Клюква в сахаре или Синеглазая луна. Части 9-10

                Часть 9.

   
К двадцати пяти своим годам я уже имела личный "фольксваген" и собственную парикмахерскую. Кое-какие деньги я скопила сама, остальные добавил Павел. Он продолжал опекать меня, как маленькую девочку, а я послушно принимала его заботу. Впервые после Сашиной смерти мне снова захотелось иметь семью, готовить ужин и встречать именно этого человека у порога. Павел никогда не оставался на ночь, дома его ждала семья - жена и двое пятилетних мальчишек-близнецов.

Уходя от меня вечерами, он наказывал мне строгим тоном:
- Утром чтобы съела апельсин, поняла?
- Поняла,- послушно кивала я, с грустью наблюдая, как Павел надевает пальто.
- На ночь выпей стакан молока, а не крепкий кофе, как ты делаешь, ясно?
- Ясно,- вздыхала я, целуя его в губы.
- Всё, полетел я, Катюха,- целовал меня в плечо Павел,- Завтра днём позвоню. Люблю тебя,- и уходил.

Иногда я хандрила. Хотелось что-то изменить, исправить. Мне казалось, что в моей жизни чего-то не достаёт. Меня самой как-будто было мало. Кусочек меня остался с Люськой, кусочек - с Сашкой, ещё кусочек забрал синеглазый Тимка…

Павлик любил меня, я это знала, как знает любая женщина, когда её по-настоящему любят. А вот в своих собственных чувствах я вновь, как тогда в юности, разобраться не могла. Мне хотелось, чтобы Павел безраздельно принадлежал мне одной. А это уже был эгоизм, а не любовь. Так я думала...

В сентябре 2000 года мне стукнуло двадцать шесть. Павел закатил в мою честь банкет в дорогущем ресторане, ему это было вполне по карману. Подарил мне норковую шубку и... уехал домой. А мы с Галкой, оставшись одни, напились до умопомрачения и даже умудрились опозориться.

Нас никак не могли выпроводить из ресторана, который уже давно закрыли и из посетителей остались лишь мы вдвоём. В общем, нас забрали в милицию. Лора до утра просидела в тёмном, прокуренном коридорчике, пока мы с Галкой парились в КПЗ. Я требовала, чтобы мне разрешили немедленно позвонить моему адвокату.

Адвокат Павел Селин приехал в пять утра, злой и невыспавшийся, и вызволил нас с Галкой на свободу. Дома я ещё попыталась упрекнуть Павла в том, что он уехал из ресторана и оставил меня одну.
- Это ведь был мой день рождения!,- высунув голову из под одеяла, в которое закутал меня заботливый Пашка, сказала с укором я.
- Молчи уже,- строго приказал мне тот и сунул в мою руку кружку с липовым чаем.
Я замолчала. И потом долго-долго смотрела на него, думая о том, что если он сейчас уйдёт, то мне уже не захочется просыпаться…никогда.
    
В октябре того же года моя сестра Лизка выскочила замуж за своего Ослика. Любовь у них была странная. Лизка частенько уходила от мужа к родителям, а Ослик приезжал за ней на своём полуразваленном «москвиче», снова паковал чемоданы с Лизкиными вещами и увозил её домой.

В ночь с 31 декабря на 1 января пришёл пьяный и взъерошенный Павел. Упал в коридоре на колени и обнял меня за талию.
- Что с тобой?,- спросила я, тараща на него глаза.
Из  гостиной высунулись мои гости, с которыми я встречала Новый год и с интересом поглядели на Павлика.

- С новым годом, девушки!,- пьяно улыбнулся галантный Пашка и ещё крепче сжал меня в своих объятьях,- С Новым годом, Катюха!
- Ты где так напился?,- спросила я.
- Дома,- ответил он,- Кать, выходи за меня, а?
- Ты вроде женат, Паш, - тихо сказала я.
- Уже нет,- промямлил Павел и… свалился на Бобкину подстилку. Все опешили, наблюдая эту сцену. Я вздохнула, видя, что Пашка засопел и окончательно заснул.

