Визит на Салию

Визит на Салию

Между Иелданом и Кохабом есть неприметная безымянная звезда, обозначенная на карте лишь номером. В ее системе, на маленькой планете Салия построена заправочная станция с космопортом на десять посадочных площадок.  Салия планета необжитая, лишь возле космопорта раскинулся небольшой поселок, в котором живут семьи обслуживающего персонала. Известна планета своими красными бурями, природа которых до сих пор остается загадкой. Два раза в год, в одно и то же время, атмосфера Салии словно вскипает. Одновременно по всей поверхности планеты проносятся гигантские смерчи, небо затягивается зловещими красно-черными тучами, из которых сыпется под непрерывные оглушительные раскаты грома несметное количество молний. Из-за красного цвета туч бури на Салии и называют красными. Во время бурь космопорт закрыт: посадку или взлет совершить невозможно. Работники космопорта во время бурь сидят по своим домам. Давно уже неуютную планеты облюбовали контрабандисты и используют ее как перевалочную базу. Комендант Салии старина Фулд закрывает на такие дела глаза, и среди нашей братии его с уважением называют Однорукий Папа. Руку Фулд потерял в заварушке в Плеядах, после этого его, полковника Объединенного Космического Флота, списали в запас и назначили комендантом космопорта Салии. Если мне приходится бывать в Малой Медведице, я непременно захожу на Салию, даже если у меня нет в это время на ней никаких дел и даже дозаправка мне не нужна, и каждый раз слышу при посадке хриплый голос старины Фулда: "Добро пожаловать, сынок! Рад тебя видеть!"

На орбиту Салии я вышел как раз накануне красной бури. Планету уже затянула розоватая дымка – верный признак надвигающейся стихии. На монитор выскочило предупреждение: "Космопорт закрыт. Посадка запрещена!". Не обращая внимания на предупреждение, я начал снижение и услышал в наушниках голос Фулда:
- Что случилось, сынок?
- Все нормально, - отвечаю, – просто решил заглянуть в гости.
- Ну что ж, добро пожаловать, всегда рад тебя видеть. Но я уже отпустил всех по домам, космопорт пуст.
- Ничего страшного, - говорю. – Я пустой, мне нужно только закрепить шлюп на площадке, да чистый номер в гостинице.
- Ну что ж, поторопись. Любой номер в гостинице твой, на выбор.
Я не удивился, что принимал меня старина Фулд лично – перед бурей он последним покидает космопорт, но, признаться, я рассчитывал, что, проведу ночь в его уютном доме, как это не раз и бывало, если меня застигала на Салии красная буря. Но, уже совершая посадку, я понял, почему Фулд оставляет меня в гостинице. На одной из площадок, окруженной частоколом молниеотводов, я увидел груду металлолома: все, что осталось от корабля, либо совершившего посадку неудачную, либо аварийную. Нельзя было даже определить, что это за корабль; больше было похоже на развалившийся отдельный отсек крупного лайнера. Получалось, что я не единственный, кто оказался на Салии в период красной бури, и поэтому Фулд будет лично, как комендант, дежурить в порту, всем другим работникам предоставив отдых.
Сдав, как и полагается, Фулду бортовой журнал для регистрации, я спросил его, кого это еще занесло сюда в такое время. Он, следя по монитору за тем, как мой шлюп накрывают крепежные фермы, пожал плечами.
- Ты же видел, что от них осталось. Это железо даже не закрепишь, разнесет теперь ветром по планете, собирать потом придется. Никакого бортового журнала, никаких документов у них нет, все потеряли. Говорят, что попали в поток Урсидов. Приходится верить.
- И много их? – поинтересовался я.
- Трое, точнее один. Некто Дрот, и с ним два робота необычной модели, я таких не видел. Из-за этого Дрота пришлось оставить при баре твоего дружка Парта, я ему уже сказал о твоем прибытии. Он обрадовался. Все, говорит, не так скучно будет в пустой гостинице. Остальные уже давно по домам сидят, я не стал их беспокоить.
- Издалека к нам залетели, бедолаги? – спрашиваю я Фулда. – Попасть в Урсиды, это надо умудриться!
- По виду не определишь, - поморщился он. – Дорт этот в плаще закутанный, физиономия бульдожья, таких везде встретить можно. Если ему верить, то совершали они круиз Жираф-Кит-Жираф, упавший к нам отсек - все, что осталось от туристического лайнера. Разберемся.
Я прекрасно понял Фулда. Сообщения о крушении какого-либо лайнера он не получал и не спешил о нем куда-либо сообщать. Сначала он, как обычно, сам все узнает, а потом решит, что делать. Никто теперь никуда с Салии не денется, пока не пройдет красная буря. Я пожелал старине Фулду с покойной ночи и отправился по галерее в гостиницу.

