А раз нет вреда, так и пусть себе летают!

У «Вершинских колодезей» столпотворение...
Если исключить Ваньку, что живет у самого пруда, ну того, что зовут «Хмурной», да ещё деда Федора – деревенского пастуха, так там, считай, одни бабы толпятся. Беспокоятся... Видать, за своих мужиков переживают.
Гутарят, будто в копанях, что прямиком у самых скал, появилась русалка.
-  А кто ж ту брехню гутарит? – спрашиваю я у Дуньки-телятницы.
Мы с ней поодаль от других стоим. Дунька – девка хорошая, но малость через верх шебутная. Так встревожена, будто всех её женихов та русалка уже сосватала. Ох, дюже падкая она по мужской части. Кажется иной раз, она бы всех мужиков на деревне себе заграбастала. Но добрая – слов нет! Дай ей Бог здоровья! Прослушал... Ушла к бабам поближе.
-  Чего она сказала?  - переспрашиваю я у Володьки – сына тетки Ульяны, что живет от меня наискосок через улицу. Парень он чуть со странностями, но мастер завидный по упряжи всякой. Хороший он... Чего он сказал? Ну, вот - опять прослушал!
-  Что-то я либо прослушал, либо ты ничего не говорил...
-  Я её сам видел, - говорит Володька.
-  Ну, тебе простительно... – в задумчивости бурчу я. – То есть, хотел сказать: ты – это ты, а кто первым брехать начал?
-  Да и не брехня то вовсе! – краснеет Володька. – Я её едва не поймал этой ночью. Она-то не знала, что я к девкам без всякого интереса, вот и стала свои "трели" выводить...
-  И как? – спросил я вроде как ни о чём.
-  Хорошо поёт! Но больше вздыхает и манит к себе...
Как-то смутился я: то ли верить ему, то ли не верить? Ну, ладно, бабка «Крючиха» летает – это в деревне все знают от мала до велика, и много чего другого за кем знает народ... Но не было из самых стародавних времен ни каких слухов на этот счёт – про "водоплавающих дев". И вдруг, как гром среди ясного неба – в «Вершинских колодезях» прописалась на жительство русалка. Ведь, если так пойдёт наперекос, скоро попрет из разных углов всякая нечисть! Может, брехня всё это, а? Вот обидно: ведь до сих пор была деревня, как деревня – жили себе тихо–мирно, и на тебе! Русалка объявилась.
Нет, ну, еже ли она без злого умыслу, то оно может и ничего. Мужики – народ любопытный, кто-то и того... майнёт к ней в какую ночь. Не без того... Баба – она и есть баба, с хвостом она или нет. Да, что гадать, вон у Володьки надо спросить.
-  Слушай... А русалка та с хвостом или без?
 -  А на что вам это знать? – ухмыляется Володька. – Без хвоста...
И в глаза мне заглядывает. Ну, что за порода такая противная! Он же чего в глаза смотрит? Он в мыслях моих копается! У тетки Ульяны их трое, детей-то... Володька – младшенький, средняя у них – Маня, а старший – Иван. И все они вот такие – червяком лезут в голову – мысли читают... Лучше б книжки читали! «Читаки» хреновы...
-  Понял, - кивает головой Володька. – Вы меня, дядь Илья, сильно обидели...
-  Чем же таким я тебя обидел? – интересуюсь я.
-  Я, между прочим, одну книжку в месяц прочитываю – это, хоть кровь из носа!
-  А нигде тебе там не попадалось, что читать чужие письма – нехорошо?
-  Попадалось! Но про мысли там ничего не говорилось.
-  А еже ли по совести рассуждать? – не унимался я.
-  Еже ли по совести: так про то, что вы о русалке фантазировали,  думать не хорошо.
-  Вот тоже мне поп нашелся! Я его могу и в церкви послушать... А если что и подумал «такое», так то ж так – из любопытства. Ты лучше скажи: красивая она или как?
-  Красивая, даже очень! На Груньку Мишаньскую похожа...
-  Да иди ты! Правда что ли? – машу я рукой.
Если на Груньку, тогда верно красивая. Грунька – дюже гарная дивчина. Прямо глаз не оторвать! Вот был бы помоложе, так...
-  Ну, что там народ гутарит, не слыхать?
-  Говорят, там, в дальней копани, ход нашли – под гору уходит. Кузнец Яков глыбу туда скинул. Завалил ею тот ход.
-  Да на что ж было заваливать?! Вот «железная голова»!
-  Так бабы ж настояли...
-  Вот эти бабы! Мать их...

«Ну, да ладно – то ненадолго, - думаю я, идя к своему двору. - Глядишь, через день-другой и отвалят тот ход. Мужики – народ любопытный: «Что там, да как?» У нас в деревне, еже  ли что появится диковинное, так это надолго. Вон, помнится, когда в «Грищанских садах» поймали, да сгоряча убили змеюку небольшую такую... трехголовую и с крылышками «мышиными», так думали, что всё – нет больше. Даже поначалу расстроились – уж больно красивая была: такая перламутровая вся... А теперь, погляди: как вечер – так целым выводком по небу насаются - меж собой резвятся. Благо, говорят, что не ядовитые они. А раз нет вреда, так и пусть себе летают!