Плотник

                ПЛОТНИК


А что значит – построить дом ? Вот на самом деле ? Не ходить на работу от девяти до пяти , безразлично зачем – вычерчивать уровни , бегать с нивелиром , месить бетон или обои клеить за зарплату , а именно – построить дом ?. Неважно где , неважно – кому , неважно – зачем… Взять и построить…Чтобы получился –именно – дом…Не знаете… Даже с чего начать – не знаете ? А ведь это просто…
 Надо захотеть.
Надо , ползая трехлетним босоногим мальчонкой в пыли дороги , рассекающей забытую богом деревню , замереть , увидев стоящий за штакетной оградкой домик , сесть оторопело в пыль и забыть все , кроме стукнувшей в голову мысли – А откуда он здесь?…Всегда стоял…Но взялся откуда ? Его же построили…Кто-то взял и построил…Его до этого НЕ БЫЛО !!!
Надо , заблудившись в сумраке настоящего леса , перепугаться до судорог тишины и наступающей темноты и понять , что  все – что вокруг тебя стоит – страшное и непонятное – черные стволы елей ,  красные – сосен , пугающий до озноба шелест листвы осин и страшенные , раскоряченные во мраке , громадные неохватные дубы , вздохи болотной трясины и чернее мрака – тени под еловыми ветвями – все это – чей –то дом…Просто дом  необычный , не твой пока , но дом…И может стать твоим…Сначала – просто так , в таком виде – стволы и ветви елей закроют от ветра , красные даже в темноте сосны порадуют веселостью своею твой глаз , развилка ветвей тысячелетнего дуба даст постель – мягкую , уже во мху , и безопасную – высоко, никому не забраться , а шелест осин споет колыбельную и расскажет тебе , спящему , как сделать дом , который станет твоим…
И , проснувшись , ты даже перестанешь зевать , потягиваясь со сна , потому что вспомнишь стоящий на отшибе далеко от дороги замшелый сруб и поймешь , что это – те самые деревья , которые сейчас окружают тебя , только сложенные так , как человеку удобно и ставшие для него домом…И захочешь до оскомины во рту узнать , что же такое надо СДЕЛАТЬ с этими , еще стоящими стволами , чтобы стали они – домом…И сорвавшись с мягкого мха в развилке дуба спорхнешь ты на траву и быстро , на ходу , ополоснувшись у ручья , но запомнив его песенку , и насвистывая ее, пойдешь к срубу и будешь водить пальцем по его бревнам – где трухлявым , а где и крепким еще , звонким , и поймешь очень немного…Только то , что – да …Он из бревен , но – КАК ?
 Ты не знаешь длины дороги , по которой надо шагать , чтобы узнать все про дом , но и слава Богу – многих ее длина отпугивает…Надо сделать первый шаг…куда ? А – туда , туда , где слышен серебряный звон каленых лезвий кованых  топоров и сочный хруст пил ,  стук молотков и за версту слышен запах, ни с чем несравнимый запах только что ошкуренного леса…
И развеселые плотники – кто от шкалика с утра , кто – просто так , - не выйдет грустить под эту музыку звона , хруста и запахов , завидев тебя , начнут подначивать – давай пацан , впрягайся , кусни- каков он на вкус – фунт лиха … А тебя и уговаривать не надо – ты и пришел-то за этим . И вот в руках у тебя – топор , еще не лесорубный , а плотницкий , но для тебя – непомерная тяжесть , и вертится он у тебя в ладонях , как змей гадючный и вырывается , норовя отмахнуть ногу , или хоть палец , и оседлал ты уже болан и слетают все – таки под твоими неумелыми ударами куски коры и вот , наконец – победа !!! Получился взмах длинный и размашистый , точный предельно , прямо в еле видную щелку между обзолом и первым , самым жестким кольцом ствола , чуть ослабла на мгновение хватка кисти , давая лезвию чуть довернуться и скользнуть точно под шкурку лежащего между твоих ног бревна и с сочным хрустом , завиваясь , и дальше – со змеиным шипением , сверкая мокрыми от сока древесины волокнами ,отделяется от ствола кора , обнажая яркий , сверкающий бочок будущего ошкуренного бревна - эмбриона Дома.