- Пошлите, девочки,- шепнула Галка,- Не будем мешать человеку отдыхать.
Мои гости вежливо прикрыли дверь в зал. А я весело потрепала Бобика за ухо.
- Спит,- пожала я плечами,- На твоём коврике! Злишься?
Мой пёс затряс ушами и, склонив голову на бок, уставился на спящего Пашку. Павла Бобик уважал, поэтому нисколько не обидевшись поплёлся в спальню и бесцеремонно улёгся на мою кровать...

Утром меня разбудил Павел, ткнув под нос чашку с горячим кофе.
- На, травись. Крепкий, как ты любишь. В честь праздника.,-улыбнулся он и сел на край моей кровати.
Я сделала глоток и внимательно посмотрела на Павла. Он уже успел принять душ и выглядел просто отлично.

- Паш, ты помнишь прошедшую ночь?,- осторожно спросила я.
- Помню, конечно,- усмехнулся Пашка,- Назюзюкался, а потом с женой поссорился.
- А ты помнишь, что замуж меня звал?,- я улыбнулась, пытаясь скрыть своё волнение.
- Помню, Кать,- он засмеялся и забрал у меня пустую чашку,-Думаешь, я пошутил?
- А ты пошутил?,- хитро спросила я, натягивая на себя одеяло.

- Нет, я не пошутил,- серьёзно ответил Павел.
Я немного помолчала, внимательно глядя на него.

- Паш, мне нужно сказать тебе… что-то очень важное,- прошептала я,- Я в 17 лет сделала аборт… Вот… В общем, у меня никогда детей не будет… это точно.

К моему горлу подступили слёзы. Павел взял меня за плечи и спросил:
- Ты чего дрожишь?...Я люблю тебя. И мне всё равно, будут у нас с тобой дети или нет. Мои чувства к тебе от этого не изменятся.
- Ты из-за меня?,- спросила я,- Из-за меня… из дома…

Но Павел не дал мне договорить, закрыв мой рот своим поцелуем…Возле кровати жалобно заскулил Бобик, прося завтрак, а я… я подумала, что Пашка не похож ни на одного из всех тех мужчин, каких я знала прежде.

 Мы стали жить вместе. Павел занимался расторжением своего брака, а я с нетерпением ждала, когда мы наконец поженимся. В один из вечеров Пашка спросил меня:
- Кать, ты очень хочешь ребёнка?
Помню - я даже застыла на месте с утюгом в руке.

- Ты чего, Кать?,- засмеялся Павел,- Ну, что ты так смотришь на меня?
Он встал с дивана и подошёл ко мне.
- Попытка не пытка, котёнок. Мы ведь с тобой люди не очень бедные, правильно?
Я молча кивнула, не сводя с него растерянных глаз.

- Вот,- снова улыбнулся Пашка,- Да поставь ты утюг наконец… Я положу тебя в хорошую клинику, тебя там обследуют и …

Я отвернулась и принялась усердно наглаживать его рубашку. В носу подозрительно и противно защекатало. Я глубоко вздохнула, чтобы не заплакать.
- Ты обиделась? Что я не так сказал?,- удивленно спросил Павел, развернув меня к себе.

Я молчала, не подымая глаз… Как объяснить ему свою щемящую, непроходящую, вечную боль?
- Кать, я всего лишь хочу видеть тебя счастливой. Вот и всё.
- Я счастлива.,- тихо прошептала я.
- Нет, нет,- отчеканил Павел,- Пойми, когда есть хоть один шанс, то его надо использовать. Даже самый мизерный шанс.

