Кинф, блуждающие звезды. книга первая. 15

- У нас еще гость, - сказал Чет, нарушив эту тишину, и время помчалось своим привычным ходом, словно звук его голоса был сигналом к старту. – Какой-то рыцарь Натаниэль. На груди герб. Морда кота, что ли… Рычит как лев. Пьян…Что скажешь?
- Какой-то? – переспросил насмешливо Шут. – Знавал я одного рыцаря с тигром на гербе, но если  ты настаиваешь, что у этого рыцаря кот…
- Не придирайся! – огрызнулся царь. – Темно было, я мог и не рассмотреть. Так кто это?
- Помнишь, ты рассказывал, что во время первого перехода через Черные ущелья твои войска так погнали, что вы предпочли спрятаться в этих смертельных ущельях и отсиживаться там месяц, чем снова столкнуться с пограничниками?
- Ну?
- И ты не узнал его?! Думаю, он один навел на тебя такой ужас, что тебе показалось, что за тобой гонится целая армия. Натаниэль, Красный Лев, командовал долгое время этими пограничными отрядами.
- Ого! А эти олухи сказали, что поймали его!
- Поймали? Небось, еще и связали? Вели развязать немедля! Если он, не приведи Яр, увидит, что его связали, ты помчишься, царь, в свои Черные ущелья снова. Вели перенести его в комнату, а поутру, когда проснется, с почетом отпусти на все четыре стороны, как дорогого гостя.
- Снова – отпусти! А почему бы просто не отрубить ему голову, пока спит?
- Царь! Это воин; и как бы он ни был пьян, он почувствует сталь, угрожающую ему. И проснется; и тогда не факт, что я смогу защитить тебя – даже с учетом того, что когда-то я был с ним в дружеских отношениях.
- Проснется?!
- Проснется, царь. У него чутье зверя – может, поэтому он до сих пор жив, а уж у него-то всегда хватало недоброжелателей, уж поверь мне.
- Понятно. Снова твой дружок, и снова ты выгораживаешь его!
- Не веришь мне? Хорошо; вели сию секунду отрубить ему голову – нет, не сейчас. Дай я сначала уеду из дворца, или даже покину столицу…
Чет поморщился; на лице его было написано, что он страстно хочет сию же минуту что нибудь этакое гадкое с рыцарем сделать – например, попытать его, - или еще что, словом, поступить так, как того хотелось бы ему лично. И слушать Шута ему не хотелось. Но жизнь кое-чему все ж научила его; и он со вздохом в очередной раз смолчал, принимая совет Шута.
- И еще, - Шут поморщился, словно говорить не хотелось, но он не мог промолчать. – Ты мне друг, царь. Безусловно, ты мне друг. Доказательство тому то, что я до сих пор жив… и ты – тоже, кстати. И потому, что ты мне друг, я скажу – я не могу молчать. Тебе угрожает опасность, но не от рыцаря Натаниэля – вообще забудь о нем, завтра я позабочусь о нем сам. Просто провожу его прочь из дворца, и все.
- О чем ты говоришь? – насторожился Чет.
- Приезжий гость, - произнес Шут, и краска схлынула с его лица; он мучительно потер лоб  рукой и застонал, как от сильной боли – боги, боги, что наделал?! Но поздно каяться… - Мне кажется, это принцесса Кинф Андлолор.
Чет подпрыгнул как от удара.
- Что ты несешь?! Она же умерла! Ты сам рассказал, что нашли её могилу! А Первосвященник сказал, что ты опознал её вещи!
- Значит, это была другая женщина, - крикнул Шут, страдая. – Что  фата? Её могли украсть, Кинф могла её продать, потерять… Мне показали лишь обрывки старой тряпки и череп – и я лишь сказал, что когда-то эта вещь принадлежала Кинф! В конце концов, это лишь тряпка!  Что ты от меня хочешь?! Я говорю то, что вижу, а вижу я знакомое мне лицо, и юношу этого раньше я видел при дворе Андлолора, притом – в юбке! Это женщина, говорю тебе.
- А мои советники в один голос твердят, - ехидненьким голоском произнес Чет, - что на вензеле у него написано, что он – наследник богатейшей династии в Мирных Королевствах, и я склонен им верить!