Парт, как только я появился на пороге бара, расплылся в улыбке, поставил на стойку высокий бокал и наполнил его шипящей минералкой. В дальнем углу небольшого полутемного зала за пустым столиком  сидел странный тип: черный плащ, наглухо застегнут до самой шеи, лысый белый череп яйцом качается на короткой тонкой шее, большие уши словно пристегнуты друг к дружке и едва не сходятся на затылке. Глаза как две простреленные по центру большие медные монеты, лоб безбровый, мясистый нос крючком нависает над бледными вытянутыми в линию тонкими губами. Редкая особь, что-то я подобного еще не встречал.
- Рад тебя видеть! – раскинул в стороны руки Парт, делая вид, что пытается из-за стойки меня обнять.
Парт здесь на все руки мастер. Он и повар, и бармен, и врач, и администратор гостиницы, в общем, может занять при необходимости любое место. Парт - коренастый, смуглокожий, зеленоглазый, всегда улыбающийся, - появился на Салии лет десять назад, никто, кроме Фулда конечно, не знает, откуда, ни от  какой работы не отказывается и со многими водит дружбу.
- Зря меня однорукий папа вызвал, - пожаловался Парт, когда я подошел к стойке. – Этот яйцеголовый господин Дорт кушать ничего не желает, ему наше меню не по вкусу.
Странно, подумал я, только что Фулд говорил мне, что у Дорта бульдожья физиономия.
- Ты уверен, - спрашиваю Парта, - что его зовут Дорт?
- Так, по крайней мере, он представился, когда регистрировался в гостинице, - пожал тот плечами.
- Он один был?
- Один, а что, разве с ним еще кто-то есть? – удивился Парт.
- Папа сказал мне, что с Дортом два робота, причем папа таких еще не видел.
- Роботов в гостиницах не регистрируют, - махнул рукой Парт. – Хотя технические паспорта и не мешало бы спрашивать…
- Что же он тут тогда сидит, если ему ничего не надо?
- Тебя дожидается. Он занял номер на третьем этаже, спустился узнать меню, а тут Фулд мне и сообщил, что ты на посадку заходишь. Ну а я захотел обрадовать постояльца, что сосед, у него будет. И ты знаешь, он действительно обрадовался.
- Чему, - спрашиваю, - он обрадовался.
- Твоему появлению! Ему, видишь ли, нужно срочно куда-то лететь, а корабль его, как он мне сказал, требует ремонта. Спросил, можно ли на тебя положиться, я, конечно, дал самые лучшие рекомендации…
- Спасибо, - говорю, - за рекомендации.
- Ну извини, - ехидно улыбнулся Парт, - я хотел, как лучше. Если ты занят, то я …
- Ладно, проехали! Пойду, поговорю с ним, может дело и вправду стоящее, и удастся заработать.
- Тебе как всегда, или расширить по случаю приработка?! – обрадовался Парт.
- Ага, - говорю, - расширь, добавь заливное из твоего языка с зеленым горошком.
Парт сплюнул и исчез за ведущей в кухню дверью. Наверное, обиделся.

Прихватив со стойки стакан с минералкой, я прошел в зал и сел за столик медноглазого незнакомца. Тут же Парт принес мне бифштекс с макаронами, бутылку вина и два пустых бокала, один поставил передо мной, второй перед моим соседом. Я представился, предложил выпить за знакомство, сосед молча отказался. Я налил себе, выпил, принялся пилить в тарелке истекающий под ножом соком бифштекс и говорю ему:
- В это время здесь скучно, вот через два месяца…
- Наш корабль получил повреждения, - перебил он меня. Голос у него неприятный,  писклявый. - Нам нельзя терять времени. Мне поручено найти другой корабль и пилота, который бы доставил нас на место. Вы нам, кажется,  подходите.
- Во-первых, еще неизвестно, подходите ли вы мне, а во-вторых, я не занимаюсь пассажирскими перевозками, - сказал я, и налил себе еще вина.
- Я не уполномочен вести переговоры. Я должен найти корабль и пилота. Мой хозяин ждет вас в триста четвертом номере.
Вот как, думаю. Значит ты все-таки робот, а не Дорт. Я пообещал зайти, когда доем свой бифштекс. Яйцеголовый поднялся из-за стола и вышел из бара, подметая полами плаща пол.
Я покончил с ужином и подошел к стойке бара.
- Откуда он?
- Откуда я знаю? - развел руками Парт. – При регистрации сказал, что из  созвездия Жираф, документов никаких нет.
Да, то же самое мне сказал старина Фулд. Созвездие Жираф штучка темная: далеко, ярких звезд нет, особых достопримечательностей нет, никого из тех краев я еще не встречал, как не встречал и тех, кто в те краях захаживал. Эти первые. Слышал я, правда, что в тех местах опаснее, чем между Бодающим рогом и Крабовидной туманностью, и вроде бы даже кто-то оттуда не вернулся, но это же слухи!
- Рассчитаться, - спрашиваю, - или на мой счет запишешь?
- Успеешь, - махнул рукой Парт, - Можешь занимать любой номер, все свободны, ни один не заперт.

