Звери мои, звери...

Звери мои, звери...
Часть первая

Звери мои, звери…. Жили со мной, были….Разные зверюшки,  которых я любила и люблю.
Многие их них  уже давно ушли из моей жизни, да и вообще из жизни, но остались в памяти, вызывая порой улыбку, порой грусть  … Я люблю рассказывать их истории и вот они здесь….

Глава 1  Мелочи разные….

Зверюшек мелких я люблю… Никогда не боялась многочисленных видов мелочи, таких как червяков, муравьев, гусениц разных, жуков, пчел и шмелей…. Может, немного неприятны были пиявки… Но, в общем, и их не боялась… Эта мелочь – первые друзья детства… Эти друзья жили в незабвенных Вялках, где я взрастала среди природы от полутора до  11 лет…Ребенком я была самодостаточным, любила играть в одиночестве, сама с собой, разглядывать и беседовать  с представителями малого звериного мира, поскольку и сама была близка к земле…Деревья, травка и живность были рядышком,   а весь остальной мир далеко и высоко….
На земле главными были гусеницы и муравьи….Гусеницы поражали красотой, особенно толстые зеленые с крепким тельцем… Конечно, зажатые в ладошку, они огрызались и гадили, но уж больно милы и красивы они были… Муравьи, конечно, строили муравейники, за их хлопотливыми трудами можно было долго наблюдать.. А еще муравья можно было поймать пальцами, перевернуть и пососать- полизать «за жопку» - кисленько…Ну, разные еще жуки проползали, если повезет, можно было поймать и посадить в банку здорового рогоносца.
На воде главными в детстве были головастики и тритоны… Сразу за забором наших домов, между полевой дорогой и железнодорожной насыпью, располагалась заболоченная низинка, одним, ближним к нам концом образовывая  мелкий прудик… Скраешку, в кустах, был омуток, в котором взрослые иногда  полоскали белье… А вообще прудик был мелкий, нам по колено, летом можно было побродить по воде, рискуя пропороть ногу о какую-нибудь банку или стекло…. Но – ходили, бродили, иногда пороли… По первому ледку даже умудрялись прокатиться на коньках. Лед прогибался и  трескался, старались успеть доехать пару метров до берега.
И по весне чудесные лягушки (лягушек я тоже люблю) откладывали  у берега икру. Какое удовольствие было, опустив руки в еще холодную воду, зачерпнуть в ладони теплую, скользкую икриную массу,   переваливать ее между ладонями,  разглядывать маленькие точечки в каждой икринке. Точки постепенно росли, и наступали дни, когда около берега вертелись сотни черненьких шариков с хвостиками-ниточками. Они росли и жирели, вертелись между пальцами, глядели выпуклыми глазками, хвостики становились широкими, прозрачными и плоскими, из боков начинали вылезать лапки,  и, наконец, отбросив хвостики, в воде и около нее появлялись малюсенькие лягушата… Их тоже ловили в ладошку, придерживали за задние лапки, а они, вытянувшись в струнку, норовили выпрыгнуть на волю…
А вот в прудике по дороге в школу жили тритоны… Конечно, тритоны были красивее, заманчивее обыкновенных лягушек….Наверно, там были самцы и самочки… Но мы считали ( а может, так и было) что тритоны там водятся обыкновенные и королевские… Королевские были крупнее, ярче, с большим гребнем по спине, ярким, пятнистым брюшком… Ловить тритонов было сложно, но можно… Как-то мы наловили головастиков, лягушат и  тритонов, нашли у кого-то старый аквариум, набросали водорослей, налили водички, посадили наших красавцев и выставили аквариум на лавочку под березой – «центр» Вялок.  Помню, взрослым наш аквариум очень не понравился, велели выпустить «эту гадость» обратно в болото.
В речке под названием «Трубочка» рыба как-то не замечалась. Речка была шириной  метра два, глубиной детям по грудь. Для нас она начиналась  из широкой бетонной трубы под железной дорогой, протекала метров двести по лугу, тут было сооружено что-то вроде перехода-запруды,  а дальше шла «чужая» территория – продолжался луг с речкой, но мы туда уже не ходили. Уже переехав жить в Малаховку и став весьма взрослой, я по карте Московской область выследила нашу Трубочку и определила, что это река Македонка, которая втекает и, соответственно, вытекает из Малаховского озера, вливается на границе Малаховки в Пехорку, а уж вместе – в Москва-реку.
Так вот, в нашей Трубочке на мелководье водились пиявки. Черные и змеящиеся, они внушали некую противность. А так как мы часто там бывали-играли – перепрыгивали по мокрым скользким камням   с берега на берег, лазили в трубу с гулким эхом и сырыми стенали под железнодорожной насыпью – пиявочки временами незаметно присасывались к нашим детским сладким ножкам. Замечалось это уже на берегу, пиявку отрывали, но чтобы мстить ей, убить – вроде нет, бросали, поддев на палочку, обратно в воду.
Один раз я встретила в речке что-то большое и плавающее. Это когда я еще не умела плавать и, нацепив надувной круг, пыталась плыть против течения  по узкой речушке. И так было страшновато, за ноги цеплялись какие-то растения, тина зеленая, а тут вдруг из травы и осоки, от берега, поперек реки, прямо у меня под носом, выплыло какое-то животное – крыса? нутрия какая – не знаю. Я замолотила по воде руками и ногами, но на круге далеко и быстро не убежишь… правда, животное не обратило на меня никакого внимания, переплыло речку и скрылась в осоке.

С началом лета приходила пора ловли жуков и бабочек. Майскими вечерами вокруг старой березы начинали гудеть майские жуки. Вооружившись сачками и поллитровыми банками, мы бегали вокруг березы, подпрыгивали, вставали на лавочку, махали сачками… Береза была такая толстая, что на нее никогда не лазили, и нам были доступны только низколетящие жуки. Пойманные  сажались в банку, прикрытую сверху марличкой. Там они сердились, пытались взобраться вверх по скользким стенкам. Разворачивали усищи, приоткрывали жесткие светло-коричневые крылья, под которыми виднелись еще одни, тоненькие и прозрачные… Обычно банку уносили домой, ставили где-нибудь на террасе, а утром, с жалостью смотря на печальный вид жука и изгаженную банку, выпускали на волю. Ловили потом и изумрудно-переливающихся июньских жуков, но уже с меньшим азартом….До сих пор  майский жук вызывает во мне умиление  и грустно-теплую улыбку.
Бабочки  тоже ловились сачками, иногда  сложенной ладошкой. К ним надо было осторожно подкрадываться, поймать удавалось далеко не с первого раза.  Потом изловчиться, подсунуть руку под сачок, поймать  мечущуюся в сетке красавицу, зажать двумя пальцами за сложенные крылышки и разглядывать усики, глазки и брюшко… Потом выпустить или тоже посадить в банку на денек…
Ну и, конечно, «божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба…». Еще  черные кружочке на спине посчитать, определяя, сколько ей лет…
Птицы как-то в друзьях не ходили. Только раз, прогуливаясь вглубь нашей территории, под старым дубом мы нашли мертвого птенчика. Птенчика с почестями похоронили под этим же дубом, выкопав маленькую могилку и устлав дно кленовыми листьями. Ходили туда почти каждый день, замирая в печальном молчании. А став пионерами, отдавали у могилки салют. И даже, выросши, приезжая временами проведать Вялки, совершенно автоматически замедляли шаг около этого дуба, и уж потом вспоминали, что здесь покоится птенчик.

Глава 2. Кошки (и немного попугаи)

