Сущность глава 13

ГЛАВА 13
1
   Мужики стояли, погрузившись в раздумье, и курили. Игнатий, время от времени, бросал неприязненные взгляды на дом Константина. Остальные тоже с опаской поглядывали в ту сторону.
   - Все это как-то весьма необычно и непонятно, - нарушил молчание На-заров.
   - А мне кажется подозрительным то, что он раньше был тихим и доб-родушным.
   - Что же в этом подозрительного?
   - Ну, как же, человек есть человек.
   - Ну и что?
   - А то, что человеку свойственно конфликтовать с себе подобными. Не может человек никогда не держать ни на кого обиды.
   - Но вот Константин мог же.
   - Вот это мне и кажется подозрительным. А что, если он просто копил обиды в себе, не подавал виду. А теперь он выплеснул все это наружу.
   - Интересная мысль, - протянул Назаров. – И ты считаешь, что в этом виновата та серая штука в море?
   - А что же еще? Ты заметил, что он переменился сразу же после того случая?
   - Да, это все село заметило, - подтвердил Артем.
   - Но что же, все-таки, случилось? – недоумевал Назаров. – Что произошло с ним?
   Игнатий затушил окурок.
   - Я думаю вот что. 
   Назаров с Артемом придвинулись поближе.
   - Что, если эта серая штука сделала Константина не способным сдерживать свои эмоции.
   - Как это так? – не понял Назаров.
   - Ну, так. Что, если яды повлияли на нервную систему и на психику, и сделали Константина неуправляемым.
   - Ты имеешь в виду невменяемым? – спросил Назаров.
   - Не совсем то, - покачал головой Игнатий. – Я полагаю, что Константин всегда был такой. Ну, знаешь, как маньяки. На первый взгляд они вполне нормальные люди, и в обществе ведут себя адекватно. Но когда наступает подходящий момент, – хлоп, маньяк начинает действовать, его сущность прорывается наружу.
   - Ты хочешь сказать, что Константин – маньяк?
   - При чем здесь маньяк. Я говорю, что он просто перестал контролировать свое «я». Но, поскольку он, все же, не маньяк, то это выразилось в его раздражительности, и в том, что он впервые распустил руки. Просто глубоко в душе он всегда хотел это сделать. Вот и все.
   Назаров с Артемом задумались. Уж слишком неожиданный, для них, сделал вывод Игнатий. Было в нем что-то зловещее.
   - Получается, что эта серая штука вынуждает Константина поступать так, как желает его подсознание, но не хочет поступать рассудок, здравый смысл, - наконец понял Назаров.
   - Да, именно это я и пытаюсь сказать, - подтвердил Игнатий, потирая скулу.
   - Ну и дела, - произнес Артем.
   - Вот так, живешь рядом с человеком всю жизнь, а и не знаешь, что он из себя, на самом-то деле, представляет, - сказал Игнатий.
   - Это ужасно! – Назаров потер висок. – Выходит, вот каков он, наш Константин.
   Игнатий хитро и с подозрением посмотрел на Назарова.
   - А каков, интересно, ты сам?
   - Что ты имеешь в виду? – Назаров уставился на Игнатия.
   - Я хочу сказать, как бы ты повел себя, если бы оказался на месте Кон-стантина?
   - Уж будь спокоен, - заверил Игнатия Назаров. – Я бы себя так не повел.
   - Да? Ты уверен? А как бы ты себя повел?
   - Я бы… - Назаров осекся, вдруг поняв, что не знает, что сказать. Игнатий с улыбкой наблюдал за ним. Назаров призадумался, словно прислушиваясь к самому себе, к своему внутреннему голосу.
   - Да, каким бы ты был, если бы освободил свое «я»? – подзуживал его Игнатий. – Если бы скрытая черта твоего характера стала явной, если бы ты перестал контролировать свои желания?
   - Я бы остался таким, какой я есть сейчас. – После недолгого молчания сделал вывод Назаров. – Я – есть я.
   - Не убедительно, - возразил Игнатий. – У каждого в характере есть что-то, что он скрывает.
   - Ну, не знаю. Я – натура деятельная. Наверное, я бы искал способа реализовать себя.
   - Каким образом?
   - Ну, может быть, стал бы пробиваться в начальники. Искать власти.
   - О, вон оно как! – улыбнулся Игнатий.
   - А что ты думаешь, может быть, я бы попытался стать президентом.
   В ответ раздался дружный смех.
   - Что вы смеетесь? Вы знаете, что во мне заложено? Какие во мне потенциалы не востребованные, знаете?
   - Нет, - признались Артем и Игнатий.
   - Ну, вот именно! А я себя знаю.
   - И чтобы ты стал делать, если бы стал президентом? – с интересом спросил Игнатий.
   - Я бы порядок навел в стране.
   - Порядок? А ты бы смог? Сколько уже существует человечество, а порядка еще никто не сумел навести.
   - Это потому, что никому до сих пор не нужен был порядок, не нужна справедливость. А мне больно смотреть на то, как страдает наш народ, а значит, я мог бы навести порядок.
   Игнатий опять улыбнулся, но Назаров не обратил на это внимание.
   - Понимаешь, здесь я нахожусь не на своем месте. Не мое это призвание – быть трактористом. Да, несомненно, моя работа нужна людям. Трактористы нужны стране, но это не мое призвание.
