Тройная доза

         Сомневающийся подобен морской волне,
         ветром поднимаемой и развеваемой:
         да не думает такой человек получить
         что-нибудь от Господа.
         Человек с двоящимися мыслями не
         твёрд во всех путях своих.

                Послание Иакова (1.6-8).


       Немилосердные тиски жестокой боли сдавили грудную клетку. Малейшее движение причиняло адские муки. Каждый вдох острым кинжалом пронизывал тело насквозь. Не успев насытить легкие кислородом, воздух с выхлопом вываливался из напряжённой груди, оглушая и лишая сознания. Это продолжалось уже несколько месяцев подряд, а привыкнуть к боли, смириться с ней невозможно. Медленно, но неуклонно боль нарастала. Сегодня давление усилилось под ложечкой, а потом растеклось по всему позвоночнику, выламывая и выкручивая его. Стеная и корчась, Дмитрий попытался подняться в постели. Вертикальное положение немного разогнало боль, притупило спазмы и молодой человек сумел дотянуться к шприцу. Сделав укол, со стоном повалился на постель.
Не в силах больше таить боль в себе, словно смертельно раненный зверь, он тихо заскулил. Жалостный, мучительный стон встревожил чуткий сон жены.

       Полгода назад ничто не предвещало беды. У обоих была хорошая работа, подрастала дочь. Закончив обустройство дома, наладив быт, они наслаждались спокойным течением семейной жизни. Поднакопив немного денег, покончив с кредитами, впервые прошлым летом смогли себе позволить сказочный отдых на берегу Средиземного моря в Турции. Светлане казалось, что побывала в раю. Жизнь в последнее время предоставляла им сервис, где всё включено, такое количество счастья даже пугало. Сердце чуяло беду, только сказать не умело. Когда у Дмитрия появились первые симптомы заболевания, он не придал им серьёзного значения. Ночные судороги, потеря чувствительности конечностей - это, скорее всего, ущемление нерва. Массаж, противовоспалительные препараты – и всё пройдет.
       Не прошло. Болезнь прогрессировала. Светлана смутно помнила тот день, когда узнала диагноз. В полусознательном состоянии добрела домой, закрылась в ванной комнате, открыла до упора краны. Хлынувшая под напором вода залила сознание, затопила мозг, разрывая его на мелкие части бушующим потоком. Сложно сказать, как долго Света билась в истерике, кричала, выла. Невозможно было заглушить в шуме воды безудержное рыдание. Горе не утопить в море.

       Единожды дав выход эмоциям, Света больше никогда не позволяла себе подобного. Даже, когда доктор вынес окончательный приговор: «Даная форма онкологического заболевания не поддаётся лечению. Если хотите продлить мучения и потратить уйму денег -  можно сделать операцию. Простите, но в вашем случае медицина бессильна. Уже пошли необратимые процессы, Вам остаётся только принять ситуацию и приготовиться к худшему. Месяц, максимум три».  Ни одна слезинка больше не упала из глаз Светланы. Сцепив зубы, собрав волю в кулак, она стойко переносила навалившуюся беду. Если бы можно было забрать на себя Димкину боль, облегчить его страдания. Увы.

