Дверь нараспашку. Глава 6

Солнечный свет вливается в оконный проем, освещая пустое кафе. Столики с поставленными на них вверх тормашками, перевернутыми стульями, чисто вымытый пол. Из приоткрытой двери на кухню слышатся размеренные голоса. Они звучат монотонно, по-утреннему лениво.
Это Дон Баз приступил к сотворению дня.
Гоши за стойкой нет и «Лира» в его отсутствие напоминает человека, которому на лицо через приоткрытую штору вдруг падает солнечный свет, и еще до конца не проснувшись, на грани между сном и реальностью, спящий знает, что проснуться придется. Никакого выбора у него нет, и солнце назойливо лезущее в глаза, уже не оставит его в покое, и не найдется рядом никого, кто бы пришел и задернул штору, продлив это мгновение счастливого беспамятства.
Один человек, все-таки, есть. Это Алиса.
Она сидит за столиком, который я уже стал считать своим, и для солнечного света нет никаких препятствий. Свет освещает её волосы и видно, что корни немного отросли и, вероятно, нужно купить краску для волос и устранить этот недостаток. Свет безжалостно освещает лицо Алисы и становится видна сеточка морщин вокруг глаз и на лбу. Руки спокойно лежат на столе сложенные на крест. Перед Алисой нет даже чашки кофе. Она пришла слишком рано и его некому варить, а может, она и не просила. Кто знает? Алиса просто сидит и смотрит в окно. Когда солнечный свет становится слишком агрессивным и больно бьет по глазам, она глаза закрывает, ощущая в теле странную конвульсию, будто от макушки до кончиков пальцев на ногах, через все тело, проходит электрический разряд. Конечно, она могла бы пересесть чуть дальше от окна и избавить себя от излишнего солнца, которое давно проснулось и не знает, куда девать гигантскую силу, но она не хочет двигаться, не хочет говорить, не хочет приноравливаться к этому утру.
Я знаю это и не спешу появляться. Пусть, думается мне, сперва выпьет кофе или просто дождется Гошу, послушает его чуть-чуть. Уж он-то наверняка спугнет её меланхолию. Я, к сожалению, в этом деле не помощник.
Солнце манит меня, как магнит, но я не могу ему уступить. Сейчас звякнет колокольчик и появится Айша.
Вот и она. Все, как обычно: она скрывается в глубине бара, чтобы переодеться к рабочему дню, потом ненадолго уходит на кухню выслушать распоряжения Дона База, и, наконец, вернувшись в зал, пристально смотрит в сторону столика, за которым сейчас сидит, похожая на туман, Алиса.
- Привет, - говорит Айша, и Алиса медленно поднимает к ней лицо.
Улыбается, но глаза выдают её настроение, в глубине этих глаз плещется что-то весьма схожее с отчаянием. Я, вероятно, ошибся. Меланхолией здесь и не пахнет, а отчаяние – это как раз моя тема. Гоша здесь совершенно бесперспективен, он как зеркало, в котором отражается твое лицо, когда ты с ним говоришь. Вот чего Алисе сейчас не нужно даром, так это смотреться в зеркало, в котором отразится её настроение, ведь оно, таким образом, умножится вдвое и, скорее всего, затопит бедняжку с головой.
- Ты завтракала? – спрашивает Айша.
- Не-е-т, - отвечает Алиса неуверенно, будто бы не в состоянии вспомнить завтракала она или нет.
- Тогда я принесу чего-нибудь из кухни, ладно? А кофе выпьем потом, вместе, когда Гошка появится.
Алиса продолжает улыбаться. Вот удивительно, она даже головой не кивнула в знак согласия, Айше же все и без того понятно.
Через минуту после ухода Айши из двери кухни выглядывает голова Дона База. Его руки и правая щека испачканы в муке, на кармане белоснежного передника болтаются разноцветные бельевые прищепки. Дон пользуется ими как зажимами для пакетов с мукой, крупами, кофе и даже майонеза.
