Ослепший мир

Кит стоял у окна и дышал свежим воздухом. Только начинало вечереть, но для Кита улицы были непроглядно темны. Его ночь не кончалась с тех пор, как самолет «Нью-Йорк-Чикаго» потерпел крушение, и жизнь подарила ему ещё один шанс, за который он заплатил возможностью видеть. Прошло уже больше месяца, но он все никак не мог решить, везение ли это или неудача.
Где-то неподалеку проехал автомобиль. Кит внимательно прислушался к рокоту двигателя, шуму колес трущихся об асфальт и гудению ветра, разбиваемого стремительным движением машины. Он попытался представить себя за рулем этого автомобиля. Почувствовать, как покорно вращается руль в его руках, вдавить в пол педаль газа и на огромной скорости выскочить на вечерний хайвэй – навстречу закату и рекламным щитам. Ему стало немного грустно. Он задумался, что бы мог отдать за такую возможность, будь у него выбор, и пришел к выводу, что не поскупился бы и собственной жизнью.
Стук в дверь вернул его к реальности.
- Кит! Тебя к телефону! – прокричала его невеста, по имени Наташа.
- Иду, - спокойной сказал он и, постукивая палочкой, поплелся к выходу.
Звонок был от мистера Трэвиса, члена совета директоров. Кит был президентом большой компании, занимавшейся выпуском различных двигателей – от моторных до реактивных. Раньше дела шли хорошо, но после катастрофы он уже не мог принимать полноценного участия в управлении компанией, что немало его огорчало. Однако, ни его огорчения, ни проблемы с глазами не стали помехой в планах совета прибрать компанию к своим рукам.  «Тебе необходимо отдохнуть, придти в себя», сказали ему через неделю после случившегося, «возможно зрение восстановится, а пока мы возьмем все заботы на себя. Поправляйся скорее». Так что теперь Кит сидел дома и изредка консультировал членов совета по особо важным вопросам. 
Обсудив с мистером Трэвисом условия контракта с крупной авиастроительной фирмой, Кит повесил трубку и остался стоять перед телефоном. Он понимал, что глупо вот так вот стоять и поэтому хотел быстрее придумать, куда бы ему пойти, но в голову ничего не приходило, так что он просто стоял и ждал.
- Дорогой, ты поговорил? – в комнату вошла его невестка.
- Да, уже все. Снова этот мерзавец Тревис, - выругался Кит.
- Все образуется, - неуверенным тоном прошептала Наташа, - вот увидишь, скоро все станет на свои места.
Кит уловил нотки неуверенности в её голосе, иногда падающих, до плохо скрываемого, отчаяния. Он заметил, что в последнее время она стала гораздо чаще произносить эти слова, и что теперь они были адресованы не ему, а ей. Словно они каким-то странным образом помогали ей не терять надежду.
- Пойдем, пора ужинать.
Кит вспомнил, как когда-то они мечтали готовить друг для друга и даже спорили, кто будет делать это чаще. Он мысленно зачеркнул ещё один день в своем воображаемом календаре – до их свадьбы оставалось ровно семь дней.
«По крайней мере, ей не нужно заботиться, что муж раньше времени увидит невесту в  свадебном наряде», подшутил над собой Кит, но от этой шутки ему стало только тоскливей.

Через два дня к Киту приехал его друг Джеймс. Он застал Кита, сидящего за книгой и погруженного в свои мысли.
- Здорова, дружище!
Кит вздрогнул.
- Привет, привет… - сказал он, закрывая книгу, - прости, зачитался.
- Да ничего, не хотел тебя напугать, – улыбнулся Джеймс, и, увидев себя в зеркало быстро стер с лица улыбку; ему показалось глупым улыбаться в присутствии слепого, - готов ехать за костюмом?
- Свадебный смокинг, вот черт, а я совсем об этом забыл, - соврал Кит, - может, надену халат, а потом скажу, что случайно перепутал?
Джеймс растерялся. Он не представлял, как относиться к шуткам друга над своим недугом.
- Боюсь, твоя бабочка к нему не подойдет, - неуверенно произнес Джеймс, - придется нам поехать.
- Придется, так придется. Пойду, соберусь, - Кит побрел в соседнюю комнату, отстукивая палочкой по мебели и полу, - если хочешь выпить, ты знаешь, где бар.
Джеймс налил в бокал немного виски и принялся рассматривать фотографии, висевшие в рамочках на стене. Среди них были изображения родственников Кита, его родителей, бабушек и дедушек. Так же там встречались его снимки с известными людьми, которым Кит пожимал руки или демонстрировал особо успешные контракты. Навсегда потерянные моменты жизни, которые тщательно пытались сохранить, но не смогли. 
Тут его взгляд набрел на небольшой, особенно старый снимок. На нем были изображены два мальчика, улыбающиеся во весь рот и державшие кубок по баскетболу. Джеймс вспомнил школьные годы: они с Китом ходили в одну школу и были лучшими друзьями с первого класса. Вместе посещали секцию по баскетболу и за все учебное время ни разу их команда не проиграла. Они не были похожи друг на друга, и единственной их общей чертой была нескончаемая воля к жизни. После колледжа Кит начал делать свои первые миллионы, Джеймс подался в профессиональный спорт, но работа, которой они отдавали большую часть времени никогда не мешала их дружбе.
В дверях появился Кит, и они поехали.