Я занял двести четвертый номер, прямо под Дортом, а в триста четвертый поднялся и постучал только через два часа: не вы, мол, мне нужны, а я вам. Дверь мне открыла невысокого роста дамочка, с такой же, как и у робота, что со мной в баре разговаривал, яйцевидной головой, но не лысой, а с пышной копной синих волос. Крючок носа у нее поизящней,  да и глаза-монеты не медью, а бронзой отливают. Да, думаю, действительно что-то новенькое, где же это роботов двуполых делают? Жаль только, что этот от плеч до пят завернут в цветастую хламиду: прочие женские прелести никак под широкой простынею не угадываются. Ну ладно, думаю, я твои формы потом разгляжу. Проводила меня дама-робот молча по мягкому ковру в спальню. Хозяин сидит на широченной низкой кровати, в черном халате, как клякса на белом покрывале, подушками обложенный. Не понравился он мне: плечи широченные, шеи почти нет, голова квадратная с редким рыжим ежиком, лицо бульдожье, глаза заплывшие. Посредине узкого лба шишка красная, вроде чирья, и из нее желтоватая струйка сползает и по густым белым бровям растекается. Дамочка яйцеголовая на кровать запрыгнула, лоб ему салфетками вытирает и что-то причитает, вроде как извиняется, что задержалась со мной. Нет, чтобы залепить болячку пластырем и дело с концом, так она все время, пока мы  разговаривали, салфетками лоб хозяину вытирала и в небольшую сумочку их складывала. Атмосфера в номере – отвратная! От запаха пота и меня аж замутило. Кондиционеры выключены. Ну ладно, у каждого свои причуды, и не такое видели и терпели.
- С кем имею честь? – спрашиваю я, и сажусь в кресло возле двери.
Хозяин представился – Дорт. Голос у него оказался на удивление приятный, низкий, мягкий. Я думал он рычать начнет, а он спокойно так, вежливо разговаривал. Рассказал он мне, что корабль его, на котором он путешествовал со своими помощниками,  попал в поток метеоров, получил серьезные повреждения и требует капитального ремонта, а им срочно нужно вернуться домой, в созвездие Жираф. Я поинтересовался, куда именно? Жираф, как известно большой, а мне нужны конкретные координаты. Дорт хлопнул мясистыми ладонями, в спальню тут же зашел робот в черном наглухо застегнутом плаще, положил на кровать кейс-компьютер и вышел. Дорт открыл кейс, я подошел ближе и он ткнул пальцем в центр созвездия Жираф на мониторе. В указанном им месте не было ни одной звезды. Мало того, это была одна из немногих загадочных темных зон вселенной, из которых до сих пор ученым не удалось уловить даже признаков какого-либо излучения. Зонды, отправленные в подобные зоны, выходили из строя задолго до подлета к ним и пропадали. Все официальные трассы космических полетов огибали эти загадочные пустышки не менее чем за сотню парсек. Я спросил, не ошибся ли он, может, все-таки, им нужно к какой-нибудь звезде в столь далеком созвездии? Оказалось, что он не ошибся, им нужно именно в эту зону, точнее им нужно даже пройти через нее к звезде, которой на наших картах вселенной нет. Тогда я спросил, нельзя ли эту зону обогнуть, сделать крюк. Дорт ответил, что нельзя, нужно пройти именно через зону.
Такая перспектива меня не очень-то прельщала, и я собирался отказаться, но едва я вернулся в кресло, в спальню опять вошел робот в плаще и сунул мне в руки еще один кейс. Я положил его на колени и открыл, он оказался полностью заполнен алмазами. Никогда я не видел такого количества алмазов! Да еще каких! Камни крупные, без огранки, самые мелкие тянули не меньше, чем на двадцать каратов. Я взял один, повертел перед глазами в пальцах: холодный, и мне даже показалось, что влажный. Многое я видел, но чтоб такое богатство в одном месте!
- Неплоха коллекция, – сказал я, почувствовав, что руки мои слегка задрожали.
- Это ваш гонорар, - сказал Дорт. - Хики будет выдавать вам в пути столько, сколько нужно для дозаправки и на прочие расходы. На месте получите все, что останется.
- Кто такой Хики? – спрашиваю. Оказалось, что это стоящий рядом со мной истуканом робот в плаще, а второго зовут Хака. Я вернул кейс Хики и поинтересовался: – Что умеют делать ваши роботы?
- Они умеют делать все, - устало проговорил Дорт. - Вас устраивает гонорар?
- На оставшуюся жизнь, - отвечаю, - хватит. Если только жизнь у меня останется.
На лице Дорта появилось подобие ухмылки.
- Боитесь, что оттуда нет возврата. Это понятно. Вы же ничего не знаете о том, что находится за темными зонами, как вы их называете. Гарантий у меня никаких нет, кроме моего слова. Нам тут кое-что о вас порассказали, и можете мне поверить, по сравнению с теми переделками, в которых вы уже побывали, это будет легкая прогулка. Разве что проблемы с алмазами на таможнях, но вам ли, живущему контрабандой, бояться подобных проблем…
- И вы поверили сказкам бармена? – спрашиваю я.
Дорт вяло махнул рукой:
– Если даже десятая доля того, что он рассказал, правда, вы нам подходите, вы справитесь с задачей.
- За легкую прогулку, - говорю я Дорту, - столько не платят. Не надо держать меня за идиота. Или я знаю все, или ищите другого извозчика.
Сделал я такое заявление, а у самого кейс с алмазами перед глазами стоит – такой куш! Но ведь темнит же он что-то, а я в темную не люблю играть. Дорт помолчал немного и раскололся. Сам он действительно прибыл из темной зоны. Живут они там сами по себе, связей с другими цивилизациями не имеют, да и не хотят иметь; признался он, что всех остальных во вселенной они считают недоразвитыми. Хики и Хака – это самые совершенные на сегодняшний день биороботы, последняя разработка ученых планеты, сыном правителя которой, собственно, и является Дорт. Он, видите ли, захотел поразвлечься, и вышел на своем персональном круизном лайнере за пределы зоны. Корабль получил повреждение, хоть и небольшое, но управление потерял. Пока ремонтировались, их занесло в наши края и добило Урсидами. Теперь нужно срочно возвращаться, причем так, чтобы биороботов никто больше не видел, и чтобы они не попали в руки ученых других цивилизаций. Дорт и так сильно рисковал здесь, на Салии, когда ему, приболевшему из-за несносного климата, пришлось послать Хики искать корабль и пилота. В общем, контрабандой на моем борту будут именно биороботы, и если я сумею добраться до темной зоны в созвездии Жираф так, что их нигде, ни на одной таможне никто не увидит, то кейс с алмазами будет моим.
Звучало заманчиво, и, вроде бы, ничего необычного. Биороботы - так биороботы, какая мне разница, что перевозить. Проскочу и с ними мимо таможни, спрячем так, что никто не найдет. Я объяснил Дорту, что раньше, чем послезавтра, мы не сможем покинуть Салию, что к окончанию красной бури я приму решение, и после этого покинул душную спальню.

