Жизнерадостные рахиты

                Жизнерадостные   рахиты.      


Десятый класс Катюша закончила с двумя тройками, по физике и немецкому языку.  Ирония судьбы: учиться в институт пошла на физмат,  а жить пришлось в Германии, правда уже в пенсионном возрасте, но с большой языковой проблемой. Жила и закончила школу Катя в Алма-Ате, тогда это была столица  Казахстана. Поступить здесь в институт, из-за огромного конкурса, отсутствия блата, а главное без уверенности в свои знания, Катя не мечтала. На предложение двоюродного брата, поступать в Семипалатинске и пожить у его пожилых родителей, Катерина согласилась, если не с радостью,  то с желанием вырваться в самостоятельную жизнь. Отрицание того мещанства, которое было в укладе семьи и окружающих, дух вольности, навеяный теми переменами, которые происходили в стране, романтика, конечно же всё  способствовало её решению.
Это было не первое путешествие в Семипалатинск, уже не так её занимало то, что было за окном, как свои переживания – что впереди. В купе плацкарта народу было много, но к Кате приклеилась одна старушка  со своими рассказами о своей горькой судьбине. Кстати, с тех пор так и повелось. Ни разу, за множество путешествий, не было у Кати романтических встреч, а вот историй, рассказанных попутчиками, наберётся немало. Как-то так и в жизни сложилось, что всегда ей приходилось слушать. Только вроде бы рот откроет, что-то сказать, как собеседник опережает, приходиться  Екатерине терпеть , дальше слушать, так и не высказав своей мысли. За способность слушать,и редкие меткие реплики, подруги стали называть  её мудрой, советовались с ней.  Ну а пока у неё  впереди одни только глупости юности.
Устроилась Катя у стариков с комфортом, в отдельной комнате небольшого деревянного дома с огромным огородом. Дядя с женой были на пенсии, но ещё крепкие и в огороде управлялись хозяйственно.  Урожая не только на запасы на зиму хватало, но и продавали на рынке. Вечером Катя с удовольствием помогала поливать огород, так весело было под урчание ветряного двигателя, перекладывать шланги, наблюдать , как с каждым днём наливаются спелостью огромные помидоры, найти в зелёной ботве огурчик и схрумкать его.
Со сдачей документов в институт вышла канитель. Пошла в Медицинский институт, но там ей посоветовали время не терять и идти в Пединститут напротив.
У них  конкурс огромный,  в «Педе»  нет конкурса, а у них  девочку из столицы постараются срезать, нечего переферийный институт стартовой площадкой делать, всё равно мол потом к маме с папой захочешь.
Катя не обиделась и пошла сдавать документы в Педагогический. Врачём она никогда не мечтала быть, это совет брата, а вот учительницей литературы, как её любимая учительница, хотела бы быть.  Но опять не получилось, почему-то в папке не оказалось фотографий и сдачу документов пришлось отложить. А когда она пришла к дяде, во дворе её встретили родители. Оказывается они приехали в отпуск погостить у брата, а через два дня поедут дальше в родную деревню отца. Эти два дня все обрабатывали Катю. Не портить себе жизнь –  учителя литературы  каждый день гору тетрадей должны проверять, значительно интересней профессия физика – не получится в школе, на завод можно пойти работать. Вспомнила тут Катя всех своих нелюбимых физиков, почему-то их было много, и старушка, у которой почти все опыты не получались, молодого, который  с девочками любезничал, а  предмет свой очень скучно и сбивчиво объяснял. А один физик, в возрасте, вообще всех запугал, сказав:   «Зарубите  себе на носу на всю жизнь, прав не тот кто прав, а у кого больше прав»,   и наставил всем единиц и двоек. Катя и решила, она будет хорошим физиком и её все будут любить. Сдала без проблем документы на физмат, подружку из Алма-Аты попросила прислать учебники по физике и математике и начала готовиться к экзаменам.