 Пролетел топор между ног , чуть не отхватив тебе задницу , и ткнулся ты – хорошо – не лбом , коленом в ствол , и вскочил уже , не помня себя от азарта , и слыша уже свист топора , всаживаешь его под шкурку опять… И пошло…и пошло…Вроде и минута всего прошла , а уж солнце за горизонт валится и оттаскивает тебя старшой от бревна , и все смотрят на тебя , ухмыляясь , и перебирают тебе косточки на все лады – витиевато и заковыристо , но ничего в этом , кроме уважения уже нет – Человек родился…видно , что – Человек . Счастье , если запомнишь ты этот первый день- дальше все будет очень неважно…Труд , труд и труд…Изнуряющий , выматывающий , так осточертевший , что не надо уже становится  ни тепла дома , который ты рубишь , ни красоты его , ни гордости за сделанное , все заслоняет собой усталость , боль в натруженных мышцах , отдавленные пальцы , а то и отрубленные , вывихнутые кисти и переломанные ребра…Сколько секунд ты проработаешь , столько раз будешь себя проклинать , что взялся за этот адский труд , которому ни конца ни края не видно – вот же - уже зима на носу , а только пятый венец кладем…И все уже , хвааатит с меня !!! Втыкаешь ты осточертевшее железо в обрубок и брызнул из него смолистый сок – запах , непередаваемый запах первого дня толкнул тебя в голову , мазнул по душе смолистой рукой , залечивая раны и вот  уже ты , плюнув в ладонь , и выматерив на чем свет стоит в Бога , в душу и в трех святителей все окрест , а на самом деле – собственную слабость , взбрасываешь вверх лезвие , чуть двинув пальцами , чтоб крутанулось , не вылетая , с особым плотницким шиком , в ладони топорище , и поймав отточенной тяжким трудом реакцией момент , когда кромка лезвия сама нацелится на нужное место лежащего под тобой кряжа , сожмешь натруженную ладонь и всадишь с хрустом в лиственницу железо , начиная вырубать новый паз…Да , только пятый венец , но четыре-то уже – Есть !!! Добьем… Нет ничего хуже неоконченных дел…
 И пойдет , и пойдет…Мучение , победа , мучение , победа , сколько их впереди , сколько позади , кто их считал…Мучения забываешь почти сразу – как только встанут стропила и сверху станет виден весь мир – шире ветра , ярче солнца , звонче трели соловьиной…И смотришь ты на него с постамента , который сам себе срубил – вот он – Я , памятник себе и труду своему…Все выписано на постаменте том – и мучения мои и руки - ноги , сведенные судорогой  во сне , и кровью моей забрызган он – память о дурости моей и неуклюжести, навек въевшаяся в древесину, про каждый вершок этого сруба я могу рассказать историю – короткую и длинную , страшную и смешную, любую…Длиной в жизнь…Все записано на смолистых боках деревянного фолианта , но Тайна , заключенная в нем , будоражит и греет только меня - лишь я один во всем свете могу его прочитать…Я сам его написал…Остальные – могут только развешивать ухи…Такое – надо только – самому…Нет выше этой гордости – стоять на том , что ты сделал , и знать , что только ты один знаешь – что это , и о чем это…И уж поверьте на слово тому , кто СДЕЛАЛ , а не разрушил , что смолистый запах Такой победы –это действительно запах настоящей победы…А запах пороха – это просто запах пороха…Смерти и позора…И вечного презрения к тому , кто разрушил потому , что так и не сумел ничего сделать…Убить  может каждый . Даже импотент… Дать Жизнь – только мужчина.