В своем номере, не раздеваясь, прямо в комбинезоне я растянулся на кровати. Как-то у меня в голове все-таки не состыковался кейс алмазов с ерундовой задачей. Нужно было все обмозговать, но я никак не мог собраться с мыслями, в конце концов, уснул, и мне снилось, что черный кейс, набитый алмазами, описывает круги под потолком и медленно по спирали опускается ко мне; я лежу на кровати, яркий свет люстры слепит глаза; кейс опускается ниже, ниже, вот до него уже можно дотянуться рукой, я протягиваю к нему руки, и в это время он с резким щелчком раскрывается, переворачивается, и крупные бесформенный прозрачные камни сыплются мне на лицо; я закрываюсь руками, но один, самый большой камень все же больно бьет мне по лбу.
От этого удара я и проснулся. За окном уже ночь, багровый уличный свет едва рассеивает мрак в комнате, ужасно чешется лоб. Я провел по лбу рукой и почувствовал под пальцами что-то теплое и липкое. В темноте добрел до ванной. Странно свет в ней включен, слышно как из крана хлещет вода. Распахнул дверь: у раковины стоит биоробот Хака. Я рта не успел раскрыть, она спокойно, будто что-то ребенку объясняет, говорит мне:
- Хозяин послал меня убрать в вашем номере. Вы спали, и я не стала вас будить. У вас на лбу кровь, я уберу.
Сделав шаг ко мне, она протянула к моему лицу руку с салфеткой, такой же, какой она промокала сочащийся чирей на лбу Дорта. Я отшатнулся, отстранил ее руку, точнее не отстранил, а уперся ладонью в протянутую ко мне твердую, как железный штырь руку, и, обойдя ее сбоку, подошел к зеркалу. Они при этом не шевельнулась. Лоб мой был измазан кровью. Умываясь, я объяснял Хаке, что нельзя вытирать лицо той же салфеткой, какой вытирали раковину. Промокнув лицо полотенцем, я попросил ее вернуться к хозяину, передать ему мою благодарность за заботу и просьбу до утра меня не беспокоить. Хака молча ушла, я закрыл за ней дверь и вспомнил, что, когда зашел в свой номер, запер его на независимую задвижку.
Вернувшись в ванную, я внимательно осмотрел в зеркало свой лоб: над левой бровью небольшая красная точка, похожая на след от легкого удара чем-то острым. Потрогал лоб: чуть припухло и слегка чешется. Кейс с алмазами мне, конечно, приснился, но кровь и ссадина на лбу – настоящие! Я прошел в комнату, сел на кровать, попытался собрать мысли в кучу. Имеется некто, называющий себя Дортом, попал он сюда якобы из темной зоны созвездия Жираф. Допустим, что попал он сюда действительно по своей глупости, и едва остался жив, пройдя через поток Урсидов. При нем имеется пара супербиороботов, о которых никто во вселенной не должен знать, но сам Дорт уйти с ними отсюда не может, так как корабль его разбит, и потому он подряжает на это дело за баснословный гонорар меня. Вроде бы все гладко, но почему он в порту регистрируется сам, а в гостинице за него это делает робот? Зачем он послал ко мне в номер своего робота? Сделать уборку? Что-то не верится в такую заботу! Откуда у меня, сонного, появилась на лбу ссадина? Его бронзовоокая Хака, убираясь в темноте, случайно уронила мне что-то на голову и не сознается?! Я оглядел комнату: ни одного мелкого предмета, если не считать недопитой пластиковой бутылки минералки и пары пустых пластиковых же стаканов на прикроватной тумбочке. Не получается случайности! Не приснившиеся же алмазы мне лоб разбили! Я решил спуститься в бар, чтобы Парт обработал и залепил мне  ссадину на лбу пластырем.

Парт вышел не сразу, пришлось трижды звонко шлепнуть по кожаной обивке стойки.
- Чего тебе не спится? – проворчал он, протирая заспанные глаза.
Я попросил его плеснуть мне в бокал что-нибудь покрепче и рассказал все, что со мной произошло, кроме того, что помощники Дорта супербиороботы, и что в качестве гонорара за их доставку в созвездие Жираф мне предложили кейс с алмазами. Он слушал молча, сонно клевал носом, и когда я закончил, промямлил:
- Ну и что? Какое тебе дело, до его дел с регистрациями? Он же в твои дела не лезет! А лоб ты сам себе во сне расцарапал. Бывает такое, ногти чаще стричь надо. И спасибо скажи этому, как его, Дорту, что он уже сейчас, здесь тебе своих помощников дает. Представляешь, как они будут тебя на борту облизывать.
- Нет, - говорю, - что-то здесь не так, я это чувствую, но не могу понять, что именно.
- Хорошо заплатить обещают? – спрашивает Парт.
- Прилично, - отвечаю, - но это-то меня и смущает. Ладно, утро вечера мудренее, заделай мне пока ссадину на лбу.
Провел Парт меня в свою кондейку, усадил на стул, достал пузырек со спиртом, тюбики с мазью. Осмотрел лоб, удивленно хмыкнул.
- Да у тебя тут не ссадина, похоже, что чирей вскочил, а ты его сковырнул.
Я лоб ощупал, а там уже шишка приличная вздулась, твердая и мокрая.
- Давай, - предлагаю, - выдави его, и залепи чем-нибудь.
- Нельзя, - бормочет Парт, - такие штуки выдавливать. Или лечить, или резать.
- А ты давани! – говорю я ему. - Сколько я их у себя повыдавливал, и ничего, жив пока.
 Парт покряхтел осуждающе, шишку мою протер спиртом и надавил на нее двумя пальцами. Я чуть не взвыл от боли, такое ощущение, что не наружу, а внутрь, сквозь кость мне что-то продавливают. Спокойно, говорит Парт, я же предупреждал, что давить нельзя; и в руках у него вижу: скальпель одноразовый. Разреза я даже не почувствовал, но когда он пинцетом работал, казалось, что жилу из меня вытягивают. Пинцет Парт поставил в стакан, рану спиртом протер, кровь остановил и пластырем все это дело закрыл. После этого протягивает мне стакан с пинцетом и спрашивает:
- Что это такое? Где ты эту заразу подцепил?
Я смотрю, а в стакане рядом с пинцетом, не то червяк, не то гусеница желтая с красной головкой извивается. Маленькая, тонкая, почти прозрачная. Я чувствую, что нервы у меня уже почти на пределе, вот-вот сорвусь; кейс с алмазами меня из колеи напрочь выбил, да тут еще дрянь какая-то под кожей! Рассказал я Парту про шишку на лбу у Борса и спрашиваю:
- А тебе не кажется, что мне эту мерзость его робот подсадил?
- Зачем? - пожал плечами Парт. – Разве что у них на планете принят симбиоз с такими паразитами, и он пожелал тебя своим в доску сделать? Понравился, видно, ты ему. Хотя… - почесал он затылок, - ты знаешь, я ведь должен обо всех подобных случаях немедленно сообщать в карантинную службу. А вдруг у тебя в крови зараза какая?
- Да не мог я нигде такую заразу подцепить! – говорю я ему. – Не хватало мне еще в карантин угодить! Это они мне подсадили!
- Ну, пойдем тогда к ним, - не унимается Парт. – Нужно все выяснить, а то ведь и планету могут на карантин закрыть.
- Нет, к ним мы не пойдем, по крайней мере, сразу, давай сначала посмотрим, что они в своем номере делают. Из моего номера на их балкон заберемся, и посмотрим.
Парт покачал головой, согласился, но только после того, как я ему пообещал, что потом обязательно зайдем и в их номер нормально, через двери, и все окончательно выясним. Чувствовал я, что нельзя нам сразу к ним соваться с такими расспросами, что опасно это, а чувство опасности меня еще никогда еще не обманывало.

