Убертен

Убертен скучал уже вторую неделю, тоска сдавливала его виски, и невозможность повторить то, что доставляло ему такое удовольствие совсем недавно, делала его несчастным.. Это был оргазм, настоящий оргазм, он чувствовал его, поджигая очередную машину и убегая от полиции. О нем говорили в новостях, соседи боялись, что следующей ночью и их машина сгорит, а он успокаивал их и говорил, что полиция обязательно разберется с поджигателями. А ночью он ехал на своем мотоцикле в  соседний район и поджигал, поджигал, поджигал. Пламя поднималось к небу, клубы черного дыма заволакивали улицы, а он ехал дальше и снова поджигал.
Париж был в огне, ведь это не он придумал, кто-то начал устраивать поджоги первым. Говорят, что это был бессильный протест неработающей молодежи против капитализма, а кто-то утверждал, что за поджоги платили, платили с целью выбить побольше денег для финансирования полиции. Кто-то под шумок грабил магазины, но Убертен просто поджигал, ему нравилось это делать. И теперь, когда Париж успокоился и в сводках новостей объявили, что зачинщики поджогов арестованы, он погрустнел.
- Черта с два,- сказал он, - я все равно буду продолжать.
   Убертен сидел на асфальте со своим другом Виши, который учился в университете и каждый раз пытался сказать что-то умное.
- Тебе наверное секса не хватает,- сказал Виши,- поэтому у тебя скопилась агрессия.
- При чем здесь агрессия? – удивился Убертен.- Разве секс- это агрессия?
- Не знаю, мне так кажется,- пожал плечами Виши.- Я не в курсе, девчонки теперь сексом друг с другом занимаются, им так проще.
- Мог бы пойти к проституткам.
- Не. .. я не так не могу, мне нужна любовь.
- Мне тоже,- сплюнул Убертен,- я вот люблю поджигать, что с этим поделать. Считай, что это странная форма любви.
- Может быть, ты огнепоклонник,- предположил Виши.- Еще остались народы, поклоняющиеся огню
- Не знаю, может быть и так..
   По улице проехала полицейская машина. Завидев сидящих на тротуаре парней, машина притормозила.
- Мечтаете о пожарах? – съязвил темнокожий полицейский похожий на араба.
- А ты?- сплюнул Убертен.- А ты о чем мечтаешь? Уехать  к себе в Африку?
Полицейский не заставил себя ждать. Он вышел из машины, перекидывая дубинку из руки в руку. Он чувствовал себя французом, хотя и приехал во Францию пять лет назад. К тому же у него была работа, а эти блатные французы из бедных кварталов действовали ему на нервы.
- В кутузку захотелось? – начал он, но неожиданно поскользнулся на апельсиновой корке, брошенной кем-то на мостовую.
 Раздался выстрел и пуля попала в плечо Виши.
- Твою мать,- выругался Убертен.- Араб вонючий, что ты здесь делаешь? Это наш город.
Он схватил валявшуюся доску и огрел упавшего полицейского по голове.
Увидев, что второй полицейский выскакивает из машины, оба парня стремглав бросились наутек. Они знали здесь все улочки и никакая машина никогда бы не догнала их здесь.  Виши зажимал руку и чертыхался. К счастью рана была неглубокой и после того как он затянул рану платком, кровь прекратилась. На углу стоял припаркованный джип. Убертен оторвал кусок материи от рубахи,  и, открутив крышку бензобака, опустил туда край тряпки, а к другому краю поднес плямя зажигалки.
- Бежим, сейчас рванет,- закричал он.
Джип загорелся и через несколько минут вся улица была объята огнем.
Виши, прежде критиковавший Убертена, загадочно улыбался.  Когда они оказались  в соседнем квартале, он обернулся к Убертену со странным блеском в глазах.
- Оторви мне кусок материи,- сказал он.- Я хочу…. Хочу поджечь вон ту машину.
   В тот день в новостях сообщили, что в парижских предместьях сгорело около пятидесяти машин.
- Плохо, - говорил Убертен соседям,- это все арабы распоясались, управы на них нет. Надо вводить жесткие меры.