Выжить в другом мире, Аррасан. часть 3я

Проснулся я с первыми лучами солнца, которые пытались дотянуться до меня сквозь толщу высоченных деревьев и прозрачную верхушку палатки. Я лежу еще несколько минут, наблюдая за тем, как в летнем ветерке переливаются красные кроны деревьев. В глубине леса я еще долго не увижу солнечного света, поэтому я наслаждаюсь последними лучиками. Как надеждой.

Сквозь помехи радиоволн в ухе начинает слышаться голос Ивана.

 - Андрюха, поднимайся, впереди долгий день, наполненный приключениями, только не забудь пройти стандартный медосмотр и тесты.

 - Я помню Иван, - сонным голосом произношу я, здесь мне тепло, как дома, в кровати, рядом с любимой. И это невзирая на то. что я нахожусь на дикой планете, в сотнях парсеков от дома. В голове, словно током бьют мысли, неужели местная атмосфера проникла через фильтры и я опьянен, или какой-нибудь обитатель местной флоры имеет возможность влияния на чужие разумы, дабы усыпить внимание. Я резко поднимаюсь и начинаю одеваться. Тревожные мысли не уходят даже после прохождения стандартных медицинских и других тестов.

 - Все отлично Андрей, компьютеры показывают, что ты в отличном состоянии и можешь продолжать свое героическое путешествие. Однако, не хочу тебя пугать, но толща леса действительно мешает орбитальной связи, только половину дня мы сможем быть на связи, может быть ты зря решил пойти налегке, без ретранслятора? - По голосу Ивана слышится, что это не просто деловое волнение, он действительно хороший друг, и абсолютно серьезно волнуется за мою жизнь.

 - Не волнуйся, в том то и весь смысл передачи, - утешая себя - отвечаю я.

 - Хорошо, я не буду тебя отвлекать, но проложи маршрут на всю неделю вперед, чтобы здешние компьютеры смогли все проверить заранее, хорошо Андрей, - поддерживая беседу, продолжает Иван.

 - Слушай Иван, не до разговоров сейчас, я все сделаю когда посчитаю нужным, это все-таки моя передача и моя концепция не предполагает установленного заранее сценария, хорошо, - говорю я выходя уже на свежий воздух и открывая упаковку с концентрированной едой.

Я заглатываю паек, и начинаю режим сбора палатки. Мне предстоит долгий путь, я хочу дойти до реки, окрещенной "бладишь"", за ее кроваво-красный цвет. Потом в моих планах было спуститься по ее руслу к другому, ближайшему зеленому полю. Однако просчеты пути я хотел производить на каждый отдельный день. Пока механические и цифровые устройства. единственные друзья человека в диком мире, занимались своими делами я решил немного исследовать окружающую местность, в поисках интересных событий, под яркими, пробивающимися к земле мощными лучами Кесаря.

Мой путь был - небольшой круговой обход вокруг лагеря.

Перелезая через упавшие деревья и замечая несколько местных форм жизни - червеобразных "глистионов", единственный жителей этой планеты, обладающих одной раскраской на все особи этого вида. Они были бело-черно-ораньжевыми, раскраска раскладывалась по всей поверхности червеобразного глистиана полосками, при-том толщина черных и желтых у особей разного пола была разная. Белые полоски показывали возраст, что-то типо седины, потому, что эти червяки рождались и умирали, оставаясь одного размера на протяжении всей жизни, кроме, как при беременности, глистиане несмотря ни на что оставались живородящими созданиями... как впрочем практически вся местная жизнь.

Вторыми  же я увидел отдаляющихся Спорус, местную форму разумной жизни, застрявшую в своем развитии на уровне земного 6того века. У них был некий аналог феодального строя, но жили они по правилам коренного населения материка Америки, с Земли, ныне несуществующие представители расы краснокожих вымерли в связи с распространением вируса ЧеИкс 1, заражающий и убивающий в течении нескольких недель абсолютно любого человека, кроме представителей "белой" рассы. Решение этой загадки предлагали в свое время все, однако лучшее решение предположили религиозные направления. Впрочем, все равно было несколько межрасовых воин по этому поводу, пока преимущество "белого" населения не стало очень выделяться на фоне других, даже "желтых", полностью покинувших Землю в начале века стало намного меньше.

Трое Спорусов, грибообразованных созданий переливающихся, не свойственных местной флоре темно-зеленых оттенков, проследовали у меня на глазах из маленькой, не заметной с первого взгляда пещерки, в сторону деревянных срубов, некоего аналога Земных дорог у Сорусов.