- Как ты упрям, царь! Ты понимаешь, что она может убить тебя? Вели сию минуту ворваться к ней в комнату и казнить её! У тебя на то есть все права, она женщина-кинф, преступившая законы богов!
- Да ты с ума сошел?! Ты сам кричал о том, чтоб я не смел покушаться на приезжих, и вот тебе на – казнить!
- Тогда просто прогони.
- А коль это и в самом деле наследник Дракона? Мне был бы выгоден мир с кнентом богатого соседа! И плевать мне на то, что принц его – баба-кинф!
- Ты не слышишь меня, царь? Если это – баба-кинф, то это Кинф Андлолор Один. Только она.
- Так докажи мне это! Но если ты, несчастный, мне наврал, и своими подозрениями оскорбишь мне гостя, и он уедет, не заключив со мной никакого соглашения, мне выгодного, я сам прирежу или отравлю тебя, и чихал я на обычаи твоей страны!
- Хорошо, - остывая, сказал Шут. – Я докажу. Кто я? Всего лишь Шут, дурак. Я вызову гостя на поединок, и ты увидишь, что это женщина. Она не сможет даже вынуть свой меч из ножен своими изнеженными королевскими ручками, и все увидят, что она…
- Ну Ин с ней! Пусть! И что дальше? Пусть она баба, и что? Она – принц, понимаешь? Я не хочу иметь дело с Драконом.
- Ты просто выгонишь её из страны. И любой Дракон тебя поймет. Женщины-кинф не в чести и по ту сторону гор. Её может признать Дракон, но не мы. И он вынужден будет уважать наше решение, потому что это - обычаи нашей страны. Главное – следи за приезжим, и все.
                **************************************
Стоп-стоп-стоп! Не, я не понял. Так это что же получается – кар, чистокровный, высокородный -  и за сонков?!
Ты еще скажи – «наш – и за немцев?!». Вот, получается, так.
Ах, он, изменник!
Да, и сразу – изменник!
Но он же клятву давал, королю присягал!
Ну и что теперь, застрелиться, чтоли? Из лука? Почисть мозги, Саня! Ты знаешь, почему  он шут?
Не помню…что-то там с…
Принцесске Кинф же он написал письмецо любовное, весьма развратного содержания, осел, а ему ручки-то по самый локоток Палачик и оттяпал, чтоб не писал больше пакостей.
Да ну?!
Ну да. По приказу короля, по жалобе наследной Кинф.
Но как же это-то… руки обратно-то..?
Руки-то? Да… Крифа тайком его из темницы выкрал да отдал Савари, а уж тот постарался. Что уж он там делал – неизвестно, но факт остается фактом, прирастил руки и долго прятал беглеца. Но вместе с руками, знаешь ли, и его рыцарство у него отняли, и имя – он же говорил? – и клятвы все, значит, забрали обратно.
Да уж, есть резон сердиться.
Да уж есть! А Чет мог бы его велеть убить. Несмотря на все его искусство владения оружием; никто вечно на земле не живет. Однако ж не убил.
Да, сложненькая история.
Сложненькая.

                *********************************************
Само собою, спать после всего произошедшего не хотелось. Кровь кипела; ах, как кипела кровь!
Шут дождался, когда уйдет царь и хорошенько закрыл дверь, словно его мысли были материальны и могли выскочить наружу и выдать его.
Прежде всего – успокоиться. Он налил себе вина, стараясь хотя бы перед самим собой казаться спокойным, но это не вышло. Руки его тряслись от  возбуждения. Так; что беспокоит? Кинф; обманывать себя уже смысла нет. Он просто не сможет дольше терпеть её присутствие рядом с собой в мужском платье.   Поэтому он и хотел выдать её, чтобы все видели, что она женщина, и чтобы он был рядом с ней,  как с женщиной… голова треснет от этих сложных раздумий.
Но если даже она и откроется, то Чет выгонит её из страны. Выгонит; и покоя  не будет и после – Шут уже ясно представлял себе, что тогда он пойдет за ней вслед, в другую страну, преследуя ли, сопровождая ли… Покинет родину, всех, и глупого царя, который так в нем нуждается…
- О, это невыносимая мука! – прошептал он. Ему казалось, что мысли, мечущиеся от ненависти до любви, разрывают его пополам, как выстрелы баллисты разрушают башню. – Что делать?