 Интересно , почему у меня нет имени ? Просто Плотник…и конь у меня – просто Конь…Вот он , пасется рядом , брюхо себе набивает , а я уже набил…Заметил , что , когда голоден , мысли быстрее , острее , прозрачнее…А сытые мысли – они какие-то неторопливые , как откормленные какие – то…Голодные – стремительно мечутся , догоняют друг друга , как не успевают куда, а эти – переваливаясь тяяяянутся…Мяяягенькие такие…Наверное потому , что решение необязательно- полежал , подумал мысль , не решилась , ну и Бог с ней…На другую набредем…Ха !   А ведь я когда дом обдумываю , бывает по нескольку дней не жру…Пока колени не затрясутся…Занятно , ведь вот знаю , что пора свой рубить…созрел уже…Но – почти… И почему – сейчас ? Ведь мне и так хорошо – хожу по миру , плотничаю , всего в достатке , где захотел – голову преклонил – считай , дома…А вот ведь хочется свой…И не так , как другие – вот , мол , чтоб все как у людей, а опять с вывертом каким-то…Хотя какой тут выверт…Я ведь хочу не просто дом и не себе именно , а самый главный – я же почти весь его вижу…А кто на такой польстится – я ж не смогу кому- то объяснить , какой он будет – я ж и себе объяснить не смогу – нет таких слов , и на бумаге его не нарисуешь – нет таких правил…Так и рубить когда зачнешь -  тоже ведь , каждая лесина будет на свое место проситься , да капризничать – туда не хочу , сюда хочу , почем я знаю , как они там складываться будут…Да и не хочу я , чтоб кто-то в нем жил –какой бы хороший человек ни был , а – чужой…Не я…Все , решено…Денег мне лет на десять хватит , никто меня не ждет , не тащит , пойду по миру , найду место и срублю , что Бог на душу положит…Хе…Вот тебе и сытая мысль решением разродилась…Чудны дела , твои , Господи…Слышь , Конь , хочешь в стойло ? Надолго…Только погорбатиться сначала от души придется –пока место найдем , пока срубим…А ? Вижу , согласен , ну оно и правильно – ты дураком никогда не был…Не , а все – таки , что это я свой захотел ? Одному – то мне и так хорошо, чего надрываться – то я не знаю , что такое - эдакое –то вот свалять – пупок сто раз развяжется , пока строить буду, значит надо еще для кого – то…Для себя – то я никогда надрываться не желал…А никого , кроме нас с тобой и нету – что ж я – жду , что ли кого ? Жду , и сам не знаю ? Лихо…А ведь наверное , так и есть…Ладно , чего гадать – все едино – решился… Так значит и порешим – я домик сваляю , Она и придет , а , Коняга ? Как думаешь ? Фррр…Ну и фырчи , не больно – то ты в этом и понимаешь, а я так решу – я его для Нее рубить буду…Для той , которую и не знаю еще… Точка . Подь сюды , хорош жрать – дело есть…

 Прав трактирщик был – ну что за рожа – кожа да кости , скоро зубы на морде все пересчитать можно будет , рта не открывая…Год почти лазаю по миру – нет места и все тут…Что за наваждение такое – все не катит , хоть лбом о стену…Так и стен поблизости никаких…Знаешь , Коняга , давай – ты…Ты ж в курсе , чего мне надо – вот и топай , куда глаза глядят , а я в седле покемарю – авось вывезешь к Месту…У тебя – вон башка какая здоровая – мыслей поди поболе , чем у меня…Не может же такая головища совсем пустой быть…Ладно , ладно , не обижайся , я и впрямь не знаю , что делать – помоги , а ? А я подремлю пока…
 Черт , ну и ветер , прям с седла сдувает , куда ж ты меня затащил – то , а ? Поспал , называется…Ни пса ж не видно и дороги в помине нет…Пахнет , правда , здорово – водой , травой и лиственницей…Ммммм…Ничего лишнего…Ааааа , давай спать наладимся…Эк тебе , дурака , занесло – того и гляди , волки схарчат , как ты шкуру свою не бережешь ? Ведь тебя первого жрать начнут…Ладно , щас разберемся где тут для нас спальня приготовлена…
