лобовь и трагедия русской жены эмира. Часть 7

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
До полудня времени было достаточно, и полковник дочитал начатую книгу. Уже ближе к намеченному часу Николаев побрился, оставив на лице полоски тоненьких усов. После этого он отправился во дворец со своей охраной.
Когда советник вошел в кабинет, Алимхан встретил друга радушной улыбкой и жестом указал на кресло, стоящее напротив.
- Как отдохнул мой друг?
- Прекрасно. Был в гостях у госпожи Натальи, а потом целый день валялся на кровати с удивительной книгой. Это был замечательный отдых.
- А что за книгу ты читал?
- «Три мушкетера» Дюма.
- Знаю, знаю. Когда учился в кадетском корпусе, я начинал ее читать, но до конца не осилил – все-таки русский язык знаю недостаточно хорошо. Жаль, что такие знаменитые книги не переведены на персидский язык, чтобы и мы смогли их прочитать. Да, если ты надумал серьезно заняться торговлей, я помогу: в этом деле надо тоже быть сведущим человеком, иначе разоришься.
- Благодарю за заботу. Я подумаю над этим.
- На обед я пригласил еще одного человека, но почему-то она опаздывает. Надеюсь, ты уже догадался о ком идет речь? – сказал Алимхан с хитрецой в глазах, но тут же стал серьезным. - А пока поговорим о наших военных делах. Я хочу закупить у англичан еще партию оружия. Ответь, есть ли в этом надобность или то, что имеется у нас, вполне хватит?
- Нам нужно побольше пулеметов. Мы установим их на тачанки, и тогда будем обладать большей маневренностью. Это оружие может уничтожить очень много врагов. Правда, хочу заметить, оно стоит немалых денег…
- Для такого дела денег сыщем, - перебил его эмир. - Завтра же составь список необходимого оружия, и я пошлю гонцов к Эссертону.
В это время двери кабинета неожиданно распахнулись, и появилась Наталья, за которой стоял растерянный секретарь правителя...
- Вот где вы спрятались! Наверно, опять говорите о политике?
- Как всегда вы правы, госпожа, - улыбнулся эмир и направился к жене. – Когда государственные мужи остаются одни, они от скуки начинают говорить о политике. Но стоит появиться красивой женщине, как все меняется. Мы ждем вас, дорогая. Должен заметить, что мир интересен женщинами, праздниками, весельем, торговлей, а эти дикие большевики заставляют нас заниматься войной. Когда вижу тебя, хочется думать только о хорошем и красивом. Обещаю, что за столом о войне и политике не будет сказано ни слова.
Алимхан чмокнул Наталью в щечку и взял ее под руку. Затем втроем направились в русский зал.
Стоило им там появиться, как стоявшие у входа молодые слуги, одетые под русских официантов в белые пиджаки, поклонились. Затем бесшумно удалились, прикрыв за собой дверь. Когда собиралась такая компания, эмир не хотел иметь свидетелей, которые потом будут болтать по всей Бухаре, как он пил вино и танцевал неприличные танцы со своей гувернанткой.
Прежде чем сесть за овальный стол, Алимхан принялся разглядывать блюда и восторженно восклицать: «Ах, как вкусно пахнет! Чем хотят обрадовать нас повара? Так… Копченая курица – это очень хорошо! Этому мои повара научились у армян Самарканда. Рыба копченая – тоже люблю. Да, этому они научились у староверов Каракалпакии. А вот этого сома поймали в Амударье, говорят, он весил около ста килограммов. Я его видел - это просто чудовище».
Как только расположились за столом, эмир объявил:
- Виктор, как всегда, вино придется разливать тебе. Я, как хозяин дома, мог бы сделать это сам, но правителю это не положено, даже для друзей.
Все рассмеялись, и эмир продолжил:
- Ко всему же нам, мусульманам, нельзя пить вино. Но разве можно представить мир без этого чудесного напитка. Еще великий Омар Хайям воспел его, - и Алимхан прочитал рубаи поэта на персидском языке:
Пока с тобой весна, здоровье
и любовь,
Пусть нам дадут вина – багряной
грозди кровь.
Ведь ты не золото! Тебя, глупец
беспечный,
Однажды закопав, не откапают
вновь.
Эмир перевел его гостям. Наталья и Виктор захлопали.
- Не правда ли, красивые слова, глубокий смысл? – спросил восторженный Алимхан. - Я желаю добавить к стихам великого поэта лишь одно: это питье должно употребляться в меру, и тогда оно не превратится в яд. Жаль, что вы не владеете литературным персидским, иначе почувствовали бы всю прелесть нашей поэзии.
Все выпили за сказанные слова. Наталья сделала маленький глоток и поставила бокал на стол.
- Мне кажется, прочитанный стих очень близок русскому человеку, - заметила Наталья. – Многие наши мужчины так напиваются, будто это их последний день. Вы, Алимхан, правильно говорите, у любого народа должна быть культура пития.
- Я рад, что ты поняла мою мысль, - улыбнулся эмир жене. – И коли мы заговорили о России, хочу предложить тост за русскую культуру, - и поднял полный бокал. - Мне нравится ваша культура: красивые здания с огромными колоннами, национальные костюмы мужчин и женщин. Но вместе с тем пугает полная свобода между полами. Взять, к примеру, ваши дружеские отношения. Хотя я сам и разрешил Виктору бывать в гостях у моей супруги, все же немного ревную, как мусульманин.
Виктор и Наталья переглянулись, и по их телам пробежал холодок. В голове влюбленных промелькнула лишь одна мысль: неужели эмиру рассказали про их любовь?
- Разумеется, - продолжал Алимхан, - между вами не может быть ничего плохого и все же… Например, позавчера вы устроили веселую вечеринку, а меня забыли позвать. Пили без меня, пели песни - опять без меня. Это нехорошо.
Наталья с трудом выдавила из себя улыбку:
- Ну не обижайся, милый друг, это моя вина. Я хотела пригласить, но потом подумала, что тебе не будет интересно. Ведь пьешь ты мало, да и песни русские уже все позабыл.
- Ты не права. Русские песни я помню, хотя слова немного подзабыл, но музыку помню очень хорошо. Иногда слушаю пластинки и вспоминаю свои беззаботные юношеские годы в России. Хочу сказать, что я всегда поражался русской природе: кругом леса, реки. Столько воды больше нигде не видел. Правда, погода ужасная: холод, бесконечные дожди – иногда это вызывало невыносимую тоску. Я не хотел уезжать, но мой отец – да будет мир над ним - решил, что для моего образования достаточно и трех лет. Мне думается, он опасался, что я привыкну к русской культуре и буду полностью привязан к России. Мой отец был умным человеком и оказался прав. А с Виктором я подружился только на второй год учебы. Помнишь, как мы устраивали шумные вечеринки, прогулки за городом…
Виктор тоже кое-что вспомнил из тех лет, как Алимхан учился ходить на лыжах, пока не сломал три пары. И еще о том, как подшутили над одним вредным учителем. Правда, их потом за это наказали, послав на кухню мыть посуду. Воспоминания оказались столь яркими и приятными, что Николаев предложил тост за их славный кадетский корпус.
Наталья сделала еще глоток и почувствовала легкое опьянение. Решила больше не пить.
Чтобы обед протекал веселее, все перешли на анекдоты. Мужчины вновь подняли тост за Наталью и удачные роды, после чего эмир с женой немного покружились в медленном вальсе. Затем снова выпили и хором запели русские песни, веселые рулады сменялись грустными. Мужчины опьянели. У эмира покраснело лицо, и он стал не в меру разговорчивым. У полковника же горели глаза. Через некоторое время Алимхан почувствовал тошноту. Поднявшись из-за стола, он еле проговорил:
- Мои друзья, что-то мне нехорошо. Видимо, опять переел. Извините, я пойду и полежу на диване. Не скучайте без меня, поставьте пластинки.
Слегка покачиваясь, эмир покинул зал.
- В последнее время наш эмир стал чаще пить, - сказала Наталья, проводив его взглядом.
- Сейчас ему нелегко: большевики угрожают – это серьезно. Надо было готовить бухарскую армию раньше. Теперь уже поздно. Как правитель, он мне кажется слабым: имея столько золота, можно было построить много заводов, открыть современные школы, университет.
- Зато как человек он очень добрый.
- Да уж, добрый. Такой добрый, что дальше некуда, - усмехнулся Николаев.