Сидеть в темной комнате в одиночестве становилось невозможно; казалось, он сквозь толщину каменных стен чувствовал её присутствие, слышал её шепот… прислонившись щекой к холодному камню, он думал, что слышит её шаги, и опущенные веки дрожали.
- Нет, это невыносимо!
Лучше выйти в сад; там холодно, холод отрезвит его. Если повезет, то можно встретить покладистого стража, готового пренебречь своими обязанностями и составить ему компанию за карточным столом. Вместе можно напиться и пойти в ближайший дом с приветливым фонариком над входом – туда, где толстые грубые бабы жирно румянят щеки дешевой помадой, заставляют величать их «дамами» и выделывают невероятные штуки в постели за весьма умеренную плату… Забыться, забыться!
Наверное, неприметный серый плащ, каковым пользуются простые горожане, был у каждого обитателя замка, не только у принцессы. Пожалуй, у Шута он был ещё более замызганный и мятый, чем у неё, порядком залитый вином – темные неопрятные пятна украшали его грудь, - и  на полах засохли шлепки грязи. Шут тщательно затянул завязки на груди, пряча фиолетовый костюм с серебром, и натянул капюшон на глаза – мало кто в столице мог похвастаться такой же серебряной роскошной гривой, как и у него, тем более – чистой. После некоторых раздумий прихватил кошель с монетами – не золото, конечно, золото в столице такая же редкость, как и чистые волосы. Руки пачкать не хотелось – так он обычно делал, если не хотел, чтобы обращали внимание на его ухоженные вычищенные ногти, просто зачерпывал на улице пригоршню весенней грязи и тер её меж ладонями. Выбрал перчатки, пожалуй, слишком хорошие для того, чтоб на них не обратил внимания какой-нибудь воришка. А, какая, к черту, разница! Все равно ни для кого не секрет, что господин Шут погуливает в город!
Он влез на кровать, безжалостно топча дорогие подушки, и с силой нажал на круглый диск солнца, маленькую бронзовую пластинку на стене. Стена под его рукой подалась, бесшумно уходя назад, открывая ему темный коридор, выложенный красным кирпичом – увидеть цвета кладки в кромешной темноте он не мог, но знал это наверняка. Он вообще знал каждый камешек в этом подземелье. Шут скользнул в темноту и отпустил диск; стена, дрогнув, сама собой встала на место.
- А-а, это снова ты. Давненько не виделись…
Тихий голос, казалось, раздавался прямо в его сознании, и над головой вспыхнул голубой камень величиной с кошачью голову.
- Давненько, - подтвердил Шут и двинулся вперед. По обеим сторонам тоннеля вспыхивали одинаково круглые голубые Камни, и в их шевелящейся мути угадывались черты лиц, неясные, смазанные, распадающиеся на шевелящиеся волокна тумана…
Эти потайные ходы сохранились издавна – еще первые правители из династии, строившие дворец, велели сделать их и украсить не чем-либо, а магическими камнями, которые в свое время отбивали в военных набегах у различных магических Орденов. Огромная магическая сила, заключенная в Камни, была замурована в фундаменте здания – это ли не величие?! Каждый из Камней, имеющий свое имя, которое еще помнил внешний мир, и помнил с содроганием, был вмурован в стену опытным магом и запечатан таким заклинанием, силу и ужас которого и вообразить себе невозможно. И теперь они были  просто узниками, уже не один век служащие лишь украшением. Если в преданиях и вспоминали их имена с благоговением, то сами обитатели замка даже не подозревали о том, что под ногами у них дремлет древняя сила, а те, кто знали, воспринимали их просто как странную диковинку. Болтливые стекляшки… Это ли ни ничтожество?
И теперь они, пыльные и старые, скучали в одиночестве. Их навещал лишь Шут, но и тот редко. Иногда он протирал их тряпочкой, и за это они души в нем не чаяли.
- Ну что, изменник, до сих пор жив? И как же тебя до сих пор не прихлопнули? 
Шут неопределенно пожал плечами и улыбнулся;  его улыбки никто не видел, но камням незачем было видеть его лицо, чтоб знать, что он улыбается.
- Как-то не решили никак,  - неопределенно ответил он.
- А куда же ты тогда собрался? Небось, сбегаешь из замка?