 Плотник спорхнул с седла  , к деревьям и подходить не стал , сдернул из-под седла походный топорик  , смахнул ветку потолще с куста , стоящего на вершине холма и всадил в землю, осадив как следует для верности , привязал повод к колышку и пошел осматривать свой дом на сегодняшнюю ночь , покручивая топорик в ладони…Чуть в стороне от вершины из земли вырастал здоровенный валун – вот тебе и от ветра укрытие , и спокойно – то как , и река внизу где-то , слышно воду и свежим пахнет – порядок , то , что надо… За десяток ходок в лес он натащил валежника , еловых лапок  , соорудил косой шалаш впритык к каменюге и занялся костром – холодно не было , но зверье на коня могло польститься  , да с огнем и веселее как – то , хоть и мир маленьким становится , ну да это – не беда – хошь полюбоваться – так от костра и отойти можно…Света от луны хватало , и он не торопясь срубил коновязь – мало ли  , кто проезжать этими местами будет – так чтоб поудобнее людям было –все не чужие , может у них и топора не случится . Заодно и скамеечку со спинкой – все едино – отоспался в седле , когда еще на сон потянет…Вот и конь уже свободен от поклажи , разнуздан и щиплет вволю – трава , видать сладкая – вон как уши шевелятся , а всаднику и впрямь на боковую пора – утро вечера мудренее…Проверил ремень , чтоб Конь ненароком не отвязался , свалил в костер пару валежин потолще ,  чтоб на всю ночь хватило , залез под еловые лапки , завернулся в толстенное стеганое одеяло и давай Бог снов покраше…

 Плотник сидел на траве , привалившись спиной к громадному валуну и вытянув одну ногу к реке , бившейся внизу под холмом и согнув другую в колене…Во рту покачивалась наполовину изжеванная травинка , серой метелочкой направленная на коня…
 Да ,  брат , услужил ты мне знатно , знал , куда притопать – вел тебя , что ли кто ?Даж трава тут сладкая – сам бы жрал…Ну  что ж , раз Место нашел , - отъедайся , а я пошел с лесом договариваться…
 Плотник встал, и хрустко потянувшись , еще раз оглянул мир , распахнувшийся перед ним…Холм покато спускался к бешеной Ижме – буйной северной реке, и заканчивался небольшим обрывом –точила – таки река крутой берег во время высокой воды ,  да и льдинами во время ледохода берег курочило – вон , ни одного куста на берегу – только обрыв с корнями , да песок – ничего лишнего – такой суровости и красоты на юге не найдешь…На другом берегу чуть ниже по течению стояла деревушка и прямо напротив нее угадывался брод , хоть и пенный и в каменюгах весь , но проходной – вон , дорога с обоих берегов подходит…Поросшие елью , лиственницей и соснами сопки сжимали реку . и уходили за горизонт почти уже горами – сизыми хребтами Тиманского хребта .Острющий глаз видел все – вплоть до колосьев на полях на том берегу – но и не пытался найти следов человека за околицей – Плотник знал , в какой край его занесло – Коми нипочем не тронет без надобности ни зверя , ни дерева , ни камня – только то , что ему нужно , да и то по возможности договорится сначала с тем , кого хочет взять…Плотник и сам с деревьями , что еще на корню , договаривался , прежде чем на дом их валить , но у коми полет был выше – они со всем миром в ладу старались жить…Они и зверя – то силками брать старались – кто не хочет , тот не попадется…Немудрено , что Плотника так на север занесло – на юге народы похищнее будут  , да и пожаднее –как будто лиха не видали – подавай им всего , да побольше…Вроде и наоборот все должно быть – раз земля родит хорошо , да всего в достатке – так живи себе , да радуйся – так нет же – жадность всех обуяла – всего им мало , и на чужое зарятся …Не то чтоб он своего отстоять не мог , но ведь жадность чужую окорачивать тоже противно , да и видеть эти шныряющие по твоим карманам глаза – радости – никакой…А человек – он для радости рожден…И жить хотелось , как предки далекие жили – чтоб дверь не запирать и ни на кого не оглядываться , пришел кто – так – гость , ушел , - так друг…Вот и со стволами надо так – не валить хищно , что ни попадя , а спросить дерево- согласно оно домом стать – тепло людям дарить , или не созрело еще… А дерево скажет – спрашивать только уметь надо…