Я швырнула утюг на подставку и расплакалась:
- У меня нет ни единого шанса… Я была замужем четыре года… с тобой я два... два года… и ни разу… ни разу…
Я задохнулась. Слева в груди защемило, сжалось в тугой комок…Павел подлетел ко мне и сгрёб в охапку.
- Прости, Катюш, прости, любимая моя,- зашептал он, целуя меня в мокрые глаза…

Следующие три месяца я не вылазила из больницы. Меня обследовали лучшие специалисты города. Я без конца сдавала всевозможные анализы. Но врачи разводили руками.

- В целом - у вас нет никаких проблем,- говорил мне врач,- Небольшое воспаление правого яичника, но это поправимо. Инфекций нет, маточные трубы проходимы, гормоны в норме.

Я прошла три курса лечения. Мне кололи по две инъекции за один раз до ужаса болезненные  уколы в живот, после которых у меня синели губы и сводило судорогой ноги. Я потеряла аппетит и похудела на шесть килограмм. Из зеркала на меня смотрела незнакомая женщина с потухшим взглядом и впалыми щеками. Я была вконец раздавлена - физически и морально.

- Екатерина,- обратился ко мне мой лечащий врач, когда моё лечение подошло к концу - Всё, что возможно было сделать для вас, мы сделали. Продолжайте пить оставшиеся препараты. И мой вам совет. Попробуйте переключиться на что-то другое. На мой взгляд, вы очень сильно хотите иметь ребёнка. И это вам мешает. Помните, что вы здоровая, молодая и привлекательная женщина. Вы слишком зациклены на желании иметь ребенка. Понимаете, о чем я?

Я молчала, уставившись в начищенное окно врачебного кабинета.
- Я не вижу никаких причин, кроме этой, почему вам не удаётся забеременеть. Вы здоровы.

- Я - здорова,- усмехалась я сквозь слёзы, вцепившись в руль своей машины…

В тот день, вернувшись домой, я налила себе полный стакан водки и залпом выпила его до дна. Потом отключила телефон, а вечером поругалась с Павлом.
- Тебе нельзя пить, Катя,- говорил мне он,- Ты таблетки пьешь ведь.
- Да иди ты к чёрту,- хватала я за рукав его рубашки и кричала изо всех сил,- Зачем, зачем ты меня мучаешь? Я устала таскаться в эту чёртову клинику, устала видеть сочувствующие взгляды беременных женщин в свою сторону, я устала пить всякую дрянь…Меня трясёт от уколов...

Я стала пить спиртное регулярно - в захолустных придорожных барах, в грязных забегаловках, в своей машине… Потом пьяная я ехала на кладбище и снова пила, сидя на влажной земле у Сашкиной могилы. Павел терпел, разыскивал меня каждый раз и вёз домой. Дома отпаивал марганцовкой и запирал меня на ключ.

- Кать, ну, что ты делаешь с собой?,- спрашивал меня он,- Ну, чего тебе не хватает? Что ещё я могу сделать для тебя?
- Оставь меня,- огрызалась я, накрываясь с головой одеялом,-Оставь меня в покое… Уйди, уйди, прошу тебя!

В конце концов, Павел не выдержал. Однажды, просидев на кухне до самого утра тихо-тихо, не включая свет, он также тихо собрал свои вещи и ушёл от меня...

Кого мне было винить в том, что я погрязла в паутине собственной неустроенности? Это я сама себя обездолила своей гордыней и глупостью. Мне ошибочно казалось, что я имела право взваливать свою боль на человека, который столько всего сделал для меня.

Я всё это поняла, но гораздо позже. А тогда приняла решение, что раз уж я собственноручно засунула себя в это состояние, то и спасать мне придётся себя самой.
               
В июле Лизка родила девочку, которую они с Осликом назвали Машенькой. Галка наконец вышла замуж и была вполне счастлива. Виделись мы с ней по-прежнему часто. Я работала, не покладая рук, чтобы отвлечься от мыслей о Пашке.