Из «больших» животных дома жили коты и кошки, а во дворе – общие собаки.
В раннем детстве дома жил кот, даже не помню, как звали. Вроде Васька. Помню, кот пропал, и я с бабушкой ходила по окрестным кустам, звали его и высматривали, не валяется ли где его несчастное тело. В воде, среди кустов и камышей, было обнаружено утонувшее кошачье существо, оно было  подгреблено палкой и рассмотрено, но вроде это был не наш кот.
Потом жили кошки, запомнившиеся только в те периоды, когда они приносили котят. Одна родила прямо на нашей с бабушкой кровати, пока мы ходили в магазин. Бабушка ругалась. Котята ползали по дому, и временами их прищемляло дверью. Взрослые ходили грустные, котенка закапывали на лужайке против дома. Я как-то раскопала и сообщила взрослым, что котенок  мокрый и холодный.
 Какая-то кошка (Мурка?) долго болела и умерла ночью на кухне под столом. Взрослые говорили, что кошки уходят куда-нибудь умирать, но у нашей сил не осталось.
Последней на Вялках была молодая кошечка Катька, которую мы перевезли на новую квартиру в Малаховке. Когда машина в вещами уже стояла около пустого дома, Катька скрылась  в огородах, однако была с трудом изловлена и засунута в сумку.  Меня посадили в кабину и эту сумку водрузили на колени. Ехать было около часа, все это время кошка орала, вырывалась и по возможности царапалась. Внесенная в новую квартиру, она тут же залезла под ванну и была оттуда извлечена, вся в цементе и пыли, где-то через сутки.  Через несколько дней ее обвязали веревкой и под моим руководством вывели погулять. Сразу у подъезда она рванула, вырвала веревку из моих рук и скрылась за забором частного сектора. Я тоже туда как-то пробралась, лазила по крапиве с шепотом «Катька,  Катька!». Пришел хозяйский мальчик, и с его помощью кошка была поймана и отправлена домой. Постепенно она научилась гулять самостоятельно, а вот старая кошка наших соседей по дому в Вялках Степановых неоднократно убегала обратно домой, километров за 10-15,  через железную дорогу.  Хозяева ехали, находили ее на старом дворе и везли обратно, она опять исчезала. Так и оставили ее в покое на старом месте, благо люди там жить остались. Катька прожила на новой квартире где-то год, потом пропала. Бабушка опять лазила по кустам и оврагам, звала, плакала, и повелела  «никаких больше кошек». Конечно, мне хотелось котеночка. А тут как раз у моего дружка- одноклассника окотилась кошка.  И  мы пошли к нему домой, и взяли котеночка, и принесла я его  в квартиру, но уже в коридоре бабушка завернула меня с ним обратно: «отнеси его назад, не нужны нам никакие кошки». И я в слезах снесла его к дому, но сказать, что нас отправили назад,  было стыдно, и я просто подсунула его под калитку и убежала. А в школе на другой день сказала приятелю, что «котенок вырвался, убежал и сам нашел дорогу домой». Представляю этого месячного котенка,  рысцой бегущего через всю Малаховку домой.
Вот так постепенно я перешла к историям своих кошек. Историй немало, если сказать слова обо всех моих знакомых кошках.
Итак, по хронологии. После этого котенка было многолетнее затишье. Я окончила школу, институт, пошла работать. Умерла моя любимая старая бабушка, постарели родители.  Кстати, они совершенно не фанатели от домашних животных и спокойно обходились без них.
Как-то, придя на работу, у дверей нашего здания был обнаружен черненький котеночек с белой грудкой и лапками. Сердобольные женщины сюсюкали над ним и даже принесли его в нашу рабочую комнату, чем-то накормили, и день он как-то провел. Потом все собрались домой, оставлять котенка в комнате было нельзя,  и мне пришло в глупую голову повести его переночевать на другой конец Московской области к себе домой. И явилась я домой с котенком, увидал его мой отец и зарычал громко: «Вот еще, придумала, зачем он нам!». И налились мои глаза слезами, и сказала я «Он всего на ночь, завтра увезу обратно и буду на работе всех опрашивать, не нужно ли кому». И вступилась за меня мать. Наутро котенок был оставлен дома - «что возить, уж когда найду желающих…». Конечно, желающие не нашлись и котик, названый почему-то «Пиня», стал жить, поживать в нашей квартире. И полюбили его родители, хотя и хлопот он им доставлял немало. Я- то на работе целый день,  а они с ним, его лотками, шалостями, мяуканьем. Постепенно он стал выходить на улицу, шляться, орать с котами, исчезать периодически. А однажды исчез совсем.  Уже моя мама бегала по соседним улицам и оврагу, крича «Пиня, Пиня…» -  звала, плакала, и, как бабушка,  повелела - «никаких больше кошек».
Активное общение с животными, в том числе и с кошками, началось, когда я все же вышла замуж и поселилась с мужем и, впоследствии, с двумя дочками, в стареньком доме под названием «дача». Исконно это был дом, построенный еще дедом свекрови, разделенный потом на 3 части, одна из которых стала принадлежать моей дорогой свекрови и использовалась ее семьей  как летняя дача. Сюда я пришла «замуж» в августе месяце, пожила вместе с мужем, свекровью, ее тетей и дядей, свекром,  и приходящей младшей сестрой мужа до сентября, потом они вернулись в свои квартиры, а я осталась зимовать совместно с мужем, природой и зверями. Своих животных мы пока не завели, поэтому я довольствовалась общением с различными приблудными кошками, собирающимися на крылечках  входа в дом и террасу. Конечно, я их подкармливала, они убегали, прибегали, плодились.
Как-то по осени, по первому снежку, выйдя на крыльцо, я краем глаза заметила что-то большое и белое, метнувшееся в глубь сада. Мне даже показалось, что это какой-нибудь песец - на соседней станции была ферма по разведению пушных зверьков. На следующий день «песец» пришел к крыльцу  и оказался здоровым чисто белым котом с голубыми глазами. Милое животное сразу понравилось мужу, было запущено в дом и тут же расположилось в кресле. Кот был довольно ухоженный, или дачники оставили, или сам убежал…Накормленный, он проспал в кресле ночь, утром был выдворен во двор и мы ушли на работу. Вечером было обнаружено, что котяра залез на террасу через приоткрытую форточку, «открыл» кастрюлю с супом, вытащил кусок курицы и с аппетитом съел.  Это нам не совсем понравилось, но можно было как-то приспособиться. Дальше – больше…Изготовляя на кухне котлетки, я позвала его «Кыс-кыс-кыс…». Кот не шел. Пришлось идти в комнату. Котик лежал в кресле, лениво поглядывая в окно. «Кыс-кыс» над ухом не произвело никакого впечатления, и только протянутая рука в фарше заставила его страшно оживиться. Дальнейшие эксперименты показали, что кот абсолютно глухой. На другой день глухой, но очень ловкий кот унес рыбу, открыв сковородку… «Ну уж нет. Ну его…»- сказал муж, посадил кода в сумку и унес подальше от дома. Через пару дней кот объявился, опять везде пролезая и все поедая. За это был унесен еще дальше, через шоссе и засунут под чей-то забор. Больше мы его не видали.
К весне одна из приблудных кошек была весьма пузата, потом исчезла, и, сидя на кухне, можно было слышать откуда-то сверху тихое  попискивание котят. Была водружена лестница на чердак, и в тряпках около бака АГВ была обнаружена кошка  с четырьмя котятами. Так как был еще мороз, кошку с семейством стащили вниз и поселили в доме. Через некоторое время на супружеском ложе красовалось одеялко с пищащими и ползающими котятами. Они были взращены до продажного размера, и как-то пристроены, одну очень симпатичную кошечку по кличке «Донечка» я даже отдала в Москву, одной женщине с работы.
Когда старшей дочери исполнился год, муж решил завести «кошака». Простой и «драный» ему был не нужен, поэтому мы совершили поездку на Птичий рынок и у какой-то бабульки приобрели чудесного пушистого серенького с белой грудкой котенка, постоянно жалобно пищащего,  с бессмысленными голубыми глазками. Выдали его за породистого ангорского, но видимо, слишком рано оторвали от матери. Бабулька, вероятно, была обыкновенная перекупщица, котенок оказался блохастый и поносный, дня три мы пытались его выходить, но к утру четвертого дня в оборудованном местечке на кухне был обнаружен уже охладевший трупик.
Следующую попытку предприняла моя подруга, принесшая в дом котенка-кошечку какой-то очень редкостной породы. Два дня это очень живое существо шустро бегало по дому, дочка бегала за ней, безуспешно пытаясь взять ее в руки, но муж решил, что кошка «драная» (он тяготел к пушистым, а эта была гладкошерстная, какой-то немыслимой окраски, с узкой мордочкой). «Драную» взял его дружок пьяница Андрюха, который поживал на соседней улице. Кошка выросла просто шикарная, постоянно приносила Андрюхе чудесных котят, с которыми в обнимку он, хмельной и довольный, валялся  на кроватях, поглаживая их и почесывая. Мой муж приходил к Андрюхе в гости и завидовал. Кошка отлично ловила мышей, но была весьма агрессивна, может, и хорошо, что не стала нашей при полуторагодовалой дочке.
Наконец, от знакомого мясника, муж принес как - бы сибирского котенка Барсика. Он прижился, ладил с дочкой, и прожил с нами довольно долгую жизнь.  Жил он вольно, входя и выходя из дома летом через постоянно открытые двери и окна, зимой – через постоянно открытую для него форточку в одной из комнат. В зимнее время в доме была холодища, так как, уходя на работу, форточка гостеприимно открывалась. Вернувшись домой часов в 8 вечера, я, не раздевая ребенка,  закрывала форточку и включала все 4 газовые конфорки - дома было градусов 10-12 тепла. Если кота дома не было, нужно было следить за окном – не прижалась ли к нему жалобная кошачья морда, желающая вместе с телом скорее попасть в теплый дом.
 В наше отсутствие Барсик водил друзей, с которыми он любил валяться на кровати. При этом   коты любили  откинуть покрывало и уложить  свои мохнатые тела на подушку (особенно любили на детскую). Не раз мы застукивали придремавшую парочку, гость метался по дому, прокладывая дорогу к форточке, я бегала за ним  с веником, пытаясь «отвадить».
В мирной жизни Барсика были некие домашние развлечения. Некоторое время в доме жил попугай  Кеша. Клетка его висела высоко на стене и была, в общем-то, недоступна коту. Но временами попугая выпускали полетать по дому. Года через полтора Кеша стал как-то слаб здоровьем, и во время полета мог неожиданно сесть на пол или на кровать. И если Барсик был дома, он моментально хватал попугая в  пасть и несся с ним к форточке. Пару раз мы его ловили в последний момент за хвост уже в форточке, вытягивали назад и отнимали попугая. То ли такие хватания, то ли непонятная болезнь привели к тому, что однажды вечером попугай, уныло сидящий сверху на клетке, закрыл глаза и бездыханным упал в кресло. «О, мой бедный попугай» - загоревал муж, но заворачивать его в пакет, выносить в зимнюю темноту и закапывать в сугробе за калиткой пришлось, конечно, мне.
К лету у соседей попугаиха высидела птенчиков. Когда они подросли, одного подарили нам. Клетку с попугаем стали выносить на улицу, ставить на стол, просовывать в нее разные веточки с листиками. И каким-то чудесным образом клетка открылась – то ли дочка, хотя не признавалась, то ли кот…И наш попугайчик выпорхнул на соседскую яблоню и стал прыгать с ветки на ветку. Звали, приманивали…Все бесполезно. Прыгал, порхал и куда-то исчез. Погоревали немного, сообщили соседям… а через пару дней соседи обнаружили птичку в своем саду. Они тоже выносили клетку со всем семейством на улицу, птицы «разговаривали» и их братик, видимо, прилетел на голос…Соседи как-то сумели приманить птичку в  пустую клетку, поставленную рядом с клеткой родственников… И уж от радости оставили его обратно себе.
На этом с птичками в семье было покончено. Правда, «для радости» ребенка муж зимой исхитрялся ловить синичек и сажать на пару дней в попугаеву клетку. Но вольным птицам это совершенно не нравилось, они бились и вопили, приходилось их выпускать. А ловил он их простейшим способом: на расчищенную от снега дорожку под окном сыпалось зерно, внаклонку  ставилась  картонная крышка от торта, она опиралась на палочку, к палочке была привязана веревочка, которая через форточку заходила в дом. На конце веревочки сидел, затаившись, мой муж и наблюдал через окно, как птички- синички постепенно запрыгивали под наклоненную крышку. Веревочка резко дергалась, муж радостно выбегал и как-то умудрялся, просунув руку под крышку, зажать в кулаке птичку.
Больше о вольных птичках говорить не будем, попозже заведем истории о курах, вот только с кошками закончим. Правда, это будет не скоро.
Итак, поживали мы с Барсиком. Вместо покинувшего нас Кеши в доме появилась девочка. А вместе с ней – восхитительные соски, которые чем-то очень привлекали кота. Периодически он крал соску и изжевывал ее.  Под конец нашей совместной жизни ситуация приобрела драматический характер. Ребенок возлюбил  одну конкретную соску, от других отказывался напрочь, а любимую требовал регулярно, особенно к ночи. Соска называлась у ребенка «дидиська» или «дидисечка». «Де моя дидисичка?» - вопрошало дитя. Конечно, Барсик поставил цель добыть заветную дидисечку. И надо признать, это ему почти удавалось. Зоркий кот выхватывал ее из кроватки, или с пола, на который дитя мог неудачно ее  выронить. С соской в зубах, как и ранее с Кешей, кот мчался к форточке, мы бежали в погоню и так же удачливо тянули его за хвост. Иногда он все же вырывался в сад, начиналось его окружение и отнятие награбленного. Соска обдавалась кипятком и вручалась ребенку. Вид она имела плачевный, измято-изгрызенный различными зубами. Но мы все же отвоевали соску, покинув дом по несколько драматическим обстоятельствам  и оставив кота ни с чем (т.е. без сосок) 
 Конечно, и  при Барсике, различные приблудные кошки продолжали жить в окрестностях нашего дома.   Очередная пузатая кошка летним утром, когда вся наша многочисленная летняя семья  завтракала за столом, надумала рожать под крышей, на какой-то дощечке под навесиком. Если встать на лавочку, молодую мать можно было увидеть и даже посчитать прибавляющихся котят. Пока мы завтракали, штуки три уже народились. Муж опять взобрался по лестнице и с риском для жизни пробрался к ним по краешку крыши  и приладил миску с молоком. Весь день кто-нибудь залезал на лавку и поглядывал на кошачье семейство.
Часа в 4 утра я проснулась от различных звуковых эффектов – каркали вороны, пищали котята…. Выбежав в ночной рубахе на крыльцо, увидела жуткую картину – с крыши с котенком в клюве слетала ворона. От моих страшных криков «Зараза!!!» и махания руками ворона выронила котенка в кусты малины и, недовольная, уселась на соседнем заборе. Котенка подобрали из малины, он  был живой и, как оказалось, совершенно здоровый. Второй валялся на плитах возле дома бездыханный,  третий пищал на середине покатой крыши, четвертого найти не удалось, кошка вообще отсутствовала. На семейном совете было решено перевести семейство во временно пустовавший курятник. Там было оборудовано уютное на наш взгляд гнездышко из коробки и старой куртки. Рядом примостились блюдца с водой, молокой и пищей.  Котята были снесены туда, вскоре заявилась и мать. Наша идея ей совершенно не понравилась, и в течение нескольких дней кошка регулярно перетаскивала котят на крышу, используя для этого старую яблоню, а мой муж взбирался туда по лестнице и сносил котят обратно. Постепенно кошка угомонилась, и начались чудесные дни с вырастающими котятками. Конечно, окрестные дети, приходившие поиграть с дочерьми, тут же начали их делить между собой и при этом ссориться. Двух подросших котят муж снес на работу, а за одного развернулась борьба между дачной девочкой и серьезным соседом, проживавшим  почти напротив. С криками «Я первая его заняла» девочка обрабатывала родителей и бабушку, которые не имели большой охоты приобретать кота. Но, жалея драгоценную девочку, они все же согласились, хотя мне было бы гораздо приятнее отдать кота соседу и встречать его в дальнейшем на нашей улице.  Но котик был увезен в Москву, не прижился в квартире и был отправлен в магазин, в котором работала бабушка.
После нашего ухода Барсик еще пару лет жил на даче вместе с оставшимся там мужем, а потом как-то исчез.
Димон
А мы стали жить в квартире без всяких домашних животных. Конечно, подрастающие дети постоянно кого-нибудь хотели – то кошку, то собаку.
Особенно хотела старшая дочь, любитель животного мира. На все уговоры я отвечала: «Мне то что, я на работу уйду, а за твоим котенком  бабушке убирать… Вот ее и уговаривай». Бабушка горевала, чувствуя себя виновной в страданиях любимой внучки, но совершенно не желая никаких котов. А тут у одноклассницы дочки породистая кошка родила  несколько котят и, конечно, дочь стали уговаривать взять одного… В конце концов бабушка «сломалась». Взятие пушистого «персидского» котеночка должно было произойти после  зимних каникул. В каникулы страсти как-то улеглись, и я уж думала, что опасность миновала.  Дня через два после каникул, придя домой, я была встречена радостно-взволнованными детьми: « а у нас тут … вот». Дочь прижимала к себе …. Нет, совсем не пушистого «персидского» котеночка, а некое гладкошерстное серодымчатое существо с узкой мордочкой.
И начались мученья, связанные с наличием маленького котеночка. Поселили его в нашей комнате в коробочке, из которой он настойчиво выбирался.  Наступившая  ночь было встречена жалобным пищаньем, шуршаньем и прочими звуками. Дабы сохранить покой домашних и свой сон тоже, котенок, как и ранее мои грудные дети, был взят третьим в постельку (у стенки младшая дочь, потом я, а котик сначала с краешку, потом на мне). Так мы начали жить-поживать.  Перемещались с места на место лотки с песком и газетками, сначала в нашей комнате то по углам, то под кроватью в зависимости от того, какие места облюбовывал котик для оправления нужд, потом в туалете, потом в коридоре у входной двери.  Но любимым место у него стало «под бабушкиной кроватью», иногда «за дедушкиным диваном». Бедная бабушка ходила с веником и шваброй, мыла миски для еды, гоняла кота с неположенных мест, а дети, естественно, только играли иногда. Немного подрастя, кот приобрел очень красивую голубовато-серебристую окраску и выглядел весьма породистым, что-то вроде «британца» с узкой мордой. Звали мы его сначала Дымка, потом Дима, Димка, Димон, Димас, Димаска.
Старшая дочь раза 2-3 в неделю ходила вечером на занятия танцами, обычно мы с младшей тоже сидели на занятиях или встречали ее. И, чтобы бабушка отдохнула, стали брать с собой котика – подышать воздухом. Для прогулок была приобретена синяя шлейка, которая его весьма украшала, хотя упаковывался он в нее с большой неохотой. Продолжалась зима, поэтому на прогулку он выходил за пазухой моей куртки. Мы гуляли по темной снежной улице, иногда пуская кота на снег. Или шли в кинотеатр «Союз», где занималась наша дочь, сидели с Димасом на коленях, смотря танцы, потом давали его погладить детям, походить на поводке по сцене. В выходные дни мы с детьми гуляли с санками в парке. Не могли же мы уйти резвиться без кота, оставив бабушку с ним и в выходные. Кот также в моей куртке или  в ногах у младшей дочери, сидящей в санках, путешествовал по парку. В центре на поляне росла раскидистая ива, по которой его пускали погулять, держа за поводок шлейки. Смотрелся он на фоне веток и снега просто великолепно, люди останавливались полюбоваться.
Соответственно, весной, кота тоже носили в парк погулять на травке. Летом он начал путешествовать с нами на озеро. Впереди шли веселые дети, сзади тащилась я – в одной руке сума с купальными принадлежностями, едой, водой на четверых, считая кота, на плече спортивная сумка с почти закрытой молнией и торчащей из уголка серой мордой.
Дети купались, я сторожила кота, создавала ему тень и отгоняла любопытных и агрессивных собак.
Наконец, настал день, когда кот сел у входной двери и начал мерзко мяукать и завывать, требуя прогулки. День был рабочий, дети гуляли во дворе, кот орал. Старики терпели, терпели, потом дед не выдержал и с криком «иди, куда хочешь!», распахнул дверь. Кот метнулся вниз по ступенькам, за ним бабушка. Покрутился немного у подъезда, потом был изловлен и принесен домой.
Постепенно Димон стал гулять. Во дворе он не прижился, местные коты всячески издевались над нами, загоняли на деревья. Полюбил он ночные прогулки.  Днем спал, ел, вечером общался со мной, детьми, играл…Наконец, все укладывались спать. И котик тоже затихал у меня в ногах. Часов до 12. В 12 ночи он тихо вставал (я просыпалась), бесшумно спрыгивал, бесшумно подходил к закрытой двери в большую комнату и молча садился перед ней. Если я никак не реагировала, он издавал тихий короткий мяукающий звук. Приходилось вставать, и в темноте отслеживать его движение. Доходил он до развилки, задумчиво останавливался. Налево – туалет и дверь на улицу, направо – кухня с мисками. Я ждала. Наконец, что-то выбирал. Мог пойти на кухню, поесть, попить. Я ждала. Дальше – опять дилемма – или обратно спать, или все-же по коридору к уличной двери. Это путь мог быть избран и сразу. У двери – та же процедура - молча садился перед ней, если я никак не реагировала, он издавал тихий короткий мяукающий звук и т.п. Приходилось накидывать пальто, открывать ему дверь, а так как уже подоспела зима – спускаться до первого этажа, открывать дверь на улицу… А там мороз, или метель… Кот пятился назад….
Так повторялось практически каждую ночь, пока я не упростила процедуру. Как только котик вставал из моей кровати,  я хватала его и, ничего уже не спрашивая, выносила до уличной двери и кидала в темень, мороз, пургу.
Думаете, этим все заканчивалось? Как бы ни так!  Иногда со двора начинала доносится  котовая перебранка. А длиться она может, сами знаете, довольно долго. В дверь просовывалась бабушкина голова – «вроде наш котик орет, его обижают…» Одевалась, а иногда и бабушка тоже, выходили в ночной двор, отгоняли чужих котов, выискивали своего (обычно высоко на ветках), шепотом звали, «Димон, Димаска, слезай….». Ну знаете, как слезают коты…. Наконец, после долгих уговоров, он доползал по стволу до того места, откуда я могла ухватить его…  Спасенного кота  несли домой….
Кот прожил у нас два года. Продолжались ночные прогулки, причем он сразу сворачивал за угол дома и исчезал. Никогда во дворе он гулял, хотя кошек у нас полно, все они как-то известны – какие домашние, какие бродячие. Все ходят, лежат, сидят у подъездов и на деревьях, ругаются и любятся на глазах жителей.
Летом мы уезжали на 2 недели на юг. По отчету бабушки, кот исчез через несколько  дней после нашего отъезда и вернулся домой буквально накануне. В январе отмечали двухлетие - повязали на шею бант, поставили перед ним тарелку с котлетой, в которую воткнули и зажгли две свечки.
А после 8 марта кот пропал. Сначала не очень тревожились – загулял. Дня через три бабушка начала причитывать «Ой, пропал наш котик…». Потом соседка снизу сообщила бабушке, что видела тело кота, припорошенное снегом, у калитки одного частного дома. «Точно, это ваш кот…» Бабушка, конечно, кинулась туда, но кота не нашла. Несколько дней она горевала: «Я ходила на рынок по этой дорожке, все искала котика, так и не нашла…». Бабушку утешали: «Ну что же делать, многие гулящие коты пропадают,  наверное, хозяин его уже куда-нибудь убрал от своей калитки».  В выходной день мы с младшей дочкой  пошли на дачу и на пути встретили соседку снизу.  «Там он, точно ваш котик, снегом присыпало, почти не видно». Вернулись мы с дачи уже в сумерки. Взяли мусорное ведро, черный пакет для мусора и отправились на поиски. Рядом с ориентировочным местом нахождения кота горел яркий фонарь, под ним по тропинке гуляли старушки. Глазастая младшая дочь первой приметила кусочек серой шкурки, торчащей из- под снега.
Дождавшись, когда старушки пройдут мимо, расковыряли немного снег… Точно, лежит наш котик, внешне как - бы целый, без видимых повреждений, плоский и окоченелый. Запихали его в черный пакет, частично уложили пакет в ведро и пошли себе… Выбрасывать тело кота в помойку, конечно,  не стали.
Решили временно, до теплых времен, захоронить его в саду сзади школы. На школьном дворе около турников в темноте занимались спортом какие-то ребята (честно, у нас есть любители здорового образа жизни, они подтягиваются зимой и летом, а еще летом играют в волейбол и футбол). При виде женщины с ребенком, идущих в восьмом часу вечера в темный школьный сад с черным мешком в помойном ведре,  спортсмены бросили подтягиваться и стали внимательно следить за нашими действиями. А мы, немного углубившись в кусты, уложили кота в  ямку в сугробе, забросали снегом и воткнули сверху веточку. Дома бабушке о своей находке ничего не сказали – пусть уж думает, что не найти и постепенно забудет.
Всю ночь меня преследовали мысли, что любопытные спортсмены пойдут по нашим следам, разроют мешок, и, не найдя ничего интересного или криминального, выбросят бедного котика. Утром, конечно, я проверить свои черные мысли не сумела, но вечером, после работы, сразу устремилась в снова темный школьный сад. Все оказалось спокойно, снежок не разбросан, веточка на месте.
Несколько дней прошли спокойно. Потеплело, начал таять снег. Опять я устремилась на школьный двор – и точно, снег почти стаял, мешок с котом валятся на виду. Опять я его забросала остатками снега, утрамбовала и притоптала.
Потепление продолжалось, начался апрель. Накануне Марининого дня рожденья я взяла отгул, чтобы прибрать дачу к празднику.  Заодно решила перенести кота в парк и захоронить. С небольшой лопатой и спортивной сумкой пришла я с утра в школьный сад. Снег растаял, только среди пожухлой травы возвышалась кучка обледенелого утрамбованного снега. На этот раз мешок удалось извлечь с трудом, расковыривая снег лопаткой. Сложив тело с сумку, пошагала к парку. Но – неудача. Под слоем сухих иголочек и старой травы лежал лед, земля была еще промерзшая,  и раскопать ее не было возможности. Пришлось нести кота на дачу, где у калитки возвышался сугроб высотой метра полтора, образовавшийся от моей работы по расчистке калитки и дорожек. Выкопала нишу и в этом сугробе, заложила кота, снова воткнула веточку.
После школы пришли дети помогать с  уборкой дачи. 
- «Ну-ка, дети, угадайте, что у нас в сугробе?»
- «О-о-о»- застонали дети - «Только не говори, что там наш кот!»
- «Да, именно так».
- «Только давай не будем закапывать его на даче..»
- «Нет, нет…. Вот земля растает, и мы захороним  его в парке».