- Ты имеешь в виду прошлогодние события? Тот неудачный поход комиссара Колесова, после которого эмир расправился с местными большевиками? Говорят, тогда расстреляли больше тысячи, да еще потом фанатики убивали сочувствующих. Но, согласись, Алимхан защищал свою страну от врагов. Скажи, если бы ты оказался тогда на его месте, разве не защищался бы?
- Я не об этом. Прошу тебя, давай, не будем говорить о политике – надоело.
- Ты прав. Поставь лучше какую-нибудь пластинку, чтобы на душе стало веселее. Гулять, так гулять.
Слегка покачиваясь, Виктор подошел к столику с патефоном и стал выбирать из стопки пластинку. Вдруг одна из них выпала из бумажного пакета и разбилась.
- Это к счастью, - улыбнулась Наталья.
Тяжело поднявшись с кресла, она пересела на диван.
Тут из трубы патефона с шипением полилась музыка Моцарта. Виктор подошел к любимой и присел рядом. Они смотрели друг на друга, и их лица сияли от счастья.
- Если бы ты знала, как хочется расцеловать твое очаровательное личико, - произнес полковник, страстно глядя ей в глаза.
- Не лукавь, от беременности мое лицо подурнело. Это мне и Алимхан говорил.
- Что бы он ни говорил, для меня ты все такая же красивая. Как ты думаешь, эмир надолго покинул нас?
- Думаю, минут на десять, а может, и вовсе пошел спать. Ты же знаешь, он иногда так делает.
- И что мы будем делать, сидеть и ждать Его величества?
- Придется.
- Может, пойдешь в его кабинет и посмотришь, чем он там занимается? Если заснул, мы пойдем к тебе.
Наталья поднялась и вышла из зала. Увидав госпожу, оба секретаря разом поднялись.
- Его величество у себя? – спросила она.
- Да, он отдыхает на диване.
Наталья приоткрыла дверь кабинета и увидела супруга, похрапывающего на боку. Он даже не снял свой золотистый халат с орденами. «Это надолго», - решила она и, тихо прикрыв дверь, вернулась в комнату, к Виктору.
Через минуту гувернантка и полковник покинули русский зал:
- Мы пойдем, пусть Его величество отдыхает, - бросила слугам Наталья. – А господин Николаев проводит меня.
Они сели в коляску и приехали к Наталье, как всегда в сопровождении охраны. Дверь открыла служанка Соня. Они прошли в гостиную. Служанка поспешила за хозяйкой, готовая к любым повелениям.
Виктор разлегся на диване и попросил: «Соня, принеси мне вина». Служанка испуганно взглянула на госпожу, которая стояла возле патефона и выбирала подходящую пластинку.
- Нет, ему уже хватит, - сказала хозяйка, - Соня, лучше сходи в молочную лавку и купи кислого молока, меня немного тошнит.
- Слушаюсь, госпожа, - поклонилась служанка.
Когда та ушла, в гостиной заиграла музыка. Наталья тяжело опустилась рядом с Виктором. Влюбленные обнялись. После недолгого поцелуя, лицо Виктора стало серьезным.
- Наталья, будь готова к побегу. Моя судьба может внезапно измениться.
- Что случилось?
- Пока не могу сказать, но моя жизнь в опасности. К тому же, в скором времени эмиру самому придется бежать из Бухары. Армия Алимхана слаба. Хотя по численности бухарцы и превосходят красноармейцев, но они не выдержат атаки «красных» и побегут. Наташа, мы должны опередить эмира.
- Хорошо, я буду готовиться. Если честно, это радостная весть. Быстрей бы с тобой уехать отсюда. А пока, давай, поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня я хочу радоваться и веселиться. Когда еще представится такая возможность?
- В этом ты права, милая. Иначе, зачем мы выпроводили твою служанку? - засмеялся Виктор и стал осыпать лицо возлюбленной поцелуями.
А тем временем в своем кабинете проснулся эмир Алимхан. Открыв глаза, он сразу вспомнил про гостей и веселое застолье. «Вот досада, они ждут меня», - подумал про себя эмир и поднялся с дивана.
Голова еще слегка кружилась от вина, но тошнота прошла. Правитель сожалел, что его визири и придворные не могут так веселиться, как это делают русские: с танцами, песнями, шутками. «К сожалению, наши торжества проходят очень скучно: только кушают и кушают, как будто в жизни нет других радостей, - сетовал эмир. - Да и разговоры тоску наводят, только о деле. Обычно за длинным дастарханом только я и шучу, а остальные лишь смеются, желая угодить. Редко кто осмелится сострить при мне, будто я какой-нибудь тиран. Разве таким должно быть веселье? Надо, надо учиться этому у простых людей…»
С такими мыслями правитель вышел из кабинета. Оба секретаря, положив перья в чернильницы, быстро поднялись с места. Не говоря ни слова, эмир прошел в русский зал. Однако комната оказалась пустой, чему он удивился.
- Гости уже ушли? – спросил Алимхан, повернувшись к чиновникам.
- Да, Ваше величество, гости уже ушли.
- Должно быть, я долго спал. А давно они покинули дворец?
- Совсем недавно. Господин полковник поехал проводить Наталью-ханум.
- Значит, они еще у нее.
Когда эмир спустился вниз, коляска уже стояла у парадного входа. Кучер, как всегда в новеньком халате и чалме, поклонился правителю и поднялся на свое место. Спереди и сзади выстроилась конная охрана из шестерых верховых.
- Едем в дом Натальи-ханум, - сказал эмир начальнику охраны.
От грузного тела Алимхана просели рессоры, но коляска не замедлила своего хода.
Когда стали приближаться к дому гувернантки, эмир приказал кучеру остановить экипаж в тени большой чинары.
- Дальше пойду пешком, - сказал он начальнику охраны.
В душе правителя пробудилась ревность: «Ну почему они уединились, почему не остались в зале и не дождались меня? Я не сильный ревнивец, и все же на сердце неспокойно. Я верю им, но порой даже сильные люди не могут устоять перед проделками шайтана».
На скамейке у дома Натальи-ханум сидела охрана госпожи и полковника, прислонив винтовки к стене. Увидев правителя, они вскочили с места и вытянулись, подобно своим длинным ружьям.
Начальник охраны вырвался вперед и отворил створку двери. Эмир вошел в дом один, остальные остались на улице.
Алимхан был удивлен, почему его не встретила служанка, и вообще, во всем доме стояла тишина. Эмир прошелся по полутемному коридору в гостиную. На пороге комнаты он застыл, вытаращив глаза. Виктор и Наталья сидели на диване и целовались. Влюбленные не сразу заметили эмира. Вдруг Наталья вскрикнула. Виктор повернул голову и увидел Алимхана, застывшего словно изваяние. Женщина с глазами полного ужаса, вспомнив про свою обнаженную грудь, прикрылась и быстро поправила разрез платья. Меж тем Николаев, мгновенно протрезвев, резко поднялся с дивана. Он был совершенно растерян и походил на провинившегося гимназиста. Влюбленные никак не могли понять, как эмир вошел незамеченным.
Николаев пришел в себя первым и с трудом выдавил:
- Извините, Ваше величество, так вышло, был сильно пьян.
Слова советника вырвали эмира из оцепенения. Его глаза наполнились кровью, кулаки сжались от злости, гнев затуманил разум. Ему трудно было говорить, он задыхался. Еще никто и никогда не прикасался к его гарему, даже редко кому удавалось взглянуть в лица его жен, а тут…
- Какая же ты скотина, Николаев, - прошипел Алимхан.
- Да, Ваше величество, это моя вина и я заслуживаю презрения. Это я виноват, я насильно заставил ее…
- Да, я прикажу содрать с тебя кожу, - стал нарастать его гневный голос. - Нет, я велю бросить тебя в котел, и будешь там вариться, как баран.
- Эмир, я готов к любой каре, я заслужил, - проговорил офицер с поникшей головой. – Уверяю вас, вины Натальи здесь нет.
- Заткнись, собака. Я не хочу тебя слушать. А тебя, благородная шлюха, поведут раздетой по городу и на площади забросают камнями, пока не сдохнешь. Какой позор, какой ужас! А ведь я чувствовал, что между вами что-то есть, только мой разум мешал поверить в такое.
Эмир приблизился к Наталье, та сидела на диване, не смея поднять головы.
- И эта шлюха носит в своей утробе мое дитя? Нет, не будет тебе никакой пощады. Я покажу всем, как Алимхан умеет защищать свою честь. Встать, грязная женщина, когда с тобой говорит эмир Бухары.
