Кинф, блуждающие звезды. книга первая. 44

- Вполне, - произнес он, надумав что-то. – Ладно. Покуда не найдется ключ – а мы хорошенько поищем его в том тайнике, где вы прогуливались с Гортом! – ты будешь ночевать вместе с охраной. Заодно присмотрят за тобой. Идем!
Тийна, возящаяся с зельями, так и не заметила, что её ограбили. А может, и заметила, да только ей это было безразлично. Оказавшись один на один со своими магическими книгами и сушеными пучками пахучих ядовитых трав, она словно превратилась в другого человека. Её красота оставалась при ней, и даже волосы с поблескивающими в них звездами она умудрилась не опалить в адовом огне, который развела в своей жаровне, да только Тиерн, толкнувший дверь и оказавшийся на пороге её комнаты, отшатнулся в ужасе, увидев её лицо, освещенное красными сполохами.
- Готова твоя отрава, - крикнула она, улыбаясь, и лицо её, освещенное снизу, показалось ему просто жутким. – Только действует оно недолго. Через час это будет просто вонючая вода, и никого ты ею не оживишь. Так что, если оно так тебе нужно, любовную сказку придется отложить на потом.
Она не стала спрашивать, кому он собрался его вливать, и сам Тиерн промолчал, опасливо разглядывая склянку.
- И что оно может? – спросил он. – Мне не нужен тупой и страшный мертвец, разгуливающий с воем по городу.
- А он и не будет, - ответила Тийна, расхохотавшись так, что ему стало еще страшнее. – Сил у него будет достаточно только для того, чтобы приподняться – ну, и ответить на несколько вопросов. Если ты хочешь, чтобы твой покойник немного побродил и попугал кого-нибудь чуть-чуть, этого зелья нужно больше!
- Нет, - Тиерн зябко передернул плечами. – Пугать дураков я и сам горазд. Ладно, - он припрятал склянку за пазуху. – Послушаю твою сказку позже!
И снова – конюшня; Тиерну, пробирающемуся в темноте, словно вору, пришло на ум, что наступила слишком хлопотная жизнь. Первосвященником быть куда как спокойнее! Но остановиться он уже не мог; жажда разведать все тайны, открыть все секреты не давала ему покоя, и честолюбивые мысли кружили голову. Да, честолюбивые – но о них подробнее я расскажу потом.
Тело серого, проткнутое мечом Кинф, так никто и не убрал – и к лучшему. Завтра можно будет поторопить нерадивых слуг, а сегодня это нам на руку.
Отчего Тиерн выбрал именно его – да потому что рана его говорила за подозрения Тиерна. И еще он безошибочно определил, что из двоих убитых  он был главным.
Куда лить настой Тийна не сказала, а потому Тиерн плеснул и в полуоткрытый рот, и на рану в груди. Зелье чуть слышно зашипело, впитываясь, и внезапно глаза покойника открылись – так внезапно и резко, что Тиерн с ругательством отпрянул и шлепнулся на задницу прямо в кучу навоза.
Мертвец повращал своим потухшим глазами и попытался сесть. Это ему удалось, хотя мягкие, начавшие разлагаться мышцы уже с трудом слушались его. Тиерн, вжавшийся в стойло, с суеверным ужасом наблюдал, как тот пытается привстать – ноги его подкосились, и мертвец снова грузно шмякнулся на землю, уставившись своим подбитым глазом на свою испачканную одежду.
- Да, друг мой, - собравшись с духом (и убедившись, что покойник не сможет наброситься на него), подал голос Тиерн, - ты нынче не в силе! Чтож поделаешь.
Мертвец с трудом поднял голову и уставился на Тиерна. От взгляда этих мертвых бессмысленных глаз Тиерна снова передернуло, но он устоял, не поддался приступу паники.
- Ты кто? – еле ворочая распухшим языком, произнес мертвец.
- Я – Тиерн, - представился Тиерн. – Слышал обо мне? Впрочем, если ты жил в городе, ты не мог обо мне не слышать.
- Жил? – переспросил мертвец, не понимая.
- Ах, да! Позабыл тебе сказать – ты помер, дружок. Точнее, тебя убили. Не хочешь рассказать, кто это сделал? Или ты этого не помнишь?
Мертвец мгновение сидел совершенно неподвижно - Тиерн даже подумал, не окочурился ли он вторично от этого известия, - а затем его серые губы растянулись в мертвенную улыбку. Выглядело это так, словно некто запихал ему в углы рта пальцы и распялил рот.
- Почему я должен говорить? – спросил он бесцветным безразличным голосом. Не вязался это голос с такой замечательной и жизнерадостной ухмылкой, и Тиерн обозлился.