В группе абитуриентов было ещё две девушки из Алма-Аты. Их сразу окрестили «алмаатинками», а Катюшу никто так не звал, хотя она не скрывала, что приехала из Алма-Аты. Девочки эти были высокие, не то чтобы красивые, но очень эффектные и свободны в обращении. Быстро они стали лидерами, особенно Лариса. Конкурса действительно не было, так двое, трое отсеялось их и н е запомнили, остальные все поступили.
Не успели отучиться двух недель, как поступил приказ о выезде на уборку хлопка на юг Казахстана. В те годы всех студентов ВУЗов и техникумов «гоняли» на хлопок и другие сельхозработы.
Ехали на поезде три дня , через Алма-Ату на Ташкент. Катю в родном городе должны были встретить родители, чтобы передать рабочую одежду. Встреча не состоялась, поезд шёл вне расписания и ребята над Катькой шутили, что Санька отдаст ей свой военный тёплый бушлат. Похохотали, думать в жару о бушлате было смешно.
По приезду разместили всех в новых пустых домиках, наносили сена, устроили спальные места, из  чемоданов получился комод для нескольких зеркалец и не хитрой косметики, казалось даже уютно. По молодости всё хорошо: и сено душисто и спать вповалку весело. Домик, где расположились парни, был неподалёку. В группе физиков парней было больше, чем в других, вечерами вместе собирались, дурачились, пели, ходили на танцы. Был в группе один очень весёлый паренёк, но был он уж очень маленького роста. Обучил всех потешным песням, с которыми шли на работу и с работы. Эти песни помогали не хандрить и не стонать. У многих руки в кровь были исцарапаны, гройные раны на ногах не заживали, это от какой-то ядовитой травы. Работа была трудная, из колючих жёстких коробочек выбрать лёгкий хлопок, набить им длинный мешок, на тридцать-сорок киллограммов и тащить по земле за собой на сдаточный пункт. Норма сто киллограмм ! Многие девчонки не могли её выполнить, а Катюша маленькая, худенькая и половину нормы не выполняла.                Неподалёку работали местные женщины, в основном девочки ещё. Зато на приёмных пунктах, где работа очень лёгкая, гирьки на весах перекидывать, да счёт вести, работали только мужчины. Азия! Студенты не очень-то зацикливались на этой дискриминации, своих проблем хватало. Парни физики начали проявлять интерес к девчонкам математикам, уже двое перешли в их «стан». А вот математик Митя вообще ни на кого внимания не обращал, даже филологички не смогли его завлечь. Вопрос...  Печальный факт, но после третьего курса он сам ушёл из жизни. Версий было...          Пока же жизнь шла своим чередом. Катька с Леськой потешались над Санькой, у  которого тёплый армейский бушлат. Он значительно постарше девчонок, уже Армию отслужил. Небольшого роста, со слащавой улыбочкой, приставал ко всем девчонкам и клялся в любви. А скупой был... Решили они его проучить. Каждая в отдельности пригласила его на свидание, на одно и то же место и в одно время и чтобы непременно с печеньем пришёл.
Не то чтоб от голода им печенья хотелось, хотя маргарин с хлебом уже в горле стоял. Представте: полпачки маргарина и полбулки свежего белого хлеба на завтрак. Срезаются зелёные бока с маргарина, остальное намазывается на хлеб... и сладкий чай. В обед девчата с филологического,  почему-то в поварах были одни филологи, привозили неплохие борщи, каши, компоты. Но завтрак! Ещё темно, не совсем проснулись и этот зелёный от плесени маргарин. Спасал Эрик каким-нибудь каламбуром или песней. Солнце только- только встаёт, на траве роса, ещё не проснувшиеся студенты бредут по полю, а он таким сильным, высоким голосом, несмотря что мал ростом, начинает:- «Солнце всхо-хо-ходит и захо-хо-ходит, а в  тюрьме ме-ме моей..»...Начинают просыпаться, подтягивать, кто сон вспоминает, кто вслух придумывать, как бы весовщиков обдурить, чтобы выполнить эту норму проклятую. А тут Лариска предлагает: «Давайте Эрика по очереди в канары ( так по узбекски называлиь длинные мешки для  хлопка)  будем запихивать и взвешивать.» Все хохочат, переламываясь пополам, представляя, как Эрька из горы хлопка потом будет выбираться. Шутка шуткой, а иногда комки глины подкладывали, как признались потом некоторые. Катерина недоумевала:-«Где же они их брали? Почва как пыль, нигде ни единого камушка, а то тоже бы наверное подложила, так ненавистно  быть в отстающих.» Выполнение нормы это ведь и кой-какие деньги, а так в получку только гроши, которых ни на конфеты, ни на печенье не хватало. Да, кстати о печенье. Пришёл Сашка с печеньем, девчонки с двух сторон подошли к нему и хвать у него кулёк. К их стыду, он так развеселился на эту шутку и они несколько вечеров ходили втроём и лакомились Сашкиными гостинцами, он им уже не казался скупым, только вот влюблятся в него не хотелось.