       Разочаровавшись в возможностях современной медицины, женщина попыталась искать выход в другом месте. Но быстро поняла, что суть многих нетрадиционных методов заключалась в одном – заработать на чужом горе. В отчаянии люди выбрасывают огромные деньги шарлатанам, обещающим исцеление, подвергая больного ещё большей опасности. Но если появляется хоть малейшая возможность, малейшая иллюзия надежды, не ухватиться за соломинку утопающий не может.
       И вот решилась.
       Решилась отвезти Дмитрия к известной ведунье-целительнице, которая жила в одном из райцентров. С вечера приготовила  хлеб, полотенце, яйца. Выехали спозаранку, но в дороге машина несколько раз останавливалась странным образом, мотор глох без видимых на то причин. Приехали около шести утра, очередь была огромная. Люди тихо переговаривались между собой. Те, кто уже бывал на приёме у Надежды, делились впечатлениями, давали наставления. «Нельзя надевать на себя красные вещи, иначе она не видит, как кровь циркулирует в сосудах», «Смотрите, никому ничего не одалживайте сегодня после визита», «Не скрещивайте ноги и руки во время сеанса» и т.п. Светлана рассеяно слушала разговоры в очереди, автоматически определив строк беременности у сидящей рядом женщины, пыталась угадать диагноз у мужчины с желтовато-серым цветом лица, от нечего делать исследовала нехитрую обстановку во дворе ведуньи, рассматривала узоры штукатурки дома, изучала форму пуговиц на пальто соседа. Громко рыдал 4-летний ребенок, ругались по поводу очереди мужчина лет 45 с молодой напористой дамочкой. Легкий вдох облегчения прокатывался волной, когда из дому выходил очередной пациент. Нервозное возбуждение охватывало счастливчиков, приближающихся к заветной цели. Девушки у двери, чтобы ускорить процесс, заранее расстегнули молнии на куртках, развязали шнурки кроссовок. Но показавшаяся в дверном проёме женщина не вышла, а лишь подозвала к себе юношу и попросила принести ей фото из авто. И опять томительное ожидание. «Молодой человек, я надеюсь, вы не привезли с собой фото всех родственников до седьмого колена? – попыталась шутить симпатичная блондинка, – Или Вы невесту себе таким образом выбираете?». «Ничего страшного, если не попадем на прием,- обратилась шутница к своей подруге, - Зато у нас есть шанс приготовить яичницу». Как они могут улыбаться, когда вокруг столько горя и бед? Светлану всё раздражало и выводило из себя. Ближе к полудню запасы терпения иссякли. И она приняла решение ехать домой. Диме тяжело было находиться в машине шесть часов кряду в неудобном положении, нельзя так издеваться над больным. Но Дмитрий неожиданно проявил твёрдость характера и заявил, что ему торопиться некуда и раз уж приехали, он дождется. Тем более поговаривали, что принимает целительница до последнего клиента.

       34-летняя Надежда многое повидала на своем веку. Когда в дом завели под руки молодого человека, который практически не держался на ногах, тот неожиданно упал на колени, и схватив её за руки, умоляюще произнес: «Делайте со мной, что хотите. Я отсюда не уйду, пока мне не станет легче. Верю – Вы это можете. Вы - моя последняя надежда. Я очень хочу жить. Но так дальше не могу. Посмотрите».  И когда мужчину усадили на стул, он закатил штанину. Надя ужаснулась увиденным. Ноги Дмитрия были исколоты и изранены, покрыты синяками и отёками (он самостоятельно делал инъекции диклофенака). После диагностики женщина оцепенела: позвоночник и спинной мозг были полностью поражены раковыми клетками. Тем не менее, болезнь не представлялась Наде чем-то мистическим и непобедимым. В её практике было несколько случаев полного излечения от этого страшного недуга, но многое зависит от самого больного. Ведь рак – это энергия. А энергией можно руководить, направляя её в нужное русло. Можно позволить ей распространиться, дать разгореться огню, а можно потушить костер, даже если пожар охватил большую территорию. И вдруг она поняла, что должна, во что бы то ни стало, выходить Дмитрия. Хотя сражение предстоит нелёгкое, и Надежда, призвав в помощь мощные силы небесные, бросилась в самый очаг заразы, приводя в порядок энергетическое поле, создавая их хаоса некую структуру.

