Клюква в сахаре или Синеглазая луна. Часть 11

                Часть 11.

Ресторан мы покинули за полночь. Эту августовскую ночь я помню до мелочей. Казалось - город, вытянув высоко-высоко свои руки, держал в них темно-синюю, почти черную вуаль, на которой сияли, будто вышитые серебряными нитями, звезды…

В такси мы сидели близко-близко друг от друга. За весь вечер Тимофей лишь однажды держал меня в своих объятьях, когда мы танцевали. Мы говорили и не могли наговориться. Тимофей рассказал мне, как сразу после моей свадьбы уехал к отцу в Израиль. Он отучился в Тель-Авиве в художественной школе четыре года и получил профессиональный сертификат об окончании. Сейчас Тимофей иллюстрирует детские книги и готовит выставку своих более серьёзных картин. Тимка был женат на русской девушке и у него росла шестилетняя дочь.

- Катя, - тихонько позвал меня Тимофей в такси,- Ты помнишь, как я сказал тебе сегодня, что для меня очень важно знать, что у тебя всё хорошо?
- Конечно, помню,- кивнула я
- Это не просто слова,- он взял мою ладонь и легонько сжал в своей,- Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь - не гордись, прошу, позвони мне.

И он тихонько спел мне на ухо чуть хрипловатым своим голосом:
- Я приду к тебе на помощь.
  Я с тобой пока ты дышишь.
  Было так всегда, ты помнишь?
  Будет так всегда, ты слышишь?

Я заплакала и стараясь, чтоб он не увидел моих слёз, положила голову ему на плечо.
- Прости меня, Тимочка.
- За что?,- улыбнулся он.
- Я раненая была тогда… и озлобленная на весь свет. Я совсем не понимала, что… что от любимых отрекаться нельзя.
- Не жалей ни о чём, лисёнок. Иди вперёд.

- А я жалею. О тебе… жалею,- вырвалось у меня.
Тимофей промолчал. Такси притормозило и я поняла, что мы приехали к моему дому. Я сжалась в комок. Вот и всё - стучало сердце.
Тимка помог мне выйти из машины и прикрыл дверцу, попросив водителя немного подождать.

- Обещай, что непременно позвонишь мне, если станет трудно когда-нибудь - попросил он.
- Обещаю - прошептала я.
Я подняла руку и тронула его глаза и кожу вокруг них в мелкую, едва заметную сеточку морщинок.
- Ты разве не подымешься ко мне… на минуточку?,- с надеждой спросила я,- Может быть, чаю хочешь… или кофе?

Я растерянно смотрела на него, понимая, что мосты между нами почти разведены.
- Извини,- прошептала я и опустила глаза,- Я бред несу… Какой к чёрту чай?
Тимофей улыбнулся и убрал с моего лица прядь волос.
- Катя, ты знаешь, я не ханжа,- спокойно сказал он,- И уж тем более, не хочу тебя обидеть. Но может тебе это покажется смешным - я ни разу не изменял своей жене. Глупо, правда?

Мне стало не по себе. Я смущенно отвернулась и зашептала:
- Нет, что ты? Это неглупо… Это я веду себя глупо… и недостойно.
Тимофей тут же схватил меня и порывисто прижал к себе с такой силой, что мне стало трудно дышать.
- Катька, прости, прости меня… Но я знаю, что если я подымусь к тебе... то просто не смогу удержаться.

Я сдерживалась, чтоб не закричать:
«Останься, останься, на часок, на одну ночь… Господи, да на всю жизнь…»
Таксист нетерпеливо косился на нас, нервно постукивая по стеклу. Я отодвинулась от Тимофея и постаралась улыбнуться.
- Прощай, Тимочка, прощай.

И я, не видя дороги, спотыкаясь на высоченных каблуках, влетела в подъезд. Услышав как завёлся мотор автомобиля я уселась на ступеньку и разревелась…
Запел мой мобильный. Я размазала по щекам слезы и полезла в сумочку ,извлекая телефон. Нажав кнопку ответа я услышала счастливый голос Галкиного супруга:
- Катька, Катька, ты слышишь? Галина родила только что!

Я заревела ещё пуще, но уже от радости.
- Кого, Игорёк? Девочку или мальчика?
- И девочку, и мальчика,- заорал в трубку Игорь так, что я чуть не оглохла.

От неожиданности я подскочила и поломала каблук. Потеряв равновесие я поняла, что падаю вниз. Меня тут же подхватили чьи-то руки и я успела увидеть улыбающееся лицо Тимофея.

- Галка двойню родила,- завизжала я, цепляясь за его шею.
- Кать, ты с кем там?,- услышала я голос Игоря в трубке телефона. Но я уже ничего не смогла ему ответить, потому что мои губы были заняты…


- Кать, знаешь о чём я сейчас думаю?
- Не знаю, скажи.
Рассвет уже занимался - ярко-розовый, почти пунцовый. Сквозь распахнутую форточку долетало журчание сверчков. Я лежала на Тимкином плече и гладила его грудь.