Вечера были короткие, с работы возвращались в сумерки, а ночи на юге наступают мгновенно, и вот уже звёздный купол сверкает, луна подмигивает. Эх погулять бы молодым, пошептаться под такими звёздами. Все так устали, спать ложились рано, ведь и вставать рано. Но стали замечать какое-то шебуршание снаружи, на завалинке. Вроде все уже улеглись, но  опять это шебуршание, как-будто кусок глины от завалинки отваливается, потом «чпок» и опять всё тихо. Как-то сидели вечером, ещё не легли и свет не потушили. Вдруг опять звук обваливающейся завалинки, затем «чпок» и опять всё тихо.     Немного погодя, заходит Эмка-алмаатинка, все делают вид, что её не замечают. Катька так смотрит на неё внимательно и потом громко с удивлением спрашивает: - «А что это у тебя губы синие?» Верка дёрнула её за руку, молчи мол. Катька же в своей наивности повторяет:- «ну правда, почему у тебя губы синие?» Все переглянулись, тишина, Лариска скорей свет выключила. На следующий день Валентина отвела Катьку  в сторону и говорит:-    « Ты в самом деле дура или прикидываешься?» И всё ей рассказала. Оказывется у Эмки с Эриком роман. Это он залезает на завалинку и они целуются, уже всю завалинку пообвалили. Ну чистое кино! Катька же как давай хохотать, представив себе длинную как жердь Эмку и маленького Эрика на завалинке. Валентина размахнулась, чтобы отвесить оплеуху Катьке, но увидела у неё на глазах слёзы от смеха и тоже рассмеялась. Потом Катерина видела у Эммы синяки на шее, но уже не спрашивала, вспомнила, как в детстве они делали себе засосами печати на руках.
Но однажды случилось страшное событие. Увидели на подушке вош. Давай проверять друг у друга головы, все сразу зачесались. Высказали вслух, что все давно мечтают о бане. Работали уже больше месяца, а мылись только в канале, вода там глинистая, холодная, течение быстрое. Так захотелось всем горячей водички, с толком помыть головы, понежиться в тепле. Тем более, что уже начались утреники с заморозками и вечера стали холодные.