- А ты думаешь, я оживил тебя просто так? А ну, говори! Не то отрублю тебе голову!
- Я итак мертв, - возразил покойник, рассматривая дыру на своей груди. – Впрочем, я могу удовлетворить твое любопытство. Меня убила Кинф Андлолор.
- Ага! – вскричал Тиерн, торжествуя. – Говорил же я! И как она оказалась здесь?
- Этого я не знаю, - безразлично ответил мертвец, привалившись плечом к грязной стене. Кажется, силы начали покидать его – вот они, бессмысленные препирательства! – Мы заметили её, когда она пробиралась тайком через двор. Было понятно, что она собирается бежать, и мы решили её остановить. У нас были на то основания – я подумал, что она нашла королевские реликвии, и тем самым запустила механизм… я слышал, как задвигались шестеренки в подземелье… Мы её опередили, пришли раньше и пришили этого болвана, - мертвец перевел взгляд на валяющегося сонка, которого, к слову, тоже не погребли оттого, что Первосвященник был занят пиром в честь Тийны, а без его напутственного слова кто ж примет доброго сонка на том свете?! – чтобы он не мешал нам. Пришла она…
- И вы напали на неё?
- Да. Только у неё нашелся защитник.
- Защитник? – переспросил Тиерн. – То есть Натаниэль? – что же, это укладывалось в версию о том, что он отбил её у нападающих и привел обратно, только вот… - А сонки? Были же еще сонки?
- Не было, - безразлично ответил мертвец. – Он был один. И это был не сонк – ни единому сонку не под силу справиться со мною.
Тиерн почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.
- Кто это был? – настойчиво повторил он. Мертвец слабел все больше, и Тиерну казалось даже, что он видит, как некая струящаяся пелена, тонкая, словно дым, истекает из полуоткрытого рта покойника.
- Это был барон Йонеон Ставриол, - прохрипел мертвец. – Он один на целом свете способен был обмануть меня, притворившись неумелым, но слишком удачливым сонком, и потом убить, обставив все так, словно здесь и в самом деле было много сонков. Он хотел обмануть вас всех, да и нас тоже, и это ему удалось бы, если бы ты не оживил меня и я не сказал тебе всей правды. К слову сказать, у него то, что мы хотели найти у неё – передай это Господину! Это важно. И Йонеон… он теперь с ней, с Кинф Андлолор. Это тоже нехорошо.
- Кто это такой?! – Тиерн чуть не визжал от злости. Проклятый труп никак не хотел говорить прямо, все собирал какие-то глупые подробности! А время-то идет; и серый дым все сильнее поднимется от тела. – Что за барон, откуда взялся?! Сдается мне, что я лично прикончил всех баронов в округе!
- Ты знаешь его как Шута. Для тебя же не секрет, что он из знати?
- Шут?! Тебя так отделал Шут?! И избил тоже – насколько я знаю его, он не любит пачкать свои чистенькие ручки о чужие рожи!
- Да. Мстил за давние обиды – и за то, что долгое время ему приходилось обходиться без имени, быть просто Шутом. В том повинен Орден.
Упоминание об Ордене сию минуту заставило Тиерна насторожиться. Он даже перестал бояться мертвеца и ловко подполз к нему, влил в его раззявленный рот еще несколько капель зелья. Серый дым перестал струиться, и мертвец попытался удобнее устроиться у стены, с которой сполз, как тряпичная кукла, в минуту слабости.
- А ну-ка, - произнес Тиерн, - расскажи-ка поподробнее! Да смелее – ты все равно мертв, и Господин твой ничего тебе не сделает. А коли ты сомневаешься, могу сказать тебе, что я тоже в Ордене – недавно, правда, и ты можешь об этом не знать, но…
- Я знаю об этом, - безразлично ответил мертвец. – Я был Патриархом Ордена. Я сам отдал приказ обратить тебя и сам сварил Вино Власти – разве ты не помнишь, как пил его в лесу? Ты занимал такое высокое место при дворе…
- Тем более! Так что там с Орденом? Что сделал он Шуту – барону как бишь его? И если Орден причинил ему зло, то за какую провинность?
- Не скажу, - безразлично ответил мертвец. – И дело не в страхе – теперь я, конечно, могу не бояться Господина. Да только я верен ему. Это его тайна, и лишь он один в праве рассказать – или не рассказать тебе о ней. А единственное неверное или лишнее слово могут погубить все его дело.
