06 Директор

***

Коллектив сотрудников оказался уникальным. Начну с директора.
Максименко Борис Михайлович - высокий, худой, руки и плечи в постоянном движении перемещались вверх и вниз, как вёдра и коромысло на плечах водоноса - обладал маниакальной страстью к порядку. Каждое утро он начинал с обхода открытых площадок завода, в цеха заглядывал редко, и... собирал бумажки и окурки, которые, как на любом нормальном советском предприятии, валялись везде, но только не в урне. Я скоро заподозрил, что рабочий люд старался не оставить директора “без работы“. Не забывал Б.М. и туалеты, в которых, дёргая за верёвочку, проверял работу унитазов, чтобы не было утечки воды.
Б.М. не любил женщин, он их не ненавидел, а презирал. Говорили, что причина - в бывшей жене-актрисе, но без женщин на заводе не обойдешься, поэтому терпел, но держал их в страхе и строгости. Не любил он и мою начальницу, но нас местами не менял, осторожничал, к тому же я быстро провинился, сообщив ему о своей женитьбе и попросив отпуск на три дня. “Ну и дурак”, - в сердцах отметил директор, подписывая отпуск, но благожелательности его я, кажется, лишился.
Вторая встреча не добавила мне авторитета в его глазах. Мне полагался отпуск, так я думал, за тот месяц, который отработал слесарем, потеряв отпуск после окончания института. Директор думал иначе. К тому же был обнародован его приказ, что никто не может быть отпущен в отпуск, пока не завершится намеченный план исследований на август. Войны уже нет, но любовь к героизму осталась. “В жизни всегда есть место подвигу”. Тут у меня не было согласия ни с Горьким, ни с директором.
Вместе с инспектором отдела кадров, держа заявление в руке, я вошёл в кабинет директора и убеждал себя, что не уйду без подписанного отпуска. Всё, что было дальше, превратилось в спектакль.
Последовало томительное изучение заявления. “ Знаком.. ли ..этот м- мо -лодой человек с моим приказом?”- заикаясь и растягивая слова, громовым голосом вопросил директор кадровика. Последовала почтительная демонстрация документа с моей подписью. Подергивая плечами и руками, директор встал и, показав пальцем на дверь, произнёс: “Можешь идти, м-м-мой д-д-дорогой!”

- Борис Михайлович, я женился..
- З-знаю, м-мой дорогой! – рука по-прежнему указывала на дверь.
- У меня п-п-утевка на пароход. Когда покупали, вашего приказа не было. У жены тоже от-отпуск, - лепетал я, уже сам заикаясь и мало надеясь на успех.
- П-п-путёвка? К-к-ка-ак, от-ткуда? – голос набирал силу.
У м-молодого и-инженера есть такие деньги? Ты т-только начал работать.
- Нам подарили родители. Это свадебный подарок.
- П-пп-ередай родителям, я это не одобряю. Тебе надо учиться работать, м-мой дорогой. Иди. Отпуска не будет.

В дверях появился главный инженер, и я счёл за лучшее удалиться. Позже мне рассказала Зина-секретарша, что Моисей Михайлович Зориков услышал, войдя в приёмную, что директор кого-то отчитывает и поспешил на помощь. На следующий день сцена повторилась, но в присутствии Зорикова.

Зориков: “ Борис Михайлович, надо подписать”.
Максименко: “Н-не м-могу. Р-р-рука не под-днимается”, - берёт в руку перо, поднимает его высоко вверх, подёргивая плечами, опускает к бумаге (я облегчённо вздыхаю) и … отбрасывает перо в сторону. - Н-н-не могу. Н-н нет. Не м-могу”
На лице директора отчаяние. В самый раз его пожалеть. А Зориков, повидимому давно привыкший к таким сценам, ласково говорит: “Борис Михайлович, надо подписать”.
Трижды повторялся спектакль, трижды звучало “не могу”, трижды опускалась рука, но бумага продолжала лежать не подписанной. Зориков продолжал сидеть, я стоять.. Максименко ещё раз произнес “не могу”, встал: “Приходи завтра. Я должен подумать”.
Назавтра я получил желанный отпуск, напутствуемый словами: “Отдыхай. Отцу не рассказывай (он знал моего папу и работал с ним в довоенные годы)”.
Неужели стало стыдно?

…Через несколько лет я оказался в командиривке на одном заводе, на котором в это время директорствовал Борис Михайлович. Проходя по территории, увидел знакомую фигуру, поднимавшую окурок. Не подошёл. Было жалко и стыдно.
Был он жертвой или героем нашего времени?