Эстония 85

Эстония 85



Июль. В Таллине жара. Ходят в белом, сарафанах, шортах и едят мороженое.  Ехала из Таллина в Хаапсалу 3 часа. Прочла один путеводитель. Нина, знакомая по отдыху в Новом Афоне,  встретила на платформе.

Я познакомилась с Ниной и её подругой Вильмой на экскурсии в Афонскую пещеру. Сидели рядом в автобусе. Они были в эстонской группе, а я от русской группы поехала одна. Разговорились – я была в Таллине однажды проездом и восторгалась его неповторимостью.

Нина с подругой были типичными эстонками- с большими голубыми глазами, русыми волосами, опрятные и бодрые. Вечером, в полутёмной летней шашлычной мы перекусили  после поездки, вернее, накормили  бродячих псов – шашлыки попались неудачные.

Разговаривать с новыми знакомыми было интересно и переписываться тоже. Мы поздравляли друг друга с праздниками открытками и посылали сувениры. Эстонские открытки были великолепны – я до сих пор их храню.

Они давно звали меня к себе, особенно на Праздник песни. Я в то время больше стремилась в горы. Десять лет мы переписывались, перезванивались, и однажды дочери Нины, Криста и Марика, приезжали к нам с мамой ночевать. Москва им не понравилась – культуры мало. Согласна. Зато понравилась моя мама.

На десятый год нашего знакомства я страшно обморозила ноги в горной школе – собиралась на лето в альплагерь на Алтай. Несколько месяцев боролась с разными хворями, не проходил кашель и был жуткий анализ крови. Пришлось отказаться от поездки в горы и я неожиданно и против желания почти свалилась на головы эстонок. Они нисколько не удивились – давно звали. Они много поездили, но ничего лучше Эстонии представить не могли.

Нина живёт в четырёхэтажном доме постройки 60-ых годов у вокзала. Вокзал построен  при Николае Втором, красивый. Он очень любил Хаапсалу и часто приезжал сюда.

Квартира Нины из двух комнат, уютная, с книгами и цветами, на первом этаже с балконом, откуда открывается вид на вокзал. Дверь на балкон открыта круглосуточно и это никаких опасений не вызывает.

Я буду жить у Нины и поэтому её дочь Криста с сыном временно переехала к другой дочери Нины – у неё пятеро детей – четыре дочери и  сын. Я буду жить в комнате с видом на вокзал (воздух, несмотря на близость вокзала, изумительный, поезда приходят редко).

 После ужина и душа гуляли по пляжу и в сосновом лесопарке Паралепа. Паралепа – моя любовь на всю жизнь. Парк находится на берегу неглубокого залива с камышами. Хвойные деревья, здоровые, ухоженные, нигде ни соринки. Нина там что-то потеряла при мне, а через час мы нашли – ключи, кажется. На берегу много маленьких кафе с кофе и пирожными.

Потом я  туда потом каждое утро приходила для зарядки, пробежки и водных процедур. Нина ждала меня на завтрак.

Нина рассказывала про отца, мать, детей и русский язык, который учила в детстве. Отец был потомком шведов и немцев, обедневшим помещиком. Мать – русская, тоже из помещиков, очень красивая. После революции Нина торговала семечками на углу, но потом всё-таки поступила в гимназию и успешно её окончила.

Дядя из Риги дал ей скрипку, и она сама научилась на ней играть. Дядя тоже был бедный, потребовал скрипку обратно и продал. Было жалко расставаться с мечтой. Сейчас она уже много лет раз в неделю поёт в хоре, и муж её пел.

Показывала фотографии – выпускную, например. Круглолицая, крепенькая, с широкой улыбкой. Большой пикейный воротник. Красавица мама – полная, царственная.

Моря не любит – много народу в нём гибнет. Раньше жили под Таллинном в Палдиске, кажется, а потом там сделали закрытую военную зону. Пришлось переехать.

За чаем я обратила внимание на красивую красную с золотом чашку. Нина сказала, что с этой чашки началась её семья. Она осталась ночевать у будущего мужа, когда он жил в другом, деревянном доме на ул. Чайковского – она потом этот дом  показала. Утром он подарил ей эту чашку и предложил пожениться.

Если бы она знала, какую бурю посеяла в моей душе этим рассказом! Я всегда считала, что мужчина должен сначала попросить руки девушки у родителей и получить их благословение. Конечно, я слышала об удачных примерах противоположного рода, но это было слишком страшно для меня.