Тиерн знал это; о, сколько силы в недосказанном, объясненном прозрачными полунамеками, догадках, умело разогреваемых хитрым соблазнителем! Пожалуй, он запомнит этот урок ожившего мертвеца – лишь одно несказанное слово может погубить тебя – или же принести победу, напротив.
- Что за дело – тоже секрет?
- О, нет. Дело это – власть. Господин – это Король Истинный над всеми землями. И он пытается вернуться.
- Кто он? Как его имя – назови хотя бы то, под каким я его знаю!
- И этого я не скажу тебе. Имя Короля священно, а то, под которым ты знаешь его, ничего не значит – разве что ты можешь нечаянно сболтнуть его и выдать нашего Господина.
- Но отчего он не воюет? Отчего не выступает открыто, отчего прячется?
- Оттого, что однажды он выступил открыто и завоевал весь мир. И многие присягнули ему на верность. Но потом предали его, и он впал в нужду и горе – он, величайший из королей, благородный рыцарь! Один Орден остался ему верен, потому что каждый из них пил Вино Власти, изготовленное Королем. Но Орден – не воины. Таких, как я - единицы. Большинство из нас – мыслители и хранители знаний и тайн, при помощи которых можно менять мир и природу вещей.
- А еще эти книгочеи любят вечерком прогуляться с раскаленной сетью по бережку озера – вдруг да попадется человечек? – усмехнулся Тиерн. – Знаю я вас! Вы все – трусы и злобные ублюдки!
Мертвец, как показалось Тиерну, с удивлением посмотрел на него.
- Вот как? – прошептал он своим разрезанным горлом. – Вот как?
- Да, так! И ты сейчас же ответишь мне на все вопросы, что я тебе задам – поверь мне, я найду способ тебя разговорить! Если уж я смог оживить тебя, то неужели не смогу такой малости, как развязать тебе язык?! Говори живей, кто таков этот ваш Господин?
- Не скажу, - упрямо ответил мертвец. – Ты странно ведешь себя для адепта. И, сдается мне, что-то с тобой пошло не так. Обычно в головах людей, обращенных, не рождаются такие мысли.
- Что за беда! Все они становятся полными идиотами и не видят вещей очевидных?!
- О, нет. Все они хотят быть похожи на пауков – так же сидеть в темном углу, плести паутину интриг и наслаждаться видом того, как другие в ней запутываются, бьются, и делают то, что пожелает господин паук – ежели ему вдруг захочется подергать за веревочки.
- А я не хочу быть пауком! Точнее, таким мелким, как ты. И прятаться не хочу, - гадко усмехнулся Тиерн. Мертвец снова слабел, с тоской поглядывая на склянку в руках Тиерна, и Тиерн понял этот взгляд и расхохотался. – Что, хочешь немного отхлебнуть отсюда и доползти, как верная издыхающая собака, до своего Господина, пожаловаться ему, что послушник Тиерн не желает идти в ту сторону, которую ему указывают?
- Ты не такой, как мы, - пробормотал мертвец, не слушая – а может, не слыша слова Тиерна. – Странно это… обычно в головах послушников не рождается таких мыслей. Они не рождаются там вообще – только власть влечет их. А тебя терзают вопросы, вопросы, на которые ты ищешь ответы. Я знаю, ты обошел весь замок в поисках правды – что тебе до того, кто на самом деле наш Господин? Не все ли равно, кому служить? Отчего тебя так беспокоит его имя?
Тиерн приблизил свое ухмыляющееся лицо к мертвому лицу с потухшими глазами.
- Так и быть, я скажу тебе, - ответил он, трясясь от злобной радости. – Потому что ты мертв – а если б не был таковым, я бы сам убил тебя и велел сжечь, а пепел развеять, чтобы не было даже мертвого свидетеля моего признания! Я не хочу служить Королю; я презираю его и смеюсь над ним, над его трусостью и лживым благородством. И я сделаю все, чтобы самому вскарабкаться на его трон, который он так тщательно себе готовит! Для этого мне нужно знать его имя. Ваше Вино Власти не отравило меня, и не превратило в послушного ничтожного злодея; я не хочу сидеть в углу. Я хочу править миром! Об этом ничего не сказано в ваших преданиях и книгах-предсказателях?
Мертвый Патриарх молчал; ему было нечем крыть.
- Ты бесконечно глуп; ты позволил себя отравить и бездумно делал то, что требовал от тебя твой Король – тот человек, что когда-то не смог удержаться на троне! Он один думает за вас за всех, он один  ошибается за всех вас, а вы не можете исправить его ошибки и ничего не советуете ему! Его тщеславие и глупая гордость затмили его разум – иначе он не превращал бы своих слуг в послушных марионеток, лишая их разума!