- Так, покрутись… нет, давай следующий.
Кит стоял в примерочной, а Джеймс сидел на кожаном диване и курил трубку. Они перемерили уже около двадцати разливных моделей костюмов, но все никак не могли подобрать идеальный.
- Хочу тебе в кое-чем признаться, - сказал Кит, снимая пиджак, - я начинаю сомневаться.
- О, это вполне нормально для молодого мужчины. Впервые жениться всегда сложно, уж поверь моему опыту.
- Твоему опыту позавидовал бы любой шейх со своими гаремами, - усмехнулся Кит, - но я говорю не о себе… то есть, почти не о себе. Меня волнует Наташа. В последнее время мы все реже разговариваем и все больше молчим. Я чувствую, что она боится и больше не уверенна, правильно ли поступает.
- То есть?
- Ну… - Кит немного промедлил с продолжением. Ему было неловко признаться в своей неуверенности перед другом, - я про свою слепоту. Раньше врачи говорили, что все наладится, прошел месяц, и теперь они ничего не говорят.   
- Может просто не хотят надоедать?
- Брось ты это, тебе и самому понятно, что они начали сомневаться.
Джеймс вздохнул. Он пытался найти нужные слова.
- Послушай, Кит, помнишь перед одной из игр в колледже я не хотел выходить на площадку, считал, что у нас нет шансов? Ты сказал мне тогда  замечательные слова: «если ты останешься здесь, то проиграешь дважды – им и себе, а если пересилишь себя, и пойдешь туда, то одержишь победу в самом сложном бою из всех – с самим собой. И, если, для самого сложного испытания достаточно сделать всего несколько шагов, то значит победить их будет ещё легче!» Я поверил тебе, и тогда мы выступили блестяще.
Джеймс посмотрел на друга: тот стоял, закрыв глаза, и улыбался.

До свадьбы оставалось меньше двух дней. Кит лежал в постели, Наташа стояла перед трюмо и причесывала роскошные длинные волосы. На ней не было одежды, которая могла бы сокрыть под собой её высокие, властные ноги, аккуратные, тонкие ступни, тугой, вызывающий зад, сильную, змеиную талию и снежную кожу, пышущую здоровьем. Её красота озаряла эту комнату, наполняла её чудесным светом. Но Кит его как будто не замечал.
- Я люблю тебя, - прошептал он, - я не могу увидеть тебя, но твой нежный образ неотступно стоит предо мной, и я благодарен всем дням, за то, что они дали мне возможность видеть тебя, изучать и запоминать. Я благодарен и ночам, которые учили меня, закрывая глаза видеть тебя… я люблю тебя, девочка моя.
Наташа повернулась. По её лицу текли слезы. Она готова была разрыдаться, но сдерживала себя, потому что знала – она должна быть сильной. Она подошла к нему, заставляя себя смотреть в его обезображенные глаза, и горячо поцеловала в губы. Кит дотронулся до неё, провел рукой по спине, почувствовав жар её тела. Ему захотелось слиться с ней воедино. Они занимались этим и прежде, до аварии, но, ни разу после неё. Киту было всего двадцать восемь лет, и он чувствовал себя здоровым мужчиной во всем, не считая зрения. Схватив её за руки, он страстно и неуклюже повалил её рядом с собой. Она ударилась головой, но стерпела. Она лежала на спине, тяжело дыша и наблюдая, как он медленно ощупывает её руками пытаясь занять правильное положение. Кит начал от шеи, провел по груди, опускаясь все ниже и ниже, пока, наконец, не дошел до ног. Оперевшись руками на её широко раздвинутые ноги, он неловко попытался войти в неё, но не попал, и, потеряв равновесие, упал сверху. Затем поднялся и попробовал снова, на этот раз аккуратнее и медленнее. Она помогла ему своей рукой, но через несколько секунд он, попытавшись поцеловать её, снова упал.  Съехав на другую половину кровати, Кит отвернулся и лежал, не произнося ни слова. Грудь Наташа содрогалась от немого рыдания.

На следующее утро Наташа проснулась рано. Она вышла из спальни, приняла ванную, переоделась, села за письменный стол и начала писать. Через пару минут она отложила ручку, взяла ключи от машины, завила двигатель и уехала навсегда. 
Кит проснулся двумя часами позже. Побродив по дому, он понял что случилось. Сегодня день их свадьбы, думал он, надо бы переодеться. Он принял ванную, вытерся ещё немного влажным после Наташа полотенцем, переоделся в смокинг, который они купили с Джеймсом. Взял ключи от своей машины и вышел в гараж.
Внутри пахло бензином. Он провел по капоту машины рукой, так, как ночью проводил по телу Наташи. Его охватило предвосхищение поездки, жажда скорости. Он открыл дверь, нащупал замочную скважину, вставил туда ключ и повернул его. Мотор загудел. Кит с любовью капитана, обнимающего штурвал тонущего судна, схватился обеими руками за руль и медленно поехал. Чтобы выехать на хайвэй необходимо было сделать один поворот и проехать пару километров прямо. Кит с точностью ювелира вписался в поворот, и преодолел это расстояние, а когда впереди послышался гул хайвэя, вдавил, как в своих мечтах, кнопку газа в пол и помчался навстречу закату.

На следующий день Джеймс зашел к Киту домой. Он прошелся вдоль книжных полок, бара, старинных фотографий, и ему казалось, что он идет вдоль безмолвных руин, оставшихся после великой и трагичной цивилизации. Его взгляд пал на записку. Он взял её и начал читать:
Можно жить с закрытыми глазами,
Не желая в мире ничего,
И навек проститься с небесами,
И понять, что все кругом мертво.

Можно жить, безмолвно холодея,
Не считая гаснущих минут,
Как живет осенний лес, редея,
Как мечты поблекшие живут.

Можно все заветное покинуть,
Можно все навеки разлюбить.
Но нельзя к минувшему остынуть,
Но нельзя о прошлом позабыть!