Наталья поднялась с места и вдруг посмотрела прямо в лицо оскорбленного супруга. В ее глазах уже не было страха, и Алимхан немного смутился:
- Знаю: ты нас убьешь, - заговорила уверенным голосом Наталья. - Но перед смертью выскажу все в лицо. Я не шлюха. Это для тебя я всегда была таковой, но для Виктора - другом и возлюбленной. Я люблю этого человека уже давно и считаю его настоящим супругом. Тебе же я нужна была только для развлечения, как красивая кукла. Впрочем, как и другие жены. Ты прекрасно знаешь, почему я согласилась стать твоей женой – ради денег, чтобы поддержать моих несчастных родителей. Ложась с тобой в постель, я ненавидела тебя. Вот и все, а теперь можешь убить меня.
После таких смелых слов, к удивлению, ярость Алимхана спала.
- Вместо того чтобы просить у меня прощения на коленях, ты говоришь такие дерзости. Нет, ты заслуживаешь худшей участи, - спокойно произнес эмир. - Ты пожалеешь, что родилась на этот свет.
Тем временем Николаев стоял за спиной правителя и слушал его угрозы. Полковник незаметно подошел к шкафу, взял с полки фарфоровый кубок и приблизился к эмиру сзади. Наталья догадалась о его намерении, и ее охватил ужас. От страха глаза гувернантки округлились и застыли. А когда кубок оказался занесенным над головой Алимхана, Наталья закрыла глаза. Она услышала звуки разбивающегося стекла и падающего на пол тела.
- Что ты наделал?! - вскрикнула испуганная Наталья и застонала, прикрыв лицо руками. - О боже, боже, что теперь будет с нами!
Виктор же был настроен на решительные действия. Он схватил ее за руку и произнес:
- Наталья, милая, послушай меня, нам нечего терять. Неужели ты думаешь, что я буду стоять здесь и ждать, пока нас казнят? Мы должны немедленно бежать.
- Но куда? На улице стоит охрана.
- Наталья, успокойся и верь мне, я знаю, что делать дальше.
- Хорошо, хорошо, я немного успокоилась.
- Сейчас эмира следует уложить на диван, как будто он напился и заснул, а тем временем нам надо бежать в сторону Ирана. Пока охрана разберется, в чем дело, мы сможем отъехать на приличное расстояние. Но сначала, Наташа, собери осколки с пола.
Не дослушав его, женщина побежала за корзиной для мусора и вернулась. А Виктор склонился над телом эмира и нащупал его пульс.
- Славу богу, Алимхан жив, - прошептал полковник Наталье.
Она облегченно вздохнула:
- Жаль, что так получилось. Все же он был по-своему добр.
А тем временем, собрав все свои силы, Виктор поднял грузного правителя и уложил на диван. Затем надел на его голову чалму и повернул тело на бок. Будто он спит.
Совсем нежданно на пороге раздался испуганный женский голос.
- Вай, вай, что здесь случилось?
Николаев вздрогнул и резко повернулся к двери. Наталья же вскрикнула и выронила из рук веник. Это была Соня, которая вернулась с базара с корзиной в руке. Она не могла ничего понять и насторожилась. Госпожа испуганно глядела на служанку и не знала, что ответить. За нее это сделал Николаев.
- Вот, наш эмир выпил много вина и заснул на диване. Чего ты стоишь? Помоги госпоже убрать мусор: эмир нечаянно разбил посуду.
Служанка сразу поверила и, опустив корзину на пол, кинулась к своей госпоже со словами:
- Моя госпожа, прошу вас, дайте мне веник: вам не положено делать такую работу – я сама… Все осколки были почти собраны, и Соня сказала:
- Я унесу ведро.
- Не уходи, ведро оставь здесь, - попросила Наталья. – Ты лучше помоги мне. Что-то мне не здоровится, голова кружится. Проводи в спальню.
Подхватив беременную женщину под руку, Соня пошла с хозяйкой в другую комнату. Уже у порога Наталья повернулась к Николаеву и подмигнула. Полковник прекрасно понял ее замысел и тотчас последовал за ними. А в спальне, прикрыв за собой дверь, он вытащил из кобуры револьвер и направил на стоящую к нему спиной служанку, которая в это время усаживала свою госпожу на кровать. Затем Соня обернулась и испуганно вскрикнула.
- Ну-ка тихо! – сурово предупредил полковник.
Соня упала на колени с мольбой о пощаде.
- Прошу вас, не убивайте меня, я ничего плохого не сделала, - всхлипывала она. - У меня дети.
- Успокойся, я не собираюсь тебя убивать. Ты просто должна знать, как все произошло на самом деле. Эмир был пьян и упал. При этом он стукнулся головой об стол и потерял сознание. Но охрана может подумать, что это мы ударили его. И потому нам ничего не остается, как бежать в сторону Афганистана. А тебя мы свяжем веревкой и закроем в шкафу. Не бойся, больно не будет.
Николаев затеял этот разговор намеренно: когда охранники обнаружат служанку, то она обязательно сообщит, куда направились беглецы. На самом деле они двинутся к туркменам, а оттуда к Иранской границе.
Николаев подошел к испуганной Соне. Наталья молча протянула ему легкий шарф. Полковник сделал из него кляп, и она сама засунула его в рот служанки. От страха у женщины потекли слезы. Сердобольная Наталья стала успокаивать служанку. А между тем Виктор с помощью женского пояса связывал ей руки за спиной и заставил забраться в широкий платяной шкаф. Дверцу закрыли на ключ.
- Что делать дальше? – спросила Наталья, сидя на кровати. – Как будем выбираться отсюда?
- Прежде всего, оденься попроще, иначе это пышное платье будет мешать в пути, - спокойно ответил Виктор. - Самое главное, не забудь взять свои деньги и драгоценности. Мы поедем на коляске. И еще. Надо укрыть эмира легким одеялом, как будто он спит.
- Вот, возьми одеяло с моей кровати.
Советник вернулся в гостиную, а женщина начала переодеваться.
Когда Наталья появилась в гостиной в более скромном и строгом наряде, Николаев предупредил:
- Ну что, готова? Сейчас выйдем во двор. Веди себя естественно, улыбайся.
- Постараюсь, хотя ноги ватные.
Они вышли из дома, ведя обычную беседу, и приблизились к коляске. Новый начальник охраны, который занял должность Таксынбая, насторожился: где же эмир, неужели его оставили там одного? Но тут полковник, как бы вспомнил и жестом подозвал его:
- Рабим, Его Величество перепил вина и заснул в комнате госпожи. Очень просил не беспокоить его. Пусть хорошенько выспится. Никого сюда не впускать, мы скоро вернемся. Поедем к ювелиру, нам нужен подарок для одной из жен эмира.
И начальник охраны Рабим успокоился и произнес:
- Теперь все понятно, а то удивился я, куда же подевался Его величество.
Николаев с Натальей поднялись в коляску и в сопровождении своей охраны отправились в сторону ворот Арка. Отъехав немного, полковник скомандовал кучеру:
- Сначала зайдем в Дом казначейства.
- Какое казначейство? О чем ты говоришь? - удивилась Наталья.
- Там мои деньги, десять килограммов золота, я должен их забрать.
- Но у нас нет времени: в любую минуту эмир может прийти в себя, и поднимется шум.
- Да, это опасно, но без денег я не могу уехать. К тому же, если эмир очнется, у него завязаны руки и ноги, а рот завязан платком.
- Когда ты это успел?
- Когда накрывал его одеялом.
- Виктор, у меня с собой достаточно денег, давай, не будем испытывать судьбу?
- Наталья, поверь, это займет совсем немного времени.
Они подъехали к казначейству – невысокое помещение с большими подвалами. Виктор выскочил из коляски и скрылся за дверью, которую охраняли три солдата. К счастью, главный казначей оказался на месте. Николаев облегченно вздохнул и зашел в его кабинет.
- О! Кто к нам пожаловал! - восторженно встретил полковника Турсунбай и вышел из-за стола к нему навстречу. Они поздоровались, и казначей традиционно стал расспрашивать русского о здоровье и работе. Николаев же был краток: «Слава Аллаху, все хорошо». И как только они присели, советник сразу заговорил о деле.
- К сожалению, у меня очень мало времени, эмир ждет. Его величество сказал, что я могу получить десять килограммов золотых монет.
- Да, такое указание я получил.
- Вот, хочу забрать их, решил торговлей заняться, поэтому срочно нужны деньги.