- Да пока нет. Прогуляться решил. Где тут выход за пределы замка?
- Третий поворот налево, первый направо, - ответили ему. – Так почему же тебя никто не прихлопнет?
- Не знаю.
- Да ладно тебе! Чего ты как не родной? – возмутились Камни, видя, что им не удается вывести его из себя. – Та-акой серьезный… Будто снова замок захватили. Или снова тебе руки отрубили – но тогда ты вообще скучный был… Может, тебе приведение примерещилось? А то ведь вопил ты сегодня во сне.
- Может, и приснилось чего, чему сниться не нужно было бы, - покладисто согласился Шут. – Только вот подслушивать, что творится у меня в спальне, ни к чему.
- Да? Да? – в восторге оттого, что удалось вывести его из равновесия, заголосили наперебой Камни. Их голоса в его голове из слаженного хора превратились в тысячи тонких раздельных голосов, и каждый из них пакостливо пищал свое «а что ты сделаешь?». -  А что ты нам сделаешь?
- А вот как тресну…
- Ха! Ха! И получишь еще больше магических Камней, только маленьких! Ха! Ха! Ну, так что там за приведение? Ты видел старого короля? Он, поди, обещал тебе, мерзавцу, шкуру содрать и углей за пазуху насыпать? Он это любил!
- Нет. Я видел Савари. Он сидел и пил вино.
- Ах, Савари! Савари! Вот где был маг! А знаешь ли ты, продажная шкура, что добрую часть из нас заключил в стену именно он? Эскиль и Занзан, Тенем и …
- …Сюзар, Варсам и Кэтем, - продолжил Шут. – Этот список известен моей продажной шкуре.
- А что тебе обещал Савари? Он, поди, напился, как свинья и обещал разорвать тебя лошадьми?
-- Ничего он не обещал, - сказал Шут. – Он меня и не заметил. Сидел, пил себе Горячую Настойку вперемежку с «дроздами».
- Сидел в твоих видениях и тебя не заметил? – развеселились Камни. – Да у тебя видения бесконечно глупы! И кто тебе поверит, что Савари пил «дроздов»? Он их не любил; да и зачем приведению пить вино?
- А кто сказал, что Савари умер? – с хитрой улыбкой спросил Шут и наступила кромешная тьма – в такое изумление и даже в волнение поверг он Камни.  – Что, рады, Эскиль и Занзан, Тенем и Сюзар, Варсам и Кэтем? Его жизнь может означать для вас свободу.
Неверный, слабый свет загорелся над его головой.
- Так ты утверждаешь, что Савари жив?
- Как я, - подтвердил Шут и продолжил путь.
- Значит, они возвращаются, - тихо заключили Камни.
- Кто? – насторожился Шут. – Кто - возвращается?
Камни помолчали.
- Недавно, - после длительной паузы проговорили они, -  мы ощутили древнюю магию. Она пела нам колыбельную, и мы уснули. А когда проснулись… посмотри налево, вон туда.
В указанном месте свет вспыхнул ярче, и Шут с изумлением обнаружил на месте  одного из Камней пустоту. Он провел рукой по впадине – казалось, кирпич еще не остыл после воздействия на него заклятий.
- Это был Ролл, - сказали Камни. – И его вставляли одним из первых. Сотни лет назад. Ты же понимаешь, что вынуть его может лишь тот, кто вставил? Так вот его вынули. Не разломали, не искрошили, а вынули. И вынул тот человек, который сотни лет назад заточил его здесь. Понимаешь? Человеческий век не долог, мы думали – мы здесь навсегда, но теперь видим – маги возвращаются из такого далека, откуда никто еще не приходил.
- Зачем его вынули? – задумчиво произнес Шут.
- Да уж не затем, чтоб полюбоваться, - ехидно ответили Камни. – Ролл был силен в свое время. И вместе с человеком, который потом обманул его и заточил здесь, свершал великие дела. Это, конечно, тайна, но… приближается такое время, в которое возможно все, и мы уже чувствуем, как шатается мир.
- О чем это вы? – насторожился Шут.
- О том, что Король  Андлолор своими руками вырыл себе могилу! Ты помнишь план замка?