       После первого же сеанса больной почувствовал значительное улучшение.
       Вот уже на протяжении нескольких месяцев Дмитрий звонил целительнице и они вместе боролись со смертельным недугом. Понимали друг друга без слов, и всё же Надя вздрагивала каждый раз и нетерпеливо хватала трубку «Дима звонит». Ей было важно и нужно услышать: как он? Она настолько прониклась судьбой пациента, что он стал неотъемлемой частью её жизни. Каждую ночь, погружаясь в сон, он купался в оздоровительных потоках энергии, исходящей от Нади. Вместо тяжёлых глыб из прессованной ваты, стянутых колючей проволокой, которые наваливались и сдавливали тело, зажимая его со всех сторон и поглощая свет, теперь он окунался в легкие прозрачные облака, поднимающие над болью. И оттуда сверху посылал ответные лучики благодарности, нежности и признательности. Невидимая ниточка, протянутая между целительницей и пациентом, прочно связывала их теперь.
       Потребность услышать её голос побуждала снова и снова брать трубку и набирать знакомую комбинацию цифр. После каждого разговора мир обретал новые краски. Сейчас Дмитрий опять нажмет кнопку вызова и на этот раз скажет о том, как ему хорошо. Ведь это свинство звонить только тогда, когда очень плохо.
       Бесконечные разговоры по телефону, в которых доверялся во всём, советовался по любой мелочи. Даже с женой общался реже, ограничиваясь двумя звонками в день: «Всё в порядке, Света. Не волнуйся. Чувствую себя хорошо». И тут же другой звонок, ей:
– Наденька, сегодня опять проснулся в четыре утра из-за боли.
– Почему не перезвонил сразу?
– Я не имею права беспокоить тебя среди ночи.
– Дима, это уже почти утро. Да и ни к чему церемонии. Я всё равно каждую минуту думаю о тебе и делаю всё возможное, чтобы облегчить твою участь. Слышишь, не смей больше скрывать от меня плохое самочувствие! Не потревожив теперь, ты усложняешь ситуацию после. Проще подкорректировать начало любого процесса, пригасить маленький очажок в зародыше, чем тушить разбушевавшийся пожар.
       Надя еще никого так не хотела спасти, как этого человека, преждевременно скошенного кровожадной коварной болезнью. Больной уже мог самостоятельно передвигаться. И самое главное, у него появилась надежда. Но целительница чуяла неладное. Не смотря на улучшенные анализы и стабилизацию состояния, Дмитрия не выписывали из онкологического отделения. Что-то здесь не так.

       Женщина решительно постучала в дверь и сразу вошла в кабинет:
– Доктор, я бы хотела с Вашего позволения ознакомиться с историей болезни Дмитрия Золы, посмотреть результаты его последних анализов.
– Чем вызван Ваш интерес?
– Я его сестра, Зола Надежда Сергеевна.
       Пока она смотрела анализы, доктор наблюдал за выражением лица странной посетительницы. И когда проницательные понимающие глаза встретились с его взглядом, неожиданно заговорил:
– Если честно, для меня откровение, что Дмитрий до сих пор жив. Необъяснима причина положительной динамики. Такое впервые в моей практике. Я по этому случаю диссертацию на научную степень пишу. Тем не менее – он нежилец. Здесь у нас экспериментальное отделение, где наблюдаются пациенты, спасти которых уже нет шансов. Но я ещё хочу попробовать химиотерапию. Дмитрий получит сразу тройную дозу. Откладывать нельзя. Время работает против нас.

– Димочка, миленький, болезнь уже отступает. Главное, не соглашайся на химиотерапию, очень прошу тебя.
– Я пройду всего лишь один курс. Доктор сказал: без этого не обойтись. Да и не могу я злоупотреблять твоей добротой, Надя. Надо что-то и самому делать. Я же вижу, сколько сил забирает у тебя моя болезнь, как она изматывает тебя.
– Нельзя сейчас химию, потерпи немного, окрепнуть надо. Ведь тебе лучше, я знаю, лучше. Ты сильный и сам справишься. Ты меня слышишь?
       Но Дмитрий уже отключил телефон. Сомнение, посеянное доктором, пустило свои гадкие корни. А ведь сегодня утром доктор именно так и говорил: «Целители отговаривают больных от помощи настоящих специалистов, предлагая заведомо бездейственную методику, воруя у них драгоценное время, в течение которого заболевание из излечимой стадии может перейти в неизлечимую».

