Обаятельный мерзавец с армянской фамилией

Когда Диме было 17 лет, и он проходил первые кинопробы, режиссер отметил его невероятную харизму.  И, как оказалось, мэтр был прав: в любви к гардемарину Алеше Корсаку, которого актер сыграл в 1988 году, признавалась вся страна.
Харатьян  и по сей день не распрощался с образом романтического героя: недавно он стал одним из самых ярких персонажей рок-оперы Евгения Евтушенко «Идут белые снеги», исполнив в ней вокальную партию Души Поэта. Снялся в психологической драме Андрея Кудиненко «Розыгрыш», представляющей собой римейк одноименного фильма Владимира Меньшова, в котором в 1977 году сыграл свою первую роль.

– Дмитрий, говорят, что в кино вы попали совершенно случайно. Это действительно так?
–Я с шести лет пел в хоре, потом в пионерском лагере «Метеор» был солистом. Будь я тем же Димой Харатьяном, но без вокальных данных, слуха и умения играть на гитаре, мне бы не позвонила знакомая девочка и не предложила сходить в Мосфильм на пробы. И я бы вряд ли попал в фильм Владимира Меньшова, где сыграл гитариста, руководящего ансамблем. Но в 16 лет о профессии артиста я не мечтал! Такая счастливая случайность называется судьбой, и к ней надо быть готовым.

– Во многих киносправочниках вас именуют комедийным актером. А вы сами считаете себя таковым?
– Комедийные актер – на мой взгляд, высокое звание, но я себя считаю «актером широкого спектра действия». Ведь артист – многопрофильная специальность, которая включает в себя  множество амплуа, их нельзя сузить до рамок одного жанра. В моем арсенале много комедийных ролей, я снимался у Гайдая, который является мэтром отечественной комедии, но это не значит, что я исключительно комедийный актер.

– Что главное для вас, когда вы решаете принять предложение сыграть ту или иную роль или нет?
– Это зависит от многих обстоятельств. Главное для меня – художественный уровень материала и характер героя, потом - сроки исполнения, режиссер и ансамбль артистов, размер гонорара. Если я вижу, что в персонаже есть за что зацепиться, то соглашаюсь играть.

– Деньги много для вас значат?
– Они много значат не для меня лично, а для тех людей, которые от меня зависят. Это моя семья, родственники, все те, кого я обеспечиваю и кому помогаю. А вообще до денег не жаден, накопительством не занимаюсь. Но, к сожалению, без средств жить нельзя вообще, а в наше время особенно. Жизнь очень дорога и требует больших заработков для поддержания определенного ее уровня.

– Кто, на ваш взгляд, «герой нашего времени»?
– В каком смысле, в плане популярности что ли? Для меня всегда остается героем Пушкин. Но как я вам сейчас докажу, что он герой? Мы все просто говорим его языком, воспринимаем мир так, как он… А если говорить о том, кто моден, то в разной социальной среде свои кумиры. У молодежи, например, очень популярен Дима Билан.

– Как вы относитесь к таким кумирам?
– Прекрасно! Билан талантливый человек и замечательный артист. Есть люди, которые совершенно не признают «попсы», а я толерантен. Ведь если что-то существует в природе или на определенном промежутке развития общества, то зачеркивать это нельзя. Высокая культура не может быть массовой по определению. Поэтому нет смысла кричать: «Что ж мы все на попсе подорвались, когда есть такие-то выдающиеся музыканты…» Да, есть, но всему, опять же, свое место. Классическая культура остается в веках, а светские персонажи, наверное, уйдут, когда пройдет на них мода, но они в огромной степени формируют образ времени.
Хотя для меня, эталоном совести, творчества и поэзии остаются Владимир Высоцкий и Булат Окуджава. Творчество этих людей влияет на меня до сих пор.

– Вам не кажется, что в советское время кинообразы были более многоплановыми?
– Я не считаю, что, например, образ Белого в фильме «Бригада» однобокий и неинтересный. Это очень точный, яркий и своевременный персонаж, который родился в эпоху больших перемен и нестабильности. А образ, сыгранный Сергеем Бодровым в «Брате» просто мощнейший! Увы, какое время, такие и герои. 

– Как вы считаете, почему нашему кинематографу далеко до Голливуда?
– Сколько до Америки лететь? Ну, вот потому и далеко. А если серьезно, то технологический уровень их картин очень высок, но мы уже приблизились к нему и даже догнали. Наш режиссер в Голливуде – Тимур Бекмамбетов. Что касается лидирующего положения американского кино в мире, то на это работала целая страна в течение многих лет. Даже больше: сначала придумали кино, а потом по его «образу и подобию» создали страну.
США – высокоразвитое государство-эгоист, которое во всем ищет выгоду, занимаясь мировой экспансией. Их кинематограф очень высококачественный, но даже в лучших своих образцах заточен прежде всего под коммерческую реализацию, чего у нас до сих пор толком не делают, и слава Богу. В этом заключается основное достоинство нашего искусства, которое гораздо выше западного по уровню духовности. Но в Голливуде делается много качественной массовой продукции, которой у нас практически нет. Наверное, это просто вопрос времени, ведь у них больше опыта в этом смысле.

