08 Шилов и Тыщук

***

Эти имена следовало бы забыть. Но для меня они ассоциируется с первым столкновением с откровенным цинизмом и наглой насмешливостью, связанной с ощущением вседозволенности для представителя великого русского народа по отношению к жидам, которых надо использовать в своих интересах.
На заводе евреев было "много". Завод не был оборонным предприятием, и не было формальных препятствий для приёма евреев на работу, особенно молодых специалистов, которых распределяли на работу по направлению, и бывших репрессированных.
Шилов был неглуп и понимал, что бывшие репрессированные, ещё не реабилитированные (шёл 1959 год), и евреи не хотят конфликтов, и этим можно пользоваться с известной осторожностью. Он был старшим производственным мастером, инженером и, полагаю, относил себя к интеллигенции.
Тыщук не был интеллигентом и скрывать свою неприязнь к еврейской администрации и жидам-инженерам не считал нужным. Он был начальником цеховой электрослужбы.
Эти два человека с пользой учили меня жизни.
Сначала познакомился с Шиловым. Шёл по цеху и, проходя мимо гидрохимического участка, столкнулся с долговязым мастером, который намеренно преградил дорогу. “Ты в КИПе работаешь? – и, не смущаясь своего “ты”, продолжал. - Посмотри, может, что-нибудь придумаешь, как пристроить автоматику на насос, а то держим рабочего, чтобы следил за баками. А ночью он спать уходит, и баки нередко переливаются”.
Шилов показал оборудование, я задал несколько вопросов и ушёл к себе озадаченный и обрадованный. Решение оказалось простым. Надо только найти подходящие приборы, сделать эскизы и дать заказ монтажникам.
Через несколько дней схема заработала, и я застал Шилова, глубокомысленно стоящим у одного бака и ожидающего, когда насос сам отключится. Увидев меня, Шилов отвернулся и ушёл.
Назавтра было воскресенье (тогда была шестидневная рабочая неделя), а в понедельник меня дождался после ночного дежурства слесарь и сказал, что схема отключена и выброшена. Кто это сделал, он не знает, так как его самого вызвал ночной мастер и пожаловался, что схема не работает, а рабочего, наблюдавшего за баками уже поставили на другой участок. В результате были переливы, потеряли много раствора и сорвали планируемые исследования.
Я бросился в цех. У злополучных баков стоял главный инженер, начальник цеха, исследователи из института и мастера.
Юрий Германович Хавкин, начальник цеха, повидавший за свою металлургическую жизнь немало аварий, увидел меня, и кивнув в мою сторону, сказал, обращаясь к свите: “Пришёл виновник”. До сих пор не понимаю, почему не сложились у меня хорошие отношения с Хавкиным. Позже они потеплели, но хорошими так и не стали.
Зориков, главный инженер, не стал разбираться на месте, а попросил зайти к нему. Я вернулся к себе, рассказал начальнице о происшедшем - и неожиданно получил полную поддержку.
“Это Тыщук. Он всегда мешает. Мы с ним постоянно разбираемся. Иди к Зорикову. Хавкин обычно на стороне Хвищука. Не хочет портить с ним отношения. Боится что ли его?” Последнее замечание походило на правду.
Ситуация для меня стала проясняться. Антагонизм между КИП-овцами и электриками - почти традиция, признаваемая и уважаемая. Тыщук не желал разбираться полезна ли схема. А навредить инженеру-еврею, прикрываясь инструкциями, просто благое дело.
Схему восстановили, написали соответствующие бумаги, что Тыщук не несёт ответственности за эксплуатацию схемы, и здесь можно было бы поставить точку. Но всё повторялось всякий раз, когда создавалось что-то новое.
Наладить отношения с Тыщуком не удалось, и всё больше росла уверенность в его саботаже.
Руки опускались. Моя начальница интересовалась моим творчеством, если что-то в работе механизмов отказывало, и привыкшие к новшеству мастера или рабочие жаловались. Хавкин, в цехе которого внедрялись разработки, держал нейтралитет и в конфликты не вмешивался, хотя, подозреваю, моей работой и ситуацией был доволен.
Через пару месяцев после описываемых событий меня вызвал главный инженер и спросил, оформлял ли я свои “придумки” как рационализаторские предложения. “Естественно, нет. ” - ответил я. Зориков улыбнулся: “А вот Шилов оформил. Он действительно участвовал в разработке схемы для насоса?”
Я рассказал, как встретил Шилова, как он предложил подумать об автоматическом управлении насосом, и о завершении истории, которой он, Зориков, был свидетель. “Хорошо, я поговорю с Шиловым”, - сказал главный инженер.
На стене появился приказ: Шилову и мне за внедрение схемы дали по 300 рублей.
Получив в кассе награду, встречаю Хавкина и вижу его широкую улыбку с издёвкой: “Получил премию? Молодец. Надо было тебе и Тыщука взять в соавторы”.
С тех пор ни одно своё рационализаторское предложение и изобретение, а позже - статьи, я не подавал без соавторов. “Наука” оказалась полезной и позволила внедрить на заводах страны большинство моих изобретений.


Рецензии