   - Твое призвание – управлять страной, - насмешливо произнес Игнатий.
   - Ты напрасно смеешься! Мое призвание – не физическая работа, а интеллектуальная. Я уже сказал, мое сердце болит за народ.
   - За народ у многих сердце болит, - возразил Артем.
   - Болит, - согласился Назаров. – Но дело в том, что я знаю, как это сделать. Я знаю, как сделать, чтобы облегчить жизнь населению, как навести порядок в стране.
   - Но что тебе мешает сейчас добиваться власти? – спросил Игнатий.
   - Как это, что мешает? – не понял Назаров.
   - Я задал вопрос; каким бы ты стал, если бы освободилось все сокрытое глубоко в тебе? Ты сказал, что стал бы пытаться добраться до самого верха, у тебя скрытый потенциал. Но, если ты знаешь, что в тебе сокрыты такие возможности, то, что мешает тебе реализовать себя? Речь ведь идет не о внешних препятствиях, а о твоих внутренних.
   - Я. Я и мешаю себе. Мне мешает моя скованность, моя нерешительность, возможно, даже моя лень. Не будь этих отрицательных качеств, сковывающих мою свободу, я бы уже давно попытался реализовать себя. Мои внешние черты характера не дают пробиться на волю моей сущности, всему тому лучшему, что есть во мне.
2
   А чтобы сделал ты, Артем, если бы твоя сущность получила свободу? – обратился Игнатий к Артему. – Вернее, каким бы ты стал?
   Артем даже растерялся, Он не думал, что Игнатий задаст ему самому этот вопрос. Легко смеяться над другими, а вот когда дело доходит до тебя самого, тут уже становится не смешно. Да и как ответить на этот вопрос? 
   - Я?
   Игнатий с интересом ждал продолжения.
   - Я бы музыкантом стал.
   - Музыкантом?
   - Да. – Артем поразмыслил. – А что, на баяне я играть умею. Вы сами не раз слышали, как я играю.
   - Это верно, - подтвердил Назаров.
   - Ну вот, я бы стал карьеру делать. Возможно, эстрадный певец из меня бы и не получился, но музыкант, я думаю, из меня бы вышел неплохой. Если бы вы знали, как я люблю музыку, у меня душа прямо-таки и разрывается, когда я слышу, как где-нибудь играет баян или гармонь.
   - Так почему же не делаешь карьеру? – спросил Игнатий.
   - Так это потому, что страсть к музыке у меня вспыхивает не всегда. Порою я вообще на баян не смотрю. Настроения как-то нет, повседневные заботы отвлекают, и все такое прочее. Душа порой черствеет.
   Игнатий поразмыслил над услышанным.
   - Но, тогда почему Константин не стал проявлять себя ни в чем? Просто стал руки распускать. Неужели же в нем ничего иного не заложено?
   - Может, еще и проявит, - предположил Назаров. – Ведь прошло всего несколько дней. Подождем еще. И потом, с чего ты вообще все это взял? Если разобраться, так эта твоя теория полностью бредовая.
   - Почему же?
   - А потому. Она ни на чем не основана. Ты поставь себя на место Константина. Я уверен, что ты вел бы себя точно так же. Да любой бы вел себя так же. Да тут еще год будешь ходить в ожидании того, что на тебе скажутся последствия купания. Ты только представь себе, что он чувствует, что на душе у него творится. И тут вовсе не причем твоя теория. Это все из области фантазии, не более. Скажу тебе честно, я бы на месте Константина повел себя точно так же, я имею в виду твой фингал.
   Игнатий нахмурился, и потрогал больное место.
   - Спасибо тебе.
   - Ты не обижайся. Ты просто попал под горячую руку. Да и вообще, нам всем надо оставить Константина в покое, и тогда, я уверен, он снова станет таким же, каким был всегда. И нечего тут мудрить и философствовать.
   Они еще некоторое время беседовали о человеческих чертах характера, а потом стали расходиться по домам. 
3
   А дома у Константина жизнь продолжала идти своим чередом. Со стороны могло показаться, что в семье ничего не произошло и ничего не изменилось. Но это было не так. В доме Константина царило отчуждение. Константин, хотя и продолжал ловить рыбу и сдавать ее на рынок, все больше замыкался в себе. Он становился все более хмурым и молчаливым. Впрочем, ни на жену, ни на сына он не повышал голоса. Константин продолжал заниматься по хозяйству, но оно стало казаться Константину каторжным трудом. Не было ни радости, ни удовлетворения.
   И жена, и сын все это прекрасно видели, но ничего не могли исправить. Елена неоднократно пыталась заговорить с Константином, желая вывести его из этой апатии, но все было напрасно. Все попытки разговорить Константина лишь приводили его в раздражение, и он старался избегать близких. Елена плакала в такие моменты. Она не знала, как помочь мужу.
   В свободное время Константин в основном сидел за кухонным столом, и отрешенно смотрел в окно. Последнее время он все чаще погружался в воспоминания детства. Он вспоминал свои лучшие годы, когда он, вместе с отцом, ловил в море рыбу. Вспоминалась мать, когда она еще была молодой. Больше всего ему теперь хотелось вернуть те времена, но это было невозможно. Константину казалось, что все лучшее уже в прошлом, а впереди только медленное увядание и безрадостное существование. Он чувствовал себя уставшим.