кинф, блуждающие звезды. книга первая 33

- Кого же посадим на трон? – произнес он. Это скорее была мысль вслух, нечаянно вырвавшаяся наружу. – Кто теперь будет царем?! Князья и бароны затеют драку, они будут претендовать на трон..!
- Претендовать? – насмешливо переспросила Тийна , оборачиваясь к нему. – Зачем же спорить, если есть законный наследник – я?
- Ты с ума сошла, госпожа, - сглотнув слюну, произнес советник. – Ты женщина. Кто позволит тебе сесть на трон?! Твое место – в женской половине дома, а после замужества – и вовсе…
- А если сказать, - Тийна подошла к советнику, и её горячие губы зашептали ему прямо в ухо, - что Чиши так хотел? Если сказать, что это – его промысел?
- Но… - проблеял советник, багровея, словно она шептала ему на ухо вещи неимоверно соблазнительные.
- Ненадолго! – ворковала Тийна, обходя кругом и пристраиваясь с другой стороны, к другому уху советника. – До моего замужества – а выйти я смогу за приезжего, и он тогда станет правителем. Все по правилам. А пока я не замужем, то…
- Кто же одобрит такое? – дрожа всем телом, произнес советник. Уши его горели. – Кто согласится, чтобы чужак сел на трон, который мы завоевали?
- А он и не сядет, - вкрадчиво пообещала Тийна. – Мы уедем в его кнент, а здесь останется Наместник – некто, кто поддержит  меня в трудный час и кто окажется наиболее преданным, - намекнула она. – Нужно только уговорить Совет, чтобы то нелепое правило о женщинах-кинф, которое придумали вовсе не сонки, - она обменялась многозначительным взглядом с советником, - а пакефидцы, регейцы и кары, вычеркнули из Свода Законов. Это придумал Яр, бог, которому поклоняются наши враги. Отчего это вольные сонки должны прислушиваться к чужим богам? Мне помнится, Чиши ничего не говорил по этому поводу.
- Понимаю, - потрясенный, протянул советник. – Ты права, о, великая госпожа! Ты права! Но тогда многие правила из Свода можно просто выкинуть!
- Именно, - произнесла она. – Именно! Те правила, что мешают нам править и творить то, что так хочется. Почему мы должны уважать чужих богов? Нет уж.
- Тем более, что Первосвященника нет, - лихорадочно продолжал размышлять советник, и глаза его разгорались все ярче. – Если бы я был Первосвященником, я бы смог надавить на Совет, и он с радостью бы вырвали кое-какие страницы из своих пыльных книг…
- А потом, может статься, этот новый, умный и преданный Первосвященник мог бы остаться Наместником в Эшебии, - продолжила Тийна. – Ну так что?
… На совет, который расторопный советник собрал к полудню, Тийна готовилась очень тщательно. Так, как еще ни разу в жизни, придирчиво она выбирала одежду. Она должна была выглядеть пристойно с точки зрения сонков, а потому перед ней встала нелегкая задача –  прикрыть лицо. Но если она его закроет, то это лишит её возможности очаровать тех кто будет решать судьбу трона. А если она не закроет его, тогда …
Выбросив на постель множество покрывал, Тийна перебирала их многократно, и, наконец, остановила свой выбор на полупрозрачном белом, шитом серебряными нитками. Примерив его, Тийна даже обрадовалась – эта вещь, скрывая её лицо словно нежной пеленой тумана, придавала ему вид таинственный и прекрасный, а цветок на её щеке, просвечивая сквозь ткань, был ослепительно хорош.
Из всех нарядов она выбрала длинную юбку из тяжелой жесткой ткани, которая шуршала при малейшем движении как свеженакрахмаленная простыня и блестела, как медный начищенный колокол. Это была церемониальная юбка сонской принцессы, на которой лучшие вышивальщицы золотыми нитями вышили богатый и грубый варварский узор. Тийна не любила её за её непомерную тяжесть и длину – наряд был длиннее роста Тийны примерно вдвое. У сонков свои представления о роскоши! Тийна надевала её лишь однажды, на коронацию отца, завоевавшего Эшебию. Тогда, растеряв в жестоких боях своих полководцев, Чет уловил недовольство в рядах своих солдат – поговаривали, что сонки идут в бой как бараны на закланье, и ради кого?! Чет не был сонком, и когда армия не досчиталась множества своих героев, это вспомнили все. Чтобы задобрить ропщущих, Чет придумал короноваться по обычаям сонков и велел изготовить для дочери этот наряд. Это было величественное зрелище! Тийна должна была возложить Венец    на голову отца, как издревле сонские принцессы даровали венцы победителям. Даже из самых дальних уголков дворцовой площади была видна её новая алая юбка, двурогий колпак с изящно выгнутыми рожками, позванивающими подвесками, и накидка, украшенная грубыми варварскими амулетами. Наряд был очень тяжел, на плечи давила тяжеленная цепь, скрепляющая массивные зажимы на плечах.  Ходить в нем полагалось мелкими шажками, как бы подпинывая перед собой излишний ворох ткани, и если не делать этого, то можно просто наступить на подол и упасть. 