Как раз в этом году один турист, который весь год за мной ухаживал, водил в Большой театр и праздновал со мной Новый год в ресторане, пригласил меня к себе домой. Он жил один в комнате в коммуналке. Я была потрясена его предложением, а он моим отказом. Мы оба расстались, белые, как мел. Помню, лил сильный холодный  дождь. Был март, но казалось, что дождь осенний. Может, я поэтому заболела. Оказывается, такая серьёзная и умная женщина как Нина и пошла на такой риск!

В Хаапсалу самая тёплая в Эстонии вода. Отцвело море в 3-ий раз и можно идти купаться. Белые ночи не хуже, чем в Ленинграде.
 
 На следующий день Нина угостила камой – это простокваша с сухарями,  продаются специальные сухари для камы. Селёдку у них едят со сметаной.

Нина показала мне Хаапсалу. Я фотографировала в Епископсом замке. Купила книги и открытки. Пообедала в столовой и вернулась к Нине. Она уже волновалась. Ей надо было к внуку на день рождения, но она ждала, когда придёт Вильма.

Вильма позвонила, мы встретились у входа в универмаг и пошли к ней. Угощала копчёной форелью. У Вильмы второй муж, эстонец и генерал, это редкость. У неё дочь и три внучки. Я переночевала у неё.

Вильма велела мне перед поездкой в Таллин на певческий праздник сходить в парикмахерскую. Я потратила там 2час, идёт дождь и даже когда не идёт, воздух сырой – никакого смысла нет делать причёску.

 Забыла у Вильмы зонт. Пришлось ехать в Таллин без него, а у меня хронический кашель. Прямо хоть новый зонт покупай! И дожди пошли. Нина и Вильма, похоже, никогда не болели. Возмущаются, что я принимаю таблетки от кашля. Я почти никогда до этого не пользовалась лекарствами, но что же делать?

Нина отправила меня на станцию за билетами и прибежала на станцию за 5мин до отхода. В поезде прочла другой путеводитель. Там ехала группа школьников в поход, с рюкзаками, на Сааремаа.

Я рассказала Нине, что мой отец в 41-ом там воевал и попал в плен. Они оборонялись три месяца. После войны известно, как к таким людям относились, а потом приравняли к защитникам Брестской крепости, дали медаль и новую квартиру к 30-летию победы.

Я спросила, можно ли съездить на Сааремаа, но Нина предупредила, что это пограничная зона и надо было заранее готовить специальные документы.

Маленькая квартирка в центре  Таллинна, но недалеко от железной дороги. Серые дома, дождь. Напротив в магазине – творог, кровяная и ливерная колбасы, сыры, кексы. У нас такое без очереди не продаётся.

Купила журнал «Силуэт». У нас его выписать почти невозможно. В Ратуше поют, по улицам ходят в национальных костюмах, в подворотнях репетируют. Цветочный рынок у гостиницы Виру. Цветут жасмин и шиповник за спинами продавцов. На вокзале не удержалась и купила розы – дешёвые и свежие. Носки мокрые.

Мне захотелось  пройтись по Таллину одной, с путеводителем. Нина готовилась к выступлению хора и охотно меня отпустила.

 Морской музей. Узлы на стенде. Фото Сенкевича среди моряков. Мережи для миноги. Шест для проталкивания сетей подо льдом. Позвонок кита. Шарики из стекла и пластмассы для сетей. Оборудование для рулевой рубки. Консервы. Видовая площадка. Носовая фигура.

 Распогодилось и ходить по улицам было одно удовольствие. У меня в центре было одно любимое место рядом с Ратушной площадью, на улице Булочников. Там  церковь св. Духа. Простая, но не мрачноватая и аскетичная, как иногда бывает, а пронизанная уютом, любовью. В ней было хорошо, как бывает у русской печки после мороза. По-эстонски церковь св. Духа звучит Пюхавайму – чувствуете музыку языка?

 Живописная  ул. Пикк. Салоны с шедеврами вязанья. Юбка с хвостами павлинов на чёрном фоне. С яркими цветами вышивка шерстью синяя и изумрудная, впечатление переливчатого перламутра.

Ажурность белого – глаза разбегаются. Накупила немало.

В деревне эстонки сидели на табуретке с тремя ножками, чтобы не задремать – вставали рано. Качали люльку и вязали. Нина и Вильма тоже мастерицы. Они мне года два назад прислали яркие вязаные домашние тапочки – потом все знакомые снимали выкройку, а мама связала подобные.