И спустя неделю закопали кота под дикой яблонькой в парке, иногда, проходя мимо, подходим к этому месту, кладем какие- нибудь веточки-цветочки, вспоминаем…

Больше в квартире кошачьих не заводили, но все равно, хлопот с ними хватало.
 Как-то дворовые дети вытащили из подвалов совсем крошечных котят, утверждая что их мама бросила. День позабавились – наносили тряпок, блюдец с молоком, тыкали котят мордочками…. Кто-то из котят пил, кто-то не мог, но лизал намоченный в молоке палец…Были выходные, котят было жалко, пришлось принять участие в ухаживании  и руководить действиями сердобольных детей. Приспособили бутылочку с соской. Кормили с пальца, грели молоко, в  ветвях поваленного дерева сооружали домик. К вечеру дети объявили, что в домике пусто, потом коробку с котятами обнаружили на помойке – вроде дворник или еще кто выбросили… Опять притащили обратно. Ночью было уже холодно, все дети разошлись, а я, жалея несчастных, притащила коробку под лестницу в подъезд, положила туда пластиковые бутылки с горячей водой, теплые тряпки… Спать было невозможно, т.к. в ночной тишине было слышно тоненькое попискивание…. Выходила ночью в подъезд, снова грела воду в бутылках…
Жители подъезда роптали, днем коробка снова выносилась во двор. Дети пытались кормить часто, но дети – это дети, уже забыли, кинулись играть… Опять кто-то выкинул коробку на помойку… К ночи в квартиру позвонили. За дверью стояла дворовая пьяница с умильным лицом, держа в  руках   мохеровый берет с двумя котятами. «Вот, пошла на помойку, а они там. Трое умерли, а эти живы… Я бы их себе взяла, да муж не пускает. Ты, вроде,  за ними ухаживала, бери…»  Снова пристраивала их на ночевку в подъезде. Взять домой – бабушка и дед бы не разрешили, это уж надо было их взращивать и пристраивать… В понедельник после работы – сразу  к детям -  «Где котята?» « Там, в кустах….» Холодные, голодные… пытка продолжалась неделю и в выходные котята потихоньку преставились… Брала лопату, собирала детей, шли в парк хоронить, по дороге читала лекцию про ответственность и т.п.
Что, устали от кошачьих покойников? Теперь расскажу  вам про Рыжика и К , пребывающих   сейчас в добром здравии. А покойники еще будут, но не кошки. Пока передохнем.