Жизнь без него потеряла для меня определённый смысл. Меня не покидало ощущение зияющей дыры, места, которое когда-то принадлежало доброму, заботливому Павлу. Вечерами я привычно плакала, к горлу подкатывал комок тоски, но я не могла заставить себя позвонить Павлу и попросить прощения.

Я бросила пить, это оказалось для меня самым простым, к счастью. Труднее было справиться с чувством отчаяния. Мой верный пёс Бобик, чувствовал, что мне очень плохо и не лез ко мне со своими утешениями, отлично зная мой характер. Он даже грыз свою косточку в такие моменты почти бесшумно.

                Часть 10.

В тот памятный день воздух был особенно пронзительным, небо высоченным, августовское солнце необычайно слепящим.
Я записалась к дантисту и, выйдя из дома пораньше, чтобы успеть к назначенному времени на приём, подошла к своей машине. Увидев Павла, я удивилась.

- Привет, Катерина,- улыбнулся он,- Вижу ты в полном порядке. Молодец,я знал, что ты справишься.
Я промолчала.
- А я попрощаться вот заехал,- вздохнул Павел
- Попрощаться?,- я остолбенела.- Ты уезжаешь?
- Уезжаю. По служебным делам вот заслали в командировку.
- Ну, счастливого пути!,- вырвалось у меня почти со злостью.
- Кать, я надолго уезжаю… Я просто хотел сказать тебе одну вещь.

Мы внимательно посмотрели друг на друга.
- Катя… Я очень сильно люблю тебя. Мы могли бы быть с тобой вместе, но мы оба должна этого хотеть.
Я опустила глаза. Мне показалось, что Павел ждал, что я остановлю его, но я снова промолчала. Он был прав. Я любила его, но чувствовала, что что-то мешает мне сейчас сказать ему об этом.

Я чувствовала, что в моей жизни должно произойти кое-что очень важное, то, о чём я не подозревала, но я знала это…
И оно произошло! Так скоро, что мне оставалось сделать всего лишь один шаг. Наверное, судьба решила наконец дать мне шанс исправить свои ошибки…


Всю дорогу до стоматологической клиники я не проронила ни одной слезы. Я внимательно следила за движением и дала себе установку ни о чём сейчас не думать."Потом,- говорила я себе, подобно Скарлетт Охаре,- Я подумаю об этом потом."

… Я глянула на свой мобильный телефон. Через 5 минут я должна уже быть в кабинете у дантиста. Я припарковалась и, закрыв машину, направилась в клинику. Открыв стеклянную дверь, я нос к носу столкнулась с мужчиной.

- Простите,- пробубнила я и подняв глаза, оторопела,- Тимка,-вырвалось у меня.
Передо мной стоял Тимофей, синеглазый мальчишка из моего прошлого. Высокий, красивый, возмужавший, одетый с иголочки в костюм цвета «молочный шоколад» и синюю шелковую рубашку.
- Катя,- закричал с неподдельной радостью он,- С ума сойти, Катька, это ты? Глазам своим не верю! Какая же ты стала! Ты просто шикарно выглядишь!
- Это я,- пожала в растерянности плечами я.,- Ты как здесь оказался? Я слышала ты давно уже в Израиле живёшь?

- Да, правда. Я матушку вот приезжал навещать. Во вторник уже возвращаюсь домой.
- Как твоя мама?,- поинтересовалась я с теплотой.
- В порядке. Всё хорошо. А ты? Ты-то как поживаешь?
- Я нормально поживаю,- рассмеялась я, махнув неопределённо рукой.
- Сколько же мы не виделись? Лет 10-11?
- Девять,- поправила я Тимофея.

Из кабинета вышла молоденькая медсестра, назвала мою фамилию и пригласила меня войти. Я быстро расстегнула свою сумочку, немного покопалась в ней и вынула свою визитку.
- Вот,- протянула я Тимофею карточку,- Позвони мне… Если  захочешь.