- Как угодно, господин советник, но для этого надо принести письменное разрешение за подписью Его величества, ведь речь идет об огромной сумме. Мне нужен официальный документ, таков порядок.
- Но ведь эмир сказал…
- О, почтенный советник, поймите меня правильно. Его величество сказал об этом лишь на словах, но должна быть еще бумага. Иначе получится, что эти деньги я присвоил себе. Что вам стоит принести такое распоряжение, ведь вы можете зайти к нему в любое время. Принесите, и я сразу выдам деньги. Иначе никак не могу, хотя уважаю вас.
- Да, да, конечно, но.., ладно, так и сделаю, - растерянно произнес Николаев и сухо попрощался.
Когда вернулся в коляску, то первым делом выругался. Наталья поняла: денег не дали.
- Эмир обманул тебя? - спросила она.
- Похоже, он решил держать меня на поводке.
- Виктор, нам надо скорее бежать, иначе мы погибнем.
- Да, да, ты права. Но сначала следует избавиться от моей охраны.
Николаев приказал кучеру ехать на базар, и как можно быстрее. Когда они подъехали к большим деревянным воротам рынка, коляска остановилась. Полковник выглянул из коляски и подозвал старшего охранника.
- Сейчас поезжайте на мою квартиру и дожидайтесь меня там.
- Но, господин полковник, нам велено не отходить от вас, - ответил удивленный солдат.
- Правда на твоей стороне. Однако я имею секретное поручение от самого эмира: я должен встретиться здесь с одним человеком без свидетелей. Ты понял меня? Так что срочно исполняй мой приказ, иначе останешься без работы.
- Слушаюсь, будет исполнено.
Как только охрана растворилась в людской толпе, Николаев приказал кучеру гнать коляску к месту его службы, Дому военных.
- Зачем мы едем туда? Я ничего не понимаю,– спросила взволнованная Наталья.
- Прошу тебя, не нервничай, я должен забрать то, без чего мы не сможем бежать.
Подъехав к военному ведомству, он выскочил из коляски. Возле небольшого здания, построенного в европейском стиле, в шеренгу стояли солдаты, облаченные в короткие камзолы и красные шаровары. Увидев советника, они вытянулись по струнке, как он учил их.
Советник спешил и потому даже не взглянул на них. Он деловито вошел в здание. Два часовых с длинными ружьями у входа сразу отдали честь. Николаев быстро зашагал по полутемному, пустому коридору и остановился возле своего кабинета. Резко открыв дверь, он кинулся к нише в стене. Там стояло два железных сейфа, внутри которых хранилось небольшое количество оружия. Полковник держал его на случай, если придется бежать от большевиков.
Из второго сейфа он вытащил слегка запыленный саквояж. На его дне лежало пять мешочков с золотыми монетами – все сбережения советника. Николаев побросал туда ручные гранаты, два револьвера и пачки с патронами.
В это время в дверь постучались, и сразу вошел Низом в генеральских погонах. Полковник резко обернулся, захлопнув саквояж. Затем, широко улыбаясь, поспешил к командиру артиллеристов:
- Поздравляю с генеральскими погонами. Они очень идут тебе. Однако извини, меня срочно ждет эмир. Я здесь только на минутку.
- Я тоже не надолго. Через два дня женю старшего сына и надеюсь увидеть вас в числе почетных гостей. Окажите честь нашему дому.
- Непременно буду, спасибо за приглашение.
Они вышли из кабинета и распрощались. Николаев с саквояжем поспешил к выходу.
Как только Виктор сел рядом с Натальей, та облегченно вздохнула и перекрестилась:
- Наконец-то, о господи! Не мучай меня больше, иначе от страха могу родить прямо здесь.
- Милая, прошу тебя, не говори глупости, сейчас совсем не до шуток.
- Я говорю вполне серьезно. Не забывай, я все-таки на восьмом месяце.
Коляска тронулась в сторону центральных ворот Бухары. Николаев крикнул кучеру, чтобы ехал как можно быстрее и пояснил:
- У меня срочное поручение от эмира, я опаздываю.
- А госпожа тоже поедет с нами?
- Да, госпоже плохо и надо показать ее одному русскому табибу. Таков приказ эмира. Гони лошадей, если с ней что-нибудь случится, будешь отвечать головой.
- Понял вас, господин, - и кучер ударил плетью коней.
Но на улицах было много прохожих, и возница стал покрикивать на них: «А ну-ка, расступись! Дай дорогу!»
Когда коляска выехала через большие ворота с двумя круглыми башнями по бокам, кучер снова спросил:
- Господин советник, куда дальше?
- В сторону кишлака Занжар.
- Мы выехали из города без охраны - это не опасно?
- Совсем не опасно, это недалеко отсюда. Ты лучше гони побыстрее, а то госпоже совсем худо.
Напуганный кучер глянул на госпожу - та закрыла глаза, подтверждая слова полковника.
Кучер принялся изо всех сил хлестать лошадей, и коляска помчалась по наезженной дороге, оставляя после себя клубы пыли. Временами Виктор поглядывал назад: нет ли погони? Но пока никого не было видно.
Когда они добрались до кишлака Занжар, советник приказал остановить коляску под деревом.
- Сойди с коляски, - приказал Николаев кучеру, - дальше я сам поведу - так надо и не задавай лишних вопросов. Сиди и жди нас здесь. Мы скоро вернемся.
- Но, господин полковник, я ничего не понимаю, - удивился кучер, и все же спрыгнул вниз.
- Сказать тебе об этом не могу, эмир не велел, - сказал советник. - Это его личная тайна. Понял?
- Понял, буду ждать вас здесь.
Коляска, запряженная парой белоснежных лошадей, помчалась дальше. Чтобы было меньше свидетелей, полковник объехал кишлак стороной…
А тем временем у дома Натальи-ханум было по-прежнему тихо. Охранники стояли у входа и ждали эмира. Прошло около двух часов, а Алимхан все не просыпался. Да и было подозрительно: до сих пор не возвращались хозяйка дома и советник. Куда они уехали, бросив своего гостя, самого правителя Бухары? Такие вопросы начал задавать себе Рабим - начальник охраны эмира, сидя на скамейке с другими солдатами. По мере ожидания, в душе нарастала тревога. Он уже не раз прошелся под окнами дома, пытаясь даже заглянуть внутрь, но ничего не смог разглядеть за плотными шторами.
Прошел еще час тишины. Все происходящее уже казалось весьма серьезным. И Рабим решился. Он открыл дверь и позвал служанку, однако никто не откликнулся. Это усилило его тревогу. Телохранитель пошел по коридору и заглянул на кухню: и там никого. Рабим снова позвал: «Саера-опа, Саера-опа». Тишина. Тогда мужчина зашел в гостиную и не поверил своим глазам. Его величество лежал на диване с завязанным ртом. Глаза были открыты, но в них была какая-то грусть и обреченность. Однако, увидев своего охранника, Алимхан тот час оживился. Когда Рабим пришел в себя, он сразу подбежал к дивану и быстро развязал эмиру рот, потом руки и ноги. Только после этого правитель смог сесть на диван. Эмир хриплым голосом попросил чаю. Рабим схватил со стола чашку с давно остывшим чаем и поднес Алимхану, который разом ее осушил. Из груди правителя вырвался облегченный вздох. После этого он снял чалму и потрогал бритую голову: там запеклась кровь.
Рабим не поверил своим глазам и потерял дар речи.
- Они ответят за кровь правителя священной Бухары, - произнес Алимхан устало, без особого гнева.
- Ваше величество, извините меня, но я так и не понял, кто этот негодяй, который посмел поднять на вас руку? Вы только скажите, я изрублю его на мелкие кусочки.
- Это сделали проклятые кяфиры: Николаев и Наталья, которых я пригрел в своем доме, за что эти подлые змеи ужалили меня в самое сердце. Они пытались убить меня.
- Но почему? У них разум помутился?
- Я случайно услышал их разговор, оказалось, они оба агенты большевиков. Потому они захотели убить меня и ударили чем-то тяжелым по голове, - соврал эмир, не желая выглядеть посмешищем в глазах всей Бухары.
- Какая подлая измена, просто дивлюсь коварству этих людей.
- Рабим, догони их и привези беглецов живыми, - приказал правитель. – Но, если не сможешь живыми, то мертвыми. Сделаешь это, - и сразу станешь генералом.
- Ваше величество, будет исполнено. Позвольте идти: нельзя терять ни минуты, пока они не успели уйти далеко.