Пошли к преподавателям просить выходной и баню. Слышали, что где-то есть походные бани в вагончиках. Им пообещали. Проходит день, другой, третий- о выходном и бане ни слова. Тут Лариска-алмаатинка и начала всех подговаривать к забастовке. Решили после обеда все девчонки с поля уйдут, а парни останутся работать. Так девочки группками, бочком, бочком, чтобы преподаватели не заметили, стали с поля уходить. И тут Ленке с Катькой попался куст паслёна, с такой немыслимо крупной ягодой, что они, забыв про всю конспирацию,  давай орать и махать остальным, чтобы шли к ним. Это было уже довольно далеко от делянки, где они работали. Насладились паслёном и весёлые с песней « Пошёл купаться Кувэрлэй, Кувэрлэй, оставив дома Доротэю...» пошли в посёлок. Был слух,  что баня уже приехала  и все дружно пошли её искать. Вагончик действительно стоял на площади, там были тазики, горячая вода. Девчонки намылись, распарились, счастливые, что они это сделали, мирно, не помышляя ни о чём дурном, пошли домой, пораньше завалились спать. Ночью услышали сильный стук в дверь. Староста группы, которого выбрали ещё во время занятий, с тревогой сообщил девчонкам, что их всех вызывают на Педсовет.Не совсем осознавая случившееся, с ещё не просохшими волосами, но таким приятным чувством чистого тела, не совсем проснувшиеся, девчонки пошли на Педсовет. Первыми вызвали Ленку с Катькой. Яркий свет в комнате слепил глаза, а так хотелось их снова закрыть и поспать ещё. Но голос Петра Феодосовича: - «Да, это они зачинщицы!» пробудил их. И тут получили они по полной программе, какие они такие-сякие;  норму не выполняют, срывают социалистическое соревнование, бастуют. Теперь из-за них институт не получит флаг, а институт всегда возвращался с хлопка победителем. В результате девчонкам сообщили, что они исключены из института и могут собирать вещички. Вышли они со слезами на глазах, носами хлюпают, все обступили их, расспрашивают. В это время  вызывают ещё нескольких девочек. Ни у кого ничего не спрашивают, а только отчитывают. Выходит Верка и говорит, что её тоже исключили, как зачинщицу. Тут на Катьку с Ленкой напал такой смех, все недоумевают, но тоже начинают хохотать. Катька, вдруг так серьёзно заговорила: - « Вы все утром пойдёте на работу, а мы выдрыхнемся!».  И точно, пошли завалились и спали сладко, как никогда, не колола солома, не мешали соседки.
Утром всё-таки их подняли, пришёл куратор группы Магомед (без отчества) и рассказал, что всю ночь парни физики атаковали преподавателей, надавали массу обещаний, что возьмут  девочек на поруки и группа всегда будет выполнять норму. Так что надо идти работать, им дали испытательный срок.
У Катьки с Магомедом была своя интересная история. Когда они по приезду, разместились в  домиках, к ним пришёл молодой преподаватель, ещё аспирант и представился , что он их куратор и зовут его Магомед и добавил : -« Без отчества». Все переглянулись, а Катька по простоте душевной  подумала:-« Как интересно, никогда ещё не слышала такого отчества, ну есть имя Социал, Ким,  а  вот «Без Отчества» ещё не слышала». Но вопросов задавать не стала. При случае, обращалась к нему;-«Магомед Без Отчества...», девчонки шикали, а Катерина возмущалась:- « Ну он же чётко сказал, что Магомед Без Отчества». Так долго она его звала, он не возражал. Спустя какое-то время, до Кати дошло, что просто у казахов не принято называть по отчеству, это на русский манер они стали называть отчество, а Магомеду видимо не нравилась руссификация, а может быть с молоденькими девушками хотелось быть ровней.
Много лет спустя у Катерины пути пересеклись и с Магомедом и с Петром Феодосовичем и они даже стали друзьями, но сколько она ни рассказывала им случай на  хлопке, они не припоминали его. Может быть такие случаи были не единожды?
В общем на работу им пришлось идти. По дороге ребята рассказали, что Педсовет был до утра, вызывали всех, всех, хотели узнать зачинщиц, но Ларису никто не выдал, отыгрались на троих. Видимо кто-то запомнил их, когда они махали ветками паслёна. Потом ребята дали слово, что помогут девчонкам выполнять норму и завоюют флаг. Все очень старались, Катьке подкладывали хлопок все мальчишки, всё равно она никак не могла выполнить эту чёртову норму. Флаг всё-таки институт завоевал, девчонкам сказали, что их восстановили, приедут и будут учиться. Все ликовали и тут Лариса впервые сказала фразу, которая для Катерины и её сокурсников стала фетишем – « Жизнерадостные рахиты». Как часто они применяли её во многих ситуациях к своему поколению сверстников. Они имели много поводов радоваться. В их скудной материально и духовной жизни, каждое, отличающееся от серых будней, событие – радость. А главное, они хотели и умели радоваться.
Радовались, что институт получил какое-то знамя и их восстановили, хотя понимали весь этот фарс, но радовались, что с победой едут домой.