Рыжик.
Рыжик – наше наследство от покойного мужа (опять покойник, но в этой истории последний).
Завел он его года за два до своей кончины, котенком ли или уже взрослый кот приблудился – не знаем.  Так что если  котенком, то сейчас ему лет восемь, а может и больше. Рыжик  пушистый, но худой и жилистый – следствие тяжелой полудикой жизни. При муже и его товарищах, наверное, тоже несладко жилось, когда мы встретились с ним первый раз, он был совершенно дикий, шипучий и кусачий.
Через несколько  дней после смерти мужа мы  с семейством свекрови пришли на дачу. Рыжик заметался по дому, кинулся в дальнюю комнату, пытался выскочить в форточку, но внешняя  фрамуга была закрыта. И кот провалится межу рамами. Там он страшно орал и шипел, на  сунутую руку кидался. Но с нами был мужественный мужчина, он чем-то обернул руку, выхватил кота за шиворот и выбросил на улицу.
Конечно, приходя впоследствии на дачу, мы что-нибудь приносили коту, оставляли у дома, но кот особо на контакт не шел, хватал еду и убегал, или ел после нашего ухода. Кстати, дети утверждают, что папа кота звал Барсиком, но мы теперь зовем его Рыжиком  и он охотно откликается.
Дружба началась осенью, когда я в отпуске стала ходить на дачу, отмывать грязь и готовить дачу к празднованию дня рождения старшей дочери. Рыжик приходил в дом, сидел на кухне, наблюдая за моей работой, я, конечно, с ним беседовала, и вскоре он признал во мне хозяйку. На неделе он жил самостоятельно, приходя в дом через форточку  проходной комнаты. Зимой в доме работала газовая колонка, было относительно тепло, в его распоряжении были две кровати, кресло - лежи себе вволю, а скучно – можно и друзей привести, в выходные мы приходили его кормить и оставляли миски с кашей или сухим кормом.  Из-за кота приходилось ходить на дачу каждые выходные, чистить лопатой дорожки – и  те, которые вели к дому, и те, по которым кот удалялся на соседние дачи. Иногда мы оставались ночевать. Рыжик тихонько подходил к кровати или раскладушкам, на которых спали дети, долго примерялся, тихонько запрыгивал в ноги и замирал, готовый при первой опасности спрыгнуть … Если лежать неподвижно, он пристраивался тихонько сбоку или в ноги, начинал перебирать передними лапками – «топтаться»-  и громко урчать.
Конечно, присутствие кота с товарищами в доме приводило к грязи, шерсти, песку… Иногда коты дрались или, может, ловили крыс, т.к. пол, стены могли быть забрызганы кровью…  Двери на кухню и во вторую комнату мы стали закрывать, оставив котам одну комнату  с кроватью для отдыха. На кровать стелилась какая-нибудь старая куртка, на ней коты и почивали, промяв в середине кровати ямку.
Все это очень не нравилось свекрови, да и кота она недолюбливала, т.к. он напоминал ей о покойном сыне, как она приходила его проведать и покормить, а под ногами путался голодный кот… но лично она никуда его убрать не могла, а нас кот вполне устраивал.
В летнее время Рыжика подстерегала опасность. Опасность была шустрая, черная и длинная – такса Сандра с домашней кличкой Люся, проживающая в доме свекрови.  Приход Люси на дачу сопровождался подготовительными работами. Уточнялось общее время прихода и конкретное подхода к дому. Ловился Рыжик и перебрасывался через соседский забор. Пару раз  Люся приходила неожиданно, проносилась по дому, кот вылетал в форточку или дверь, перемахивал через забот, Люся в бессильно  злобе  грызла металлическую сетку… Однажды кот забрался на террасе на высокий холодильник и невозмутимо сидел там, пока низенькая такса обнюхивала пол и уголки, чуя, но не видя кота. Все ехидничали, но все-же как-то местонахождение кота раскрылось, потому что потом, приходя на дачу, Люся первым делом забегала на террасу и поднимала голову наверх перед холодильником.
Но и изгнанный за забор Рыжик не снимал Люсины проблемы типа «видит око, да зуб неймет». Если переброшенный Рыжик удалялся подальше от забора, к сараям, и терпеливо поджидал ухода врага домой, то соседский тоже рыжий, но гладкошерстный кот, обожал подойти к сетке забора. Усесться и орать противно. Бедная Люся сходила с ума, грызла сетку, лаяла без умолку… Кота пытались прогнать, Люсю куда-нибудь подальше привязать…
Борьба с нашими котами закончилась для Люси почти трагически. Рыжик забрался на старую яблоню и невозмутимо сидел не ветке, подремывая. А внизу бесновалась Люся. Сначала она пыталась с разбегу взобраться на яблоню, потом, поглядывая вверх, начала перегрызать молодой побег, видимо, в надежде, что дерево завалится и кот упадет ей в пасть, и, наконец, разочаровавшись, кинулась перегрызать ветви крыжовника, исцарапав при этом пасть до крови.
Пришлось вмешаться. Детям было велено уволочь собаку за калитку, что они сделали с трудом, унеся ее на руках. Я приступила к сгонянию кота. В него кидались яблоки, потом приманивался колбасой, кое-как был снят и отправлен за забор.
После этого собака заболела, у нее отнялись задние лапы, пришлось долго делать уколы, и на дачу ее перестали водить.
Так мы прожили четыре года. Где-то в январе, придя на дачу, мы увидели, что рядом с Рыжиком на кровати лежит какая-то серая, тощая, с узкой мордочкой, кошка. Мы как-то сразу решили, что это кошка и Рыжик «привел невесту». Невеста пулей вылетела в форточку и скрылась. Так повторилось еще несколько раз, но   мы решили схитрить. Тихонько подкравшись к дому, закрыли форточку с внешней стороны и вошли в дом. Но нет, кошка лбом распахнула форточку и опять скрылась.
Наконец решили, что я подержу форточку, а дочь войдет. Что тут было! Кошка орала, колотилась о форточку, шипела. Опять пришлось выпустить. В другой раз мы уже, опять плотно прикрывши форточку, подносили ей на вилке кусочек колбасы. Прямо как тигру, с риском для жизни…. Кошка глухо урчала и колбасу с вилки не ела. Пришлось аккуратно раскладывать кусочки по краю форточки. И, наконец, наступил деть, когда дочери (я даже и не пыталась, но младшая дочь как-то хорошо с животными общается) удалось протянуть руку и погладить кошку. В следующий раз мы добились, что она не убежала, а сидела под этажеркой и ей была пододвинута персональная тарелочка…  Если мы выходили на двор, она кидалась к Рыжиковой миске, выпивала молоко и съедала его кашку. Рыжик не возражал, только «хлопал глазами» в сторонке. А мы все резвились, наивные… «Вот нам эта невеста к весне котяток принесет, что с ними делать будем?» За неделю до 1 апреля дочери удалось взять  кошку на руки. «Ой, мама, она, наверное, беременная, смотри, какой у нее живот!»  Действительно, живот…. Взять бы эту кошку и снести куда-нибудь в подвалы….Нет, пожалели…
Следующая суббота была 1 апреля. Идем мы на дачу, а дочь и говорит: «Мне сон приснился. Будто приходим мы на дачу, а на кровати котятки лежат». И вот  приходим мы на дачу, а на кровати котятки лежат…Новорожденные,  четыре штуки… и кошка около них, довольная и уже не злая. Два котенка трехцветные – рыжий, белый, черный цвета,  один черный с белыми лапками и шеей, другой такой же, но серый…. Дети, конечно, к ним – сю-сю, му-сю, какие лапочки…. А я, конечно, думать, что с ними делать и как это воспримет свекровь…
На дачу стали бегать чаше, еды носить больше. Котятки подрастали, прорезались глазки. Неумолимо приближалась Пасха, а с ней и приход свекрови на дачу – посидеть вместе с внучками и снохой за столом на свежем воздухе, поесть наших свяченых куличей. Надо было объяснять как-то присутствие котят. Была изобретена легенда,  будто приблудившаяся кошка родила под летним домиком, но, чтобы в дальнейшем можно было котят изловить и удалить, все семейство было переведено в курятник. Накануне Пасхи в курятнике, заполненном опилками, была установлена боком коробка от телевизора, настелены старые куртки, поставлены миски с едой и водой.  С утра кошачье семейство было переведено на новое место жительства. Конечно, кошке это не понравилось.  С недовольным видом она выскочила из курятника и быстро скрылась.
С надеждой на ее скорое возвращение мы отправились домой  за продуктами для праздника. Вернувшись через час, обнаружили, что кошки нет, а несчастные котята в кучке жалобно пищат. Для привлечения кошки вытащили одного котеночка на открытое пространстве около колодца и затаились в сторонке. Котенок сразу запищал очень жалобно. Кошка вскоре появилась из кустов, молниеносно подбежала к котенку, схватила его за шиворот, подбежала в дому, ловко запрыгнула на краешек оконной рамы и скрылась в форточке. «Попалась» - возрадовались мы. Подбежали к дому, закрыли снаружи форточку, быстренько вбежали в дверь…. В доме стояла тишина, кошки с котенком не было нигде. Ну просто нигде. Обшарили все комнаты, террасу… как испарились.
Вскоре пришла свекровь, накрыли на стол, поели-попили, поискали яйца в саду… Пока все отдыхали на улице, я мыла на кухне посуду и вдруг услышала откуда-то из проходной комнаты тоненький писк. С криком - «Они в доме!» снова закрыли окна и двери, окружили маленькую комнату, отодвинули кровать и в уголке обнаружили кошку с котенком. Схватили хитрую шипящую кошку, завернув ее в старую куртку,  аккуратненько взяли котеночка и водворили их на уготовленное место.
И стали они жить-поживать нам на радость. В каждую свободную минутку мы спешили на дачу. Котятки росли, начали ходить, залезать по ступенькам в дом. Рыжик тоже принимал участие в воспитании, сначала позволял играть со своим хвостом, нападать на него, потом учил залезать на  яблони…
Радость - радостью, но нужно было как-то их пристраивать. На работе были изготовлены объявления для расклейки по улицам: 
Помогите котятам!
Возьмите нас, добрые люди! Наша красивая серая пушистая мама -  кошка не имеет дома. Она родила нас на даче у отзывчивых людей, которые приютили ее временно. Но вскоре на дачу приедет сердитая на кошек  собака, и мы лишимся временного домика.
Немного о себе: мы родились 1 апреля 2004 г., три сестрички и один братик. Котик - черная спинка, белые брюшко и лапки. Кошечки – одна серая спинка, белые брюшко и лапки, две трехцветные – бело-черно-рыжие.
Наши временные хозяева –ххх-хх-хх дом.  (с 19 до 22)