Из своего номера я вышел на балкон. Буря надвигалась, небо было ярко красным, исчерченное черными  расплывчатыми рваными полосами, ветер усилился и даже сквозь комбинезон проникал холод. Подтянувшись, я взобрался на балкон Дорта. Освещено было только окно, в гостиной. Прижавшись к стене, я осторожно заглянул в него. Биороботы сидели за круглым столом, перед ними лежал открытый кейс с алмазами. Хака достала из своей сумочки салфетки, которыми она при мне вытирала лоб своему хозяину. По очереди супербиороботы Дорта заворачивали алмазы в салфетки, отправляли себе в рот и проглатывали. Меня чуть не стошнило. Я заглянул в другие окна и ничего, кроме пустой кровати в спальне Дорта не увидел.

– Хозяин спит, его помощники наводят порядок, утилизируют отходы, все нормально, - сказал Парт, когда я вернулся и рассказал ему об увиденном, но про алмазы я опять умолчал, сказал только про салфетки. – Не понимаю, что ты имеешь против этого Дортаа. Ты сам на себя что-то не похож, может – заболел?
Он не понимает, что со мной происходит! Да я и сам не понимаю! Мне кажется, что я с ума схожу! Впервые меня трясет от неопределенности и от какого-то нехорошего предчувствия. Интересно, как бы он себя чувствовал, если бы ему предложили полный кейс алмазов, в общем-то, за безделицу.
- Где же он спит, если его на кровати нет? И как же эта тварь, что мне на лоб подсадили?! – спросил я. – Это все нормально?!
- С чего ты взял, что подсадили? – развел руками бармен. – Может, подцепил где-нибудь заразу, вот она и вылезла.
- Я полгода уже между Марсом и Землей! Не мог я ничего подцепить.
- А до этого, где последний раз был?
- На Суолокене, в созвездии Дельфина.
- Ну вот, оттуда и привез. Надо тебе кровь проверить, тогда все ясно будет, и букашку твою сдать в лабораторию надо.
- Да у это Дорта на лбу, - говорю я, - такая же шишка! И сочится постоянно!
- Хорошо, тогда я должен обследовать его прямо сейчас, пойдем!
Вот ведь упрямые эти доктора! Пошли мы к Дорту и на лестнице чуть не столкнулись с его роботами. Я вовремя их заметил, точнее – сначала услышал, когда мы подошли к лестнице, что кто-то спускается, глянул в пролет и увидел подметающие ступени полы плаща Хики. Парт, когда я его силой запихивал в ближайший к лестнице номер, упирался, шипел, чего это, мол, мы должны от них прятаться. Роботы Дорта прошли по коридору мимо нас, я приоткрыл дверь и увидел, что они зашли в мой номер.
- Он опять послал их навести у тебя порядок, – успокаивая меня, сказал Парт.
- Да нет, - говорю, - хватит с меня этих игр. Либо я сейчас все выясню, либо пусть ищут другого извозчика. Пошли к этому Дорту, ты же сам хотел его обследовать!
Мне уже плевать было на то, что Парт может узнать о кейсе с бриллиантами. Все чего я хотел, это расставить все точки над "и", и вернуться в свое обычное состояние; пока мы поднимались на третий этаж, у меня даже мелькнула мысль, что сейчас вот сорвусь, набью  Дорту его бульдожью морду, и только тогда успокоюсь.
Войдя в номер, я сразу же направился в спальню, нажимая по пути на все выключатели. Дорт лежал возле кровати, лицом вниз, не в черном халате, в котором он сидел на подушках, когда со мной разговаривал, а в изодранном грязном комбинезоне. На мгновение я растерялся; я бы и не подумал, что это Дорт, если бы не квадратный затылок с рыжим ежиком. Судя по всему, он уже с месяц не мылся, от него и исходил тот запах пота, наполнявший комнату. Мы с Партом с трудом перевернули Дорта на спину. Глаза его были закрыты, шишка на лбу залеплена салфеткой, из приоткрытого рта мне в лицо пахнуло зубной гнилью.
- Не похоже, что он спит, - сказал Парт, прощупав у Дорта пульс, - ничего мы сейчас не узнаем, он либо пьян, либо накачался наркотой.
- Либо накачали.
- Ты думаешь… - Парт осекся на полуслове.
Но я уже не думал, я уже просто действовал, действовал спокойно и уверенно, как всегда, когда опасность уже не ощущаешь, а видишь перед собой. Дорт, находясь в таком состоянии, не мог послать своих помощников ко мне, значит, они сами отправились в гости. Да и не стал бы он их ко мне посылать, если я его об этом не просил, и даже наоборот: я просил Хаку передать хозяину, что не нуждаюсь в его помощи. Я даже вздохнул с облегчением: наконец-то я стал самим собой, исчез мандраж, исчезла неуверенность. На Дорте висели лохмотья комбинезона астронавтов созвездия Кита, мне ли не знать эти треугольные фиолетовые нашивки на рукавах! Собрат по космосу попал в беду, и я обязан ему помочь. Все остальное по боку! Выключив в номере везде свет, я прихватил со стола гостиной кейс с алмазами; мы подняли Дорта, подхватили его под руки и через пять минут были уже у Парта.