До начала занятий им дали несколько свободных дней и Катя по пути задержалась в Алма-Ате, с гордостью осознавая, что деньги на дальнейшую дорогу она заработала. Родные её не узнали – чёрная,  толстая, с облупившимся носом и безобразно расцарапанными, в язвах руками, в жалких лохмотьях – бежит по перрону к ним их Катенька. Срочно надо было сгонять киллограммы и приводить себя в порядок, лечить руки. Ещё надо было зайти к соседям, передать им привет от их сына. На хлопке произошло одно удивительное событие, дать объяснение которому Катя никак не могла.
Кто-то позвал её по имени, оглянулась, видит на краю делянки стоит машина и  оттуда мужчина машет рукой и зовёт её по имени. Совершенно не предподполагая,  кто это такой, пошла к машине. Расстояние не маленькое, она долго не могла различить лица этого человека, но и когда подошла ближе, не узнала. А незнакомец, с таким счастливым лицом, говорит ей, что очень рад встрече, спросил, как у неё дела, давно ли они здесь и когда домой. Просил передать привет его родителям. Наконец-то по лицу Кати он понял, что она его совершенно не узнала и со смехом посетовал, что конечно мол студенткой стала, теперь соседей не хочет признавать. Сказал ей, что он Гутов, Анатолий Гутов. Катя вспомнила, что соседи через дорогу от её родительского дома Гутовы. Большая семья, один из сыновей уехал в Москву, стал артистом, даже в нескольких фильмах его видели, гордились соседом. Девочка, Катиного возраста, умерла лет в шесть, отравилась семенами белены.Собирали на лекарство, но не усмотрели, дети добрались, поели как мак. Соседскую девочку спасли, а Мариночка погибла. Был у них ещё один сын, немного старше Кати, но он с подросткового возраста по колониям, да по тюрьмам. Вот видимо это и есть он – Анатолий. Всё это вихрем пронеслось в Катиной голове, и ничего не успела сказать, как водитель начал возмущаться, что надо ехать дальше и так долго задержались. Машина тронулась, Толик ещё долго стоял на подножке и махал. Катя вспомнила, что пару раз его видела между отсидками, здоровались, но ни разу даже не разговаривали. Как, издалека, в согнутой над хлопковым кустом фигурке, с надвинутой низко на лицо косынке, он смог её узнать? Непостижимо!  Больше никогда в жизни она его не видела. Привет родителям передала, но не сама, сходил к ним её отец и рассказал о встрече на хлопковом поле. Оказывается, они думали, что его уже нет в живых.
Лариса с Эммой тоже остались на эти несколько дней в Алма-Ате. Все встретились у Ларисы, жила она в инженерном посёлке. Так назывался район между второй и первой Алма-Атой, застроенный  финскими домиками на две квартиры. Родители Ларисы, показались Кате интелегентными людьми, но не такими зажиточными, как можно было судить по поведению дочери. Видимо им очень хотелось, чтобы дочь получила высшее образование и  ни в чём не нуждалась. Да и у Ларисы был такой характер, что она всё хотела успеть. Учась на первом курсе, нашла какую-то одинокую женщину пианистку, брала у неё по дешевле, а часто и за уборку в квартире, уроки музыки, ещё  пошла на художественную гимнастику. С её громоздкой, не очень, мягко выражаясь, грациозной фигурой, на это не просто решиться. Но оказалась она очень пластичной, руки порхали, как у птицы крылья, а спину выгибала, как кошечка и делала изумительную волну всем корпусом. Такая милая пантера. Эммка рядом с ней была тонким стебельком и вместе они смотрелись забавно. Заводилой была Ларка и в  вечерних прогулках. В городе был маленький парк, куда со всех окраин собиралась молодёжь и дифелировала по единственной аллее. Если слышали шум и смех, значит там Лариса. Парни вертелись около неё, но она ни с кем не задружила. У Эммы тоже почему-то роман с Эриком закончился, после возвращения с хлопка. Все ходили большой компанией, часто присоединялись друзья сокурсника, которого все звали Белым, а его друзей Чёрным и Длинным. Однажды зашли в магазин и Длинный купил огромный