- Король не верит никому; его много раз предавали, и он предпочитает…
- Я знаю, что он предпочитает! Он предпочитает трусливо плодить послушных зомби, лишь бы снова не быть обманутым! Он боится даже крохотной лжи одного жалкого человечка – это ли не позор?! И ты хочешь служить этому человеку и после смерти?!
Патриарх молчал, и его лицо ничего не выражало.
- Боюсь, твоя ярость не приведут тебя ни к чему хорошему, - произнес он наконец. – Я знаю, что через миг мои глаза закроются навсегда, а ты еще и велишь меня сжечь, чтобы даже тень моя не мешала тебе идти своим путем, да только знай – механизм уже пущен, и обратной дороги нет.
- О чем ты говоришь? Или это опять не твоя тайна?
- Не моя; лишь Король в праве рассказать тебе об этом.
 - Так! Ладно; тогда скажи, как можно найти его, и я сам задам ему это вопрос.
- Это просто; ты уже знаком с подземельями замка – иди снова туда, где так ловко удирал от нашей сети. Помнишь Мертвое Озеро и остров посередине него? То не просто  домик стоит на нем – это его обитель. Теперь тебя никто ловит не станет. Если осмелишься, то, пожалуй, он примет тебя. Только знай – о твоем приходе будет известно раньше, чем ты ступишь на берег.
Мертвец замолчал, и Тиерн еще некоторое время подождал, не скажет ли он еще чего. Но тот так и мочал, глядя мертвыми глазами в пол. Тиерн чертыхнулся; трудно с этими мертвецами! Никогда не знаешь, притворяются они или уже и вправду мертвы.
Во дворе конюшни он быстро соорудил целую башню из дров, обложенных соломой, и вытащил тело Патриарха. Уложив его на вязанку соломы, он тщательно обложил его сушняком, и Патриарх стал похож на птицу в гнезде. Подумав немного, Тиерн вытащил и остальных и сложил их в то же гнездо. Впрочем, о них он так трепетно не заботился, и если они не сгорят – то не его забота.
Факел поджег солому сразу, и она запылала сильно, огонь загудел, взбираясь по дровяной кладке и одежде покойников, и Тиерн отступил, закрывая от жара лицо.
- Не будет тебе человеческого погребения, - зло произнес он. И неясно было, кому он говорит это - горящему Патриарху или Королю…
В подземелье его уже поджидали; некто в сером плаще – он стоял, волнуясь, и тщательно скрывая своё волнение, но Тиерну не нужно было видеть ни суетливо двигающихся рук, ни кривящегося в улыбке рта, чтобы понять, что перед ним новый Патриарх, наскоро выбранный из братии Ордена после смерти старого после того, как его так мастерски прошил меч исчезнувшей кинф!
- О чем ты хочешь рассказать? – спросил Патриарх, стараясь, чтобы голос его звучал величественно. Ему это не удалось – ликование просто разрывало его на части, и Тиерн с неудовольствием подумал о том, что на его месте он сам смотр елся бы куда внушительнее. – Сюда приходят лишь в крайней нужде, и по важным делам.
- Я буду разговаривать только с Господином! – резко ответил он. На сей раз Патриарх удивился, по меньшей мере, из голоса его исчезло напускное величие и появилось куда больше живого чувства.
- С Господином? – насмешливо переспросил он. – Интересно, что такого ты можешь рассказать ему, чего бы не знал я?!
- Может, и могу что-то, - набычился Тиерн. – Я знаю, что он в замке, и знаю, что рыцарь Горт тут замешан.
Патриарх с интересом склонил голову к плечу.
- Ты угрожаешь? – с интересом спросил он. – Ты угрожаешь Господину?!
- Нет, - четко ответил Тиерн. – Я никогда бы не осмелился грозить ему разоблачением. Но…
- Хорошо, - Патриарх принял решение. – Я отведу тебя к Господину. Но только за свою дерзость ты будешь отвечать сам.
Он сделал знак, и Тиерн последовал за ним.
Шли они недолго; Тиерн не знал всех ходов подземелья, возможно, не знал их и Шут, но Патриарх ориентировался в них словно крыса в родной норе, и через непродолжительное время оба они вышли к маленькому белому домику на плоской равнине, над которой дул ветер – тот самый, который питает жизнью подземелье Сильфов.
- Господин здесь, - рука Патриарха указала на беленые стены хижины. – Иди. Говори.
Тиерн насмешливо фыркнул и решительно двинулся вперед, хоть ветер и отталкивал его прочь от беленькой остроконечной крыши. Он шел, и в голову его закрадывались странные мысли, которые не подобают послушнику Ордена.