- О, да, спеши, я на тебя надеюсь.
Очень скоро двадцать солдат покинули стены Бухары и там разделились. Так как они не знали, куда помчались беглецы, то одни поскакали в сторону Афганистана, а другие во главе с Рабимом двинулись к границам Ирана.

ПОГОНЯ
Когда беглецы начали удаляться от кишлака, из высокого минарета донесся призыв на вечернюю молитву муэдзина. Значит скоро начнет темнеть, и людям эмира непросто будет разглядеть в степи черную коляску. Эта мысль обрадовала Виктора и Наталью.
- Скажу откровенно, - признался Виктор, обернувшись к женщине, - только теперь у нас появилась надежда на успешный побег. Можешь улыбнуться, милая.
И полковник дважды хлестнул коней и ускорил бег.
- Моя бедная, ты сильно устала. Как твой животик?
- Немного ноет из-за тряски, но пока терпимо.
- Прошу тебя, наберись силы и постарайся не родить в пути, особенно сейчас. Ведь я ничем не смогу тебе помочь. Я же не Юлий Цезарь, чтобы и коляской управлять, и отстреливаться, и одновременно роды принимать, - попытался пошутить Виктор и начал смеяться, желая хоть как-то успокоить беременную женщину.
- Перестань. Мне не смешно. Лучше скажи, долго еще ехать?
- До Ирана далеко, но главное для нас, как можно скорее покинуть земли эмирата. А дальше будет проще. Имея деньги, можно откупиться или нанять свою охрану, но первым делом мы купим тебе паранджу. Иначе нам не выбраться из Азии.
- Виктор, у меня одна просьба. Дай слово, что не откажешь мне.
- Если выживем, проси чего хочешь.
- Если мы окажемся в руках людей эмира, то прошу тебя, пристрели меня. Сам знаешь, какая страшная смерть ждет меня там. Знаю, сделать такое непросто, и все же ты должен найти в себе силы.
- Я сделаю это. Только может случиться так, что я погибну первым, и тебе самой придется это сделать. Пистолеты и гранаты в саквояже, там же деньги.
Наталья поставила сумку на колени и открыла. Вынув оттуда револьвер, принялась с интересом разглядывать его:
- Он заряжен? Могу ли я выстрелить? – спросила она.
Николаев кивнул головой. Наталья никогда не держала в руках оружие и решила испытать себя в стрельбе. Чехол коляски был открыт. Проезжая мимо дерева, она прицелилась в него и дважды выстрелила. Рука у женщины сильно затряслась, и револьвер чуть не выпал.
- Что ты делаешь, забавляешься?
- Нет, просто готовлюсь к бою, а вдруг придется стрелять.
С наступлением сумерек коляска замедлила ход. Николаев дал возможность лошадям немного отдохнуть, ведь им придется ехать всю ночь.
- Наталья, постарайся выспаться: в пути понадобятся силы. Кто знает, что будет завтра.
Наталья прижалась к краю коляски и подложила под голову кофту. Заснуть было непросто: страшные мысли о возможной погоне не давали покоя. Но постоянная качка сделала свое дело, и женщина заснула, обхватив живот руками.
Ближе к рассвету Николаев свернул с дороги в сторону каких-то строений, силуэты которых вырисовывались при лунном свете. Это оказалась заброшенная мечеть, ее купол был полностью разрушен. Сама местность выглядела безлюдной, без жилых построек. По всей видимости, в стародавние времена эта мечеть служила божьим прибежищем для путников.
Когда лошади остановились, женщина проснулась и испуганно спросила:
- Почему мы стоим, что случилось?
- Не беспокойся, милая, животные устали, пусть наберутся сил. Надо беречь лошадок: без них мы пропадем.
Виктор пересел назад и обнял ее.
- Тебе тоже надо отдохнуть, - сказала она сонным голосом. – Поспи, я буду тебя охранять.
Стоило Виктору сомкнуть глаза, как мигом провалился в сон, но перед этим успел спросить:
- Где револьвер?
- В надежном месте, в корсете.
Спустя два часа, c первыми лучами солнца, они снова тронулись в путь все по той же степной дороге. Ехали быстро. И опять коляску сильно трясло, а это могло отразиться на состоянии Натальи.
- Как ты? Не больно твоему животику? – спросил Виктор, повернувшись к ней.
- Немного больно, но терпимо. Ты гони лошадей и не думай обо мне, - сказала Наталья и, чтобы меньше трясло, прижалась к краю коляски.
- Наверно, тебе хочется пить и кушать? У меня у самого в горле пересохло. Жалею, что перед дорогой не запаслись водой.
- Не думай обо мне, я выдержу с божьей помощью.
- Без воды все равно не обойтись, да и лошади не вынесут. Кто знает, встретятся ли нам в пути колодцы.
Так проехали около трех часов, пока вдали не показался какой-то маленький кишлак. Виктор обрадовался:
- Сейчас мы заедем в кишлак и попросим воды.
Лошади помчались быстрее в предвкушении воды и пищи.
И вот коляска проехала по окраине кишлака и остановилась возле одного двора. Николаев зашел вовнутрь. Под виноградником на тахте сидела средних лет женщина и сбивала масло в деревянной посуде. Рядом скучала дочка, лет десяти и тихо напевала песенку. На худеньком теле матери висело давно выцветшее платье, а лоб повязан платком. И стоило Николаеву поздороваться с ними на узбекском языке, те тотчас подняли головы и застыли от страха, вытаращив глаза.
- Вы не бойтесь меня, я военный человек, служу у эмира. Я с женой проезжал мимо вашего кишлака, и у нас закончилась вода.
И женщина догадалась, что этот светлый чужеземец, по всей видимости, русский. Она впервые видела христианина и больше всего ее поразила диковинная одежда чужака. А девочке он вовсе показался посланником шайтана.
Николаев снова заговорил и попросил продать еще пять лепешек и немного каймака. Обещал щедро заплатить. Русский свободно владел местным языком, и женщина с девочкой слегка успокоились. Но тут хозяйка опомнилась, ведь перед ней стоит чужой мужчина и следует прикрыть лицо. В один миг она набросила большой платок на голову и отправила дочь на кухню.
Та вскоре вынесла стопку лепешек, а сверху - чашку каймака. В другой руке был бурдюк воды. Улыбаясь, Николаев поблагодарил и протянул девочке монету со словами: «Вот вам золотой, надеюсь, хватит?» Ее мать согласно закивала головой, не вставая с места и не осмеливаясь приблизиться к чужому мужчине.
Когда полковник вернулся к Наталье, то заметил забавную картину: местные детишки с хитрыми глазками подкрадывались к коляске. Заглядывая вовнутрь, они быстро отбегали назад. Об увиденном они рассказывали другим. Было понятно: эти дети никогда не видели такой светлой женщины, да еще в немыслимом наряде, вся открытая. Наталья же каждый раз приветливо улыбалась им. И когда она спросила на их языке: «А как зовут эту красивую девочку?» - то последняя так поразилась, что застыла на месте и не могла вспомнить своего имени.
Виктор протянул Наталье еду, а воду положил возле ее ног.
- Вот здорово! – обрадовалась женщина. – Теперь мы можем ехать без остановки несколько дней.
- Сейчас поедем потише, а ты постарайся хорошенько покушать, потому что в такую жару каймак быстро скиснет. Дальше будем питаться только хлебом.
Коляска снова тронулась, покачиваясь из стороны в сторону. Дети побежали за ними и стали громко кричать чужестранке: «Тетя, тетя, скажите еще что-нибудь». И женщина выглянула из коляски и помахала им рукой. Веселая детвора ответила тем же.
Вскоре они отстали, и Наталья принялась за еду. Даже при умеренной тряске макать кусочки хлеба в каймак было неудобно, и она посадила на платье два жирных пятна. Наблюдая за неуклюжими движениями возлюбленной, Виктор лишь посмеивался.
После полудня они еще ехали по степи, и полковник уже не гнал лошадей, как прежде. Ему казалось, они отъехали достаточно далеко от Бухары и теперь их не догнать.
- Нам бы добраться до Амударьи, а за нею начинается земля туркмен, - вторил Виктор не раз.
- Это далеко?
- Думаю, осталось немного. Главное, чтобы наши лошадки выдержали, они сильно утомились. Мне думается, теперь нас не догонят.
- Неужели мы спасены?! - воскликнула Наталья, и от радости глаза ее ожили.