В субботу к вечеру усадили котят в грибную корзинку и вышли в парк, весьма населенный в это время  гуляющими жителями, дачниками, детьми. Все любовались, сюсюкали, но брать котяток не спешили.
Решили в воскресный день постоять на рынке - есть у нас там территория, на которой продают разных зверюшек – кошек, собак, кур, уток, кроликов, рыбок  и даже козлят.  Опять с корзинкой, газетами, питьем,  пищей и самими котятами  пришли на рынок и пристроились. Когда я отлучилась в магазин, одного трехцветного унес мужчина – показать жене. Вскоре вернулся назад с котенком,  посравнивал еще со вторым трехцветным, уточнил, точно ли  он трехцветный, а то, может, четырех, и, наконец, унес.
Побродили еще просто по рынку, и какой-то лихой мужчина прихватил за пазуху второго трехцветного.
С оставшимися  вернулись домой. Черненького  удалось пристроить к школьной «химозе» Татьяне Петровне, а серая девочка осталась поживать в нашем семействе, никому пока не нужная. Дело шло к осени, и Серка снова начала сначала привлекать котов, потом как-то толстеть на глазах. Как-то вечером, придя с дочкой на дачу, мы с ужасом обнаружили, что мамаша уже довольно  здорова. Тянуть было нечего. Собрали приданое в виде пары мисочек и старой куртки, засунули мамашу в сумку и под покровом вечера понесли к своему пятиэтажному дому.  Рисовалась умилительная картина – кошка проживает в большом коллективе в подвалах соседнего дома, а мы ее проведываем, принося еду и любуясь новыми котятами. Кошка переезжать не хотела, старалась высунуть голову из сумки  и противно орала. К подвалам  мы прокрадывались, обходя знакомых и жителей дома, которым явно не понравилось бы засовывание еще одной кошки в их подвал. Наконец нашли открытое окошко, засунули внутрь сначала миски с молоком и едой, а потом и Серку. Кошка сразу вылезла обратно и уселась у стенки, недовольно махая хвостом. А мы бежали, надеясь, что она не побежит за нами или уж не догонит.
Больше мы Серку не видали. В окрестностях нашего дома и на даче она не появлялась. Рыжик поживал вместе с дочкой, прозванной детьми Бусей. На зов они всегда являлись парой, перелезая через соседский забор. Рыжик перемахивал его с лету, Буся взбиралась и переваливалась потихоньку.
А в августе случилось несчастье – дача сгорела, и кошки оказались погорельцами. Прибежавшие на пожар дети заперли котов в летнем домике. Рыжик был напуган и пожаром, и ходящими по двору пожарными. А Буся в силу своего юного возраста проявляла любопытство, но тоже была схвачена и заперта. На другой день  коты бродили по останкам дома, перемазанные сажей. Они и раньше ночевали где-то в соседских сараях, которые тоже погорели, теперь переместились через забор соседки – «коровницы» (держала коров). Некоторое время коты приходили вдвоем, потом Буся стала являться все реже, и, наконец, совсем перестала. Я надеюсь, что она где-то обосновалась, кошечка весьма симпатичная.
Приближалась зима. Для бездомного Рыжика  у крыльца летнего домика было сооружено что-то подобие будки,  в которой можно было оставить пищу, чтобы ее не замело снегом. Для возможности прохождения  к пище регулярно расчищалась тропка до забора. Рыжик всегда являлся на зов, может не сразу – нужно было же придти откуда-то, залезть на забор, пройти немного по нему, жалобно мяукая. Иногда я даже лезла по сугробам ему навстречу. Брала на руки, уже вдвоем проходили к летнему домику. У Рыжика есть привычка - немного насытившись, он находит на участке меня или детей, усаживается рядом. Если я заходила в горелые руины, он пробирался и туда, тем более, что часть стен и потолка сохранилась, там было относительно бесснежно и безветренно. Если у меня было время, в ледяном летнем домике разжигалась печка. Тепла, конечно, она не давала, но рядом с открытой топкой я ставила скамеечку, на нее укладывала какой-нибудь старый шарфик и сажала Рыжика. Кот грелся, мурлыкал и дремал. Я тоже садилась рядом на низенькую скамейку и наслаждалась минутами отдыха. Перегревшийся Рыжик забирался на мои колени, урчал и топтался, потом укладывался и затихал.  За окнами темнело, через заиндевелые стекла  заглядывал в окна старый заснеженный сад…
Этой весной  мы снова погрузились в увлекательные кошачьи истории, ибо заметили в саду мелькнувшую серую кошку, весьма похожую на пропавшую Серку. Начались наблюдения, воспоминания и сравнения. Дочке, конечно, удалось ее приманить, погладить и разглядеть. По глазу, покрытому бельмом, манерам тереться об ноги и конституции – узкой мордочке, хвосту и т.п. – явившаяся из неизвестности кошка была признала Серкой, обласкана и накормлена. Некоторое время она являлась периодически, вроде снова  начала увеличиваться в районе живота, мы веселились – «теперь хоть весь участок будет в котятах, все равно дача пока никому не нужна…»  потом она снова исчезла, наверное, прижилась где-то у соседей. Но нафотографировать ее мы успели, так что фотоколлекция знакомых животных пополнилась…. Может еще и встретимся…
 А через некоторое время была замечена симпатичная  серая кошечка с белой грудкой и  белыми «башмачками». Она также отиралась у домика, ела из Рыжиковой миски и также весьма смахивала на Бусю. Сейчас ее тоже что-то не видно, но, во всяком случае, я убедилась в ее живости и  надеюсь на будущие  встречи.
 Кстати, Рыжик относился к этим дамам весьма благосклонно.  Вообще – то он кот не злобный, и, видимо по причине преклонных лет, наоборот подвергается гоненьям от миски и от этих кошек, и от здорового мордастого черного кота, который тоже любит сидеть под домиком и орать, требуя пищи.
Наступает новая зима. Прошлая была уж очень холодная, за Рыжика мы переживали сильно, у него даже нос был обморожен. Но продержался, дождался тепла, повалялся летом в грядках и малине, изнывая от жары… Надеюсь, и эту зиму переживет.

Нежка
Об этой чудесной кошечке у меня был писан отдельный рассказ. Вот я его сюда и вставлю. Для пояснения – эта кошка проживает у моей любимой троюродной сестре в г. Серпухове. Вот поеду на Новый год в гости – и повидаю и родню и кошечку. Итак –

При входе в квартиру прямо у порога стоят два кошачьих лотка. Приходится их перешагивать и, уже предвкушая удовольствие, с наползающей улыбкой звать: «Нежка, Нежка…» Из комнаты, немного переваливаясь, бодро вышагивает белейшая красавица с огромными глазами… Но руку лучше к ней не протягивать – можем мгновенно цапануть острыми коготками, сердито подергивая крошечным, как у зайца, хвостом. Нежка упитанна, чиста, ее мягкую шерстку- пух так и хочется погладить…Она в этом доме признанная королева….
Надежда ни за что ни хотела заводить животное. Слишком страшно потом с ними расставаться, когда они уходят насовсем. Болезнь  кота Кузи, борьба за его выживание, охватившее горе…Про случившее невозможно было рассказывать – так тяжко становилось…. Прошло около года, боль утихла, но – «никогда, ни за что…». И сын сказал – чтобы больше никаких котов, чтобы потом так из-за них убиваться….
Был февраль. Морозы. В этот день знакомый обещал отвести Надежду с коллегой  по делам в город. Зайдя за ними, он сказал: «Только не пугайтесь. У меня в машине кошка лежит. Пришел в гараж – а она рядом в сугробе, аж вмерзла в него. Вот взял, пусть погреется…»
Кошка была белая, худая и на вид  совсем не живая. К ее задней части - брюху, лапкам, хвосту - намерз лед. Как уж случилось, что кошка оказалась в мороз в сугробе, откуда лед – неведомо, можно только гадать…
Надежда взяла ее на колени, кошка стала оттаивать и трястись, с обледенелой задней части таяла вода, брюки промокли…
К вечеру все рабочие  дела были поделаны,  оставалась нерешенной только судьба кошки. У водителя и коллеги дома были собаки, вся надежда была на Надежду. « Вон как раз по мосту твой Артем идет, сейчас мы с ним договоримся».    «Артем, вот хорошо, что мы тебя встретили. У нас такая история…Только на ночку… она отогреется, поест и мы ее куда-нибудь….» Артем хмурился, но под давлением женщин смирился. «Ну, если только на ночку…». Дома кошку положили на тряпочку под батарею, пытались покормить… Кошка тряслась, нос был горячий, ничего не ела… О том, чтобы утром вынести ее куда-то на мороз, ни могло быть и речи. Кыска осталась лежать под батареей.
Наутро лучше ей не стало. Пришлось звонить знакомому ветеринару, приглашать его домой… «Да, у кошки, похоже, воспаление легких и обморожение лап и хвоста. Давай пока поделаем уколы, а там посмотрим. Как раз моя медсестра живет в вашем доме…» Уколы обошлись в копеечку при довольно скудном семейном бюджете,  и уж после этого избавляться от кошки не хотелось. Да и особого улучшения не наступало, отмороженные задние лапы начали чернеть, темное пятно расползалось у основания хвоста. Хвост был холодный и малоподвижный. Кроме этого, стали темнеть и сохнуть кончики ушей.  «Придется ампутировать обмороженные части…» Кошку завернули в одеяло и уже к вечеру повезли в ветеринарную клинику.
Сначала Надежда сидела в коридоре и всех жалела. Кошке сделали укол и уж собрались за нее приняться, как привезли огромную собаку «на последнем издыхании». Хозяйка требовала спасти. Пришлось резать, обнаружить рак, уговаривать хозяйку усыпить животное. Та не соглашалась. Пришлось зашивать, снова уговаривать, получить согласие и, наконец, усыпить страдальца.
Уже к глубокой ночи принялись и за кошечку. Пришлось укоротить задние лапки – на одной только пальцы, а на другой – побольше, вместе с подушечкой. Одно движение – и пушистый белый хвост откинули в сторону, оставив лишь маленький «заячий» обрубок.
Домой приехали на такси. Надежда уложила забинтованную кошку рядом с собой, на кровати, а та пыталась подползти поближе к боку новой хозяйки…
Через пару дней кошка уже, полуползая,  передвигалась по квартире, но при этом усох и отвалится кончик одного уха. Приехал врач. Стал смотреть ампутированные лапки, печально закачал головой – «придется эту лапку еще немного укоротить…». Надежда поехать с ними не могла – необходимо было быть на работе. Врач любезно забрал киску, обещав все поделать и привести домой.  Через  пару часов раздался звонок на работу: «Слушай, пока кошка на столе под наркозом – давай ее заодно и стерилизуем… она же гулять у тебя не будет…Да, тут еще… Пока мы ее укладывали - отвалился кусок второго уха …»
Со временем кошка поправилась и выглядит совершенно здоровой и довольно счастливой. В результате  перенесенных  травм она смахивают на какую-то элитную породу - бесхвостую короткоухую. Даже особая походка - немного припрыгивая и как - бы вперевалку – не портит ее красоту и грациозность. Поживает она припеваючи, в неге и холе. Никаких обязанностей по дому не имеет, кроме как украшать своей царственной особой дом и радовать хозяев и гостей. Он придирчива к людям и еде, спать любит на кровати с хозяйкой. Интересно, что она видит во сне?
С кошками почти закончено. Есть еще несколько знакомых существ. Два абсолютно белых – мать и сын – живут в нашем подъезде, периодически гадят около нашей двери (приходится убирать), орут с той или другой стороны входной двери (приходится открывать), полеживают на подоконниках и батареях                (приходится гладить). Есть еще чудесная Масяня, взращенная в нашем подъезде. Котенком она росла с двумя подъездными собаками (о них еще будет рассказ), потом была  взята в квартиру и живет припеваючи.