 Ну , Хозяин , ну человек , никак без сложностей не может – неделю уж по лесу шастает . сам на себя не похож- высох весь…Все ж таки мешает ему что-то говорить по душам – даже я – сколько лет его на хребте таскаю , а и то иной раз понять не могу…Видать на этот раз что-то особенное затеял – никогда так не выбирал , как в этот раз…Я ж видел – он со всеми , кто растет на этом холме , договорился – согласны они , да и кто б не согласился…Так нет , в лес его понесло – что он там еще ищет ? А мне потом лесины на своем горбу волоком таскать – найдет где ствол за тридевять земель – тащи коняга , надо , мол…Хорошо – зимой валить будет – по снегу проще…Он объяснял , почему , да я не все понял – только то , что деревьям не так больно будет , вроде как спят они , что ли…Как он сам , интересно , до зимы дотянет – не в шалаше же этом , хоть бы сарай какой срубил – холодает тут рано…
 Зря Конь беспокоился , недели не прошло , а легли стволы , стоявшие поближе , на землю и поднялась на холме банька , и впритык к ней – сарай дровяной и вот уже и конюшню под стропила подводит . С Междуречья , деревеньки на том берегу , мужики приходили – смотрели , диву давались – как так , один всего , не бугай , не богатырь , да конь – и на –тебе – растут срубы один за другим , да какие ! Загляденье…А всего секретов – то – блоков пара , веревки , да скобы , да конь толковый – вот и вся наука…Пару скоб изнутри в сруб всадил , веревки к ним – бревно захлестнул , да через сруб их – коня впряг , свистнул – он и тащит…Так бревно само на сруб по сланям и вкатывается…Там его на место определил – разметил , катнул внутрь , скобами прихватил , пазы , замки вырубил и вкатил на место…Клинами приподнял , промшил , осадил , вот тебе и венец готов…Мужики с добром пришли – может помочь надо или пособить в чем , а ушли с наукой – как дома в одиночку рубить – то дорогого стоит…А добро никуда не девается –нагнали телег через брод – на тебе , мил человек , за науку твою – припасу , овса для коня , да сена , только трудись , ни в чем недостатка не будет…А Плотник в раж вошел – о еде , да о коняге думать не надо – вот и кузня поднялась – как без починки инструмента ? И пилу продольную наладил на водяной тяге –доски пилить , а колесо водяное , считай , мельницу , и вовсе за день соорудил – тут уж не отказаться было – всем миром пришли – такая штука всем нужна…Погуляли потом , правда – дня два от сивушного запаха работа колом стояла , ну да уж без этого как-то и не бывает…Плотник , хоть и не жаловал это дело , а и тоже приложился –аж на траве и задрых – хорошо Конь , хоть и противно было , рядом улегся – боком хозяина погреть – аб не замерз…
 И пришла зима – звонкая и крутая…Мороз такого звону давал от топора в лесу . что на другом берегу как к колоколам церковным прислушивались…День короток на севере – рубить только по свету можно , ну а уж тащить да кряжевать – это и при костре - пожалуйста . И звенела сталь от темна до темна по красной древесине смолистой лиственницы – дерева – на века – такой  , что ни жучок , ни зараза какая его тронуть не смела – чем старше сруб – тем прочнее становится – только сложи правильно , с понятием…А уж этого Плотнику не занимать было – все он про дерево знал , что люди знают , да и сверх того – немало – все помнил , что ему лесины нашептали – от самого первого дуба , в развилке которого босоногим мальчонкой ночевал – до самого распоследнего  сучка , который , сверкая на солнце своими немногими овальными кольцами на срубленном конце , отлетал в снег от раскряжеванной лесины…Нырял он в бездонный пух девственного снега , но не уносил с собой свою , хоть и маленькую тайну , а успевал в полете прошептать Плотнику и про белочку , сидевшую на нем , и про камень , царапнувший его , когда вылетал он из-под копыт пролетевшего мимо всадника и про братца своего – соседа , росшего выше , да застившего ему солнечный свет перед закатом…Потому и успокаивался он на дне снежного тоннельчика , пробитого его весом , тихо и спокойно – без злобы – потому , что поведать успел тайну свою тому , кто вовек ее не забудет…И ручаться можно было , что никто – ни человек , ни зверь - не споткнется о него и не поранится – у него другая забота – пищу дать тем , кто над ним вырастет…