кулёк шоколадных конфет «Цитрон», все удивились его щедрости. На  Катьку это произвело сильное впечатление. Потом, много лет спустя, уже будучи её мужем, он рассказал ей , что деньги на конфеты дала  Лара. Ей хотелось эффекта, розыгрыша. Катерине с Леськой этих денег хватало на неделю на питание. Катя уже у дяди не жила, сбежала и жили они с Леськой на частной квартире. Очень уж  уклад жизни у дяди был далёк от студенческого ритма. Зимой было очень сложно добираться до окраины, где жил дядя, автобусы ходили редко, морозы порой трескучие. А тут квартирка рядом с институтом нашлась, вернее это был угол за печкой у одной старушки. Многому научила девочек эта прекрасная женщина. Длинные, зимние вечера проводили они в беседах о жизни, конечно часто о любви. Порой это были такие интимные откровения старой женщины, что у девочек дух захватывало от всех этих историй.  Она рассказывала девочкам, что в юности была некрасивой, но один юноша покорил её тем, что восхищался её бело-мраморной лебединой шейкой. И убедил её, что она красавица, такой шейки нет ни у кого на свете, и у неё самое лучшее в мире имя – Любушка. Они поженились,  растили погодков сына и дочку. Но в страшном сорок первом, с малыми детьми ей пришлось из Одессы ехать в далёкий, неведомый Семипалатинск.  Муж ушёл в ополчение, потом пришло сообщение, что он пропал без вести. Таких сообщений приходило много, всё-таки была надежда, что жив, может быть в госпитале или в плену. Но годы прошли, с мужем она не увиделась больше никогда. Детей вырастила , сын  стал учёным, дочь пианисткой, живут в Алма-Ате, внуки растут. И как ни трудно было, она всегда чувствовала себя красивой и старалась подчеркнуть в своих нехитрых нарядах, свою красивую, даже в старые годы лебединую шейку. Часто ездила к детям в гости, впоследствии переехала всё-таки к ним и Катюша много лет потом встречалась с ней в Алма-Ате. Сначала  же их знакомства не всё было гладко. Как-то девочки пришли с концерта и с порога Катерина начала высказывать свое мнение , что Хнычёв старый хрыч, дрожжащим голосом подделывался под Утёсова, а конферансье вообще облезлый еврей в лоснящемся потрёпанном костюме. У Леськи узкие корейские глаза стали круглыми, Любовь Ильинична ничего не сказала. Несколько дней спустя хозяйка предложила им игру: откровенно высказать своё мнение друг о друге. Трудное испытание, чтобы и откровенно и не обидеть. Что уж там они говорили, но запомнила Катюша, что о ней Любовь Ильинична сказала, что она недобрая девочка. Поняла Катя, что не надо ляпать свои первые впечатления необдуманно, да и в спорах своё мнение не высказывать как истину, а дать возможность спорящему с тобой сказать своё и уже потом, если не согласна, остаться при своём мнении. Но это в теории, а в жизни эмоции порой побеждают. Много рассказывала их  хозяйка о своих бывших жиличках. Особенно восхищалась Тоней, её незаурядным умом и неземной красотой. Зимой на каникулы, а Тоня работала в школе физиком в своём родном селе, она приехала к Любови Ильиничне. Девчонки ахнули , увидев тётку закутанную в платок, в огромных серых валенках-самокатках, в длинном пальто. Где же неземная красота? Когда она сняла платок, светло-русые природые локоны упали на плечи, девчонки уже не придавленно, как в первый раз,  а с восторгом ахнули, увидев перед собой красавицу Наталью Николаевну Гончарову.  Точно,вылитая  пушкинская неземная красавица!  Вот только пальто девчонки предложили ей укоротить, сказано-сделано, быстро ножницы, нитки с иголкой и уже пошли за покупками с красавицей в коротком пальто. Купили какие-то модные вещички . Довольные, что приоделась деревенская красавица, девочки не заметили лёгкой грусти на лице Тони. Простились очень душевно, она им обещала писать, но почему-то не написала. Потом позже Катя высказала мысль, может зря они так настойчиво меняли её облик, это длинное пальто, там в деревне свои правила, своя мода .               