Мы попрощались, пожав друг другу руки. Я ещё раз внимательно посмотрела на Тимофея, пытаясь запомнить каждую мелочь в его лице, потому что на его звонок я почти не надеялась.
Вернувшись домой от дантиста я сразу же, как только скинула с себя туфли, бросилась к телефону. Набрала Галкин номер.
- Галюня,- прокричала я в трубку возбуждённым голосом,-приезжай, пожалуйста, ко мне.

- Господи, что опять случилось?,- испугалась та.
- Приезжай, расскажу. Только побыстрее, прошу тебя.
- Быстро не могу. На свою машину, как ты знаешь, мы пока ещё с мужем не заработали. Так что приеду через полчаса на троллейбусе. Потерпишь?
- Потерплю, Галюнь. Я пока чай заварю свежий - клубничный, как ты любишь.

Галка приехала быстро. Мы пили чай и она послушно внимала мой рассказ о неожиданной встрече с Тимофеем.
- Галочка, разве так бывает? Через столько лет смотреть в его глаза и чувствовать точно такое же волнение, как в пятнадцать?
- Бывает конечно,- кивала моя подруга.
- Галюнь, а глаза… глаза у него… стали ещё более… такие, ну, невозможно синие-присиние,- я подливала Галке чаю и снова садясь рядом с ней, улыбалась.

- Катька, сколько раз я тебе говорила - не бывает в природе синих глаз. Бывают только голубые. У Тимки глаза голубые, только очень тёмного цвета.
- Нет, бывают,- упрямо отвечала я, поглаживая Галкин круглый, как большой-пребольшой арбуз, живот. Она была на девятом месяце беременности.- Галь, а если он не позвонит?

Галка посмотрела на меня и серьёзно сказала:
- Вот боюсь я опять за тебя, подруга. Сгоришь ты. Опять сгоришь, если...
- Я уже сгорела, Галюнь,- прошептала я,- Давно уже сгорела…Больнее мне уже не будет. Самое страшное уже было в моей жизни.

- Он женат наверняка?
- Женат. Уверена,- спокойно сказала я,- У него кольцо обручальное и… он не похож на свободного мужчину.
- Катька,- позвала меня Галка,- Ты же умничка, я знаю. Ты понимаешь о чём я.
- Понимаю, Галюнь, понимаю… Не бойся за меня,- я улыбнулась.

Галка уехала от меня поздно. Я, понимая что всё равно не усну сейчас, попыталась заняться домашними делами. Но всё валилось из рук. Бобик постоянно путался под ногами, прося есть. Я сжалилась, поставила на плиту кастрюлю, чтобы сварить бульон.

Телефон упорно молчал. Я выкурила целую пачку сигарет, бульон выкипел, кастрюля сгорела.

- Прости, Бобчина,- виновато вздохнула я, насыпая в его миску собачий корм,- Видишь, я сегодня не в настроении.

Бобка понюхал свой ужин и недовольно заскулил. Поплёлся в прихожую и лёг на свою подстилку, демонстративно закрыв глаза.
- Обиделся,- снова вздохнула я.

Ночью мне снился Тимка, ползущий по водосточной трубе.
- Выходи, лисёнок,- говорил тихо он в моём сне,- Пойдем встречать первый рассвет моей взрослой жизни.

… Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Я, полусонная, соскочила с кровати и, сбивая на ходу всё, что попадалось мне по пути, ринулась в зал. Трубки моего радиотелефона нигде не было. Вспомнив, что вчера клала её с собой в постель, я снова помчалась в спальню. По дороге больно ударила ногу о дверной косяк и заныла… Телефон притих. Я взяла трубку и прижимая её к себе, как священную реликвию, поплелась в ванную. Сняв ночную рубашку, я залезла под душ.