Но сонки были в восторге, и мир был восстановлен.
С тех пор наряд пылился в её шкафу.
- Сейчас самое время вынуть его из шкафа, - процедила Тийна сквозь зубы, рассматривая себя в зеркало. Накидка, изготовленная специально для той коронации, была оторочена блестящим мехом и ярко-пурпурная, ушитая драгоценными камнями так, что жесткая, грубая, прочная  ткань растягивалась, и надев её, Тийна неожиданно почувствовала то, чего тогда, пять лет назад, не чувствовала и даже не думала об этом. С восторгом и недоверием смотрела она на себя, поворачиваясь то так, то этак перед зеркалом,  восторгаясь все больше грубой броской красотой наряда, и ликование переполняло её душу.
«Какое величие! – подумала она, задыхаясь от восторга. - Как величественно это платье! Что больше подчеркнет богатство и мощь, чем эта небрежность? Ведь даже самые почитаемые идолы – это всего лишь куски грубого золота, на котором еле угадываются глаза, а их чтят и им поклоняются… Зря я не надевала это раньше; теперь я сама подобна этим идолам. Драгоценности… надеть? Да! Непременно! Видят боги, я не хотела, но теперь я надену их обязательно! Пусть все видят мое великолепие и мощь, пусть все видят, что я прекрасна и величественна! Перед такой королевой легко склониться!»
Советник, появившийся в её комнате внезапно, был бледен и его шатало, словно он выпил лишнего.
- Твой отец, принцесса, - произнес он трясущимися губами. Тийна с неприязнью смотрела в его кроткое перепуганное лицо – и он еще смеет называть себя сонком! Тем, чьи предки пили кровь у еще живых врагов, тем, чьи потомки никогда не утратят свирепого нрава!
- Ну, что там? – нетерпеливо спросила она, увидев, что сам он не осмеливается рассказать то, как именно расправились с её отцом его разъяренные соплеменники. Отец мертв, уже мертв! Эта мысль заставила её трепетать и кровь быстрее побежала по жилам.
- Он мертв, - выпалил наконец советник. Зрачки в его глазах были похожи на две крохотные черные точки на бледной радужке – странно, удивилась Тийна, у него голубые глаза. – Его прирезали, когда он спал…
- Этого следовало ожидать! – насмешливо воскликнула Тийна, навешивая серьги. – Что тебя так смущает теперь, когда мы в шаге от величия и богатства? Или ты не этого хотел? Ты передумал? Может, и месть за надругательством над священным Чиши тебя не устраивает?
- О, нет, что ты, госпожа, - торопливо произнес советник, и Тийне показалось, что он испугался, что она расскажет о том, что он чем-то недоволен тем, кто убивал Чета. Неужели там все так страшно? – Только ты должна знать… Ты можешь испугаться… Они надели его голову на копье и выставили в зале, где соберется Совет. Может, тебе не ходить туда?
Тийна вздрогнула и снова глянула в зеркало. Весть о таком конце отца еще сильнее взбудоражила её кровь, и та женщина, что отражалась в зеркале, казалась ей незнакомой. Она, несчастная юродивая, не могла быть той красавицей с жестоким и отчаянно смелым сердцем, которая смотрела на неё из серебристой волшебной мути.
«Отец мертв! Больше ничто меня не сдерживает, - подумала она. – Впереди только мое, все мое! Я заставлю этот совет признать меня законной наследницей, я заставлю его забыть о том, что я просто женщина!»
- Мы пойдем туда, - ответила она спокойно. – Не бойся! Как ты собираешься выспорить свое право быть Первосвященником, если боишься простой отрезанной головы?
Советник в ужасе смотрел на нее.
- Это голова твоего отца, - напомнил он, потрясенный. Она недобро усмехнулась:
- Я помню.
Советник молча забился в угол, а Тийна продолжала наряжаться, как одержимая переворачивая все свои заветные ларцы и шкатулки, и даже те, которые до тех пор равнодушно отвергала. Прочь сомненья!
