Дверь нараспашку. Глава 3

Тренькает колокольчик над входной дверью и в зал входит Алиса.
Алисе сорок лет и она работает секретарем в небольшой конторе неподалеку. Она всегда приходит ненадолго, только выпить капуччино. И хотя у нее слишком маленький перерыв на обед, она не может выпить свой кофе на рабочем месте. Этому категорически препятствует ее начальник. Алиса вообще-то подозревает, что начальник просто хочет её трахнуть, но по неизвестным причинам скрывает свои желания. От этой борьбы с самим собой начальник стал, по мнению Алисы, полным недоумком и  компенсирует свою сдержанность тем, что бесконечно придумывает для нее правила поведения в офисе. Сама же Алиса очень разумно считает, что начальнику пора прекратить бесперспективную войну полов и таки наконец-то её трахнуть. По её словам ей совсем не улыбается заниматься сексом с «этим изуродованным детскими комплексами ослом», но она бесконечно устала от придирок. Слова словами, но все заинтересованные лица в «Лире» давно в курсе, что Алиса побежит за «этим ослом»  сбивая ноги, стоит только ему свистнуть. Алиса без памяти влюблена, но судя по всему, её избранник не умеет свистеть.   
Назвать Алису красавицей трудно, но мне она, тем не менее, очень нравится, и я догадываюсь, что нашел в ней её неуверенный в себе начальник. Рядом с Алисой не обязательно быть суперменом. Ты можешь быть кем угодно, и если при этом не станешь вытирать жирные пальцы после еды о край её платья, плевать на пол и оскорблять весь женский род без разбора, она будет внимать тебе, какую бы ахинею ты не нёс. Доброта Алисы превышает все разумные пределы. Ей жалко всех брошенных детей, брошенных собак, брошенных женщин, а так же она не может без слез слушать истории об увядших цветах, забытых вещах и испорченных книгах. Её расстраивают рассказы о несчастных случаях, бедности, старости, проигрышах в карты, неудачных сделках, разбившихся надеждах и т.д. и т.п. Какую бы историю она не услышала, непременно отыщет в ней что-нибудь, о чем можно сожалеть. Это беспредельное сострадание ко всем и ко всему делает её желанной компанией для любого встречного поперечного. Алиса – воплощенная Мать, на грудь которой хочется положить скорбную главу и отдохнуть от изматывающих дел.
У Алисы есть документ, в котором написано, что она замужем. У её мужа СПИД.  Его зовут Константин и когда-то они любили друг друга. Может быть, любят и сейчас, но никто не позволяет себе в «Лире» заговорить об этом с Алисой. Она же искусно делает вид, что одна, свободна и живет без проблем. Я сказал, что она не красавица? Возможно, просто не мой тип. Глядя как она, повиснув на барной стойке, непринужденно  болтает с Гошей, я вспоминаю, что идиот-начальник не единственный, кому позарез требуется тело Алисы, но у нее есть документ с синей печатью, где написано, что она замужем. О, Алиса!   
Сейчас на ней надет красивый костюм цвета шоколада. Ей он к лицу.  На плечи наброшена пелерина из искусственного меха того же цвета. Алиса блондинка, у нее и лицо блондинки, если вы понимаете, о чем я говорю, маленький вздернутый нос, голубые глаза и все такое.  Гоша наливает ей кофе. Она пару раз оглядывается в мою сторону, потом делает глоток из чашки, но Гоша в этот момент говорит ей что-то. Она ставит чашку обратно и весело смеется, потом поворачивается и идет ко мне.
- Привет! – говорит она мне. – Что сегодня с погодой за твоим окном?
Мы улыбаемся друг другу. Айша приносит и ставит перед ней чашку с капуччино.
- Погода улучшилась только полчаса назад, - говорю я, провожая взглядом удаляющуюся Айшу. - С утра было странно сыро.  Все ждали дождь, но, к счастью, так и не дождались. Так что настроение, сама понимаешь, вот такое и было.
- Какое? – Спрашивает она, поворачивается и пристально смотрит на то, что происходит за стеклом.
- Сыро, – невнятно отвечаю я.
- Ясно, – говорит она, не отрываясь от вида за окном. – Но ведь ты сам сказал, что с утра все изменилось.
- Мне так показалось, и, по-моему, также показалось всем присутствующим.
- Ты рад?
- Я рад.
Я наклоняюсь к ней через стол и делюсь потрясшим меня событием:
- Со мной заговорила Айша!