Знаменитая кулинария. Вот там очередь туристов. Пока стояла, прочла свои предварительные конспекты об эстонской кухне. Кровяную колбасу делали в кишках, с травами. Ели с хреном, майонезом, варёной картошкой. На Сааремаа больше всего любят камбалу. Творог сбивают со сливками и ванилью.

Органный зал в соборе  Нигулисте.

Накупила пластинок с эстонской эстрадой, ансамбль «Апельсин», например, Анне Вески, Тынис Мяги.

Кафе «10 минут». Блины.  Знаменитый даже среди местных «Молочный зал» - пирожные и сосиски.

Хор мальчиков города Таллинна пел перед Ратушей. Вообще поют и играют даже на остановках автобусов, поют семейными квартетами, квинтетами…

Неповторимость домов на пл. Ванна тург. Вышгород!  Концерт оркестра национальных инструментов. Кик-ин-де Кёк, Толстая Маргарита… Кик-ин-де-кёк – это название одной из крепостных башен Таллинна. Она была высокой и с неё можно было заглянуть на кухню, отсюда название Кик-ин-де Кёк – загляни на кухню. Простым людям не разрешалось варить кофе, и если их заставали за этим, то они платили штраф. Толстая Маргарита – название другой башни. Не буду соперничать с путеводителями.

Вечером Нина пришла расстроенная: «Я очень несчастна. Я потеряла кошелёк. Оставила на прилавке. Там было 50руб. Это Криста виновата. Она сказала: «Возьми побольше денег в Таллинн. Тебе захочется там что-нибудь купить».

Брожу по книжным и парфюмерным магазинам. Может, у нас на ул.Горького и не хуже, но я сейчас в отпуске и неизвестно, когда снова буду в центре Таллинна

 Пирита. Разноцветные паруса яхт. Рока-аль-маре.  Музыка незнакомых слов.
Летают чайки.

В одном из магазинов в центре неожиданно для себя купила невероятно дешёвую зимнюю шапку из хвостиков песца. У нас таких дешёвых шапок нет.
 
Мужчина с коробкой из-под телевизора  с блаженной улыбкой гуляет по церкви Нигулисте. 60 лет Хуго Лепнурму. Алтарь с деревянными скульптурами работы старых мастеров.

Брелок с изображением ворот и надписью «Тарту» в салоне на ул. Виру, у ворот Виру. Была в городском музее на ул. Вене. Выставка украшений из серебра и экслибрисов. Красивый дымоход.

Снова Молочный зал на ул. Пикк. Думала, там много народу, а там никого нет. А я, заняв очередь, начала есть пирожное в штучном отделе и потом, когда позвали одного человека, была с набитым ртом. Потом опять позвали одного человека, я села и у меня сразу взяли заказ.

«Вам сосиски?»
На полке над столом – пирожные в вазах. Я съела бисквит с белым кремом, эклер. Тут уже принесли сосиски. А кефир, оказывается, стоит на столах. Потом съела ещё пирожное с начинкой из крема, в состав которого входят творог, ванилин и, кажется,  лимон.  Официантка, обслужив быстро, подошла за деньгами и спросила удивлённо: «3 пирожных? Не может быть!».

И всё равно очень дёшево -1р35к. Как ухожены таллиннские официантки!
Причёска, макияж, маникюр, туфли, платье!

На ул Виру в магазине «Силуэт» много хороших платьев. Видела, как фотографируют для «Силуэта».

Не могла найти, где на ратуше грифон для стока воды. Держала перед собой путеводитель, хотя снова начало накрапывать. В путеводителе грифон был. Расстроенная несоответствием и тем, что откуда-то капает, а ещё тем, что в Ливадии грифона видела, и ещё бы посмотрела, да когда это будет, а здесь не увижу, сердито подняла голову. Мне в глаза весело смотрел искомый грифон,  изо рта у него капали дождевые капли. Мне снова стало хорошо.

Хор мальчиков! В центре – толстый очкарик, которого обижали вчера в троллейбусе. В конце – лютеранский гимн. Вильма – лютеранка.

Снова церковь Нигулисте как ориентир. Напротив – книжный. По дороге к Ратуше тоже. На Ванна тург тоже есть молочный зал. У церкви Нигулисте у ступенек – фонтан с рыбами.

 Парад, посвящённый празднику песни. Вильма радостно кричит марширующим оркестрантам: «Музыку! Музыку!» Она кричит по-эстонски, но в Европе это звучит одинаково. Время от времени шествие превращается в танец. Женщины ходят в полотнятых вышитых блузках и фартуках, несмотря на холодный ветер, и вечером тоже.

После праздника танца не натанцевались: молодёжь плясала на улицах.