Глава 3. Собаки

Своих собак, т.е. живущих со мной в квартире или доме, у меня не было. Все мои любимые псы – общие, многохозяйные, но на отдельных этапах существования можно было считать их «своими».
На Вялках где-то посередине двора периодически проживали общие собачки. Первая на памяти, для меня безымянная, дружила с нашими более старшими товарищами. Как-то летом они пошли на другую сторону железной дороги, шел поезд, собака  заметалась, оставшись на этой стороне, бросилась за мальчишками и погибла. Вроде ее закопали во дворе под фонарным столбом - так запомнилось.
Жили во дворе лохматые собачки – Чарли, Чомби. Были толстенькие щенки, с которыми меня даже сфотографировали. Какой-то период на окраине нашей территории, в отдельной даче Кусковых, жила в будке овчарка. Периодически она срывалась с цепи и прибегала во двор. Зла она никому не желала, но почему-то выбрала меня в виде добычи. Ее целью было догнать меня, повалить на спину, наступить лапами и так стоять горделиво, дыша в лицо из зловонной пасти. Собаку я боялась, но убежать не могла, покорно падала и ждала, когда кто-нибудь сгонит ее с моего тела, погонит со двора в сторону будки. Кажется, это единственная собака, которая как-то на меня покушалась. С остальными мы сосуществовали мирно и даже дружили.
Классе в девятом у меня был собачий друг. Жил он  где-то в кустах под забором разваленного и брошенного участка, звался Рыжим, питался подаяниями сердобольных окрестных жителей.  Раза два я отдавала ему свои бутерброды, не съеденные в школе, он бежал за мной до дома, сидел у подъезда, приходилось выносить еще пищи. Постепенно наши отношения приобрели следующий вид: идя из школы, я останавливалась на дорожке и кричала в сторону кустов один раз – «Рыж!» . Надо сказать, это у меня вызывало гордость, т.к. часто  граждане могли подолгу выкрикивать «Рыжий, Рыжий…» и – бестолку, он мог спокойно валяться в кустах… На мой голос он выбегал с первого раза, кидался ластиться и мы шли к дому. Я бросала портфель, переодевалась, брала еду, веревку с подобием ошейника и мы с Рыжем шли гулять. Бродили по окрестным улицам, по парку, я это была МОЯ СОБАКА – послушная, любящая…Он спокойно ходил на поводке, слушался команды «рядом», «к ноге», приносил  брошенную палочку… Где-то год мы так дружили, потом он исчез.
Многие годы после этого я с собаками не общалась. Собачьи истории  начались посредством подросших детей. Первый пес появился на даче, когда муж трудился охранником на овощной базе и зачем-то приводил «овощебазовского» пса после ночного дежурства. Пес мог пребывать во дворе до следующего дежурства, т.е. день, ночь и еще день до вечера.  Ночевал он под крыльцом, с Барсиком, курами и детьми вел себя корректно. Псу варилась здоровая кастрюля геркулеса с колбасой и остатками нашей пищи. Когда он с шумом и чавканьем вылизывал  миску, виляя хвостом, мне было как-то приятно, его способ питания отличался от кошачьего ковыряния  и был наполнен особой признательностью к дающему. И вообще чувствовалось, что «собака – не кошка» - по внимательному заглядыванию в глаза, особой азбуке движений хвостом, большими возможностями диалогов….
Свою собаку мы на даче так и не завели, т.к. несколько лет был пес у соседки Марьи Ивановны, с которой у нас был  один дом. Будка пса располагалась метрах в пяти  от нашего домашнего проживания, и его лай и брех   по всякому поводу, вплоть до сидящей рядом вороны, сопровождал нашу жизнь днем и ночью.
Перебрались на квартиру, подросли дети и начались собачьи истории, которые длились несколько лет.
Лэсси

Сначала Лесси не была «нашей» собакой. Эта рыжая полудворняга - полуколли с узковатой мордочкой (за что и получила имя Лэсси – героини популярного телесериала) прижилась на нашем дворе и пользовалась любовью всей детворы и большей части взрослых. Проживала Лэсси не одна, а в постоянном окружении поклонников мужского пола, которыми она командовала и выступала постоянным лидером во всех мероприятиях. Основными «постоянными» женихами были Черныш и Шарик. Черныш был, конечно, черным, вроде с белой грудкой, Шарик – попятнистее, бело-серый.
Был круг девочек, которые общались с  собачьей компании, гладили и прикармливали, играли и гуляли. Мои дети только присматривались и завидовали. Где-то на соседней улице Лэсси народила щенков, с которыми приходила в наш  двор. Есть даже сделанная мной фотография всей компании - Лэсси со щенками, девочки – «хозяйки» и мои пристроившиеся дочери. Это было зимой, а уже летом собачья компания стала постепенно переходить в наше владение. Путем прикармливания и  ласкания собаки стали считать нас хозяевами и сопровождать везде, куда бы мы не направлялись.  Это сопровождение не всегда было спокойным и приятным, но уже изменить ситуацию было нельзя – собаки не отгонялись, в крайнем случае, могли немного отстать и следовать в сторонке. По пути следования они, конечно, разнообразно общались с другими псами, и, что было весьма неприятно, проявляли агрессивные действия по отношению к людям, причем выбор неугодных граждан осуществлялся всегда Лэсси.
Жизнь стаи во дворе выглядела так. Двор со всем и всеми был территорией, подлежащей охране. Лохматые сторожа в основном валялись около или внутри песочницы или под грибком, горкой, спали, вылизывались, тянулись и т.п. Любой ребенок, независимо от возраста, мог делать с ними что угодно – гладить, тянуть за хвост и уши, помахивать у носа палочкой, которую собаки хватали зубами, да много чего можно придумать для забавы. Взрослые жильцы в основном проявляли к ним симпатию или лояльность и  практически все нравились псам. Но стоило появиться на территории двора незнакомцу, подозрительному на собачий взгляд (а подозрительных было много, особенно мужчин, особенно нетрезвых) – стая вскакивала и с трехкратным лаем неслась на врага. Жертву окружали, наскакивали, скалили страшные зубы, собачьи глаза горели огнем… До кусанья дело практически никогда не  доходило, но страху нагоняли много. Обычно кто-нибудь из детей или взрослых останавливал  псом криком «Лэсси!  А ну перестань, на место!».  А двор был проходной, весь день раздавался лай, конечно, не всем во дворе это нравилось. На собак нападала активная бабушка с первого этажа, имеющая маленькую внучку. Собачий лай мешал спать ребенку, и бабушка вылетала со шваброй, крича « Пошли вот отсюда!». Как-то ее зять, снимавший квартиру на втором этаже, в гневе стрелял в собак из мелкашки, чем вызвал народное возмущение, тем более, что рядом играли дети.
Защищали собак обычно родители деток, играющих во дворе – «Зато можно быть спокойным, что никто чужой детей не обидит».
Я как-то наблюдала картину. Собаки нежились на солнышке. Вдруг Лэсси подняла голову, стала вглядываться вдаль, в сторону школы, которая стояла недалеко, через шоссе. Вдоль школы шла женщина с сумками. Чем была нехороша мирная женщина на собачий  взгляд - не понятно, но Лэсси вскочила и молча понеслась, а за ней и вся команда. Окружили, лаяли, женщина кричала, ели отбилась. Собаки, помахивая хвостами, вернулись во двор – и снова тихи и дружелюбны.
Мучением были походы на рынок в выходные дни. На рынке – своя собачья команда, начинались потасовки, лай, шум и крики. Конечно, было видно, что собаки пришли не сами по себе, а с нами. Приходилось выслушивать возмущенные речи – «уберите своих собак». Иногда отправляла детей с собаками за пределы рынка, поджидали меня где-нибудь в сторонке.
Конечно, прогулки на природе с детьми и собаками были живенькими и приятными. Иногда собирались на озере, вроде пикника, мамаши с детьми, все играли с собаками, кормили их вкусностями, шашлыком. Собаки даже ходили с нами в большой поход, организованный классом старшей дочери в честь окончания начальной школы. Мы честно отгоняли их от самого двора, но конечно, они трусили в сторонке. У Лэсси была течка и по дороге мы обрастали различными враждующими между собой псами. Собирались у гимназии, дети, мамаши, младшие братья и сестры. Уже там было видное некое неудовольствие по поводу наших попутчиков. Шли через всю Малаховку, по ее дачным улочкам, сопровождаемые лаем из-за заборов. Наши собаки, конечно, почуяли неладное, но возвращаться домой  не желали, напротив, жались к отряду, путались под ногами. А шли мы далековато, через  две железных  дороги, в дальний лес, где проходил районный туристический слет, в котором участвовали старшие классы нашей школы. В лесу был разбит лагерь, стояли палатки, горели костры, бегала куча детей… И с собаками мы оказались не одни. Закончилось все собачьей  дракой, пришлось разнимать, некоторые дети испугались и родители просили больше с собой собак не брать.
В новогодние дни, обычно первого января к вечеру, мы с детьми выходили в парк, устраивались в сугробах, запускали фейерверки и пили чай из термоса. Собаки ходили с нами и послушно лежали в сугробах, дети в комбинезонах могли поваляться на собачках, забросать их снегом.
Как-то летом мы были свидетелями драки Лэссиных женихов – Черныша и Шарика. Они сцепились на школьном дворе, кусали друг друга, пыль вилась клубами, а вокруг с лаем бегала невеста и покусывала за ноги обоих женихов. Цель побоища была не совсем ясна, победителей вроде не было, после драки собаки мирно зализывали раны – как свои, так и друг у друга, и Лэсси тоже им помогала.
Порой за собачье поведение было стыдно. Вот, к примеру, пошли мы с детьми, их друзьями и, конечно, собаками, поиграть на спортивной площадке  в интернате. Поначалу все шло благополучно – дети резвились на спортивных снарядах, собаки полеживали в сторонке. Но, на нашу беду, рядом, за забором, недавно поселились и начали строительство нового большого дома заезжие граждане из наших бывших жаркихреспублик. И развели они курочек, которые мирно паслись в старом саду, огороженном деревянным забором с дырками. Отлежавшие бока кобельки начали рыскать по территории и, найдя дырки в заборе, были весьма обрадованы обилием дичи.    И вот наш мирный отдых был нарушен куриными воплями и собачьим лаем.  Лэсси в охоте не участвовала - может, царственно ожидала, что добычу принесут к ее лапам. Предчувствуя,   что охота может закончиться большим скандалом , я приказала детям отступать с территории интерната и увести с собой Лэсси. Умная собачка, хотя и оглядываясь, удалилась с детьми за угол, а я побежала на поле битвы. Страшная картина предстала передо мной – собаки носились по саду, хватая курей, придушивая их и кидаясь за новыми жертвами. Схватив палку, с криками «Заразы какие, пошли вон!!!» - я стала гоняться за собаками. Из дома выбежал подросток, перед которым я сделала вид, что вижу собак первый раз. Гнать собак стали вдвоем. Под нашим давлением Черныш выбежал в дырку, прихватив в пасть курочку. Подняв голову с бьющейся в пасти курятиной, он устремился к кустам.  Я  гналась за ним, крича «Отпусти  курицу!». Догнала его в кустах, огрела прутом, ругала. Курица выпала из пасти, отряхнулась и с возмущенными криками понеслась назад, в свой двор, где Шарик продолжал гоняться за курами, а хозяйский мальчик – за Шариком. Пришлось снова бежать туда на помощь, уж не знаю кому – всем, наверное. Наконец, псы были с позором изгнаны, с помощью слов и палок направлены на улицу и погнаны домой. На пути они оглядывались назад и норовили отстать… Встречным знакомым я рассказала о нашем позоре, знакомые удивились «И чего было гнать? Пусть бы каждая по курице унесли домой, ты бы их  пожарила…»
Дружба с Лэсси  окончилась весьма печально. Своими нападками на неугодных она вызвала их гнев, кто-то вызвал ликвидаторов. Собаку увезли и больше ее не видели. Женихи некоторое время послонялись по двору, потом тоже куда-то удалились. Но Лэсси навек осталась частью нашей жизни.
Со временем у нас появились другие собаки.