- Будем надеяться. Если предположить, что охрана обнаружила эмира через три-четыре часа, то конникам не догнать нас. Впрочем, еще не следует забывать, я пустил их по ложному следу, сказав Соне, что мы двинемся в сторону Афганистана.
- Какой ты умный! Оказывается, военные люди тоже могут быть хитрыми.
- Как себя чувствуешь, милая, еще не пришло время рожать?
- Пока рано, однако роды могут быть и преждевременными от такого-то ужаса. Я всю дорогу молила господа, чтобы этого не случилось в пути и, кажется, он услышал меня.
Дальше ехали молча.
И вот, когда Виктор снова повернулся к Наталье и попросил воды, его взгляд застыл на дороге. В их сторону несся отряд всадников. «Неужели это эмировская охрана? - мелькнула первая мысль, и полковнику стало страшно. – Судя по одежде это они: камзолы и красные шаровары. Да, это они. Да и кто так стремительно может нестись по степи? Только если в погоне за кем-то».
- Наталья, мне кажется, нас преследуют.
Женщина приняла его слова за шутку. И все же высунула голову из коляски и глянула назад. С ее лица тотчас пропала улыбка.
- О, боже! Виктор, гони лошадей, - вскрикнула она. - Это дворцовая охрана.
- Успокойся, держись крепче, - посоветовал он и принялся хлестать коней.
Очень скоро коляска уже неслась со всех сил. Такая быстрая езда по ухабистой дороге длилась около часа. И все же с каждой верстой пути охранники приближались все ближе. Наталья вцепилась обеими руками за железные поручни, дабы не бросало ее вверх и в сторону. От страха женщина перестала чувствовать боли в животе.
Виктор яростно хлыстал камчой, временами поглядывая то на всадников, то на Наталью и всячески подбадривал беременную женщину, крича: «Не догонят! Не догонят!» И в самом деле, была некоторая уверенность, что беглецы все же успеют добраться до реки. Однако, оглядываясь назад, с каждым разом он убеждался в обратном.
И вскоре всадники приблизились настолько, что Николаев разглядел Рабима, который что-то кричал своим солдатам.
Через некоторое время Николаев разглядел в степи небольшой кишлак. Надо было что-то предпринять, и полковник сказал себе: « Итак, меняем тактику побега». Тогда коляска съехала с дороги и устремилась в сторону местности. И очень скоро беглецы уже мчались по улице этого села, с двух сторон застроенного глинобитными домами. Женщины с любопытством выглядывали из окон, а дети выбегали на дорогу, разглядывая странную арбу, каких прежде не видывали. Затем вслед за коляской промчались красиво одетые солдаты. «Видно, важные люди. Может, сам эмир пожаловал к ним в кишлак», - размышляла одна из женщин в кругу своих соседок. Ее наивность походила на шутку и другие рассмеялись: «Эмиры живут во дворцах, что они здесь потеряли. Они даже не знают, что есть такой кишлак Актепа». Остальные женщины согласно закивали головой.
Черная коляска неслась по улице, а меж тем Николаев всматривался вперед, словно чего-то искал. Впереди увидел переулок и свернул туда. Проехав по узкой улочке совсем немного, Виктор свернул направо и резко остановил лошадей, натянув поводья.
- Что случилось? – еще больше испугалась Наталья. – Они отстали от нас?
- Не выходи из коляски, я сейчас вернусь, - ответил Виктор, схватив с собой саквояж. Затем прямо с коляски взобрался на дувал, а оттуда перешел на плоскую крышу углового дома. Там сразу прилег на живот и вытащил из сумки оружие. И как только эмировская охрана приблизилась к тому месту, полковник принялся забрасывать их гранатами. Улочка мгновенно заполнилась грохотом, дымом, криками солдат и ржанием лошадей, которые стали падать. Затем полковник встал во весь рост и принялся стрелять из револьвера. Уцелевшие всадники, напуганные взрывами и стрельбой, поскакали назад.
Николаев спрыгнул вниз. Далее бросил саквояж на сиденье коляски и улыбнулся Наталье. Она не видела всего произошедшего, однако по оглушительному грохоту поняла: враг основательно повержен и теперь они спасены. Лицо ее засияло, она верила в полковника: в его храбрость и смекалку.
Коляска помчалась дальше и столь же стремительно. Успокаиваться было рано: часть охранников уцелела и погоня может возобновиться. Да к тому же надо было спешить: где-то впереди - река Амударья. Успеть бы туда до вечера, а с наступлением темноты удастся скрыться. И Виктор хлестал лошадей изо всех сил.
- Наталья, держись крепко, - крикнул он.
- Виктор, по-моему, у меня начались схватки. Я боюсь…
- Терпи, умоляю тебя, осталось немного.
Когда Николаев глянул назад, то снова увидел всадников, правда, теперь их было гораздо меньше. «Кажется, в кишлаке я уложил пятерых, - подумал про себя полковник. – И все же охранников немало, да еще они хорошо обучены стрельбе. Но если я уложу хотя бы еще парочку преследователей, то погоня прекратиться».
Всадники стали снова нагонять и раздались выстрелы. Полковник повернул голову и увидел, как целятся по коляске из тяжелых маузеров. Впереди мчался Рабим.
- Наталья, пригнись, ляг на сиденье.
Сам же Виктор с яростью хлестал запыхавшихся животных. И опять за спиной раздались выстрелы. Полковник глянул назад и увидел на брезенте две дырочки над головой любимой женщины. Стало страшно.
Эмировская охрана настигала, и один из них уже показался сбоку. Николаев выстрелил в него трижды и не попал. При такой тряске прицелиться было далеко непросто.
- Наталья, подай мне гранаты, - крикнул он и протянул руку назад.
Наталья открыла саквояж и положила на его широкую ладонь две гранаты. Полковник развернулся и бросил их назад. За коляской раздались лошадиный храп и ржание. «Значит, их стало меньше», - обрадовался полковник.
Вскоре снова раздались выстрелы, и две пули со свистом пролетели над головой советника. Спустя некоторое время коляску начали обгонять два всадника с обеих сторон. Полковник догадался: беглецов хотят взять живыми, и для этого охранники должны вырваться вперед и преградить путь. Тогда это будет конец. Надо остановить этих двоих, и полковник принялся стрелять в них по очереди. Но вдруг жгучая боль пронзила плечо Николаева, и он понял: его ранили. Впрочем, это не сильно огорчило офицера, ведь главное, он живой и может скакать. В его жизни – это третье ранение.
- Наталья, дай гранаты, - крикнул Виктор.
И гранаты полетели в всадников: слева, направо. Одна упала под копыта вражеского скакуна, и тот повалился на бок, придавив своего хозяина. От боли охранник стал кричать, звать на помощь и махать руками, но было не до него.
«Теперь их осталось трое, - сказал себе полковник и улыбнулся. – Нужно как-нибудь убить Рабима: этот верный слуга будет преследовать до конца. Но Рабим хитер, потому не высовывается и скачет позади коляски. Тогда пошлю ему подарок».
Николаев бросил назад гранату, и еще один конь рухнул на бок с пронзительным ржанием.
«Ах, какой же ты молодец, Николаев», - подбодрил себя полковник и глянул на Наталью.
Несчастная женщина лежала на сиденьи, вцепившись руками за его край. От боли она тихо стонала. «Прошу тебя, потерпи немного, милая», - крикнул Виктор.
А тем временем сбоку появился Рабим с налитыми кровью глазами. И еще двое с другой стороны. Полковник трижды выстрелил по всадникам и попал в одного - второй сразу отстал. Тогда Николаев прицелился в Рабима и нажал на курок, но, как назло, кончились патроны.
- Наталья, достань из саквояжа патроны, - крикнул он.
- Виктор, мне плохо, кажется, начинается, - простонала она, ухватившись одной рукой за живот.
- Ты что, с ума сошла, потерпи немного, их осталось двое, я убью их.
- Хорошо, я постараюсь. Сейчас.
Саквояж лежал на полу, и Наталья протянула туда руку. Однако его там не оказалось. Она сразу догадалась: от сильной тряски саквояж вывалился наружу.
- Виктор, мы потеряли по дороге саквояж, - простонала она.
Полковник не поверил, сам взглянул назад и воскликнул: «О, боже, только этого нам не хватало! У меня кончились патроны, нечем отстреливаться. Что же делать?»
Виктору ничего не оставалось, как гнать уставших лошадей и ждать, пока какая-нибудь пуля не поразит его насмерть. Даже не осталось двух последних патронов, чтобы в случае чего застрелить Наталью и себя.