- Но при чем тут …
- При том. Ни одно пророчество нельзя не слушать! Он забыл Легенду Трех. Замок раньше был крепостью, доброй каменной крепостью о трех крыльях. Он стоял на холме, словно звезда о трех лучах, и в каждом крыле жили потомки Братьев, Породненных  Железом. Андлолоры опирались на мощь этих кланов, их невозможно было победить! С какой бы стороны не подступал враг – всюду его встречали воины и держали оборону, покуда не приходила помощь их других крыльев замка. А воевали на заре времен куда больше, чем сейчас, можешь мне поверить, и сюда приходили воины посильнее и пострашнее, чем полудикие сонки! И все атаки были отбиты Братством. И  мы подпитывали мощью магии этот тройственный союз, нас заточили сюда для этого! А последний Андлолор? Он разрушил Братство! Он изгнал рыцаря Натаниэля – для тебя секрет, что он прямой потомок одного из Братьев? Кобылу он пожалел… Имя второго Брата вообще забыто; его крыло замка было отведено под гарем! Крепость превращена в сундук скупца, набитый золотым хламом! Ковры и хрусталь! Цветы! Теперь все возвращается; Равновесие меж нами нарушено, и мы даже не знаем, какие силы разбужены изъятием Ролла. Ролл был основным камнем в крыле Братства, потомком которого является рыцарь Натаниэль – ты же слышал, что он тут? Это не случайно; быть может, его присутствие как-то удержит Равновесие…
- Ничего не понимаю, - пробормотал Шут, еще раз коснувшись пустого места в  каменной кладке. – Вы говорите о странных вещах, которые меня пугают. Значит, все те события, что происходят, не случайны, и люди, что пришли в замок..?
- Мы зовем их, - кратко ответили Камни. – И скоро вернутся былые времена, и могучие воины тех сражений. Их будут прогонять, а они будут возвращаться. Их будут убивать, но будут приходить их потомки – в конце концов, это для вас, людей, века и годы – много, а для нас время не имеет значения. Они будут возвращаться; только вынув нас всех до единого, можно разрушить Братство и отпустить их, но кто осмелится тронуть нас?
- Вот как, - пробормотал Шут.  Он уже забыл, куда направлялся, и мысли одолевали его. – Я думал, древние легенды – не более чем красивые пугающие сказки, и…
- Да? – насмешливо переспросили его Камни.  – И много ли валяется на дороге говорящих Камней? 
- Значит, мне не выгнать её отсюда, - задумчиво произнес Шут. – Она вернется снова?
- Она – это принцесса Кинф? Она уже тут? – переспросили Камни.
Шут не стал объяснять. Молча поспешил он к указанному выходу, и Камни проводили его в тишине своим светом.
Идти к шлюхам расхотелось; захотелось другого – выйдя из потайного хода на весенний холод, он оглянулся, выискивая что-то, и нашел: устало бредущего сонка-солдата, ведущего на поводу лошадь. Приглядевшись, Шут определил, что это лошадь Первосвященника (иначе бы усталый сонк вскарабкался на неё).
- Как кстати, - пробормотал Шут, направляясь к лошади.
Сонк непонимающе вытаращил глаза, когда незнакомец в замызганном плаще вцепился в поводья. – Куда лезешь, неумытая рожа, - ругнулся он машинально, но, увидев под капюшоном знакомую седую шевелюру, примолк.
- Мне потребуется эта лошадка, - ответил Шут, ловко подкинув монетку. Сонк не менее ловко поймал её и изготовился возражать, но Шут пресек его отговорки на корню. – Если Первосвященник будет спрашивать, где его транспорт, скажи – я взял. Думаю, мне он простит.
Он развернул всхрапнувшего коня – тот, разумеется, был недоволен, что вместо теплой конюшни его ожидает путешествие по холоду, - и, пришпорив его,  помчался в ночь.
               
                ******************************************
Слушай, однако, скучно.
Какой ты, однако, честолюбивый, Белый!
Конечно. Зачем мы затеяли жизнеописание этой страны с её войнами и героями, если о нас нет ни словечка? В конце концов, мы не последние лица в этой истории, и  даже почти первые. Где мы?!
А где мы?!
Мы в то время странствовали.
Ах, странствовали… так чего же ты  хочешь? Пока мы не достранствуем до Мунивер, о нас и речи быть не может.