– За последние годы вы снялись во множестве сериалов. Чем отличается работа в них от съемок в обычном фильме?
– В сериале все очень сконцентрировано, надо быстро делать ту работу, которую гораздо медленнее делаешь в кино. На самом деле это очень дисциплинирует, сериал - это своего рода тренажер, заставляющий поддерживать актерскую форму.
Съемки в сериале, на мой взгляд, развивают мастерство, как и любая другая ежедневная работа. Например, в «Подушкине» я снимался два сезона в 24-х сериях три месяца подряд при 12-ти часовом рабочем дне с одним выходным в воскресенье, а текста запоминал по пять страниц в день.

– И это возможно?
– Да, все зависит только от желания и от задач, которые перед собой ставишь. Возможно все, были бы способности и желание!

– Можете назвать те моменты своей жизни, которые вас сформировали?
– Этапов было много: первый – это рождение, второй – первый класс школы, третий – это лагерь «Метеор», где я играл в ансамбле и в который буквально рвался на каждые каникулы. Ну а после были съемки в первом фильме «Розыгрыш» и появился первый учитель – Владимир Меньшов. А потом – пустыня…

– Что это значит?
– Я, 18-летний подмосковный мальчик, который ничего не видел, кроме средней полосы России, поехал в поисковую геологическую партию в Кызылкумы на три месяца. Змеи, черепахи, каракурты – все это произвело на меня огромное впечатление, я увидел совершенно другой мир. Потом было поступление в театральное училище. То есть все поворотные события уместились в два года моей жизни!

– После «Гардемаринов» вокруг вас началось какое-то безумие…
– Я рано начал сниматься, и к этому моменту был достаточно закаленным и бывалым. У меня огромный опыт в плане того, как без головокружения соотносить себя с успехом, вниманием публики, славой и так далее. Поэтому голова у меня, что называется, не отлетела.

– Вам приходилось сталкиваться с завистью коллег?
– Безусловно, это заложено в природе людей. Вопрос лишь в том, как ты на это реагируешь, насколько эта зависть проникает в сознание, мешает жить. Я стараюсь абстрагироваться от нее. Иногда мне это удается, а иногда нет.

– Правда, что в комедии Карена Шахназарова «Мы из джаза» вам сняться не удалось из-за того, что худсовету не понравилась фамилия Харатьян?
– Нет, там все было сложнее. Сначала я не снялся в фильме Марлена Хуциева «Пушкин». Руководство Госкино не доверило Марлену Мартыновичу Хуциеву сделать исполнителем этой роли актера Харатьяна. Но причиной стала не фамилия, конечно, а то, что в 21 год я был, по их мнению, слишком молод для такой работы. Никого другого режиссер снимать не захотел и просто закрыл фильм. Но легенда возникла не на пустом месте. Заместитель министра кинематографа Павленок однажды подошел к Хуциеву и сказал в шутку: «Вы серьезно хотите снимать в роли великого русского поэта актера с армянской фамилией?»
В «Мы из джаза» я пробовался сразу после того, как закрыли «Пушкина». Когда Хуциев показал худсовету мои пробы, память о том, что меня не взяли на роль, была еще свежа и меня от греха подальше опять не утвердили.

– Извините за нескромный вопрос: откуда у вас, человека с русской внешностью, такая фамилия?
– От папы. А у него – от его папы. Армянская кровь во мне, конечно же, есть, хотя, наверное, на классического армянина я действительно не похож… Сам себя я считаю гражданином мира.

–  Как вы относитесь к тому, что вас называют секс-символом?
– Это двусмысленный титул и, в общем-то, западное понятие… Но если подойти к нему не со стороны пошлости и дурного вкуса, а подумать, почему им обозначают некоторых известных личностей, то наверное просто есть женщины и мужчины, которые соответствуют некоему чувственному идеалу и потому вызывают у многих представителей противоположного пола эротическое желание. Это здоровое проявление. Я думаю, что когда женщины, отталкиваясь от созданного мною образа Алеши Корсака, называли в честь него своих детей, в этом выражалось стремление к красоте и созданию качественного генофонда.

– У вас есть идеал женщины?
– Моя мама и жена. А идеал – это Сикстинская мадонна. Ведь не существует идеальных людей…

- Что значит для вас семья?
- Все. Это моя жизнь, не роль, а реальность. Мои самые дорогие и близкие люди.