Но вот впереди показалась река, и лицо полковника засияло от радости. Надо было каким-то образом добраться до Амударьи и переплыть на другой берег. Как никак это надежда на спасение, потому что за рекой начинаются земли другой страны, враждебной бухарцам. Они туда не сунутся. Николаев продолжал хлыстать лошадей: «Ну, мои родные, давайте, давайте, спасите нас!». По лицу Виктора стекали ручьи пота. Лошади тоже взмокли и блестели на солнце. В конце концов коляске удалось вырваться вперед, и всадники слегка отстали.
Теперь они ехали за коляской, и второй сказал Рабиму:
- Может, нам вернуться, ведь нас осталось двое? Этот русский шайтан оказался слишком хитер. Вдруг и нас пристрелит?
- Я не могу вернуться к эмиру с пустыми руками. Я должен привезти хотя бы их головы. А полковника не бойся, у него закончились патроны, теперь они никуда не денутся от нас. Возьмем их живыми. За это эмир дарует тебе много золота, а мне – погоны генерала. Так что, вперед.
Когда коляска начала приближаться к реке, Николаев с ужасом заметил, что все берега заканчиваются крутыми обрывами. «О боже, неужели здесь нигде нет спуска к реке? – подумал он и даже приподнялся с места, чтобы осмотреть местность получше. Но всюду - обрывы, а внизу шумела широкая река. «Неужели нет никакой надежды на спасение?» - обреченно произнес полковник.
Заметив замешательство полковника, эмировские охранники обрадовались. Теперь беглецам некуда бежать и у обрыва они остановятся.
Но коляска неслась и не думала останавливаться. Николаев решил: лучше утонуть в реке, чем принять смерть от рук палачей эмира. Он повернулся к возлюбленной и сказал:
- Наталья, ты только ничего не бойся. Мы сейчас прыгнем в воду.
- Но я не могу плавать, - простонала она.
- Я тебя вытащу. А если не смогу сделать этого сразу, то маши руками и ногами и тогда не утонешь. Ну, с богом!
Всадники следовали за коляской, которая стремительно неслась к обрыву, и Рабим стал недоумевать:
- Что они делают? Кажется, от страха они потеряли рассудок. – вскрикнул начальник охраны.
Сам Рабим начал придерживать свою лошадь за поводья и предупредил напарника об опасности.
Уже на краю обрыва Николаев только и успел тихо произнести: «Прощай, любимая… свидимся ли?» И коляска на мгновенье зависла в воздухе и затем резко полетела вниз. От страха Наталья закрыла глаза, и вырвалось: «Мама! Мамочка!».
Сначала упали лошади, и затем следом в воде оказался экипаж. Брызги разлетелись во все стороны. Сильный удар выбил Виктора с сиденья и, пролетев метров пять, он нырнул в реку. А огромная река понесла коляску по течению.
Всплыв на поверхность, Виктор сразу поплыл к лошадям. Когда заглянул в наполовину затопленную коляску, то застыл от ужаса: тело Натальи в белоснежном платье плыло по воде, глаза у женщины были закрыты. «Нет! Нет!» - закричал советник. Он вытащил тело из коляски и посадил Наталью на седло, головой к гриве лошади. После принялся нащупывать пульс. Она была жива. От радости Виктор заплакал, и слезы потекли по мокрому лицу.
Через некоторое время Николаев стал замечать, что лошади постепенно погружаются в воду. Тяжелая коляска тянула животных на дно и, предчувствуя скорую гибель, те стали неистово ржать. Необходимо было спасти хотя бы одну из них, иначе ему не вытащить Наталью из реки. Амударья широкая и быстрая, и совсем непросто было доплыть до другого, такого же обрывистого берега.
Виктор вытащил из сапога нож и принялся спешно резать кожаные ремни, соединяющие лошадь с коляской. Некоторые ремни уже были в воде и пришлось нырять дважды. А между тем лошади погружались все глубже и на поверхности воды виднелись лишь их мускулистые длинные шеи и голова Натальи. Ныряя в очередной раз, Николаев думал об одном: лишь бы успеть. Труднее всех далась последняя веревка, которая запуталась в лошадиных ногах.
И как только Виктор обрезал последний ремень, лошадь всплыла. На ее спине лежало бесчувственное тело возлюбленной. Николаев облегченно вздохнул и перекрестился. Вторая же лошадь с ржанием ушла под воду. Тогда Виктор ухватился за мокрую гриву, и все поплыли по течению еще быстрее. Снова появилась надежда на спасение.
Неожиданно раздались выстрелы. Виктор задрал голову: по краю обрыва их нагоняли два всадника, которые стреляли в беглецов из револьверов. Хотя эмирские охранники были далеко, и все же их пули долетали, вонзаясь в воду со свистом. «О Господи, помоги уж до конца!», - взмолился полковник.
Единственным спасением беглецов мог быть противоположный берег, куда не долетят пули бухарцев, решил полковник. Преодолевая стремительное течение, Виктор стал тянуть лошадь в сторону берега.
Рабим понимал, что еще немного и беглецы уплывут, поэтому продолжал стрелять. Несмотря на это, влюбленным снова повезло. Без потерь они доплыли до другого берега, но крутые берега не позволяли выйти. Теперь лишь редкие пули долетали до них. Река несла их все дальше.
Всадники эмира перестали стрелять, потому что было бесполезно. Однако продолжали преследовать беглецов. Рабим надеялся увидеть какой-нибудь мост, по которому они смогут перейти на тот берег.
Постепенно река стала расширяться, и со стороны влюбленных показались пологие берега. Виктор облегченно вздохнул. Они спаслись, и теперь охранники эмира им совсем не страшны.
Лошадь, почувствовав под копытами дно, уверенно вышла на берег. Рядом с ней, пошатываясь, шел Виктор. Он придерживал лежащую на седле Наталью, которая все еще была без сознания. К счастью, на песчаном берегу оказались развалины какой-то древней крепости. Прежде чем укрыться за длинной оборонительной стеной с бойницами, Николаев глянул на другой берег: две фигурки всадников стояли над обрывом.
Полковник завел лошадь за развалины, и там бережно опустил Наталью на землю.
- О Боже! – воскликнул он, заметив на ее груди кровяное пятно.
Он провел пальцами по тому месту, и в складках платья обнаружил дырочку.
- Нет, нет, Наталья, Наталья! – стал кричать Виктор.
Он сразу схватил ее запястье и нащупал слабые удары пульса.
- Жива, слава Богу, жива! – обрадовался мужчина.
Затем полковник торопливо расстегнул свой китель, снял нательную рубашку и порвал ее на лоскуты для перевязки. Все это легонько просунул под ее корсет, на место ранения. И в это время Наталья застонала. Виктор взмолился: «О, Господи, прошу тебя, сохрани ей жизнь, ведь мы такое пережили. Неужели мы не заслужили этой любви? Прошу тебя, сжалься над нею!».
Снова раздались стоны.
- Наталья, милая, я здесь, - и Виктор провел рукой по ее лицу.
Глаза женщины медленно открылись. Наталья, увидев перед собой лицо любимого, попыталась улыбнуться.
- Мы живы, мы убежали? – еле слышно спросила она.
- Да, да, мы убежали, они нас больше не догонят. Мы спасены.
- А почему ты плачешь? – и в ее глазах появилась тревога.
- Дорогая, только не волнуйся, - уверенно сказал Виктор. - Ты немного ранена, но это не опасно. К тому же у нас имеется лошадь, и мы быстро доберемся до города туркменов, а там есть русские врачи.
- Ты тоже ранен в плечо, у тебя течет кровь.
- Пустяки. И не такое бывало.
- Мне очень плохо, трудно говорить, внутри сильно жжет.
- Милая, держись. И чаще молись – это всегда помогает.
- Я не очень-то верю в бога.
- Но сейчас надо верить. Он непременно поможет.
- Виктор, я верю больше тебе. Знаю, ты спасешь меня. Я сильно люблю тебя.
- Я тоже люблю, но сейчас тебе нужны силы, поэтому прошу не тратить их на разговоры. Полежи немного, я подведу нашу лошадь, и мы отправимся в путь, - и Виктор нежно опустил ее голову на китель и поднялся с места.
Лошадь стояла рядом, понурив голову от усталости. Но прежде он вышел из крепости и глянул на другой берег. Над обрывом уже никого не было. «Значит, они ускакали», - решил полковник.