- Доброе утро, Алиса!
- Доброе утро, Василий Ильич!
- Я не знал, что ты здесь. Рановато для тебя. Что-то случилось?
- Ради Ваших чудесных завтраков можно иногда нарушить рутинный распорядок. О них по округе легенды ходят, разве Вы не знаете?
Дон Баз удовлетворенно улыбается. Это для него самое что ни на есть разумное объяснение Алисиного поведения. Он всё понял и со всем сказанным согласен. Какая-то мыслишка о странностях Алисы в этот момент проносится через его тщеславную голову. Проносится и… исчезает, оставив, однако, после себя смутную тревогу.
- Подожди немного, у меня есть, что тебе предложить, - заявляет Дон Баз и скрывается в кухне.
 
Айша и Алиса сидят напротив друг друга, причем Айша сидит на стуле, где обычно сижу я. Понятно, что её это слегка нервирует и возбуждает. Уперев руки о сидение стула, она монотонно раскачивается вперед-назад, вперед-назад.
- Ты сегодня необычно рано, - говорит она Алисе.
- Необычно… Заведение ведь открыто. У вас, что никогда не бывает утренних посетителей?
- Еще как бывает, - смеется Айша, - бывают даже полуночные, ночные и самые экзотические бывают – рассветные.
- Ого! И что же вы говорите тем, кто ломится к вам в дверь на рассвете?
- Обычно говорим: «Добро пожаловать!», кормим, поим, - и, не меняя интонации, добавила, - Porta aperta per chi porta, chi non porta parta.
- И что это значит?
- Дверь открыта для каждого, кто пришел не с пустыми руками, а кто с пустыми – пусть проваливает. Типа того что-то, только к нам это почти не относится, потому что порядки у нас, сама знаешь. Короче, будешь ломиться в три часа ночи пьяная и израненная – впустим, не сомневайся.
- Вот уж не знала, что «Лира» - круглосуточное заведение, - удивляется Алиса.
- Да нет, дверь, конечно, закрыта всю ночь, но у нас же Дон! А Дон искренне считает, если человек видит закрытую дверь, то проходит мимо, а стучать он в нее начинает только тогда, когда ему позарез нужно. Во-о-от! – тянет она и сильно качнувшись вперед почти ложится грудью на стол.
- Ну и что? – спрашивает Алиса.
- А то! Если человеку так нужно войти, что он ночью дверь вышибает, то, по мнению Дона, его нужно обязательно впустить.
- Понятно, милосердие. Вот новость! – пожимает плечами Алиса и отворачтивается к окну.
Айша перестает раскачиваться и с удивлением смотрит на нее.
- Что с тобой сегодня, а?
Алиса не отвечает, только смотрит со странным выражением лица.
- Сегодня прекрасное утро, - произносит она наконец, и Айша перестает качаться на стуле, так удивлена.
Алиса, любящая всех и вся, не умеющая держать язык за зубами, искренняя до идиотизма, не способная отказаться и отказываться, эта Алиса куда-то ушла, а вместо нее появилась другая, незнакомая и потому совсем непонятная. О той, ушедшей, они знали все. Она была похожа на старинный дом, оставленный хозяевами. Дом когда-то был красивым, но теперь оконные проемы перекосились, углы заволокло пылью, а входная дверь едва держалась на проржавевших и расшатанных петлях. Но всё это ничего не меняло, потому что однажды зимней ночью путник…
Айша представляет себе душу Алисы именно как распахнутую дверь дома, в котором рады усталому путнику. Все без исключения посетители «Лиры», не говоря уже о самой Айше, Гоше и Доне, знают в мельчайших подробностях обо всех горестях и радостях Алисы. Знают о тяжело больном муже, знают так же о безответной её любви к молодому и строптивому начальнику. Начальник этот, как известно, непонятно что придумал и теперь убивается сам и морально убивает Алису.
- Причем здесь утро? – спрашивает Айша.