 А ручей , бивший ключом из-под черного валуна и зимой не замерз – лих он и резв был – ничего с ним мороз поделать не мог , и снег он , наваливший сверху ,  размывал за пару часов за милую душу и крутил и крутил колесо мельницы , срываясь с него , окончив свою работу , сверкающим водопадиком в незамерзающую в этом месте бешеную Ижму…Плотник месяца за полтора заготовил и натащил из леса древесины на сруб , а теперь вроде как отдыхал – пилил доски , да ковал инструмент в кузне из всего железа ,  что из Междуречья натащили – и ломаного и мятого , и вообще бог знает какого…С прииска золотого , что в сорока верстах был , тоже приходили , кайла каленые заказывали , да сверла – золото , хоть и россыпью было , и мало , да ведь все в сказку хотят верить – вот и долбили камень – жилу все искали…Платили песком , и много его у Плотника скопилось – тратить –то он не тратил – но и руку на него поднять даже у самых дурных старателей мысли не было – такой человек живой в сто раз полезней мертвого , а золото…Чем грабить , так лучше еще намоем – с нас не убудет… Тем более с инструментом таким - оно быстрее раз в несколько выходило…
 Привыкли все в Междуречье к звону , доносившемуся дни напролет с того берега и не услышав его заволновались – что с человеком стряслось – на другой день потянулись на тот берег , хорошо , в дом сразу не полезли , почуяв неладное – Конь метался по двору , мотая головой с оторванной уздою на ней и норовил гостей копытами отогнать…А и вовремя – грохнул в бане выстрел револьверный и пуля саданула изнутри в дверь , чуть приоткрыв ее , и сразу загрохотали выстрелы - да так часто , что никто из местных , а охотники они все были – хоть куда , такого отродясь и не слыхивали , да все в дверь , хорошо – не навылет…Отсчитав семь выстрелов - знали , что у Плотника – Вебли – Фосбери – кинулись было , да Конь аж завизжал , как человек порезанный и кидаться на них стал , и не зря – изнутри загрохотал Винчестер…Этот уж – навылет…
 У Коми – ни попов ни шаманов нет , каждый из них с миром по – своему договаривается- кто как умеет –один лучше , другой хуже…Но есть знахари – не знахари , но люди такие –они про мир больше знают…То ли кровь такая , то ли предки что нашептывают , но видят они каждую крошку мира изнутри – человека , зверя или камень какой – все в себе несет свой  йен – сущность каждой крошки мира…С ним они и договариваются , а самое главное – спрашивать его умеют , да так , что тот и отвечает…Что с Плотником неладно – всем ясно было , и почему неладно – тоже понятно – днями тут приказчик из Усть – Цильмы проезжал – у плотника останавливался , видать тот от приказчика заразы какой подхватил- кашлял он как-то… Как пес лаял …За Диной сразу побежали , да зря – она уже с того берега на лыжах рвала на выстрелы так , что снег смерчем за нею крутился…Про ее род на сотни верст в округе издревле легенды рассказывали – сильнее их не было шептунов . Да только и она , хоть и тридцати ей не было – уже легендой была – не в том дело , что вылечивала всех , кого соглашалась , а в том , что не ошибалась никогда…Подлетев к ограде , она дернула из нее дрын , скинула лыжи  и скользнула почти ползком к баньке…вытянувшись , как змея из снега вдоль рубленного в чашу угла , она саданула дрыном по боковому оконцу , и как только высадила его пуля изнутри , скользнула в дверь…Щелчок курка слышали все , но выстрела не было…Из сруба послышался заунывный переливчатый вой – тихий и успокаивающий…Долго он витал над заснеженным хуторком и замершими людьми , заставляя их сначала недоуменно оглядываться , как бы в поисках чего - то непонятного , но не страшного , а потом – зевать – яростно и неудержимо…Только мальчонка один – Динин брат двоюродный – взял тут же успокоившегося Коня и , нашептывая ему что-то на ухо , повел в стойло…Там он нашел попону , отряхнул , обтер конягу сеном , накрыл попоной и задал ему корма , но не ушел никуда , а встал рядом , продолжая что-то шептать…И только , когда Конь наелся до отвала и стал , подергивая задней ногой , клевать сонно башкой , парнишка скользнул , подогнув колени , вниз , оглядел конюшню мутными глазами и беспробудно заснул – сил выйти наружу у него уже не было…
 Уже сидевшая и засыпающая толпа людей на дворе встрепенулась от скрипа двери – в проеме стояла Дина – колени у нее тряслись и подгибались , лицо было мокро от слез…
 Лихоманка у него…Жар…Весь горит…
 А стрелял – то чего ?- поинтересовался кто-то..
