Pt. 4 Кровавая баня в Принцессе бурбона

     По версии Ричарда Трентона Чейза Апокалипсис уже давно наступил. Просто никто этого не заметил. Человечество попросту пропустило Судный День и многочисленные духовники различных конфессий всё продолжали обнадёживать свою паству байками про загробный Рай.
     Однажды в детстве Ричи видел сон, где к нему в руки попала тайная книга, "Золотой Икар". В книге была всего одна страница с текстом, заглавная. Всё остальное занимали жуткие фотографии: младенцы с врождёнными уродствами, обезображенные трупы солдат, жертв терактов, катастроф или стихийных бедствий, умирающие от болезней или от голода, запечатлённые неизвестным фотографом в свои последние мгновения и прочие прелести человеческой жизни. А на заглавной странице говорилось о том, что людям никогда не покинуть отведённого им мира, как бы они ни старались взлететь на своих восковых крыльях к Солнцу. Эта засраная планета - это всё, что у нас с вами есть, а смерть - это просто смерь, окончательный конец, неизбежный и столь же бессмысленный, как и жизнь.
     По версии Ричарда Трентона Чейза Всемогущий Господь Бог давно уже закупорил бутылку с человеческим миром внутри и задвинул её куда подальше - если вообще не выкинул на помойку - не оставив роду людскому ни единой лазейки. Все, кто с горящими глазами болтают о свете в конце тоннеля по версии Ричи являются блаженными идиотами, слепцами, не видящими, к чему всё катится. Точнее - уже скатилось.
     Чейзу стоило больших трудов раздобыть клетчатые штаны; в конце концов он нашёл их в магазинчике, где торговали рок-атрибутикой. И вот прямо сейчас, в полночь субботы, одетый только в эти клетчатые штаны и кеды он стоял на противоположной от "Принцессы бурбона" стороне улицы, в узком, тёмном и вонючем проходе, ведущем в тупик между двумя старыми многоквартирными домами и курил. Курил уже третью сигарету подряд, глядя из обволакивающей его темноты на мигающую вывеску бара.
     Согласно версии Ричарда Трентона Чейза его девушка ушла от него не потому, что он некрасивый или у него мало денег или у них разные характеры, а потому, что он сам хотел этого. В самом деле: он вполне симпатичный парень двадцати пяти лет, по-спортивному стройный, с незагорающей, чистой от угрей кожей, глубокими карими глазами, веснушками на носу и непослушной русой шевелюрой. Он вполне симпатичный парень с не самой последней должностью в региональном отделении крупной компании, занимающейся финансами. С не самой последней должностью и далеко не самой низкой зарплатой.  А характер у него - что надо.
     Но уход Лили был необходим Ричарду: когда-то давно, в день смерти матери необратимая реакция была запущена и всё, что требовалось для взрыва Ричарда Трентона Чейза - это хороший катализатор. Поэтому Лили ушла. Поэтому накануне вечером он не стал её останавливать.
     Сейчас, стоя в подворотне, Ричи думал о том, что он, вероятно, и сблизился-то с ней только потому, что его тёмной половине нужно было устроить всё таким образом, чтобы  он опять  почувствовал себя брошенным, пережил ещё один удар, чтобы он наконец-то откинул всякие иллюзии и сомнения. Теперь от старого Ричарда Чейза не осталось и следа - в мрачном тупике сейчас стояла сама Смерть в стадии имаго, неизбежная и бессмысленная, как, впрочем, и сама жизнь.
     Ричи прикурил ещё одну сигарету от окурка предыдущей, поудобнее перехватил свой FABARM SDASS Ultra-short и неторопливым, прогулочным шагом направился к "Принцессе". Дымя сигаретой, зажатой в зубах он благополучно пересёк проезжую часть и стоянку.
     На крыльце бара броско накрашенная девица в чересчур короткой юбке и белой рубашке с короткими рукавами, нездорово хохотала в компании пары крепко пьяных парней. Помимо ничего не скрывающей юбки у её рубашки были  расстёгнуты две верхние пуговицы, а подмышками сверкали мокрые пятна. Троица, видимо, собиралась покинуть "Принцессу", но спуск с крыльца всё никак им не давался: парни едва стояли на ногах. Ричи благополучно обошёл их и уже было собрался войти, когда девица окликнула его. Чейз развернулся к ней всем корпусом, чтобы она могла без труда увидеть, что в руках у него не палка салями, не обрезок трубы и не крашеный черной краской саксофон, а самый настоящий дробовик, но на девку это не произвело ровно никакого впечатления.