Выбранную ранее вуаль она укрепила на двурогом венце-колпаке; служанки, перепуганные, метались по покоям принцессы, отыскивая все части давно забытого церемониального наряда, и на скорую руку пришивали к колпаку маленькие золотые колокольчики.
- Коровы! – выругалась она и зло отпихнула от себя прочь служанку, когда та неловко опустила на её голову Венец, и он сполз на сторону, придав Тийне вид нелепый и незадачливый. – Эй, хватит сидеть в углу! Помоги мне! Да побыстрее – в конце концов, ты сонк, ты должен лучше меня знать, как надлежит выглядеть сонской принцессе!
Советник подскочил как ужаленный и выхватил Венец    из рук служанки. У него удачнее получилось водрузить его на голову госпоже, и Тийна увидела в зеркале отражение величавой и высокородной женщины.
- Кто будет на Совете? – спросила она тоном, словно ничего не происходило, словно в её жизни такие советы были постоянны. Это приободрило советника; тем более, помогая ей одеваться, он словно позабыл о своих страхах и сомненьях – возможно, недобро подумала Тийна, его жадность пересилила его робость.
- Прежде всего, - произнес он, натуго перевязывая её талию широким поясом из чистого шелка, - там будет барон Рваола и барон Длодик. Сегодня за ними посланы гонцы, но, думаю, далеко им ехать не придется, потому что эти два волка давно ожидали чего-то подобного и крутились неподалеку от столицы. Они будут претендовать на трон обязательно. Их будет сложно убедить отдать его тебе, и уж тем более – приезжему.
- Ясно, - кивнула Тийна.
- Но это не самые яростные твои противники, - продолжал советник, безжалостно стягивая шнуровку накидки на её спине. От его действий тело её стало похоже на прямую палку, и лишь руки оставались свободны от жестких оков одежды. – Тебе следует бояться тех, кто претендует на сан Первосвященника. Раньше его место продал бы царь, но теперь платить некому, и они постараются занять его место бесплатно…
- Да кто - они? – Тийна поморщилась от боли, когда советник затянул последний узел, но не стала выражать своего неудовольствия.
- Предсвященник Рбон и Предсвященник Чавы. Они давно крутились вокруг Чета, еще когда Тиерн был… Первосвященником. И если бароны могут тебе уступить – в конце концов, можно будет пообещать им, каждому в тайне, что именно он станет Наместником, - то Предсвященники не станут тебя слушать.
- Кто будет еще?
- Так, ничего не значащие люди. Их не стоит брать в расчет, в них нет никакой силы. Их позвали лишь для того, чтобы никто более не догадался, что эти четверо делят власть меж собой.
- И ты говоришь – они ничего не значат?! Они уже что-то значат, раз скрывают от прочих такое важное дело… не бывает ничего не значащих людей! Мой отец так думал; и где он теперь? Он воевал вместе с сонками, но он пренебрегал ими, всегда думал, что они – всего лишь сонки, а он – регеец, пусть самый ничтожный из них и обедневший, но регеец! Они не простили ему такого унижения. Где он теперь, я тебя спрашиваю?
- Ты приказала его убить, - произнес советник. Впервые он смотрел ей в глаза прямо, не избегая её взгляда, и она поняла, что он догадался, кто разбил статую. А это плохо, ой, как плохо, пронеслось в её голове тревожной ноткой. И почему-то вспомнился прощальный взгляд Чиши, не предвещающий ничего доброго. И вспомнилось, что когда-то давно, в детстве, она слышала от сонских старух, нянчивших её, что Чиши умеет так проклинать, что ни одному другому божку и не снилось.
«Нет! Нет! Ничего этого не будет… Что он может, этот козлоногий урод?!»
- Идем, - сухо произнесла она, отворачиваясь. – Нам нужно приготовиться. И не забудь – если ты очень постараешься, то уже сегодня наденешь шапку Первосвященника.
…В зале, наскоро приспособленном для совета, было сумрачно и тихо. Внизу, под ним, располагался подвал с кухней или прачечной, и горячий влажный воздух нагревал его, и капли воды осаждались на каменные серые стены и стекали вниз.