Тёма и Цыган

Тема  устроился жить в нашем подъезде, на пятом этаже. Наш пятый этаж вообще славится любовью к животным. Проживающая там Галя привечает, кормит, лечит всех, кто приблудился, убирает за ними в подъезде, ругает и жалеет.  Элла Викторовна с мужем тоже приветливы к животным, остальные две квартиры с одинокими пожилыми женщинами особо не возражают, что на тихом пятом постелены подстилки, стоят миски с водой и едой и периодически спят разные зверюшки.
Тема был весьма симпатичен. Средних размеров, рыжего окраса, очень коротконогий. Характер имел степенный, уживчивый, попусту не лаял, на людей не кидался.  Днем гулял в окрестностях, к вечеру всегда возвращался «домой», в подъезд. Однажды за ним и приблудился уже подросший щенок – обыкновенная черная дворняга. И стали они поживать вдвоем. Щенок вырос в молодого пса, довольно бестолкового, трусливого и агрессивного при этом. Он умудрялся сбивать Тему с пути истинного, подбивал его на разные провокации, позорящие псов и сопровождающих их «хозяев». Конечно, эта компания стала прогуливаться с нами, хотя  своей хозяйкой считали все-же Галю.
Одним из любимых занятий на прогулках были «нападения из-за угла». Нападкам подвергались машины, причем псы выработали совместную стратегию, которой неуклонно придерживались. Наперерез проезжающей мимо машине, прямо под колеса, с истошным лаем кидался быстрый длинноногий Черныш. Машины с визгом тормозили, и тогда их догонял и кусал за задние колеса Тема.
Конечно, собаки стали сопровождать нас  в походах на дачу.  Во дворе они сначала пытались гонять  Рыжика, но наши крики и запреты были для них достаточно понятны, и в нашем присутствии они уже не кидались за котом, а только провожали его передвижения глазами, улегшись где-нибудь под кустом.   Да и Рыжик при собаках особо не маячил на участке, уходил за соседский забор. Как-то раз мы пошли на дачу с ночевкой. Собаки увязались за нами и понятно было, что одни они домой не пойдут. Пришлось мне вернуться и предупредить Галю, что собаки останутся с нами, иначе она бы очень беспокоилась, не обнаружив их вечером в подъезде. Чтобы ночью псам было уютно, я решила предложить им поспать в пустом курятнике, заполненном опилками. Тема понял указания сразу, вошел в  маленькую дверку, стал обнюхивать все. Но Цыган страшно испугался и по доброй воле в курятник не лез.  Пришлось его брать буквально «за руки, за ноги», заносить и запихивать в дверцу.
Постепенно собаки привыкли, и если я вечером указывала пальцем и грозно говорила «В курятник!», они направлялись туда и проводили ночь на мягких опилках. Днем Тема мог поспать в клумбе, свернувшись в клубочек прямо посередине, где  железным бортиком был огорожен круг газонной травки.
Наступила зима с холодами. Иногда мы ночевали на даче в новогодние каникулы. Оставлять собак на морозе было как-то жалко. И вот я постелила им старое пальтишко под кухонным столом и стала заманивать в дом. Все было аналогично курятнику. Тема зашел и лег, Цыгана заносили и пихали под стол силой. Дверь в  комнаты  сначала закрывали, т.к. к ночи через форточку приходил Рыжик. Я возилась на кухне, дети, бегая туда- сюда, оставили дверь открытой, и в кухню прямо под нос псам вальяжно вплыл кот. Собаки было дернулись из-под стала, но от моих страшных криков улеглись обратно и следили, как наглый Рыжик обходит кухню. Постепенно все упорядочилось, и собак даже пускали в комнаты. В доме в нашем присутствии они с котом уживались мирно, хотя я, конечно, была настороже.
Осталась на память фотография – угол кухни, стол, под столом на желтовато-клечатом детском пальто устроились собаки – Тема лежит, положив голову на лапы, посматривая умными коричневыми глазками, рядом сидит Цыган.
Ох, раз и влипли мы в историю из-за Цыгана. Пошли мы с младшей дочерью к друзьям. Друзья жили в частном доме, на участке у них тоже была собачка, и своих псов мы туда не запускали. Они оставались за калиткой и ждали нас, иногда по несколько часов.  Вот и тогда, уже в темноте, мы пошли к дому. Вышли на шоссе, идем неспешно, собаки трусят рядом. На нашу беду, далеко впереди шел мужчина в камуфляжной форме и, похоже, не совсем трезвый. На него и нацелился Цыган. Понесся молча стремглав, нагнал мужика и вцепился в штаны, может и куснул. Мужик заорал матюками, кинулся за Цыганом, а тот увертывался, громко лаял, но продолжал нападать. Мужик выломал дубину и с ней на пса. Тема при этом жался к нашим ногам и молча трусил рядом. Цыган при виде дубинки кинулся в нашу сторону. Мужик заорал « Это ваши собаки? Сейчас я их поубиваю». Мы дружно отреклись от псов, говоря, что первый раз их видим и они просто за нами увязались, и свернули в темный переулок. Тема трусил за нами, а Цыган остался играть в догонялки с мужиком. Нагнал он нас уже у подъезда, вид у него был довольный. Видно, мужик его не догнал.
Случались общения наших псов и драгоценной Сандры, когда летом мы одновременно оказывались на даче. Сандрина хозяйка, конечно, была не очень довольна присутствием  наших уличных псов около ее породистой чистенькой собачки, но псы вели себя корректно, на девушку не нападали, смиренно лежали под кустами, тогда как Сандра обегала раз за разом участок в поисках ненавистного кота.
Проживая в подъезде, псы умудрились вырастить подброшенного котенка. Это была девочка симпатичной тигровой окраски, названная Масяней. Как уж Галя управлялась с ними,  не знаю, но котенка они не загрызли, а, напротив, как-то приласкали, и подросшая кошечка  помыкала ими, могла спать чуть ли не на голове, теребить собак, играть с их хвостами.
Как-то зимой псы не пришли ночевать в подъезд. Не было их несколько дней, Галя вся испереживалась, да и мы тоже. Потом вернулся один Цыган с обрывком провода на шее. Говорили, что  вроде был отлов собак в поселке. Очень жалко было умницу Тему, и остался с нами один бестолковый Цыган. Он продолжал походы на дачу, нападки на машины и людей. Как-то мы возвращались с дачи, и навстречу нам шла по узкой тропинке женщина с сумками. Цыганище не преминул наброситься на нее, поднялся визг, крики, упреки. С криком «Фу!» я огрела Цыгана сумкой по горбу, думая, что она почти пустая. Псина завизжала, бросилась в сторону, а в сумке  что-то загремело – я совсем забыла о пустой банке, в которой носила еду кошкам. Банка разбилась об собачью спину. Цыган отбежал в сторону, жалобно повизгивая, и плелся потом в сторонке до самого дома.  На другой день обида, наверное, забылась, но место, где его огрели, он запомнил и обегал  стороной, полукругом по краю парка.
 Как-то незаметно Цыган тоже исчез. Сейчас собаки во дворе и  в подъезде не живут. Закончились собачьи истории. Но, думаю, не навсегда.