- Ни при чем, - получает она в ответ. – Ты сидишь на его месте, может, поэтому солнце светит, а его еще нет.
Айша стремительно поднимается, но в этот момент слева от двери на кухню, прямо под выключателем, загорается маленькая зеленая лампочка. Она вспыхивает и гаснет, снова вспыхивает и снова гаснет.
- Я сейчас вернусь, - говорит Айша Алисе, - ты не раскисай пока. Дядя Вася зовет, твой завтрак готов, наверное.
Она идет в сторону кухни, но по дороге останавливается и говорит в спину Алисе.
- Два дня назад (помнишь ты еще заходила на кофе?) кое-что случилось, Алиса. Но ты права, утро действительно замечательное, так что надежда есть.
Алиса кивает в знак согласия, пропустив слова о происшествии мимо ушей и не поворачивая головы. Айша смотрит, как Алиса кивает и думает, что кивает она оконному стеклу, улице за окном, людям, пробегающим мимо. Люди стремительно передвигаются, как фигурки в кукольном театре, и Айша знает, что если даже кто-то и остановится перед окном, повернет голову и присмотрится, то Алису, всё равно, не увидит, а увидит свое собственное озабоченное отражение.
Когда Айша появляется из двери кухни с подносом, на котором несет для Алисы завтрак, дверной колокольчик коротко обозначает себя, и в кафе вплывает женщина. Волосы короткие, седые, худощавая фигурка закутана в несколько чрезмерное количество одежды. Каждый из элементов наряда выглядывает из под другого, будто бы играет в прятки. Кружевной воротничок блузки, кардиган, застегнутый только на две верхние пуговицы, приталенный пиджачок, тоже не застегнутый полностью. Под слегка приподнятый отворот пиджака кокетливо пристроен яркий шелковый шарфик, обернутый вокруг шеи несколько раз.
По мнению Дона База всё это сильно напоминает перезрелый кочан капусты, и Айша с ним согласна. В этом случае Дон со своими кулинарными ассоциациями попал в самую точку. Образ перезрелой капусты дополняет сильно расклешенная от талии юбка, украшенная затейливыми воланчиками.
- О, Васенька уже кого-то кормит! – восклицает женщина, пристально рассматривая еду на подносе. – Неужели сегодня кто-то пришел раньше меня?
- Доброе утро, миссис Фрида! – отзывается на это Айша. – Будете завтракать?
- Как всегда, дорогуша, как всегда, - бормочет миссис Фрида и, приподняв подол своей обрюшенной юбки, торопливо продвигается к одному из столиков почти в центре зала, но останавливается, внезапно вспомнив что-то.
 - И, милая, ты же знаешь, что я не выношу размазню, которую теперь ввели в моду эти богатые молодые люди. Передай Васеньке мои пожелания и благодарность, естественно.
И миссис Фрида продолжает свой путь. Столы в почти квадратном зале расставлены так плотно, что напоминают детскую игру, в которой необходимо закатить игровой шарик в лунку, выбрав для этого самый удобный путь.
Расставляя на столе перед Алисой тарелки с едой, Айша слышит, как миссис Фрида бормочет что-то осуждающее о всесилии рекламы и неистребимом снобизме, который вынуждает некоторых продукт этой рекламы потреблять.
Алиса также безучастно смотрит в окно. Увидев тарелку с едой, пузатый графин с желтым апельсиновым соком и аппетитно поджаренные тосты в плетеной корзинке, застеленной белоснежной салфеткой, как будто проснувшись только что, сию минуту, смотрит на Айшу, смущенно улыбается, потом с очевидным азартом берет в руки вилку и нож. Понаблюдав за всеми этими приготовлениями несколько секунд, Айша немного успокаивается. Что ж, думается ей, если у человека обнаружился аппетит, то возможно к нему вернется и хорошее настроение. Она говорит:
- Bon appettit, Alis!
- Grazie mille, Aicha!