Самоназвание Спорусов было не выговариваемым в человеческом языке, как впрочем, и практически всех их слов. Общались они на очень и очень сложном диалекте, и если бы у них не существовало письменности, то людские ученые никогда бы не смогли установить контакта с местной формой разумной жизни. Как это случилось, например с Тенями, обнаружение которых на Оптимусе дельта было очень удивительной находкой, так как прежде чем понять что эти спрайты были живыми существами, но как бы с другого уровня бытия, люди понастроили на планете множество городов и заселили ее практически тридцатью миллионами, а потом поняли, что живут бок о бок с другими разумными существами, тоже умеющими летать к звездам, но попросту не замечали друг друга. И кто знает, когда Тени это поймут.

Спорусы же были другими. Они были очень далеки во всем от людей. Выглядели как зеленые кабачки на четырех маленьких конечностях снизу, и с каким-то аналогом людских рук, торчащих из брюха и даже обладающими тремя пальцами. Органы зрения были слиты с верхушкой туловища, а питались они при помощи корней на своей задней части. Удивительные существа, удивительные и ужасные.

Резкий писк в наушнике означал, что лагерь уже вернулся в состояние маленькой желтой коробочки, с черной стрелкой. И я мог продолжать свой путь. Однако мое воображение захватили мысли о том, что же могли делать грибовидные "человечки" в странной пещерке, поэтому я решил слегка задержаться в своем путешествии, чтобы проверить это.

Прячась за камнем, я дождался, пока троица Спорусов исчезнет в глубине леса. После этого я легким движением перепрыгнул валун и спустился со склона. Если бы на мне не было стандартного экзоскелета, то я уже давно переломал бы себе все кости. Несколько прыжков и вот я уже в самом низу, абсолютно без ранений. Я достаю из кармана фонарь и ручную камеру. Привязываю их к руке, чтобы ненароком не потерять в темной пещере.

После того, как я разбрасываю обильное количество красной растительности, которой Спорусы прикрыли вход, я поливаю все внутренности пещеры светом. Она уходит далеко вглубь, но ничего не поделаешь, интерес важнее риска.

 - Иван, я на несколько минут пропаду из эфира, здесь нужно пройти каменистую пещеру, - предупреждаю я своего друга на орбите, и, не дождавшись ответа, залезаю в каменную дыру.

Темнота режет глаза, даже света, специально предназначенного для этого фонаря, попросту не хватает. Я заваливаюсь в слегка узкий для меня проход целиком, и не останавливаясь, двигаюсь, пока не выхожу к более-менее крупной части пещеры.

Я включаю осветительный прибор и ставлю его на голый камень, недалеко от своих ног. Любопытство к происходящему в этом мире распирает меня изнутри, я включаю, напольный осветитель и свет бросается во все стороны, а его аккумулятор начинает медленно разряжаться.

Сначала мои глаза привыкают к резко изменившемуся освещению. Но как только я начинаю различать цвета, я понимаю, что здесь произошло нечто ужасное. Я смотрю на землю. Все вокруг залито кровью, если так можно назвать странную прозрачную жидкость с комочками, наполняющую тела Спорусов. В самом центре маленькой пещеры лежал спорус, мне кается, что его переполняет агония. Он лишенный всех конечностей трясется на полу, однако не издает ни звука. Только после того как я выблевываю содержимое моего желудка – хороший утренний завтрак, я замечаю что он не может говорить, потому, что то, что у спорусов заменяло рот у него проткнуто крючко-образными иглами и зажато.

Я хочу убежать, скрыться и продолжить свою работу на этой планете, забыв об этом случае. Но светлая сторона моей души протестует. Поэтому я просто стою на месте, в панике обдумывая случившееся. Я бы никогда не думал, что делать, если бы увидел на дороге умирающую собаку. Пожалуй, я бы начал переживать, что ничего не могу сделать, я был бы полностью занят этими мыслями, но бросив ее умирать дальше я бы пошел дальше, и как будто обвиняя погибающее существо в своих проблемах пошел бы забывать об этом за одним из множества подходящих для этого дел.

Спорусы для людей одно время классифицировались как животное, аналогичное собаке, пока каким-то ученым, чье имя статья из интернета не упоминала, обнаружил города спорусов, после чего они стали для нас разумной жизнью. Возможно, что является стандартом для колонизируемых планет спорусов бы не стали истреблять, а предложили бы занять резервации, которые бы какое-то время работали как некая торговая площадка. Земляне по любому нашли бы место, в которое можно было бы применить такую странную, инопланетную форму разумной жизни. Но природа Аррасана оказалась слишком негостеприимной, а, что более важно, в почве не было найдено интересующих чиновников или корпорации ресурсов, поэтому не понимающие, насколько им повезло, спорусы продолжали волочить свое жалкое, по людским меркам существование в своем собственном мире.