Глава 4. Куры

Вот с курами я встретилась уже после замужества, в детстве и юности никак с ними не общалась и ничего привлекательного в общении не видела. Другое дело, когда мой супруг решил завести «курочек, чтобы яички свои были и супчик варить». Под курятник был переоборудован старый навес, под которым вроде раньше за занавеской в жару отдыхали мужики на раскладушке. Передняя стенка была огорожена панцирной сеткой, в боковой стене прорезали небольшую дверцу (почему небольшую - не понятно, лично я туда влезала на четвереньках и с трудом - по ширине). Внутри соорудили насест, приделали ящик для яиц. К курятнику огородили небольшой загон. Муж принес с рынка десяток двухмесячных цыплят- курочек, самых обыкновенных,  беленьких несушек. И начали мы их взращивать. Была весна, курочек даже выпускали погулять по территории, которую они быстро загадили. Была проинструктирована дочка (в то время еще одна и очень маленькая) – как обращаться с курами, чтобы не клюнули. Когда на огороде произвели посев овощей и зелени, кур перестали выпускать, и они паслись в загоне. Каждый день для их питания варилась здоровая кастрюля с крупой, в которую добавляли разные отходы  – шкурку картофеля, скорлупу, обрезки и т.п. Через пару месяцев куры потихоньку начали нестись. Забирать яички приучили дочку, которая по своему малому возрасту и размерам могла беспрепятственно приникать в вонючий курятник, отгоняя кур, пробираться по унавоженным - загаженным опилкам к лотку и по возможности нежно брать и нести маме-папе яйца.
Осенью ко дню рождения дочери муж наметил зарубить курицу и сварить лапшу для угощения родственников. Была проработана методика приготовления курицы, заготовлен топор и плаха, чайник с кипятком – чтобы сразу ошпарить для лучшего снятия перьев. Выбрано было и время – после обеда, когда дочка ляжет спать. А уж к вечеру ждали гостей на супчик.
Конечно, такие планы и действия могут вызвать негодование и упреки у читателя. Но то, что кажется ужасным для сердобольного городского любителя животных, оценивается совсем по другому для жителя сельской местности, содержащего скотину. Сотни лет наши сельские предки выращивали и резали скотину, собственно для этого и предназначенную. Конечно, домик в подмосковной Малаховке – не сельская изба, но по образу проживания весьма к ней близок.  Наличие деревянного домика, туалета во дворе и водицы из ручной колонки, ведер с ковшом для воды и ведра для отходов и оправления малой нужды в холодное время на кухне – все это пробуждало причастность к деревне на генетическом уровне. И если в этом пространстве существовал курятник – то и отношение к курям было соответствующее - мы о них заботимся, они дают яйца и мясо.
И вот мой муж, все приготовив, молвил «Ты пока укладывай дочу, а я отойду до соседей, скоро вернусь и приступим.  Я буду рубить, держать и ощипывать, а ты поливать, потрошить и готовить». Дочка уснула, часы тикали, а муж все не шел. Наконец он явился в калитке, и, пошатываясь, стал пробираться вдоль забора. На мои гневные восклицания типа «Где ты шлялся?» - смиренно ответил, что сосед предложил отметить рождение дочки, не мог же он отказать, виноват, и теперь идет спать на террасу.
И вот жена, в гневе на мужа,  заходит в курятник, хватает курицу, кладет на плаху (жертва даже не сопротивлялась), берет топор и одним движением отсекает куриную голову. Обычно после этого куры машут крыльями и бегают по двору, но все продумано – ее тушку сразу суют под ведро, где она  некоторое время бьется и замолкает. Жена за это время приносит чайник с кипятком - и далее все по плану.
Надо сказать, что варилась курица долго, была жесткая (не бройлер же), но лапша вышла вкусная.
В дальнейшем муж больше не призывал к забиванию птицы на супчик. А жене пришлось зарубить еще одну курочку где-то через год, т.к. она заболела, вялая была, не ела, не пила, а остальная стая дружно и упрямо клевала ее в голову - такие у природы жесткие законы. Муж, конечно, отвертелся, типа «сердобольный». А жена эту курочку рубила уж без всякого гнева, с жалостью, приговаривая, что «сейчас ты отмучаешься, бедняжка…». Безголовую тушку даже побоялись варить котам – вдруг болезнь какая была вредная, просто зарыли за забором.
К зиме куры почему-то начали линять, зады у них сделались голые и красные. Конечно, мы немного утеплили курятник, забили сетку фанерой, подсыпали опилок, провели свет (лампочка на длинном шнуре, который  через дырку в углу курятника пробирался по деревьям к дому и через форточку  присоединялся к розетке по вечерам). Но все равно тепла в курятнике не было, градусов на несколько больше, чем на улице. И куры жили себе при 20 градусах мороза и даже неслись всю зиму. К тому времени я уже работала, поэтому сутки с точки зрения куриной жизни выглядели так.
Ночь куры спали в холоде и темноте, сидя на шестке. Около шести утра первый из встающих хозяев (обычно жена) втыкали вилку в розетку в проходной комнате. В курятнике загорался свет – типа «подъем». После этого на кухне грелась большая плоская кастрюля с пищей, кто-нибудь из хозяев (обычно жена), накинув куртку, пробирался к курятнику и, открыв дверцу, пихал кастрюлю вглубь, на сколько рука достает.
Куры слетали с шестка и, кряхтя и кококая,  кидались на еду.  Где-то без двадцати  семь свет выключался, и семья отбывала на работу и к бабушке. Куры продолжали питаться в темноте, вероятно до тех пор, пока еда не замерзала. Что они делали днем - можно только предполагать. Наступал поздний вечер. С наступлением зимней темноты они взлетали на шест и спали-дремали. Хозяева появлялись в районе семи-восьми часов, а то и позже. Чаще первыми приходили жена с дочкой.  Жена открывала темный дом, зажигала свет на кухне, в проходной комнате, и в курятнике. Потом с дочкой пробирались по заснеженной тропинке, дочка лезла в курятник за яйцами. А было ей в это время года три, четыре. Бывало она яички и роняла, и разбивала, правда, в сильный мороз они не бились, т.к. замерзали и даже трескались.
Как-то дочка заупрямилась вечером, не захотела лезть в дверцу. Ох, как я представила, что надо раздеваться и переодеваться во что-нибудь грязное и легкое, т.к. в пальто я в дверцу не пролезу, и залезть могу только на карачках, коленками по помету…. Уговорила, слазила добрая девочка за яичками….
Кастрюля с замерзшей едой вынималась мной, ее тащили на кухню, снова грели, добавив водички и пищи, на другой день опять выдавали птице…. Иногда на зиму закупали комбикорм, он был сухой, варить не надо, хлопот меньше, только финансовые затраты. Но все равно какие-то отходы варили иногда…
По телевизору была передача про грузинское село, там курочки зимой прогуливались по птичьему двору. По их примеру в выходные дни я своих курочек тоже стала выпускать на солнышко. Открывала дверцы и курятника и загона, куры сначала выглядывали, потом потихоньку выбирались на снежок и погуливали по дорожкам с красными линялыми задами.   
Через год к белым курам добавили «кучинских юбилейных». Были они пестро- рыжие, более крупные, зиму переносили легче, не так линяли. Яички были коричневые, ребенок из курятника кричал «одно беленькое, два коричневых…».
Наступила очередная морозная зима. Мороз крепчал и крепчал, кур было жалко, у некоторых подмерзли гребешки, но понемногу - одно- два яичка в  день от десятка кур было. Наконец, когда объявили «ночью по области до тридцати трех….» - я не выдержала. «Нужно забирать кур домой» - объявила я мужу.
В углу кухни картоном отгородили угол, как-то укрепили табуретками, настелили на пол газет, посыпали опилок, и к вечеру (вроде был выходной) начали переселение. Муж залез в курятник, ловил кур, передавал мне по одной в дверку, я несла их на кухню в новое жилище, дочка сторожила…. Кое - как заселили, занялись  ужином. На кухню вплыл Барсик и тут - же попыталась впрыгнуть в «курятник» за добычей. Кстати, на улице он их особо не трогал, мог немного погонять по саду, но куры огрызались, могли и клюнуть…Но другое дело – расположение их в своем доме (как утверждают кошачьи знатоки, коты считают своими и дом, и живущих в нем хозяев). Начался куриный крик, переполох, метание в загоне. Кота изловили, выдворили в комнаты и  на кухню проникали с повышенной бдительностью. Ночь куры проспали смирно за закрытой дверью, утром их покормили и ушли на работу. Вечером, как всегда первыми, явились мать и дочь. Когда на кухне зажгли свет, увидели чудную картину: в разных возвышенных местах загаженной кухни дремали курочки -  на столе, на плите, в раковине, на шкафах – в общем, на полу и в загоне не было никого. Кур собрали, еще одну холодную ночь провели они на теплой кухне, утром их вернули «домой». Но, видимо от перенесенных волнений, нестись они перестали, только ели и мерзли до весны.  С приходом тепла куры  потихоньку начали  нестись, а там и лето- раздолье, тепло, полно  травы, гуляй в загоне, ройся в земле, устраивай купанье в пыли….. А тут еще муж решил попробовать, как  в их бабьем царстве приживется петух – чтоб, значит, купить петуха и иметь полноценные яйца. Для тех, кто не знает – куры прекрасно несутся и без петуха, но качество яиц немного другое, похуже, желток не такой яркий, хотя по вкусу особо не отличишь…
Вот под выходные пошел он к другу и взял напрокат здорового петуха. Принес он его к вечеру, запустил в курятник, птицы пошумели и легли спать. И петух тоже нашел себе местечко на шестке.  И, как положено, начал кукарекать с рассветом, т.е. часов с четырех, а то и пораньше…. К этому крику, конечно можно привыкнуть, в деревне завсегда поднимались с петухами и принимались за физический труд, спали после обеда и ложились с темнотой для экономии электричества и керосина.  Но если петушка приложить к нашей современной жизни, с работой в Москве (час сорок в один конец), ранним вставаньем, поздним уложением, ночными интеллигентскими раздумьями и как результат - хроническим недосыпом -  ну не прикладывается сюда петушок.
И вот поорал он с четырех до семи несколько раз, послушала я его с мыслями, что в выходной день еще ладно, хотя очень хочется выспаться хотя бы до девяти, но в рабочие дни … Может, привыкну? А днем, когда выпустили курятину в загон, петух начал «расставлять приоритеты» . Полюбил он сразу одну курочку, ходил за ней, угощал нарытыми вкусностями, допускал до миски с кормом…. А остальные девушки ему не понравились, от еды их отгонял, в тело девичье, а в основном в голову, клевал…И так два выходных дня…. В общем, к вечеру воскресенья петуха отнесли хозяину и больше к этой идее не возвращались.
Соседи-дачники на лето купили несколько крохотных цыпляток для забавы детям. За лето цыплятки превратились в молоденьких курочек. Конечно, соседям не хотелось рубить их на супчик – «рука не поднималась», неприемлемой  казалась и мысль вести их в городскую квартиру. И пришли они к нам с поклоном - забрать курочек  на зиму, обещая при этом оставить деньги на прокорм.
Отступая от темы курей, могу сказать, что случаи оставления различных животных на «передержку» у нас случались. Одну осень  нам оставляли корм и просили привечать и кормить соседского кота, категорически не желающего уезжать с дачи. Кот слонялся по округе, периодически появлялся у крыльца и мерзким голосом орал, требуя пищи. Изловили его с наступлением зимы, увезли в Москву.
Другие соседи (которые впоследствии принесли курочек), завели для дочки хомячка. Но через некоторое время на ребенка напала какая-то аллергия на дачные растения, при этом  хомяк тоже оказался нежелательным. Ребенка увезли в Москву для излечения, а хомяка временно принесли к нам  в стеклянной трехлитровой банке. «А если с ним что случится? У меня кот и дети малые…» «Ну, что будет то и будет…» -ответили соседи, «даже и лучше, если с ним что нибудь случится, он нам уже как-то поднадоел…». Накаркали.  Кот проявлял к хомяку знаки повышенного внимания, все крутился возле банки, норовя ее свалить, разбить, изловить добычу. Не меньшее внимание проявила и младшая дочурка, желающая, в общем-то, того же, что и кот. Поэтому хомяка приходилось держать на террасе, а террасу закрывать на крючок, что было несколько неудобно в летний период. В один «не прекрасный»  день банку вынесли на улицу, поставили на середину стола, чтобы хомяк подышал воздухом и поглядел на свет. Детям было велено хомяка не трогать и кота отгонять. Я возилась на кухне, когда вбежала старшая дочь с криком «Она хомяка вытащила!» Она – это младшая, еще весьма маленькая дочурка. И я, вместо того, чтобы ласково к ней подкрасться, конечно, в гневе вылетела с кухни… При виде рассерженной мамы дитя в страхе отшвырнула хомячка – вроде как и не брала. Хомяк шлепнулся об бетонную дорожку, подергал ножками и навеки замер.
Закопала я его возле туалета, соседи не горевали, сказали с мнимой печалью «Жалко, конечно, но что ж поделаешь…».
Вернемся к курам. Ситуация была аналогичная – что будет, то и будет. Кур взяли, начались дополнительные хлопоты. Обычно старые куры не любят молодых, обижают их, заклевывают, их нужно некоторое время держать отдельно, но рядом,  чтобы постепенно привыкали. Пришлось отгораживать кусок загона, следить за ними. К этим временам  я сидела дома,  в отпуске по уходу за  младшей дочкой. Если со старшей я вышла на работу через год, то уж с младшей решила отсидеть на полную катушку, до трех лет. Так что время заниматься курами у меня было.  Все уладилось, куры подружились, наступила зима. И вот как-то в разгар зимы ночью часть кур украли. Надо сказать, что улочка у нас была тихая, в несколько домов, никто по ней особо никуда не ходил, кроме своих, так как с другого конца улица упиралась в дальний полупарк, полулесок, насквозь ее пересекать особой нужды ни у кого не было, особенно зимой. Только жители по протоптанной  тропинке пробирались к домам. Поэтому и калитка у нас закрывалась только на вертушку, любой желающий мог свободно проникнуть на территорию….. И вот вечером куры улеглись спать, а утром их оказалось гораздо меньше. Стала я мужа пилить, чтоб, значит, навесил замки на курятник. На что муж ответил, что смысла в этом нет и любой мужик с легкостью отковырнет любой замок…. А насчет воров порешили, что это рабочие – «чурки», строящие в окрестностях разные богатые коттеджи. Неделю все было спокойно, но в очередное утро обнаружили, что кур скрали уже практически всех, осталась одна кучинская юбилейная – то ли не заметили, то ли в мешок не влезла. Испиленный мною муж повесил все же замок и стали мы единственную курочку лелеять и холить. Еды и комбикорма ей было вдоволь, к весне она разжирела, покрупнела…. А тут и солнышко, снег стаял, травка полезла… Ходит она одна, красавица, по всему участку, даже коты ее бояться. И исправно приносит нам по яичку в день.
Но вот пошел муж на базар, и опять принес  пяток молодок двухмесячных, беленьких…. И как-то не понравились они нашей королеве, заобидилась она и перестала приносить урожай. Нет яиц. Ест, гуляет по всему двору – а толку нет. А у нас за забором продали  кусок лужайки, вырыли котлован, затеяли стройку.… Но строил дачу какой-то пожилой участник войны, стройка шла еле-еле, хозяин, что мог, норовил сам поделать, поэтому в основном на ничем не огороженной стройке было тихо, только дети уличные бегали там поиграть… А от вырытого котлована возвышалась гора неувезенного песка.
И вот прибегают ко мне дети и кричат, что нашли, куда наша кура яйца складывает. И ведут меня за калитку к этой песчаной горе, и вижу я спиралью натоптанную куриными лапами тропинку к вершине, забираюсь и я на эту вершину и вижу на макушке горы ямку в песке, а в ней штук несколько яичек.
Я тогда решила, что эта «змея» обиделась за молодняк, и в отместку несла яйца за пределами территории. Это ж надо – вылезала незаметно в дырку в заборе, лезла на гору, сносила яичко, и ни в чем не бывало возвращалась во двор. Подолгу она там не сидела , а то бы отсутствие ее величества на участке мы бы заметили…. Теперь я иногда думаю, что может она хотела превратиться в маму, построила гнездо, но ведь не насиживала же…Уходила…
Дырку заколотили, некоторое время все было нормально. Но потом опять не стало яиц. Через неделю сосед сбоку кричит через забор, что у себя в зарослях малины обнаружил наши яйца в кучке. Заколотили все дырки, курица успокоилась….
К сожалению, пришлось мне с детьми оставить дачу с котом, курами и мужем. И как-то куры извелись,   вроде раздал – продал, не знаю…


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вот, в общем, и все. Пока. Есть еще у меня маленькая, черная и очень пушистая морская свинка с официальным именем Верона, с домашним именем Йона. Про нее рассказывать особенно нечего - милая, глупенькая, беззащитная   и прожорливая. Но, наверное, дойдет и ее очередь на жизнеописание.
Я очень надеюсь, что в моей жизни будут еще разные чудесные зверьки, и хватит сил и настроения описать моих друзей.