               А какие колоритные подружки приходили к их хозяйке. Она их звала Люськой и Валькой, хотя они обе были Валентинами. Люська, это было от Валюськи, с юности. Все трое были аптекарши, это значит с образованием, ещё гимназическим и далее медицинским, вернее фармацевтическим.  Валька попала в Семипалатинск ещё с родителями, здесь их схоронила и прожила старой девой.  Люська с мужем и детьми бежали из Одессы в тридцать седьмом. Оказались в одной аптеке, сдружились. У каждой своя история, но к старости все оказались одинокими  и помогали друг другу.  Какие посиделки они устраивали! Какой стол накрывала хозяйка девчонок! Это было не часто, подготовка велась за неделю. Надраивалась вся квартира, хотя в ней всегда был порядок. В день вечеринки, с утра из кухни доносился дурманящий запах. Все три аптекарши были еврейки и они всегда старались своей национальной кухней перещеголять одна другую. Любовь Ильинична научила Катю готовить восхитительные булочки из дрожжевого теста, фаршмак и фаршированную щуку. Леська угощала всех каким-то сладким рисом, из очень длинных зёрен. Это её корейское блюдо. А Катя готовила, несравненные ни с чем, пельмени, которые готовил в их семье её отец. Вспоминалась большая семья за столом, все лепят по своему, а Катюша старалась всё делать как папа и у неё получались самые красивые пельмешки. Мама же так и не научилась их лепить, зато у неё были такие кулебяки с капустой, пальчики оближешь. Катя скучала по дому, по братьям с сестрёнкой. Скоро сессия, а там каникулы и домой, в любимую Алма-Ату, к родителям, к подружкам.
На майские праздники Белый предложил выехать на природу, подальше от города, куда-нибудь на берег Иртыша. С энтузиазмом все приняли предложение. Решили ехать на велосипедах, друзья Белого обещали  их достать. Жаль, только Леська не умела ездить на велосипеде, но Чёрный пообещал отвезти её на мотоцикле. Собрались в доме Длинного, пофотографировались, проверили готовность, загрузили на мотоцикл основную провизию, палатки , между всем этим втиснули Леську. Ещё всего понемногу распределили всем по багажникам и в путь. На первом же железнодорожном переезде Катя упала, разбила коленки, но постеснялась сказать, что очень больно и с окровавленными коленками поехала дальше. Больше происшествий не было, проехали два села с интересными названиями «Глуховка» и «Стеклянка», часть дороги проходила через сосновый бор и неожиданно выехали на берег Иртыша. Голые деревья стояли в воде, они безмолвно источали запах пробуждающейся природы. Все, очарованные картиной разлива, тишиной, запахами весны, сначала притихли, потом начали орать, прыгать, слушая эхо и свои звонкие голоса, разносившиеся по воде. Постепенно успокоились, начали обустраивать привал. Раздумали ставить палатки, вечер был очень тёплый, никому не хотелось оказаться в душных палатках. А возможно девчонкам подсознательно не хотелось распределяться по ним. Среди них ещё не было ни одной сложившейся пары. В компании не совсем знакомые ребята, друзья Белого, да и на природе все вместе впервые. Неподалёку нашли стожёк, перетащили сено, накрыли его палатками и ночлег готов. Для костра сухих веток было полно, не ленись нагибаться и собирай. Все были заняты, разложили костёр, вскипятили чай, не заметили как наступила  красивая, тёплая, тёплая звёздная ночь. Для начала мая это было даже очень странно. Потом через два дня этому нашлось объяснение. А пока... гитара, песни, костёр, звёзды. Катя стала замечать, что чаще всего около неё оказывается Длинный. При свете костра, он разглядел у неё на руке выше кисти тёмное пятно. Хотел стереть его, сказал, что она испачкалась сажей. Катя со смехом остановила его, сказав, что это родимое пятно, состоящее из множества родинок. Он поднёс руку поближе к глазам и тихо прошептал: - « Это же Стожары!» Потом он рассказывал о созвездии Орион и одной звезде в ней, название которой и есть его фамилия. Показывая на звёздный купол, нашёл Стожары или астрономическое их название «Плеяды» и нёс ещё много, много всякой лабуды. Не могла она даже помыслить тогда, что через какое-то время он станет её мужем, а спустя несколько лет, будет она рассказывать своим десятиклассникам , на практических занятиях по астрономии, в тихую весеннюю ночь, не по учебникам, а по воспоминаниям о том первом астрономическом уроке.