       Вспыхнул яркий свет и Надежда совершенно чётко увидела штатив для капельницы, Диму, лежащего на белой простыне, стоящего рядом доктора. Через подведенную к руке трубку поступает жидкий раствор с тройной дозой химии. Едва соприкоснувшись с кожей, участок вокруг воспаляется, краснеет и химическое вещество на глазах выедает на теле глубокую язвенную воронку. Жидкость продолжает проникать в организм, выжигая по пути своего следования страшную борозду, пробуравливая глубокую скважину, радиус которой увеличивается моментально.  Хлынувшая кровь, жутким разрастающимся алым пятном залила простыню. Беснующиеся языки пламени захватили картину, густые клубы дыма застлали глаза.
– Димка, что ты наделал, маловерный?!

– Ваш муж умер от мгновенной потери большого количества крови. Примите наши соболезнования. Крепитесь.

       На похороны Надя не поехала. Ведь кто она Дмитрию? Совершенно чужой, посторонний человек. Вдруг леденящий поток воздуха прошёлся по голове. Что это?
Дима. Живой, радостный Дима шел к Надежде с распростертыми объятьями: «Пойдем cо мной, милая. Я так соскучился по тебе». Внезапно схваченные холодом мышцы онемели и перестали повиноваться. Мороз царапал кожу, стягивал лицо. Надя окоченела, пробиравший до дрожи колкий взгляд леденил душу. Женщина знала: нельзя позволить увести себя.
А он приходил каждую ночь. Муж ругал: «Вечно ты найдешь на свою голову. Нельзя проживать чужую жизнь, брать на себя чужую боль, решать вместо людей их проблемы. Это чревато. Бог дал тебе Дар для того, чтобы ты приходила на зов страждущих, помогала найти причину бед и несчастий, направляла в нужное русло. Но дальше человек должен всё делать сам».

       «На кладбище, будьте добры», – Надежда села в такси с букетом красных гвоздик. Минуя свеженасыпанные холмики, она идёт, ведомая невидимой силой, вглубь. До года памятники не ставят, поэтому никаких опознавательных знаков нет. Но она безошибочно определила его могилку. Чувствовала, Дима здесь.  Слова непрерывным потоком потекли из её уст. Надя говорила: говорила о том, что не успела сказать при жизни, говорила о жизни, о вечной жизни. Слезы капали на гробовую землю и просачивались вглубь могилы. Неизвестно, сколько она так простояла. Здесь время остановилось. Обезмолвленное, обездвиженное, опутанное силками смерти, оно прекращало свой отсчёт.

– Пам, па-ам, па-а-ам.
 Упало с неба несколько хрустальных звуков.
– Тата-та-тАм
Лёгкая дробь повлекла за собой.
– Пам, пам…
Звук понизился, притих, а затем взмыл ввысь.
– Тада да-дАм, тада да-дАм
  Тада-да, тада-да, пам, пам.
       Мелодия закружила и понеслась, унося в небо.
       Звуки лились нежными струйками, спускались мягкими капельками дождя. То  убаюкивали,то барабанили градом, пробивая и будоража сознание. Падали мелкой крупой, парили снежинками, взлетали и сыпали порошей. Вращающийся, пульсирующий вихрь, затухая и взрываясь, порождал новые оттенки, сплетая из них до боли знакомую мелодию...
– Пам, па-ам, па-а-ам. Паба бА, паба бА-А
Воздух накалился, звук замер на самой высокой ноте.
Тихо, быстро и отрывисто
– Па
– па
– па
протяжно и затухающе
– па-аааа-а-м.
Последняя нота растворилась в кладбищенской тишине.