Ем суп в квартире, где нет хозяев – Вильма привела к знакомым. Она пришла с семьёй из Минска. Среди них толстая девочка в чёрном бархатном платье. Она словно из моего детства. Мы тогда снимали комнату на подмосковной даче – негде было жить. Там тоже была толстая девочка в бархатном платье. Она играла на пианино. Мне было 6 лет и я знала, что завидовать нехорошо, но завидовала платью, пианино и тому, что она умеет на нём играть.

Суп был кстати. В углу комнаты, где мы обедали, стояло пианино. Я спросила девочку, просто так, играет ли она – ведь она тоже была в гостях. Её мама ответила, что девочка играет, и даже хорошо, но её невозможно упросить сыграть. Я попробовала, попросила, и у меня поучилось! Девочка села к инструменту и по-моему неплохо сыграла мазурку Шопена. Вся семья удивилась, что мне удалось её заставить.

 Эстонцы клали в только что надоенное молоко лягушку, чтобы сохранялось свежим.

В Кадриорге после концерта, на остановке 4-ого троллейбуса пела семья на 5 голосов, один – мужской,  Пели, по-моему, Моцарта.

Мужчина перед кассой, грустный: «Праздник уже кончается!»

Ещё немного музыки незнакомого языка: Мюривахе –« между стенами». «Суур-Карью « – Большой Скотопрогонный переулок.

У знаменитой Певческой эстрады встретила Нину в национальном костюме перед концертом. Она сияла в предвкушении и была очень хороша. Когда пел многотысячный хор, это было незабываемо и на глаза наворачивались слёзы сами собой. Ну, я-то плакса, но и у других тоже.

 Не то в этот день, не то в следующий, вернулись в Хаапсалу. Похоже, Нина и Вильма боялись, что мне будет скучно в Хаапсалу, а мне не было скучно!

По утрам я бегала в приморском парке Паралепа и окуналась в море, а Нина ждала меня к завтраку. Потом я, наслаждаясь тишиной и неторопливостью улиц, шла по магазинам – посмотреть, может быть купить что-нибудь, и обязательно заходила полюбоваться Епископским замком – его развалины были так живописны, что вдохновили меня на несколько рисунков.

Я не рисовала больше двадцати лет, потому что моя лучшая подруга, окончившая Суриковское училище, предупредила, что у меня нет способностей. После этого вердикта  я долгие годы не бралась за карандаш, а замок вдохновил.

В Епископском замке ежегодно проводятся музыкальные фестивали, посвященные легенде о Белой даме.

Здесь играл Игорь Ойстрах. Акустика лучше, чем в Домском соборе. Самая высокая башня между Ригой и Таллинном. Рябина на стене.  Подвал (бывший пороховой погреб) – купцы для Александра Третьего накрывали стол. 17000 гостей приезжают на фестиваль Белой Дамы. Средневековая конюшня.  Был Державин.

Я не боялась привидений, и когда Нина не ночевала дома из-за дня рождения другого внука, оставалась одна в её квартире с открытым балконом, выходящим на железнодорожный вокзал – так зачем-то было надо Нине.

В Таллинне я поиздержалась, а в сберкассе мне без акцента сказали, что выдадут деньги по аккредитиву, если я ещё раз распишусь, так как в первый раз получилось непохоже.

Чай с конфетами и колбасой у Вильмы. Красные салфетки из кумача, обвязанные крючком белыми нитками. Чашки, полотенца и блюдца с земляникой. Красивые махровые и суровые полотенца и скатерти. Тээ-кок – чайное пирожное.

Первый памятник Шиллеру – в Хаапсалу.

Лечебная группа в Епископском замке: «А инвалидам надо приседать 50 раз?»

В Хаапсалу были: 1867г -  Чайковский, 1853 -  Пирогов, 1910 -  Рерих.

Вдохновлённая многочисленными примерами,  вышиваю в Паралепа. Пение птиц, шорох ветвей, покой, запах моря и хвои…

В один из дней пригласил на кофе сын Нины Каллью, в доме жены которого мы с Ниной жили в Таллинне. Приближаясь с Ниной и Вильмой к его квартире в Хаапсалу, уговаривала сама себя не демонстрировать свой азиатский аппетит. Ведь не голодная же, пообедала в кафе в Паралепа.

Красивый европеец средних лет. Приличная квартира с хорошей библиотекой. Журнальный столик с кексом и термосом – в Эстонии не бегают на кухню, а сварят и – в термос, чтобы не отвлекаться от беседы. О чём говорили – не помню, но уничтожение кекса почти целиком на моей совести. Разговоры были интересные, смотрели какие-то хорошо изданные книги.