- В городе чёртова куча стоматологий,- сказал задумчиво Тимка,-А меня понесло именно в ту, в которую пришла ты. Судьба?
- Судьба - улыбнулась я.

Он перевернул меня на спину и запустил в мои волосы пальцы.
- Я люблю тебя, лисенок. Всегда любил, всегда буду любить.
- А жену свою… ты разве не любишь?
- Люблю. Очень люблю, но… по-другому.

Внутри кольнула ревность, царапнула по живому и заныла тупо. Тимофей взял меня за руку и улыбнулся, глядя на колечко, которое подарил мне на шестнадцатилетие.
- Мне кажется,- сказала я грустно,- что я больше никогда тебя не увижу. Я это чувствую.
Тимка вздохнул:
- Ты - самая лучшая и самая желанная для меня женщина. Ты - моя женщина. Так бывает. Одна единственная, ради которой ты родился и живешь, понимаешь? Даже если ты никогда не будешь моей, ты всё равно моя.
- Это как?,- прошептала я, глотая слёзы.
- Поймёшь потом,- улыбнулся Тимофей одними глазами.

Я задумалась… Занавески легонько колышились от дуновения утреннего свежего ветра. Солнце поднялось и уже палило во всю мощь, несмотря на раннее утро.
- Кать, у меня до вылета ещё целых восемь часов, поехали куда-нибудь и пусть остальное всё катится к чертям.
- Поехали,- оживилась я, подскакивая на кровати.
- А куда ты хочешь?
- Сначала к Галке в роддом.
- Согласен,- он встал и огляделся в поисках своей одежды.,-Кать, а где мой костюм?
- Наверное там, где я его с тебя вчера стащила,- лукаво ответила я.
Тимофей направился в прихожую. Через пару секунд я услышала его гомерический хохот.
- Что с тобой?, - спросила я, накидывая халат.
- Иди полюбуйся.

Я выскочила в коридор. Бобик дрых без задних ног. Причём дрых он на Тимкином пиджаке.
- Боже мой!,- простонал Тимка,- Какая невоспитанная собака!
Я захохотала и попыталась оправдать своего пса, одновременно расталкивая Бобку и вытаскивая из под него Тимкин костюм:
- Наверное, ты ему не понравился. Обычно он ведёт себя более гостеприимней.
- Да уж,- Тимофей взял из моих рук пиджак и повертев его в руках, произнес,- Костюм безнадёжен.
- Ничего, ты мне и в таком виде нравишься,- я прижалась к Тимофею, чувствуя, как моё тело обмякает в его руках…

Часа через два мы стояли под окнами родильного дома и наблюдали, как Галка строит нам радостные гримасы и размахивает руками.
- По-моему,- догадался Тимофей,- она хочет нам сказать, лисёнок, что мы отлично вместе смотримся.
Мы стояли с Тимофеем обнявшись. Я улыбнулась и послала Галке воздушный поцелуй. А Галка тут же погрозила Тимке кулаком.
- По всей видимости,- изрёк Тимофей с серьезным видом,- Она грозится переломать мне все кости в случае, если я тебя обижу.

Я засмеялась так искренне, как давно уже не смеялась. На душе было легко и свободно. Я ни о чём не думала в этот миг, наслаждаясь тем, что Тимофей был рядом и была очень счастлива.

Проведав Галину, мы взяли такси и отправились на кладбище. Там вырвали всю подсохшую траву, вымыли надгробья на Люсиной и Сашиной могилах. Посидели молча. Я почувствовала как-то вдруг, что боль потери ещё слишком свежа…

Потом мы с Тимофеем вернулись ко мне и я приготовила прощальный ужин. Отбила мясо и запекла его с картошкой и овощами в духовке. Мы сидели за красиво засервированым столом и пили лёгкое итальянское вино. Тимка подарил мне платиновую цепочку с кулончиком, на котором была изображена Божья Матерь и выгравирована совсем маленькая латинская надпись "Спаси и Сохрани".

- Тим, я ведь неверующая. Это ничего?
- Ничего, лисёнок,- улыбнулся он, глядя на меня своими синими, похожими на летнее небо, глазами,- Всему своё время.

- Я никогда тебя не забуду,- прошептала я Тимофею уже у дверей.
- И я - никогда!,- он обнял меня.,- Я люблю тебя, очень сильно люблю.
- Прощай, мой дорогой, мой самый родной человечек на свете,- я уткнулась в Тимкину грудь и тихонько плакала, стараясь быть сильной.

- Прощай, лисёнок,- Тимофей бережно держал меня в объятиях.
- Вспоминай обо мне иногда,- попросила я отчаянно.
- И ты вспоминай.
- Буду, буду непременно. Обещаю тебе.
- И я обещаю,- сказал Тимофей, целуя меня в дрожащие губы.

Его глаза были сухими, взгляд – решительным, шаги - твердыми и уверенными, но я знала, чувствовала, что он плачет, покидая меня. Плачет так, как могут плакать только настоящие мужчины…