другом месте!
- Где хотим, там и плаваем! Речка принадлежит всем!

Бабуле в такой позе неудобно. Она ёрзает, сердится.
- Ну и долго вы на меня пялиться будете? Я же голая! Вам не стыдно?

Шилькин выпаливает свою любимую поговорку:
- Стыдно, у кого видно! А у вас не видно, всё закрыто.
- Ребята, уходите! Дайте постирать и помыться! И надо вам на старуху смотреть! У меня же уже фигура не та.

Пентель полощет рот, смачно выплёвывает. Перед его носом делает финт верхоплавка, как крохотный дельфин, исчезая в тёмной воде.
- Нет, бабуль, у вас фигура хорошая, только незагоретая.

Бабуля в растерянности, размышляет, как поступить. В конце размышлений начинает дремать, и тряпка соскальзывает с грудей. На удивление пацанов, груди не такие уж и обвислые, соски, как и положено, торчат. У иной молодухи груди собачьими ушами свисают, а тут загляденье, причём за стриптиз платить не надо.

- А?! – бабуля очухивается, хватает уплывающую тряпку. – Ну что, посмотрели? Плывите теперь отсюдова на свой пляж!

У пацанов в плавках вздыбилось. У Пентеля глаза хлеще слюды на солнце блестят.

- Покажите кунку, тогда уплывём!
- Точно?
- Конечно, мы же врём в редких случаях.

Бабуля с шумом поднимается из воды. Между ног красуется черновато-белесоватая растительность.

Запечатлев картину, друзья уплывают за кусты, где, отвернувшись друг от друга, по шейку в воде, лезут в плавки и доставляют себе удовольствие.