Миловидная брань

Фрося, дочь Малахиты Парамоновны, желанная и упёртая выкрутасочка от которой у Ватермеера получались страсть и конфуз, была сама ласточность.
Но получалась эта одноименная страсть сама, и собственно не только у Ватермеера, но и у Фроси. Но никогда, слышите!.. Никогда!

И вот кстати...

Румяным лососем, обмяленным не то в муке, не то в хлебной злато-пудре, под ручку с паленой селедью, плыли по бездонью поселка Речевка мать с их дочерью.

Плыли "оне" в кастрюлях - одна краше другой, но без вот этих вот - ручечек-душечек - без вот этого  - фурмулЯ и фуфилЯ.

А всё коррэктно, как водится для жиру, спасу, туману и крокету.

Кастрюля Фроси, изготовленная по заказу в лучшем доме Петухова была надета наОборот. По всей видимости для сэксу или...

А маменькина кастрюля тоже без лопшильницы, кстати.
Но в немного похудшем сосотоянии конечно,.. От треп видимо сгребанная, в этом Петуховсом доме тоже... Фу! 

Вообщем шляпы эти искрометные были у обоих заломлены полями под яростных кавбоев.

Короче!

Даже львам это бы понравилось!

Кстати о Ватермеере в титрах.


Ватермеер поджидал в напасах.

"Как?.."

Маму с дочкой трындели о шашлях, дури светских собак и поились Смирновским де-филе из горл.

Всё это шлось, ходилось, имелось многочисленными ошарашками всюду и ото всех. Возня какая-то мерещилась...

А Ватермеер же, чувствуя деликатный стан вместе с ароматизированными кастрюлями, в зонах доступа, мимо сковчавщих(и не выговоришь ты поди напишуть),.. соскочил с лучшей лавочной дистанции и припал на одно колено, юркнув своими засушенными усами в нежные фалангочки длиннопальцевых струн - меж лизь-лизь - этой как её, Фроси тож.

"Фроси" разлилася румянцем, стала обтекать мурашками, душиться маменькиным вниманием и вообще...

Малахита Парамоновна видя, что дело близится к женитьбам, протянула новому, еще не соображающему в суях зятю и свою граблю...

Конечно Ватермеер, как подлинный франт, поддался на апперитив и забыв своё недоразумение... Укусил Малахиту Парамоновну не за обычное место, как действуют в подобных ситациях воспитанные, а за большой палец, но крепко.

Та прыскнула криком, визго-писком... А Фрося нежно заржала: "Маменька, это всего лишь поцелуй! Генрих всегда так целует".

Генрих даже залаел потом... А потом и вовсе убежал... Герасимовщина сплошная с этими собаками.

Пришлось, Фросе отказать Генриху Ватермееру в свадьбах на неопределенное шуршание.

Тем имелось...