За своей спиной Айша слышит, что бормотание миссис Фриды сменилось довольным мурлыканием. Это означает, что миссис Фрида уже провела все возможные параллели между «Лирой» с остальным миром. Надо ли говорить, что «Лира» одержала бесспорную победу по основным показателям. Айша мысленно хмыкает, потому что явно слышит за своей спиной «Не спорь с любовью, ангел мой! Ля-ля-ля!» Да уж, с чем не поспоришь, так это с любовью. Все точно с ума посходили! Айша представляет себе, как перед голодным взором Фриды проносятся видения Дона База, принарядившегося в белоснежный передник на голое тело. Такие вот страсти. Алиса объявила голодовку скорее всего по той же причине. Страсти! Страсти! «А я сама, - думает Айша, - я разве не потеряла последний разум в погоне за непроясненной мечтой?»
Айша поворачивается и спрашивает:
- А где же Боня, миссис Фрида? Неужели Вы оставили бедняжку одного в четырех стенах?
- Нет, - отвечает миссис Фрида, - он привязан у входа. После того случая, ну, ты помнишь, я не решилась привести его.
- Как? – ужасается Айша, - На улице, один? Ушам не верю!
Миссис Фрида мнет кисти рук, потупив глаза.
- Что же делать? Он безобразно вел себя в прошлый раз, перепугал ту милую девочку с булавкой в языке. Да и остальные посетители не порадовались его выходке.
- «Милой девочке», как Вы говорите, даром налили коньяку и она, кстати, не жаловалась.
- Не знаю, не знаю.
- Пойду, приведу его, - говорит Айша, направляясь в входной двери, - Как это Вы придумали его одного там бросить, да еще привязать?! Кошмар какой-то!
Миссис Фрида покорно молчит, соглашаясь с Айшей.
Бонифаций, или попросту Боня, действительно привязан у входа и это просто кошмар. Но два дня назад, когда рано утром миссис Фрида как обычно заглянула в «Лиру» позавтракать, Боня устроил позорную истерику. Миссис Фриде даже в самом страшном сне не могло привидеться, что её Боня, имеющий прекрасные рекомендации и чудесных родителей, станет припадать на задние лапы, рычать, оскалив пасть, бросаться под ноги посетителям кафе, в какой-то странной припадке падать на спину и, повизгивая, изгибаться дугой. Никакие разумные доводы на Боню не действовали. Тогда он был схвачен Гошей и вынесен на воздух, где, по словам того же Гоши, немедленно пришел в себя и даже извинился, обслюнявив Гошину физиономию. И это Боня, про которого Василий Ильич говорил, что с большим удовольствием сыграет с ним партию в шахматы, когда у Бонифация найдется свободное время! Конечно, он наказан! Хотя и Гошенька, и Айша, и даже Василий Ильич уверяли миссис Фриду, что с Боней случилась неприятность по совершенно независящим от него причинам.
- Просто вашего Боню, миссис Фрида, природа наделила некоторыми вещами, которых лишила нас с вами, - с улыбкой объяснял ей Василий Ильич, держа в своих руках её подрагивающие руки. – Простите его, он не нарочно.
Миссис Фрида согласно кивала и продолжала бы кивать и дальше, только бы Василий Ильич не отнимал своих рук, а успокаивал и говорил бы приятным голосом всякие утешительные вещи.
Боня не сразу, но все-таки был прощен. Брать же его с собой в это утро миссис Фрида поостереглась. Ну и что, если они и уговаривают, и утешают. Кто знает, чем это может закончиться? И если на безупречно воспитанного Бонифация нашло черти что один раз, то кто может дать гарантию, что этого не случится еще раз? И станут ли эти милые люди терпеть выходки подмочившего свою репутацию Бони, и если станут, то, как долго. Короче, скрепя сердце миссис Фрида привязала Боню у входа, сурово выговорив перед тем как войти в кафе, что это для его же блага и здоровья.


Рецензии