Господин!
Заставляет величать себя господином, а сам скрывается под землей, в жалкой лачуге! Боится выступить открыто – а это можно было бы устроить, откройся он всем и набери союзников! Это смогла сделать даже Тийна, правда, полагаясь на свою красоту, но все же.
Дверь в хижину оказалась не заперта – серые тени с удивлением обернулись на него, когда он толкнул её и вошел в полутьму комнаты.
- Тиерн, - послышался голос, и Тиерн сразу понял, кому он принадлежит. – Заходи. Какая беда привела тебя сюда?
В голосе не было угрозы – по крайней мере, в интонации. Но слова Господина о том, что привести его сюда могла лишь беда, говорили о том, что по своей воле сюда не приходят.
- Что за беда? – повторил Тиерн, подступая на шаг ближе к серым и почтительно кланяясь, чтобы никто и не заподозрил о тех непочтительных мыслях, что копошились в его голове. – Беда, Господин! Ты наверняка знаешь о двух драках в замке – да, знаешь, раз твой Патриарх – новый.
- Новый? – из полумрака выступил человек. – А ты знал старого?
Тиерн впился взглядом в Господина, наскоро поклонившись, но не почтение заставило его разглядывать темный силуэт.
Господин был высок, его скрытая серым капюшоном голова гордо сидела на плечах – было бы чем гордиться, снова язвительно подумал Тиерн и поклонился еще раз, чтобы скрыть издевательский блеск в глазах. Никаких особых примет ему конечно, разглядеть не удалось – даже на руки, которые так рассчитывал увидеть Тиерн, Господин нацепил серые, непримечательные, ничем перчатки. И под ними не видны были ни ногти, ни перстни, ни какие еще приметы. Хитрый, демон…
Серые занимались тем, что что-то искали в большой книге, разложенной на маленьком столике посередине комнаты. Двое из них бережно переворачивали страницы, истонченные и рассыпающиеся от времени, а третий просматривал текст, время от времени зачитывая что-то Господину. Но тот качал головой – не то, не то. И страница переворачивалась вновь.
Под серой рясой угадывались доспехи – плечи Господина были слишком широки, да и металла не скроешь тканью. Да, это мог быть рыцарь Горт, в этом Тиерн теперь сомневался все меньше.
- Я не видел никогда раньше старого Патриарха, - ответил Тиерн, - и даже не догадываюсь, который из  двоих, погибший в схватке, был им. Но новый Патриарх так рад, что даже его одеяние светится от счастья. А то, что это Патриарх, я понял, увидев знак на его груди.
Господин усмехнулся; Тиерн еще раз бросил опасливый взгляд на книгу, и какой-то кусок текста показался ему странно знакомым. Торопливо прочел он его, стараясь запомнить – что он означает, можно будет подумать потом, на досуге.
- Ты вернулся из Паондлогов, - произнес Господин. – Расскажи же мне обо всем, что ты там увидел.
- Ничего такого, что могло бы потрясти мое воображение, - беспечно ответил Тиерн. – Зато здесь, дома, я увидел нечто, что поразило меня в самое сердце!
- Что же?
- Мертвого рыцаря Горта. Я не могу понять, каким образом можно было этак славно отделать человека?
Господин усмехнулся еще раз, серые жутко вторили ему, и по их плотоядному хохоту Тиерн понял, что несчастного отделал Господин лично, и что версия его о кладбище и мертвеце неверна – Господин растерзал еще живого человека.
- Может, я и научу тебя когда-нибудь, - ответил он. – Это куда проще, чем ты думаешь. Правда, требует больше силы, чем есть в твоих руках – вот господин Шут мог бы сделать так же, если бы имел под рукой соответствующее оружие.
- И господин Шут – один из нас? – произнес Тиерн, не поведя и усом при упоминании имени Шута. Второй раз за день он его слышал – отчего бы это?
Или это действительно такая важная фигура в этой истории, или… или при разговоре его и мертвеца присутствовал незримый свидетель.
Господин усмехнулся.
- Господин Шут никогда не был и никогда не стал бы одним из нас, – ответил он. – Просто он – не сонк, как и я (для тебя же теперь не секрет, что я кар?), он эшеб, а кары и эшебы умеют славно убивать! И силы с умением ему не занимать… да.
Тиерн пожал плечами. Ему было жутковато, это правда, но на то и рассчитывал Господин – чтобы обратить нового послушника в свою веру, его следовало хорошенько напугать, чтобы он преисполнился благоговения.
- Ты славно изобразил свою смерть, Господин, - смело сказал Тиерн. – Правда, слишком уж вычурно