251

Рисунок 98г: Лес

                ***

          
           Подул ветерок и стайка приятелей листочками затрепетала, вот сорвался и полетел один, за ним другой – стремглав «устремились к цели» всей стайкой - дорога одна и ветерок один. Но случись перекресток, и разорвало бы стайку: одни  пошли бы по большой дороге и затерялись в толпе, а других засосало бы в переулок, где темень - мещанство, пьянство, воровство...

Дороги гудят, дома, где мещане сидят, гудят тоже, просто не слышно этого на дорогах - так же, как в домах почти не слышно, как гудят дороги...

            Земля большая, небо большое - а мы маленькие, сколько ни читай книжек. «Почему я родился не землей, не небом? Как мне теперь не быть послушным дорогам земли и ветрам неба? Они возьмут меня себе; я листочек,  книжный лист - слова на нем неплохие (впрочем, общеизвестные), но не с мощной же дорогой спорить им, не со стихийным же ветром...»

                ***
 
            Каждый раз мог бы выигрывать, вытаскивая главного туза - любовь. Не вытаскиваю, напрягаюсь, пытаясь совладать без него... - боюсь истрепать? Хочу стать сильным и с каких-то других, может быть, и несуществующих, сторон?

                Итак, научитесь любви, чудесным превращениям хаоса в гармонию. Без любви свобода - это хаос, хаос без гармонии, суета без надежды... А людей учат брать в руки линейки и чертить строгие линии – «зоны», концлагерь. «Вот зэк по вычерченной дорожке прошел, катя тележку, груженую  смехом». 40лет службы в учреждении – «зоне», 40лет работы на заводе – концлагере… - с ума сойти (не сойдешь, когда всё по линейке).

             ...Зэку легко идти, вот только растрясло его от смеха маленько. Пусть лучше растрясет, а то легко, но как-то... никак...

            Любовь и ненависть любит! Потому что справедливость любит: «могу любить и малые величины - любовью-жалостью - но не могу любить отрицательные величины - тут приходит пора любви к ненависти к ним».

        «Весь воздух его как свет солнца, вся материя  как драгоценный камень - и течет река, вода людская, обращаясь в вино, и ходят пьяные всей толпой, становятся как дети, вкусившие молока и меда». (Вот, не сробел,  похвалил себя от души! - чтобы не зябнуть)

***

            Август. Старая дача. Пустая летняя комната. Нa столе в грязной вазе  сушеные кленовые листья, покрытые пылью прошедших лет пяти...  (Хорошо, что ее украли, разобрали сначала крышу, а затем и остальное – на доски…)


                ***

            Менялся так стремительно, что не только окружающие, но и сам не мог привыкнуть к себе. «Я не я, неужели это я»
«Скорее наше учреждение с места своего сойдет, чем кто-либо в чем-либо» - поэтому им приходилось почти в упор меня не замечать. Что ж, я весело, бесцеремонно ходил по гулким коридорам этой пустыни. Или же был безразличен, корректен, душой в тот момент отдыхая, покоясь...

                ***

            Бегу. На дороге барьер. Наверное, мог бы его сходу перемахнуть, но боязно же и не верю – торможу и  начинаю неуклюже  его перелазить. «Вот если б погоня была – может, тогда разогрелся  бы  до особого, бесшабашного, чемпионского настроения...»

            «Смелый» и «верующий» - это  почти синонимы. Без веры можно осмеливаться только на всякие самоубийственные вещи. «Унизил себя - никто не заметил, убил себя - все равно никто не заметил: все потихоньку унижали себя, выкалывая себе глаза».

            Есть и погоня, и цель: «ох, что будет сейчас»... «Если упаду, то сломаю и шею, если перемахну, то обрету и крылья».