248

                ***

          Бродил по земле и целовался с девушками почти так же часто, как с солнцем. Всем он нравился, как солнце и  редко случались пасмурные дни. Всем погреться хотелось, понежиться, поласкаться, все чувствовали, что он их любит, как солнце. Все детей зачинали, рождали и были дети у всех веселые и довольные тоже как солнце; и жили они дружно, вместе в своем детском саду и росли, и не портились, а мужали и начинали уже строить грандиозные планы, чтобы перестроить жизнь на земле, чтобы все люди жили как в детском саду, как на солнце... («Бродягам девушки не дают. Чем мечтать, лучше бы ты в помойке рылся»)

                ***

          Пасмурные дни. Вся сила ушла за кордон, а я остался: спутанные серые волосы и заплетающиеся ноги в серых туфлях. Ни ветерка, ни вздоха. Сделаешь шаг и провалишься в пустоту…

                ***

           В гулком храме по полу молча ползали аспиды, гадины, а с возвышения провозглашались громкие истины. Но слушались они тоже молча, и посетители только слегка шевелили пальцами ног в ботинках, а так старались не ползать…

                ***

          Пока не надо думать, зарабатывать – лето, достаточно надеть маечку и скушать бутербродик  и   всё, праздник,  можно смеяться…


               
          ***

          «Не хочу ничего среднего, на небо хочу» - почти нагло сказал почти  под землю спустившись (кстати, покушав от средних трудов…) Но продолжил удачно: «Почему вечно это привычно-непонятное среднее так велико, а неба вечно -  облака клочок и земли - островок в четыре сотки…»            
               
          Я не против среднего, но и не за. По среднему иду, не обращая на него внимания, всматриваясь в то, что наверху и внизу, по краям от  него - по краям явно что-то происходит, то ли праздник, то ли война, некие феерические превращения и немыслимые катаклизмы. Голова кружится, ибо не знаю, уже я участник в них или еще наблюдатель...

Все среднее теперь умещалось на дороге, не разлегалось по сторонам, а двигалось, видимо, убиралось. Правда, куда? Все свалки забиты, закрыты - придется ходить по дорогам до полного превращения в дорожную пыль...

         Не уважал среднее, но делал его. «Есть же резон в ходьбе, когда летать не можешь, а ползать стыдишься. Ползаю я только тайком, а летать пробую лишь в местах пустынных, когда в них  выглянет солнце…» Всё время жить тайком или в местах пустынных, мистиком греха и пустынником праведности...

        Делал среднее с тупым равнодушием. Спал, не боясь порезаться или с края свалиться, шел, не боясь оступиться - всюду дорога и Рим. Застыла душа, раз все под рукой и все понятно заведомо и известно заранее…

Сведениями набиваю свой ноль как мешок...

        Явился высокий - и что осталось делать средним? В самый раз им только завязывать ремень на обуви его. Но он никуда не шел, не торопился, стоял, высился, и, щурясь, смотрел на солнце, босой, на горячем желтом песке...