     - Слышь, парень... слышь, не угостишь даму выпивкой? - она, похоже, была совсем не прочь свалить от своих убитых в хлам дружков.
     - Тебе хватит - ответил Ричард Трентон Чейз, с грохотом разряжая в девицу первый из входящих в FABARM SDASS семи зарядов и разбрызгивая во все стороны ошмётки того, что ещё секунду назад было её безвкусно накрашенным лицом.
     Потом он входит в бар. Музыканты играют "Song For The Dead" и он принимается сеять смерть и панику, стреляя картечью вправо и влево и перед собой; по посетителям и по обслуге; прицельно и наугад, а в зубах у него всё ещё зажата дымящаяся сигарета.
Ба-бах! - и кто-то истошно визжит, а кто-то, фонтанируя кровью из пробитой шеи падает под стол... Ба-бах! - он проходит ещё глубже, а вокруг осколки стекла, щепки и чьи-то мозги летят фейерверком... Ба-бах! - никто не пытается его остановить, толпа в ужасе ломится к выходу и тогда он на мгновение поворачивается, замечает чью-то спину и...
Ба-бах!...
     Нужно отдать должное музыкантам: подобно парням Уолласа Хартли они не перестают играть до последнего. Впрочем, не они одни сохраняют хладнокровие и выдержку.
     Спустя ровно одну песню Ричи подходит к столу, за которым сидит толстый до шарообразности человек, который всё это время не переставал есть пастицио, словно на свете и не существует ничего важнее макарон под соусом. В самом начале мочилова Ричи застрелил громилу с лицом неандертальца, который сидел за одним столом с толстяком и резким рывком подался навстречу Чейзу при первом выстреле.
     По версии Ричарда Трентона Чейза это был телохранитель жирдяя или что-то в этом роде и он мог быть вооружён.
     И вот одной ногой Ричи стоит в луже крови, натёкшей из лежащего на полу возле стола верзилы, а вторую ставит прямо на стол жирдяя, напротив его тарелки. Жирдяй поднимает голову от своего кушанья: маленькие, заплывшие жиром глазки смотрят на Ричарда, как на насекомое, в этих глазах нет и тени страха - уж скорее там можно отыскать отвращение или брезгливую жалость. Подбородок толстяка лоснится.
     Ричи сплёвывает окурок, кладёт FABARM себе на колено  и принимается неторопливо его перезаряжать, вынимая патроны из кармана своих модных клетчатых штанов.
     - Скажи, что ты думаешь обо всём этом? - не глядя в его сторону спрашивает Ричи у жирдяя, при этом старательно всовывая очередной патрон в дробовик - Очевидно, первая мысль, которая тебя посетила, что это какое-нибудь банальное ограбление. Так вот: ты не прав. Может быть ты подумал, что это заказ? Думаешь, небось, что я киллер? Опять неверно, толстячок.
     Жирдяй всё так же молча смотрит на Ричи.
     - А может быть ты думаешь, что это месть? - Чейз на секунду отвлекается от своего дела и с интересом глядит на толстяка - Знаешь, как в кино: типа, ты убил моего брата и всё такое прочее. Но нет, тоже не правильно.
     - Ты совершаешь очень большую ошибку - наконец-то говорит шарообразный человек.     Голос у него низкий, глубокий и на удивление приятный.
     Тем временем Ричи заканчивает с перезарядкой.
     - А вот если ты думаешь, что я псих - то ты совершенно, абсолютно прав!
     - Ты знаешь кто я такой?
     - Нет! - говорит Ричи и стреляет в жирдяя три раза подряд.
     Уже в дверях он поворачивается и задумчиво смотрит в сторону парней на сцене.
     - Чувак, да ты реально больной - говорит солист. На его лице, наполовину закрытом слипшимися чёрными патлами играет неестественная ухмылка.
     Тут Ричи принимает окончательное решение: ведь оркестр на "Титанике" не только играл до конца, но и вообще не спасся.
Дальше наступает историческая справедливость по версии Ричарда Трентона Чейза.