-А что значит для вас любовь зрителей?
- Зрители придают сил и уверенности в себе, заряжают творческой энергией. Я очень хорошо отношусь к своим поклонникам, хотя люди у  нас разные, степень воспитанности и культуры многих оставляет желать лучшего. И вообще, мне кажется, что между актером и зрителем должна быть дистанция. Ведь если посвящать всех желающих в свою личную, даже интимную, жизнь, быть всегда на виду, то потом зритель не воспримет тебя как трагического или романтического героя, будет смотреть как на соседа по лестничной клетке.

– В последние годы от романтического апмплуа вы перешли к ролям обаятельных мерзавцев. С чем это связано?
– Это не совсем так, просто я сыграл две-три роли такого плана. Началось все с фильма Елены Райской «Другая жизнь», где я играл Феликса. Потом были «Московская сага» и фильм киевского режиссера Оксаны Байрак «Аврора». На самом деле мне кажется что я уже вырос из амплуа исключительно романтического героя, поскольку как сам герой так его аудитория меняются с возрастом, «Гардемарины» – это история, заряженная молодой энергией. Хотя когда человек становится отцом и дедом, он может оставаться романтиком по сути. Кроме того, роли мерзавцев играть сложно, но интересно.

– Вы полагаетесь на судьбу?
– Глубинный смысл слова судьба – суд Божий. Но это не значит, что нужно плыть по течению как бревно, и довольствоваться малым. Человек постоянно делает гамлетовский выбор – быть или не быть. Он сам творит свою судьбу, но лишь до определенного момента – как в сказке, есть перекресток и три дороги. Все неудачи, провалы, просчеты и даже утраты необходимы, из этого складывается жизненный опыт, который дает возможность личностного роста. Я считаю, что все драматические моменты моей жизни в итоге обернулись большими удачами.
Но когда что-то происходит, заложенный свыше смысл понять трудно. Анализ произошедшего нужно делать только через время, так как «большое видится на расстоянии».

–  У вас есть любимый фильм и любимая книга?
– Нет… Любимыми могут быть только мать, отец, жена, ребенок… Если есть книга и фильм, которые человек обожает всю жизнь, то это признак ограниченности. Но бывают произведения, которые запоминаются надолго. В 16 лет, например, моей настольной книгой был роман Булгакова «Мастер и Маргарита», но сегодня я не могу назвать его любимым, хотя это величайшее художественное произведение. Куда же я в таком случае Пушкина, Чехова и Достоевского дену? Так что моя любимая книга – библиотека. А вообще книга книг – это Библия.

– А в Бога вы верите?
– Вера и религия – разные вещи. Религия это, прежде всего, обрядовость. ритуалы. В этом смысле я не воцерковленный человек, но вера в нечто высшее по имени Бог меня есть. Ни один человек, я думаю, не живет без веры, вопрос лишь в том, во что или в кого он верит. Бог един для всех, но каждый ищет свою дорогу к храму. Надо помнить, что мы родились и долгое время жили в атеистической стране и религиозные традиции были утрачены, но сейчас на почве полного безверия проросла вера в высшую справедливость. 

– Ваши пожелания поклонникам, зрителям и слушателям.
– Веры, надежды и любви!

Досье:

Дмитрий Вадимович Харатьян родился 21 января 1960 года в городе Алмалык Узбекской ССР. Через три года семья Харатьянов переехала в Подмосковье. В старших классах школы Дмитрий занимался музыкой и играл в молодежном ансамбле.
В 1977 году дебютировал первом фильме Владимира Меньшова «Розыгрыш».
В 1982 году окончил Театральное училище им. М. С. Щепкина.
Оглушительный успех пришел к актеру в 1988 году. В историко-приключенческом фильме Светланы Дружининой «Гардемарины, вперед!» он исполнил одну из главных ролей и получил всесоюзную известность.
В начале 90-х годов актер снимался в продолжениях «Гардемаринов» и в комедиях Леонида Гайдая. В 1995 году вместе с друзьями открыл клуб «Кино», в том же году исполнил роль де Ла Моля в многосерийной экранизации романа А.Дюма «Королева Марго».
В 1996 году артист впервые вышел на театральную сцену в пьесе Джона Стейнбека «О мышах и людях», поставленной в театре имени Моссовета.
В последнее время он снялся в таких сериалах как «Каменская», «Тайны дворцовых переворотов», «Московская сага», «Виола Тараканова», «Возвращение мушкетёров», «Иван Подушкин. Джентльмен сыска»,  «Встречная полоса». Имеет звание Народного артистов России и Чечни, занимается продюсерской деятельностью, поет в мюзиклах.
Женат, воспитывает сына и дочь.