Парт долго размышлял вслух, какой укол сделать Дорту. Я не выдержал его причитаний:
- Коли, - говорю, - все, что у тебя есть, только выбери такое, что если уж не поможет, так и вреда не причинит, а еще приготовь бутылку водки, и вырежи ему это чертову шишку на лбу, видеть ее не могу.
Через минуту после укола Дорт замычал и замотал головой. Я  лег ему на грудь, придавил к полу, сжал его квадратную голову руками и приказал Парту резать. Из разрезанной шишки Парт с трудом вырвал пинцетом такого же, как у меня, желтого червя с красной головкой. Только червяк этот был намного толще и длиннее моего. Бросив паразита к его родственнику в стакан, Парт обработал рану и залепил ее пластырем. Приподняв Дорта за плечи, я попытался влить ему в горло водку из бутылки. Не сразу удалось это сделать, полбутылки стекло по квадратному подбородку, но, в конце концов, он пару раз глотнул, захрапел и рванулся вперед, пытаясь встать. Мы с Партом подхватили его под руки, сунули головой в раковину под струю холодной воды. Минут десять Дорта выворачивало наизнанку. Когда мы усадили его на стул, он, трясясь в ознобе, удивленно уставился на меня и спросил:
- Где я?
- На Салии, друг, - ответил я ему. - Как тебя зовут?
- Дорт, - выдавил он из себя, продолжая трястись.
- Замечательно, - говорю, - хоть имя настоящее. Ты, - спрашиваю, - что-нибудь помнишь? С головой у тебя все в порядке?
Дорт, насторожился, напрягся, пытаясь унять дрожь, с опаской оглядел в комнату, подавшись вперед, долго молча рассматривал нашивки на рукаве моего комбинезона. Затем указал трясущейся рукой на пластырь на моем лбу, ощупал свой лоб, и тут его глаза вспыхнули, лицо перекосило от злости и он, брызгая слюной, зашипел:
- Где эти твари? Дайте мне их сюда!
Я попытался его успокоить, в двух словах объяснить ему, где он находится, как мы его сюда притащили и откачали, но едва я упомянул о роботах, Дорт вскочил со стула, схватил меня за грудки и захрипел:
- Где они? Сколько их здесь? Они такие же биороботы, как и я! Дайте мне что-нибудь, дайте мне скорчер, я их… я их…
Парт помог мне усадить трясущегося уже не от холода, а от злости Дорта на стул. Поняв, что речь идет лишь о двух его сопровождающих, Дорт немного успокоился и сбивчиво, то и дело изрыгая проклятья, рассказал нам свою историю. На борту корабля, капитаном которого был Дорт, находилось семьдесят пассажиров и двадцать членов экипажа. Они шли из созвездия Кита в созвездие Персея по маршруту Мирфак – Менкар. Когда они пересекли границу Жирафа, на них напал неизвестно откуда взявшийся и кому принадлежащий большой крейсер. Команду всю перебили, хотя никто и не сопротивлялся. Корабль тут же сожгли. В живых оставили только Дорта и пассажиров. Сначала всех загнали в грузовые отсеки.  Потом по двое, по трое запихивали в тесные каюты, больше похожие на жестяные ящики, но предварительно всем под кожу на лбу подсаживали ту самую мерзость, которая все еще шевелится в стакане на столе. Тех, кто пытался сразу же выдавить или выцарапать их из-под кожи,  убивали. Но уже через сутки никто и не пытался этого сделать. Это были не червяки или гусеницы, как мы с Партом думали, это как раз и были самые настоящие микробиороботы. В течение суток они полностью вживляются в организм, приводя его хозяина в состояние сомнамбулы, в котором он ничего не соображает и говорит и делает только то, что ему скажут. Нет, это не пираты! – кричал мне в лицо Дорт, - это самые настоящие твари, которых надо давить, как гнид, пока из них вши не вылупились! Дорта не трогали, пытались склонить к сотрудничеству. Как он понял, вынырнул крейсер из темной зоны, и здесь, во вселенной за пределами своей зоны, они плохо ориентировались, нужен был штурман. Причем штурман нужен был с ясной головой, а не одурманенный микробиороботом. По словам Дорта, он много намотал парсек за свою жизнь, всякие повидал цивилизации, но таких отморозков и придурков не встречал. Они же могли снять с борта его корабля навигатор и обходиться безо всякого штурмана, так нет ведь, взяли и сожгли корабль. Но ведь хватило же у них ума создать своих микробиороботов!
- Микрочипы, - вставил Парт.
Дорт замотал головой: нет, это не микрочипы, это именно микробиороботы. Кроме того, что такой микробиоробот, вживленный под кожу, встраивается в организм хозяина, он еще и сам развивается под кожей, растет, при этом выделяет наружу какую-то жидкость, которой эти твари из темной зоны питаются. Дорт решил остаться с ясным умом, чтобы  уничтожить корабль выродков из темной зоны. Он дал согласие провести их крейсер к Водолею, и при первой же возможности сделал так, что в них врезалась комета. Погибли при столкновении почти все, в живых чудом остались Дорт и еще четыре члена экипажа крейсера, которые успели перетащить Дорта в уцелевший отсек и загерметизироваться в нем. Эти четверо были рядовыми воинами и ничего не понимали в кораблевождения. Отсек мог двигаться в космосе автономно, но никто из оставшихся в живых, кроме Дорта, не мог им управлять. Дорта бросили на пол и не заметили при этом валявшийся под грудой обломков скорчер; двоих Дорт успел из него пристрелить. Они лопнули на его глазах как воздушные шарики, исчезли без следа, а что было дальше, Борс не помнит.
Теперь было ясно, зачем я им был нужен, как  ясно и то, чем бы для меня все это закончилось. На Салию они, отключив сознание Дорта, скорее всего упали случайно. Им нужен корабль и пилот, они подсадили мне своего биоробота, чтобы я дал согласие, а на борту после взлета, скорее всего, вытащили бы его и попытались бы заставить меня силой лететь туда, куда им надо.
Я открыл перед Дортом кейс и заметил краем глаза, что Парт выпучил глаза и остолбенел от увиденного.
- Откуда это? - спросил я.
- Это не алмазы, - криво усмехнулся Дорт, - это какая-то смола, которой они питаются. Вот эту смолу и то, что выделяет их микробиоробот, они и жрут!
- Ладно, - говорю, бросив взгляд на Парта, который от досады вцепился обеими руками в свои кудри, - а что значит, лопнули, как шарики?
- Лопнули! – заскрежетал зубами Дорт. – Именно как шарики! Я не знаю, что это за форма жизни, и предпочел бы никогда не знать, потому что без скорчера в руках с ними дел лучше не иметь.
- Они вооружены? - спросил я.
- Нет, - мотнул головой Дорт, - им не нужно оружие. Скорчер на их борту был с моего корабля, его, наверное, зашвырнули туда вместе с награбленным хламом. А сами же варвары, хоть и испаряются, если в них заряд всадишь, но силой обладают немереной!  Им ничего не стоит пробить рукой титановую переборку толщиной в десять сантиметров, а люки задраенных отсеков они срывали на моих глазах, как крышку с пивной банки. Дайте мне скорчер! Где они?!
Я не мог дать Дорту скорчер, потому что у меня его просто не было, как не было никакого оружия и в гостинице. Это осложняло ситуацию: если сила незваных гостей из темной зоны не больное воображение Дорта, то справиться с ними будет довольно трудно.  Мой личный скорчер на борту, но буря уже наверняка набрала полную силу, и добраться мне до него не удастся. Проще добежать до старины Фулда, который наверняка сейчас видит десятый сон. Однорукий папа откроет оружейную комнату, и выдаст мне не только скорчер, да и сам наверняка не останется безучастным. А еще лучше - связаться с Флудом. Но сделать этого нам с Партом не удалось: стихия, как всегда, доказала, что нет ничего надежнее проводной связи, но про нее, к сожалению, давно уже забыли. Я оставил Парта с Дортом, убедил их, чтобы они никуда не выходили, пока я не вернусь, вышел из бара, и пошел по коридору к галерее, ведущей к зданию диспетчерской.