Посередине зала стоял круглый стол, огромный, как озеро. И посередине его на блестящем блюде, как издевательство, была выставлена голова Чета. Одного взгляда на неё Тийне хватило, чтобы стало жутко, и за спиной послышались смешки и издевки. А что, если через миг её голова украсит этот стол так же, как и голова её глупого отца? Такая мысль пришла к ней только что, но она упрямо сцепила зубы и отвернулась, стараясь не глядеть на посеревшую кожу и жемчужный свет, льющийся из-под полуприкрытых век. Ирония судьбы, этот чудовищный стол! Тийна узнала его – обычно он служил её отцу в тех случаях, когда он хотел показать своим верным сонским слугам, как он любит. Тогда он собирал их всех вместе,  и они пьянствовали всю ночь. Иногда он дарил им какие-нибудь ничего не значащие подарки, преподнося их как высокие награды. Сонки радовались и хвастались потом друг перед другом, а Чет смеялся и называл их тупоголовыми ослами. Сонки не умели читать; а на тех медалях, что обычно им жаловались, были написаны какие-нибудь красивые карянские слова. Чет утверждал, что эти ордена он добыл в бою, и раньше они принадлежали карянской знати, но это была неправда. Тийна не раз еле сдерживала смех, читая на груди важного барона что-нибудь типа «первый стремянной» или «младший помощник садовника». И вот этот стол, видевший столько унижений сонков, даровал такое жуткое унижение ему самому, и его голова смотрит мертвыми глазами на тех, кто его окружал, и губы мочат, не смеются, а они, те, кого еще вчера он называл дураками, сегодня уже отнюдь не дураки, и говорят в его присутствии, не стесняясь его и не спрашивая его мнения.
Сегодня они пришли без этих смешных медалей. Может, Шут над ними сжалился и прочел, что написано? Или награды почившего царя перестали быть для них ценны? Наверное, так. Ощущая на себе тяжелые взгляды, Тийна поняла, что эта нарочитая скромность предназначена специально для неё. Для того, чтобы она поняла, что она так же обесценилась в их глазах, как и эти металлические украшения…   
Тийна, не в состоянии пошевелиться от тяжести надетой на неё одежды, сидела на кресле, которое специально для неё принес советник, и эти четверо, те, кого назвал советник, сверлили теперь её взглядами, не зная, чего им ожидать от неё. На совет она явилась, как и было ею задумано, похожая на сонскую принцессу-девственницу, и её скромно потупленный взор, лицо, повязанное под подбородком тонким прозрачным платком, благопристойная вуаль, скрывающая её лоб , никак не вязались с тем, что она предложила, и уж тем более с тем, что она осмелилась влезть в те дела которые испокон веков считались мужскими.
Рядом с ней за столом по обе стороны сидели некие люди, которых советник не потрудился ей представить. Так, мелочь; мелкие падальщики те, кто довольствуется крошками, падающими с хозяйского стола. Они не претендовали ни на что; они пришли сюда просто для того, чтобы успеть урвать кусочек, когда сильные мира сего начнут рвать на части большой пирог.
Советник примостился позади её сидения. Предстоящий совет словно вдохнул в него свежие силы, и Тийна его не узнавала. Теперь это был сильный и ценный союзник.
- Вон тот барон Рваола, - шептал он на ухо Тийне, указывая тайком на статного старика, крепкого и дюжего. Старый воин, закаленный в боях, он не побоится оспорить трон у кого бы то ни было. – Я слышал, что уже есть люди, верные ему. Если он выйдет отсюда с решением, которое его не устроит, они нападут на того, кто расстроил их барона. А этот – барон Длодик. Это его собирается убить Рваола. Тебя они в расчет не берут. У дверей дежурит его человек… и если ему не понравится то, что произойдет здесь, то человек этот быстренько взбежит на северную башню – оттуда хорошо все видно на многие мили вокруг! – и зажжет хворост, перемешанный с гамбовой золой. Пойдет дым, зеленый и густой. Его не перепутаешь ни с каким другим. И потом люди, что теперь ходят по дворцовой площади, просто перережут всех, кто выйдет отсюда, кроме своего господина. Так что если ты хочешь остаться жива сегодня, тебе нужно быть очень убедительной – или отказаться от своей затеи… Впрочем, говорить буду я.
- Мы собрались сегодня, - тяжким густым басом произнес один из баронов, тот, кого советник не представил Тийне, - чтобы решить, - он кинул взгляд в центр стола, и тут же отвел глаза словно ожегшись, - что делать…
Оратор запнулся, словно не знал, как благозвучнее произнести свою речь, но тут же нашелся и продолжил, но уже не так торжественно и напыщенно, как до того, зато прямо и понятно, как того хотелось всем окружающим.
- Мы пришли сюда выбрать нового царя, - выпалил оратор. – Того, кто устроил бы всех. Того, кто прекратил бы распри и пресек беспорядки. Того, за кем пошла бы армия. Он должен быть достоин во всех отношениях. Вместе с царем мы должны подумать и о том, кто станет Первосвященником – не зря, не зря Чиши разбился! Это знак того, что он против того, что никто большее не слушает его!