Она медленно отворачивается от вида за окном и с любопытством смотрит на меня. Потом её губы начинают растягиваться, и вот уже она смеется, откидывая голову назад и привлекая к нашей паре излишнее внимание.
Я все еще зависаю над столом. Алиса смеется довольно долго, потом берет мой бокал и выпивает остатки вина.
 - Отлично!
Непонятно к чему это относится: к качеству вина или сообщенной только что мною новости.  Она с каким-то скрытым торжеством рассматривает пустой бокал.
- Пусть по швам треснет от злости!
Все о том же! Вот ведь до чего дошло.
- Зачем ты пила? Ведь тебе работать еще.
Алиса ставит бокал на стол. Глаз на меня она не поднимает. Я вижу, как она измучена.
- И что она тебе сказала?
- Пожалуйста.
- Что? – Алиса, наконец, смотрит на меня
- Айша сказала мне «пожалуйста», когда я поблагодарил её, - терпеливо объясняю я. – Сказала по-итальянски: «Prego!»
- И все?
- Да.
- А раньше она никогда не говорила тебе «пожалуйста»?
- Не знаю.
- О, боже мой! Как все трудно! – Печально произносит Алиса. – Я уж решила, что эта девчонка наконец-то признала в тебе мужчину своей мечты.
- Ты смеешься? – Сам себе не веря, спрашиваю я.
Она накрывает своей рукой мою, лежащую на столе, и я тут же таю, потому что она говорит:
- Нет! Нет, что ты?! Просто мне кажется, что ты все усложняешь. Какая разница молчунья она или болтушка, если ты говоришь за двоих, а она любит за обоих?
- Я ждал тебя, - говорю я ей, - и очень рад, что дождался.
- У тебя какие-то планы на сегодня?
- Только в том случае, если погода испортится. Отправлюсь искать солнце.
- А как же Айша? Ты что думаешь, ей легко терять тебя из виду, когда ты уходишь без объяснений?
- Если бы я мог объяснить, Алиса!
Несколько минут мы сидим, молча держась за руки, потом она отнимает свои руки и наливает в бокал вино.
- Зачем? Хочешь его окончательно разозлить? – Спрашиваю я.
- Нет, это для тебя. Выпей и позови ее.
Видя, как я отрицательно качаю головой, Алиса протягивает мне бокал.
- Ну, хорошо, просто выпей.
- Придумай за что, Алиса!
- Выпей за всех, кто не может решиться, кто боится сделать шаг и упасть. – Она печально улыбается, но я вижу, что сделай она шаг, о котором говорит и из ее прозрачных глаз польются слезы. – Выпей, Джим, за тех несчастных, которые не способны понять, что даже падение с кручи – это движение вперед. Можно ведь всю жизнь простоять на одном месте.
Я беру из ее рук бокал и молча пью.
- Эй, не жульничай! – Говорит она мне, увидев, что я сделал лишь глоток. – Я такую речь толкнула! Ты же сам просил. Да за такие слова нужно не только все до последней капли выпить, но и бокалом закусить.
Я послушно допиваю вино.
- Алиса, хочешь еще кофе? – кричит ей Гоша.
- Нет, не нужно. Мне уже пора,  – отвечает она, потом поворачивается и говорит так, чтобы слышно было только мне, - Хотя, если подумать, возможно мне стоило бы выпить еще пару бокалов и опоздать часика на полтора?
- Почему ты не хочешь начать все сама, если это так тебя мучит? – в который уже раз спрашиваю я.
- Ох, милый, может быть, тебе и правда выучить итальянский?
Я смеюсь. Алиса с сожалением смотрит на меня.
- Ты немного похож на глухого, которого привели в оперу, – говорит она, поднимаясь из-за стола. Наклоняется и целует меня в щеку, потом ее теплые губы утыкаются мне в ухо и она шепчет:
- Если услышишь, как Айша скажет «пойдем», дай мне знать, я за вас помолюсь.
Я смотрю, как она идет к выходу, задерживается возле бара, кладет на стойку деньги, слышу, как Гоша щедро отсыпает комплименты в её адрес, слышу  довольный смех и как она, шутя, ругает Гошу за лесть, удаляющийся стук каблуков, дверной колокольчик.  Все.
Несколько минут я сижу оглушенный её уходом. Мог бы уже привыкнуть, что все самое лучшее в этой жизни дается нам ненадолго.