Снова зазвонил телефон. Я схватила его мокрыми руками и нажав кнопку прижала к уху.
- Кать, доброе утро!- услышала я голос Игоря, Галкиного мужа,-Нам такси вызывать или ты за нами приедешь?
- Зачем?, - не поняла я .
- Как зачем? Галина тут рожать надумала.
- Да ты что?, - закричала я, - Рановато вроде. Через неделю по срокам, не раньше.

- Ты это ей объясни.
- Ну всё, еду тогда, конечно,- я наскоро почистила зубы и помчавшись в спальню, натянула на себя первое, что попалось под руку - короткие шорты и рубаху. Расчесав на ходу волосы, я посмотрела на Бобку.
- Ну и видок у меня, да?,- спросила я у него.
Пёс фыркнул и тоскливо посмотрел на меня. Мне стало жаль его.

- Хочешь со мной, а, Бобчинский? По дороге купим тебе чего-нибудь вкусненького.
Бобик завилял хвостом и подошел к двери. Я нацепила ему поводок и мы отправились на автостоянку.
Вдвоем с Бобкой мы уселись в машину, я включила мобильный и позвонила на работу, предупредила, что буду позже. Подъехав к Галкиному подъезду, я увидела Игоря, тётю Киру и саму Галку. Лицо моей подруги напомнило мне маску китайского мима. Она постанывая, забралась на заднее сидение и тут же заныла:
- Боже ж мой, как я боюсь… Лучше б я в детстве померла, чем терпеть все эти муки.

- Катька,- заорала на меня тётя Кира,- Ты зачем пса с собой притащила?
Бобик, чинно сидя на переднем сидении, недовольно залаял на Галкину маму.
- Цыц, ты,- гаркнула на него та,- Расшумелся тут, хозяин.
- Поехали уже, Кать,- скомандовал Игорь, усаживаясь рядом с женой.
- Ну, езжайте с Богом!,- взволновано кивнула Галкина мама.

Сдав Галку на попечение врачей в родильный дом, мы с Игорем вздохнули. Я завезла его домой, дав указание, сразу как Галка родит, звонить мне. Мы с Бобиком заехали в супермаркет и купили ему отличную вырезку. Мой пёс ,предвкушая вкусный обед, остался доволен. Я почти подъехала к своему дому, как затренькал мой мобильный.

- Катя, привет. Это Тимофей. Помнишь такого?, - донеслось из трубки.
Моё сердце сделало скачок и ухнуло вниз. Захотелось завизжать от переполнявших меня эмоций. Нет, даже не завизжать, а закричать, громко-громко, во всю грудь, как в детстве!...Какая же я счастливая!...

Тимофей пригласил меня поужинать и, разумеется, я согласилась. Я приняла ванну, сделала маникюр и уложила волосы, оставив их свободно падать на плечи. Мне хотелось быть для Тимофея сегодня той самой пятнадцатилетней девчонкой, в которую он был влюблен.
Времени было много и я успела навести дома полный порядок -вытерла пыль, вымыла полы и вынесла мусор. Бобик недоуменно наблюдал за мною, лежа в кресле. Ближе к восьми я сделала макияж и надела красное шифоновое платье.

- Ну-ка, Бобчина, глянь! Идёт мне?,- спросила я, повертевшись у зеркала.- По-моему, очень неплохо!
Бобик слез с кресла и обнюхал подол моего платья.
- Это подарок Павла. - сказала я псу, - Ты помнишь его?
Бобик завилял хвостом. Я засмеялась.
Тимофей приехал за мной на такси ровно в восемь. Я встала у зеркала и всмотрелась в своё изображение.
«Господи, помоги мне!», - пронеслось в моей голове.

… О какой помощи я просила Бога тогда, не знаю… Да простит мне Тимкина жена, да простит мне Господь Бог за те мои мысли и за то, что никогда, ни при каких обстоятельствах мне уже не забыть того вечера, зачеркнувшего всю мою жизнь и заставившего начать её заново…