Люди, сидящие вокруг стола, оживились, задвигались заинтересованно, им лишь одна Тийна осталась сидеть тихо и безучастно, так же скромно потупив глаза. Казалось, она сидит здесь просто как некий атрибут, как кукла, как некто, кого позвали только из соображений каких-то формальностей. Она и голова того, кто еще вчера был полноправным властелином Эшебии…
- Я предлагаю, - внезапно произнес советник, и бароны с удивление перевели на него свои взгляды, - сделать нашей царицей принцессу Тийну. Это было бы удобно всем. Тем более – это законно, она наследница Чета.
- Что?! – прорычал барон Рваола. Голос у него оказался на редкость приятным, твердым и мужественным, и ни единая скотская нотка не испортила его звучания. – Что?! Девку – на трон?! Ты в своем уме?! Или ты лишился головы вместе со своим царем?! 
- Напротив, - ловко парировал советник. Барон угрожающе положил руку на оружие, но это не испугало обыкновенно робкого и тихого человека. Он был на подъеме. – Я сегодня как никогда долго думал, и пришел к выводу, что принцесса нам нужна именно как правительница. 
Тийна раскрыла было рот, но он пребольно сжал её руку, лежащую на подлокотнике кресла, так, что хрустнули пальцы и все кольца впились в кожу, и она сглотнула вертевшиеся на языке слова.
- Чет предал нас, - жестко произнес советник, обводя присутствующих твердым взглядом. – Я знаю, вы не очень-то  жалуете меня, но сегодня прошу меня выслушать.
Я знаю, многие из вас считают, что мы ведем недостойную жизнь, - Тийна едва не лопнула от  злости, когда услыхала из его уст слова, которые сама хотела сказать, да и говорила утром! – И есть шанс все исправить. Можно покинуть Эшебию и вернуться в Мирные Королевства. Приезжий принц сделал принцессе предложение, и ему было все равно, что она – из сонков. Он не знает, что это не так, и для него она – сонская принцесса.
Бароны зашевелились, загалдели. Тийна сидела бледная, потупив взор, и губы её пылали. Да как он смел! Он предлагал её, как уличную девку, как вещь, как..!
- Это ли не удача? – продолжал советник, воодушевленный. – Чет не хотел брать нас с собой в Пакефиду – чтож, мы тоже подумали, что нам не по пути! Мы сделаем так, уважаемые бароны – мы отдадим приезжему эту девушку и с почтением предложим ему наследуемый ею трон. Пакефида далеко;  счастливый  молодожен уедет к себе домой, увезет свою молодую жену – заметьте, она из сонков! – советник ликующе указал на Тийну, не поднимающую глаз. – А здесь мы убедим его оставить Наместника, - советник многозначительно обвел присутствующим взглядом. – Человека достойного во всех отношениях и знатного…
- Что за чушь?! – взорвался нетерпеливый барон. – Зачем ты все это говоришь тут? И к чему нам Наместник, если просто можно стать полноправным королем?!
- Королем? – подхватил советник участливым голосом. – Полноправным? И надолго ли?
- Что ты имеешь ввиду?
- Много ли у тебя воинов, славный барон? Много ли верных людей, готовых стать под твои знамена?
- Достаточно для того, чтобы я мог заявить – вы меня не проведете!
- А у тебя, юный барон Длодик? Много? И у тебя, и у тебя – у вас же у всех есть верные люди, те, кто не пожалеет и жизни за то, чтобы верно послужить своему господину?
- Да куда же  ты клонишь?!
- А туда, - ответил советник, - что как бы много ни было у вас людей, они все-таки смертны, и могут ненароком поубивать друг друга. А еще я слышал, - он хитро прищурился, - что у пакефидца тоже есть люди. И не только люди – подумайте о его государе, о Драконе! Думаете, понравится пакефидцу, если его невесту, деву царских кровей, кто-то ненароком обидит, ну, например, скажем, голову отрубит? Или просто выгонит из той страны, где она стояла у трона?
- Прирезать щенка! – кровожадно выкрикнул юный претендент.
- Тс-тс-тс, - советник защелкал языком, качая головой. – А Дракону понравится, если его наследника прирежут как собаку?! Нет, говорю вам. Неужто забыли, как яростны бывают Драконы, когда обижают их детей из людей? Нам нужно отдать ему царевну.
Бароны переглянулись; похоже, это не приходило им в голову.