Спустя несколько дней  Каллью возил нас с Ниной, Кристой и её сыном Янно на своей машине  в дом-музей художника Лайкмаа в Таэбла и дом-музей скульптора Хавамяги. В каком-то из этих домов все окна разной формы.

Я  собралась учить эстонский язык и купила разговорник.

Нина подарила мне косынку в память о празднике песни, где были автографы всех  участвовавших дирижёров. Я бережно храню  эту косынку.

В один из дней в Хаапсалу была ярмарка, там были поросята, кролики, щенки, всякие поделки, вышивки и вязаные вещицы, ягоды, фрукты. Вечером  был концерт  у Епископского замка. Выступала молодёжь, комсомольцы. Эстония всегда представлялась мне буржуазной страной и странно было вспомнить, что у них тоже есть комсомол.

Я уезжаю из Эстонии. Попрощалась с Ниной и Вильмой, их подругой Эльвирой, Кристой и другими детьми и внуками Нины. Домой хочется, а уезжать – категорически нет. Вот такая раздвоенность. Со всеми перецеловалась и обещала писать почаще, звонить и приезжать ещё.

В Таллинне пробежалась ещё раз по центру. Пикк-Ялг, Люхике-Ялг… улицы. На одной из них, среди серых каменных стен маленькое чудо на асфальте перед дверью в дом, стиснутый другими домами – крошечное бледное растеньице на клочочке земли, заботливо окружённое камешками.

Европа. Культура. У нас бы затоптали. А здесь, хоть и задыхается среди выхлопных газов, но живёт цветочек, былиночка. Снова плакать хочется, что за незадача! Приехала в отпуск поплакать. Обидно же, почему у нас не так?!

Ул.Пикк. Снова любовалась чёрной  юбкой  с вышивкой - перламутром – дорогая, никто не купил. Платье из белой шерсти тоже дорогое, но я его почему-то купила, и кофточку – с неё потом сотрудницы выкройки снимали. Главное не опоздать на поезд. В другом месте купила  две дешёвые яркие хлопчатобумажные майки.

Ой, чуть сыр не забыла! Здесь столько разных видов сыров! И надо сбегать на улицы Сайя-кийк и Олевисте, на Олевисте башни смотрятся хорошо.  На   берег, где снимали  фильм  «Гамлет», уже не успеть.

Купить в Москве Тийе пластинку с ритмической гимнастикой.
 
В церкви Пюхявайму опустила 20коп и услышала орган, потом пел женский голос. Молодой, слегка дрожащий от волнения. Я подумала, что отпуск кончается, а я так и не вылечилась, и грудь болит, и если бы чего просила, так здоровья.

Отпуск кончается, уже кончился почти.  Я так и не ела здесь жареной ливерной колбасы и копчёного угря. Слёзы лились и было стыдно. Я прощалась с Таллинном. Я прощалась с Эстонией.

Я увозила с собой журналы мод, рисунки для вышивки, кулинарные рецепты. Официантка в кафе и немец, сидевший за мной, смотрели сочувственно. Ем замечательное пирожное, смотрю в переулок старого Таллина, а слёзы текут с подбородка. Немец, если он журналист, напишет у себя о тяжёлой жизни советских людей. Обидно, что солнце появилось, а я не могу бегать в Паралепа и купаться.

Просто давно не плакала. Испортила людям в кафе настроение. Нельзя съесть всех пирожных. Просто не спала всю ночь из-за боли в груди и кашля. И ещё плохо отдыхать одной. Плохо, когда хочешь писать дневник, а на скамейке в привокзальном парке старухи долдонят ерунду. Из куста выскочила кошка с воробьём, женщина увидела нас троих и стала меня успокаивать.

Потом я ехала в прекрасном фирменном поезде «Эстония». Моими соседями была семья: неприятный толстый мужчина, его грустная жена и ребёнок. Мы ехали в Москву, где должна была начаться олимпиада. Поэтому вошёл какой-то человек и, извиняясь, попросил показать паспорта.

За окном сияло солнце, я уже наплакалась, и мне было хорошо. Неприятный мужчина разворчался, что нарушаются его права. Он был прав, но я понимала, что паспорта проверить надо. Свой подала с лёгкостью. Проверяющий обрадовался и приветливо спросил, откуда и куда я еду. Я ответила, что отдыхала у приятельниц в Эстонии.

«Хорошо отдохнули?»
"Да", - широко улыбнулась я.