Я отключил камеру. Рвота все еще сидела в горле и ставила мое дальнейшее хождение под светло-зеленым небом Аррасана под угрозу. Завтрашних медицинских тестов я могу и не пройти.  Разумное существо я бросить в беде не могу. Я понимал, что даже если спорусы втрое крепче любых других разумных существ в галактике, этому бедняге все равно не остаться в живых.

Он был попросту гол и изорван в клочья, брошенный умирать в мучениях. Я мог только лишь остановить его мучения, но я не мог решиться на это. Глаза спорусов действовали по принципу людских, но находились под пеленой их внешнего кожаного покрова, и я не мог различить их. Но я был уверен, что он даже сквозь свои ужасающие мучения смог распознать изменение освещения в пещере.

Я боялся подойти ближе, я попросту боялся сделать что-то не так, но надо было что-то делать максимально срочно.

Я огляделся. Помимо кучи острых камней в пещеры валялись обрывки одежды споруса, в карманах так же что-то находилось. Я подумал, что надо взять камень и резким движением остановит мучения бедного споруса. Но сразу же понял, что, не зная их анатомии я мог сделать во много раз хуже… хотя куда уж хуже.

Я не знал, что делать. Я сделал несколько шагов вперед. После чего достал свой наладонник и попытался узнать хоть что-то о спорусах. К сожалению, соединение с сетью в пещере было абсолютно нулевым, это был какой-то бункер времен Земных воин, защищающий от всего, насколько я помню интернет туда проводился по проводам. Я помню, как в детстве ходил с дедушкой в музей, и он показывал обрывки этой самой «витой пары», которая: «доставляла интернет в каждый дом, во времена моей молодости», говаривал мой дед. Он любил вспоминать о довоенных событиях. Он считал, что мир до войны был очень шатким и неуютным, но в послевоенное время он стал подобен «детской боевой фантастике». Он абсолютно не признавал существование инопланетян, однако он был очень рад тому, что человечество все-таки встретило разумную жизнь. Однако он так и ни разу и не заговорил ни с одним из них, хотя на закате своей жизни много путешествовал с командами первооткрывателей. Он погиб почти десять лет назад, но я все еще помню его таким живым, таким молодым на вид, какими не бывают люди вдвое моложе него.

Пока я думал о своей жизни, спорус медленно затих. В его светло-зеленом тельце не осталось больше сил. Местные бактерии быстро заразили открытые раны и за десять минут, что я провел внутри пещеры, я успел заметить изменения на его теле – множество и множество бактерий начали раздувать его тело.

Я понял, что пора бы мне покинуть эту пещеру, но прежде я захватил с собой, положив в специальный напоясный пакет все вещи споруса, которые валялись вокруг. Так вот, что происходит с умирающими вне зеленых полей, подумал я.

Их ждет медленная, мучительная смерть. Возможно, что местные формы жизни настолько приспособлены к выживанию, что их разум продолжает жить и сигнализировать о боли даже в те моменты, когда тело попросту разносят по молекулам злобные, бактерии. К счастью находясь в качественном защитном костюме под одеждой, я практически не подвергался риску попасть на обед к этим атомарным тварям.

Это была ужасная смерть. Мне почему-то страшно захотелось найти убийц и вынести им Земной приговор. Как говаривал мой дед – «если ты умрешь не за любимым делом, или понимая, что все сделал, то ты жил зря». Я точно сделал еще не все в своей жизни, и не важно когда она оборвется, я проживу ее не зря.

Пока я полз по узкому коридору к свету, в моей голове созрел план, как мне найти убийц и придать их местному суду, а так же, как закончить свой материал более жесткими кадрами. Пускай и не той направленности, на которую я рассчитывал сначала.

 - Иван, я решил изменить маршрут. Сценарий будет более захватывающим, чем ты мог представить. Проложи мне дорогу до ближайшего населенного пункта спорусов и потом до того места, где вы сможете меня забрать, - сказал я, как только появилась одна полоска сигнала. Через двадцать секунд мне пришлось повторить мою фразу. Я должен был торопиться, смена маршрута не вписывалась в мои планы, а потеря времени могла понести за собой большие издержки и как следствие закрыть мою дорогу к звездам.

Иван ответил незамедлительно.

 - Что? Ты решил показать этих опасных, недоразвитых аборигенов в шоу о природе?

 - Мы меняем концепцию Иван…