Так увлёкшись звёздами, они не заметили, что уже не играет на гитаре Серёга, костёр  догорает, а звёзды поблекли и все спят. Катя , среди спящих, нашла Леську, протиснулась к ней, отодвинув кого-то и тут же уснула. Утром, проснувшись, узнала, что это был Сергей. Он сидел на пеньке и громко разговаривал с вороной, недалеко сидящей на ветке огромного тополя. Жаловался ей, что его жестоко обидели, столкнув с тёплого местечка и теперь он умрёт от холода и одиночества. Ворона  так внимательно слушала его, что это в конце концов вдохновило его на песню, несуразную, жалобно-проникновенную.  Потом , при встречах, его часто просили исполнить «исповедь вороне».
Все уже встали, алмаатинки добровольно взялись за приготовление завтрака. Костёр  горел и вскоре вкусно запахло тушёнкой. Вдруг Лариса как закричит:-«Ой, что я наделала, вся пшёнка высыпалась в котелок, хотела сварить суп, что теперь будет?» А Эммка так тихо, но очень чётко говорит :- «Паштетопшён !» И такой взрыв хохота со всех сторон, абсолютно все слышали и оценили её юмор. Это слово потом часто они употребляли  в своей жизни, как некое магическое, которым можно исправить любую неудачу, как пароль своей компании. Чуть позже ещё один взрыв хохота, уже со стороны палаток, вернее спального места, хохотали парни. Оказывается, вчера они забыли к ужину про вино и теперь бутылки лежат нетронутые и греются на солнце. Отсмеявшись, решили, что к завтраку пить не стоит, пусть вино остывает к обеду и отнесли  поставить бутылки в воду. «Паштетопшён» всем пришёлся по вкусу и оказался очень сытным. Потом кто-то невдалеке увидел корову, бегали за ней с миской, хотели подоить, но корова не далась. Чёрный с Белым уплыли на резиновой лодке рыбачить. Все дурачились, бегали, прыгали, как жеребята  на воле. Кто-то предложил устроить состязание по прыжкам с дерева. Рыбаки уже вернулись без рыбы и все парни залезли на дерево и как гроздья висели на нём. Длинный залез выше всех, потом прыгнули все одновременно и , конечно же, он подвернул ногу. Позже с годами, признался Кате, что перед ней выпендривался. Второй вечер Кате не очень запомнился, наверное уже все были не такие возбуждённые, появились шепчущиеся парочки. Но про вино опять забыли.  Когда, на следующий день, возвращались в город, резко изменилась погода, всё кругом помрачнело, голые деревья устрашающе гнулись под ветром и трещали. Успели вернуться до грозы. Но какая это была гроза! Ураган нёс на город тучи песка, срывало крыши, выворачивало деревья. Такие необычайно теплые, тихие первомайские дни закончились бурной стихией. Парни же потом это объяснили по своему. Вино то не выпили, природа и разбушевалась. После праздников их в институте ждал очередной сюрприз. Почему очередной? Оказывается этот набор курса был экспериментальный: никак не могли утвердиться с названием физика-предметника. То это было: физика и черчение; то физика и трудовое обучение; то физика и астрономия и т.д и т.п. В зависимости от названия менялся и срок обучения. В итоге, так и не назвав им будущую профессию, предложили перенести сессию на июль, а в июне ехать в пионерский лагерь работать вожатыми. Это будет педагогическая практика. Срок обучения в институте будет сокращён до четырёх лет. Почти все восприняли это с восторгом. Ещё бы ; месяц пожить в лесном пионерском лагере, испытать свои педагогические способности, сессия отодвигается, учиться всего четыре года!  Только Лариса кинула скептически: - «Жизнерадостные рахиты.»               
               
                Февраль 2009.  Штуттгарт .Любовь Эйзель.