Я старался идти как можно тише, но звуки шагов все равно разносились по пустому зданию гулким эхом. Когда я оказался в галере, то увидел, что путь к диспетчерской мне отрезан. Посреди узкого пролета, за большими окнами которого уже проносились под красными тучами редкие черные вихри, я увидел Хики. Он стоял, замерев, ко мне спиной, чуть повернув голову вбок. На нем не было длинного черного плаща; крепкое тело, подчеркивая рельеф мощных мышц, обтягивал блестящий серый комбинезон. На расставленных в стороны руках у него были надеты темно-синие перчатки с узкими до локтей крагами. На ногах такие же темно-синие сапоги на толстой подошве, с высокими, обтягивающими икры  голенищами. Его белый яйцевидный череп на короткой тонкой шее выглядел еще более нелепо, чем, если бы он был в своем широком плаще. Я тоже замер, лихорадочно соображая, что можно предпринять в такой ситуации. Однако долго мне соображать не пришлось. Хики, заметил меня в отражении окна, возле которого он стоял и отражался в нем, словно гигантский паук с оторванными лапами. Наши взгляды встретились в этом отражении, и его реакция оказалась молниеносной. Нас разделяло метров тридцать, но я и глазом не успел моргнуть, как он оказался прямо передо мной. Я почувствовал, что сжат железными тисками и меня оторвали от пола. Сдавливая меня своими клешнями, Хики приподнял меня перед собой так, что мы чуть ли не касались друг друга носами. Я не мог пошевельнуться, не мог двинуть ни рукой, ни ногой, захрустели мои ребра, еще секунда и он раздавил бы меня как орех. Резко откинув голову назад, я расплющил лбом его крючковатый нос, сдавливающие меня тиски на мгновение  ослабли, но мне и этого мгновения хватило, чтобы впиться зубами в его тонкую белую шею. Хики заревел, как попавшая в капкан зверюга, и у меня чуть не лопнули в ушах перепонки. Он словно пушинку отшвырнул меня от себя в галерею. Пролетев метров пять, я сильно ударился головой о бетонный пол, в глазах у меня потемнело и ярким снопом полыхнули искры. Упираясь спиной в оконное стекло и сплевывая с губ залившую их горьковатую кровь Хики, я с трудом поднялся и чудом успел отклониться от летящего мне в лицо темно-синего кулака. Бронированное стекло разлетелось и я, лишившись опоры, вывалился, успев в последний момент руками вцепиться в косяк. Буря уже вовсю бушевала,  я тряпкой болтался за окном галереи, еще немного и меня бы унесло диким холодным ветром. Хики, очевидно наслаждаясь победой, склонился надо мной, в расширенных зрачках его медных круглых глаз отражались летящие из красных туч на космодром молнии. Он начал по одному отрывать от косяка мои пальцы и вдруг исчез, словно испарился, и только в нос мне ударило тошнотворным сероводородом. Вместо Хики передо мной возник Фулд и, схватив меня своей единственной рукой за пояс, одним рывком забросил в галерею.
- Что это ты за игры тут затеял, сынок? – спросил Фулд, когда я, сидя на полу, немного отдышался, а он, нажав на панель рядом с окном, закрыл пустой проем аварийным пластиковым ставнем.
Я сказал Фулду, что после все объясню, что в гостинице остался еще один, и надо спешить. Фулд бросил мне карточку-ключ, отправил в диспетчерскую, в оружейную комнату за вторым скорчером.  Я быстро вернулся, и мы побежали в бар, к Парту.