Вдруг донесся крик Натальи. Виктор бросился к ней и упал на колени.
- Что с тобой, милая? Что случилось?
- Ой мамочки, мне больно, живот, живот… Кажется, сейчас я буду рожать, - и вновь женщина начала кричать.
- Я помогу тебе. Ты только подскажи, с чего начинать?
- Ой мамочки, как больно…- простонала женщина. - Дорогой, скоро появится ребеночек… ты… помоги ему, только осторожно… Если будет мальчик, назови его Андрюшкой, как моего отца. Девочка родится – пусть будет Анастасия. Так маму мою зовут… Бедные родители не знают, что я стала женой эмира, для них я гувернантка. Если не выживу, то передай ребенка им.
- Я никому не отдам его, слышишь. Будем вместе растить мальчика, и он станет генералом, как мой отец. Ты поняла? Мы будем вместе, вместе. А теперь помолчи и тужься, тужься и кричи, сколько хочешь кричи. Здесь все равно никого нет, мы одни в этой степи.
Однако у Натальи уже не было сил на крики. Она лишь тихо стонала.
- Господи, прости меня за мои грехи, - вдруг запричитала беглянка. - И ты, Виктор, прости, коли в нашей любви было что-то не так. Ой, больно, больно-то как… Мамочка, мамочка, где ты сейчас, почему нет тебя рядом?.. Да, милый, в корсете у меня кое-что есть для тебя... Ой, больно…
Она опять начала кричать, а Николаев сидел возле и ждал появления ребенка. Он гладил ее руки, вытирал мокрое лицо страдалицы и молил бога, чтобы роды побыстрее разрешились.
И молитвы Николаева были услышаны: вскоре на свет появился мальчик. От волнения Виктор растерялся и дрожащими руками положил ребеночка на живот матери, а затем ножом обрезал пуповину. После этого завернул мальчика в свою рубашку и прижал к груди.
- Наталья, сын родился! Слышишь, сын, - воскликнул Николаев, а женщина все молчала. Глаза ее были закрыты. Ему показалось, что она вновь лишилась чувств от столь тяжелых родов. И нежно уложив ребенка на китель, он принялся нащупывать пульс у Натальи. Не было совсем никаких ударов. А Виктор все ждал и ждал, вдруг появится. Осознание утраты медленно входило в душу полковника, и по щекам потекли слезы. Впервые в жизни он испытал огромное горе.
Еще некоторое время Виктор сидел возле любимой и не мог оторвать взор от ее словно спящего лица. В мокром платье, с рассыпавшимися по плечам волосами и алым пятном на груди, Наталья по-прежнему была красива.
Между тем ребенок закряхтел и раздался звонкий плач. Виктор вздрогнул и кинулся к младенцу. И взяв его на руки, положил на еще теплую грудь Натальи со словами: «Сынок, побудь немного с мамой. Это твоя бедная мамочка». А у самого снова потекли слезы. На удивление полковника, дитя сразу успокоилось. Тогда Николаеву пришли на ум слова, прочитанные в какой-то книге: материнское тепло не сравнимо ни с чем.
Прошло около получаса. Полковник начал осознавать, что пора ему двигаться дальше, иначе потеряет и сына. Надо торопиться, ведь вскоре ребенку понадобится молоко и неизвестно, где он найдет его в этой раскаленной степи. Но прежде следовало похоронить Наталью. Он уложил младенца у стены, где была тень. Затем принялся рыть могилу рядом с телом женщины. Желтый песок не сопротивлялся рукам Николаева, и вскоре он вырыл довольно глубокую яму. Все это время ранение давала о себе знать: жгучая боль сдавливала грудь полковника. Пришлось немного посидеть на краю вырытой могилы, чтобы прийти в себя.
Перед погребением Виктор прочитал молитву и опустил тело. Затем принялся засыпать могилу песком. Но вдруг он вспомнил: Наталья говорила о какой-то вещи в корсете. Николаев снова спустился в яму и стал развязывать корсет. Оттуда вывалился револьвер. Виктор поднял оружие. «Это тот револьвер, который она берегла для себя. Спрятала и совсем забыла про него, даже во время погони. Бедная моя, Наталья». И перед его глазами всплыла картина, как еще вчера она стреляла из оружия по дереву.
Николаев очнулся и принялся дальше ощупывать корсет, пока пальцы не почувствовали что-то твердое внутри. Распоров ножом шов, он высыпал содержимое себе на ладонь. На солнце засверкала горстка маленьких алмазов. «Спасибо, дорогая, - сказал он, - будь уверена: половину этих денег я отдам твоим родителям, остальное - сыну, теперь уже нашему».
После этого Виктор надел на нее корсет, затянул лямки. Поправив в последний раз платье любимой, принялся засыпать тело песком. Когда песок закрыл лицо Натальи, слезы опять покатились по щекам: «Прости, что не смог уберечь тебя».
На месте могилы появился небольшой холмик. Однако Виктор знал, что через месяц от него не останется и следа: ветер раздует песок и сравняет с землей.
Прежде чем отправиться в путь, Виктор завернул новорожденного в свою сорочку. Затем, прижав сына к груди, взобрался на лошадь. Он окинул взглядом местность: кругом простиралась желто-серая степь. И все же Николаев надеялся встретить здесь кочевых пастухов, у которых можно попросить молока и покормить малыша.
Не успел он удалиться от развалин крепости, как заметил трех всадников. Они неслись к нему навстречу. Николаев обрадовался: будет у кого спросить дорогу на Ашхабад, откуда он направится в Иран, и уже потом на корабле в Европу. Однако молодые туркмены с большими лохматыми шапками сразу окружили его. Их лица совсем не выражали дружелюбие.
- Эй, кто ты, кажись, ты не мусульманин? – угрожающе спросил старший из них, на вид лет тридцати.
- Я военный человек, русский, а это мой сын. Я иду в город Ашхабад, мне срочно нужно молоко для ребенка.
Туркмены удивленно переглянулись: они никак не ожидали такого ответа: военный, русский, молоко, ребенок. И Николаев догадался, что это должно быть разбойники, коих после революции развелось здесь в большом количестве, пока шла борьба между «красными» и «белыми». Некоторые из них примкнули к басмачам, а эти довольствуются тем малым, что попадается на их пути. По обыкновению их жертвами становятся дехкане, возвращающиеся домой после продажи скота, овощей и фруктов в городе.
- Эй, нам совсем не интересно знать про твоего ребенка, - сказал тот же. – Деньги есть?
- Нет.
- Вначале вы все так говорите, - произнес главарь и, вытащив из-за пазухи халата маузер, направил на русского. – Вот сейчас пристрелю, и мы посмотрим, имеются ли у тебя деньги.
- Подождите, у меня есть деньги. Я отдам их, но потом вы отпустите меня?
- Конечно, мы отпустим кяфира, - согласился главарь, широко улыбаясь.
Остальные двое тоже стали смеяться. Стало ясно: живым его не отпустят, ведь под ним породистая, белоснежная лошадь, какая стоит больших денег. Николаев засунул руку в карман кителя и извлек около десяти золотых монет.
- Вот, имеется немного золотых, - и все это бросил на землю, перед лошадью главного.
Глаза разбойников загорелись и мигом они спрыгнули с коней и кинулись собирать блестящие монеты. Тем временем Николаев достал револьвер из внутреннего кармана кителя и с близкого расстояния уложил двоих. Третий направил было на него маузер, но не успел. Получив пулю в лоб, рухнул в пыль, и мохнатая шапка туркмена покатилась по земле.
Полковник с младенцем спустился с лошади. Подойдя к мертвым разбойникам, он забрал свои монеты из их зажатых кулаков. Затем стянул с главаря почти новый халат и надел его запрелую шапку. Теперь в таком наряде никто не остановит его. А когда полковник пересел на лошадь одного из туркмен, не желая быть приметным, то подумал: «Нет худа без добра. Спасибо вам, братцы-разбойнички, выручили». И, слегка пришпорив животное, Николаев поскакал в степь…
Артур САМАРИ.


Книга «Золото эмира» издана в Узбекистане. Автор готовит продолжение данного романа, где события уже будут разворачиваться в наше время. В поисках золота, с картой в Бухару приедут дети героев романа.

Уважаемые читатели!
Если прочитанный роман доставил вам истинное удовольствие, то поделитесь с друзьями и знакомыми.
Таким образом вы поддержите автора, который намерен пробить себе дорогу сам. Хорошая литература не должна зависеть от денег.
Заранее благодарю.