В баре мы застали полный разгром: стойка разнесена в щепки, пол усыпан битыми бутылками и залит тем, что их еще недавно наполняло. Раскидав обломки рам опрокинутых стеллажей, мы пробрались в кондейку Парта. Дверь ее была сорвана, и с двумя огромными рваными проломами лежала перед входом, на полу, который в кондейке, так же, как и в баре был усыпан битым стеклом и обломками шкафов и стульев. Прямо на пороге, преграждая нам дорогу, торчащими вверх ножками, лежал с согнутой пополам металлической столешницей стол. Сильно пахло спиртом. Парт, стоя на коленях перед раковиной, ловил одной рукой льющуюся из крана воду и размазывал ее по лицу. Рубаха у него на спину была разорвана, одного рукава вообще не было, из небольшой рваной раны на плече сочилась кровь. Когда мы с Фулдом, расчищая себе дорогу, отбросили с порога искореженный стол, Парт повернулся. Лицо у него было разбито, и залито кровью. Мы подошли к нему, Фулд сунул в руку Парту подобранный с пола рукав его рубахи.
- Чертова баба, - простонал Парт, вытирая кровь с лица и едва шевеля распухшими губами. – Она утащила с собой Дрота, взвалила, как мешок на плечо и утащила.
- Ты-то, как? – спросил Фулд.
- Я нормально, жить буду. Но эта дрянь раздавила стакан с червяками, - виновато, словно извиняясь, проговорил Парт и посмотрел на меня. – Мы так и не узнаем, как были устроены их биороботы и почему они вживляли именно на лоб.
Чудак-человек, его чуть не убили, а он о каких-то биороботах думает! Оставив Парта, мы с Фулдом кинулись в гостиницу; распахивая все двери подряд, проверяли номера: я, прижимаясь спиной к стене, входил первым, держа наизготвке скорчер, зажигал во всех комнатах свет, проверял шкафы, заглядывал под кровати, Фулд меня страховал. Войдя в свой номер, я, менее всего ожидая, что Хака спрячется в нем, несколько расслабился. Едва я переступил порог комнаты, сбоку ко мне метнулась ярко-синяя молния, скорчер мой отлетел в сторону и вновь я почувствовал на себе железную хватку воинов из темной зоны созвездия Жираф. Одной рукой Хака прижала меня к себе железным захватом, и я не мог пошевельнуться, другой рукой она вывернула мне голову за подбородок в бок так, что крутани она ее еще немного, и свернула бы мне шею. Фулд остановился на пороге, направив на нас скорчер, но не стрелял, так как Хака довольно ловко мной прикрывалась.
- Я улечу с ним, на его корабле! – пропищала она над моим ухом Фулду. – Прочь с дороги!
- Послушай детка, - спокойно сказал Фулд и опустил скорчер, - сейчас никто не сможет выйти наружу, ветром сдует. Придется отложить твой отлет на пару суток.
- Положи пушку на пол, - приказала Хака.
Фалд, не спуская с нас глаз, медленно присел и положил скорчер перед собой. К этому моменту мне удалось немого высвободить из-под ярко-синей клешни Хаки левую руку. В голове у меня явно не к месту промелькнула мысль, что женщина всегда остается женщиной и даже боевой наряд подбирает себе под цвет волос. Напрягая мышцы шеи, чтоб мне ее ненароком не свернули, я рванулся вниз и тут же выбросил свободную руку вверх, схватив ею Хаку за тонкую шею. Она издала истошный вопль и крутанула все-таки мне голову в сторону, но хватка ее ослабла, я успел рвануться вперед, и, оставшись с целой шеей, волчком отлетел на кровать. Фулд тут же наклонился к скорчеру и, не разгибаясь и не глядя, только чуть приподняв ствол, выстрели, высадив стекло в окне; Хаки в том месте, куда он стрелял, уже не было – она прыгнула на меня. Я даже не видел ее прыжка, я, скорее машинально поджал под себя ноги и резко выбросил их вперед, но получилось у меня это довольно удачно: от полученного в грудь удара Хака вылетела в разбитое выстрелом Фулда окно. Подскочив к оконному проему и вцепившись в его переплеты, чтоб самим не вылететь вслед за Хакой, мы видели, как ее закружило в бешенном черном вихре, подняло вверх, затем выбросило из вихря и она, раскинув в стороны руки и ноги, тщетно пытаясь спланировать, упала грудью прямо на штырь одного из молниеотводов; даже сквозь нескончаемые раскаты грома бушевавшей над космопортом бури до нас донесся ее дикий предсмертный крик. Тело Хаки, крутясь флюгером, опустилось до середины штыря, но тут в него ударила молния и Хака исчезла-испарилась.
Пока Фулд, закрывал окно аварийным ставнем, я обыскал свой номер и нашел в антресоли шкафа Дорта, сложенного пополам головой к коленям, связанного скрученными в жгуты простынями и с кляпом из полотенца во рту. Фулд помог мне опустить Дорта на пол и развязать.  Бедняга еле передвигал ноги; поддерживая его под руки, мы спустились на первый этаж, и пошли к бару, но, не дойдя до него, увидели хромающего нам на встречу Парта. Голова Парта была забинтована, в руке он нес черный кейс, распухшие губы кривились в загадочной ухмылке. Подойдя к нам, Парт прямо на пол положил кейс и раскрыл его. Я взглянул на старину Фулда и, видя как у того, при виде содержимого кейса, отвисла от изумления челюсть, и глаза едва не вылезли из орбит, не сдержался и засмеялся. Парту не давали смеяться разбитые губы и он, закрыв глаза, лишь тряс головой. Беззвучно затрясся под моей рукой и Дорт, но по грязному лицу его ручьем текли слезы, и потому непонятно было, плачет он или смеется. Фулд, ничего не понимая, в недоумении вертел головой, переводя взгляд то на меня, то на Парта, то на лежащий у его ног раскрытый кейс.

Через два дня, когда небо Салии вновь стало синим и безоблачным, я покинул планету. Ни к чему мне лишний раз встречаться с представителями различных спецслужб, вызванных комендантом космопорта.
- Надеюсь, ты не слишком пострадал в этой заварушке? – спросил меня при прощании старина Флуд, ощупывая пальцами надетый мне Партом шейный корсет.
- Ерунда, - успокоил я его, - зато теперь я знаю, как сходят с ума при виде больших денег. При случае, обязательно загляну на огонек.
- Буду ждать, - услышал я за спиной, уже выходя из диспетчерской, - всегда добро пожаловать, всегда рад видеть тебя, сынок!

31.05.2006 г.