 Себя не помнит - его там много очень - и все они воевали – с кем , как – неясно , но все это – Он…
 А ты говоришь – не помнит…Как раз и помнит…Так , бывает , перед смертью вспоминают…
 До смерти ему далеко - выходится , но я пока тут останусь …Дня на три…
 А плачешь тогда – чего ? Раз выходится ?
 Не любит он меня…Зовет ЕЁ…Кто такая – и сам не знает…
 Ох , Дина , как бы с тобой чего неладное не приключилось – вон , на тебе лица нет…
 Приключилось…Уже…Идите , я сама…Братишку из конюшни заберите…
От него несло жаром и непроизвольными судорогами подергивалось тело под шкурами – руки со взбухшими венами обирали грудь и пытались отыскать никому невидимую потерю – прошлую , настоящую , будущую – того никто не знал – даже он сам , а Дина сидела рядом , покалывая его шею сдвоенными сосновыми иголками  , чуть касаясь иногда пальцами уколотых мест и наклонившись над его измученным лицом лила ему прямо в губы целительный шепот…
 Милый мой , единственный , откуда ж ты на голову мою несчастную свалился – нет таких на свете и не будет , не уходииии….Ходишь ты впотьмах – жизни своей не ведая , жжешь себя , сам не зная зачем  - нет , чтоб со мной успокоился…И почему не я тебе предназначена , где та , что успокоит тебя ? Только и могу , что хворь твою изгнать , а жара твоего никому не унять – только ей дано…Возьми леса тишину , ветра силу , снега покой , реки бурной радость – выйди из болота туманного , где лихорадка тебя кусает и мучит , иди на холмы за солнцем , вдохни ветра , ветра беспредельного – чистого и свежего – твоего ветра…Чую я , что ветер ты и волна тебе и враг и друг – и полет твой замедляет , и гонишь ты ее …Сколько бы тебя не было – разный ты , а всегда волна приходила тебе врагом , а уходила – другом , а сейчас неладное чую я…И встать ты можешь хоть сейчас и хворь свою скинуть – знаю я , что нужно тебе – только за меч взяться – да не хочу я так , не хочу…Ты – этот ты – в мир пришел не рушить , а строить , ты всегда воевал , но не сейчас , радость моя , не сейчас…Столько лет прожил и кровью себя не осквернил - только добро людям делал , неужто и здесь тебя жизнь эта поганая достанет – как везде – или ты , или тебя убьют…Не хочу я судьбы такой для тебя – не дам оружия в руки – пусть вся я кончусь от любви к тебе и не узнаешь ты никогда о ней – не пущу тебя по дороге смертной – не порохом ты жив , не сталью сабельной…Пей меня , любовь мою , влагу мою , душу мою – все отдаю , только живи…Спи , родной мой , спи долго и глубоко , радостно и светло – я скажу тебе в конце сна , почему уйти тебе сейчас нельзя…Нож это острый в сердце мне , кончена моя жизнь будет , но не жалею я – спишь ты и смею я тебя любить беспамятного , витаешь ты – где – неведомо даже мне , а вернешься – не будет уже меня рядом , не сможешь ты на любовь мою ответить , так лучше и не знать тебе , что есть она на свете…
Двое суток не отходила она от него , шептала , поила , кормила с ложечки , сон его лелеяла…А на третий шепнула тихо на ухо…
 Вставай ! Тебе надо дом построить…Для НЕЁ…
И вышла вон…

Господи , сколько же их ? Только отобьешься – другие лезут – волнами , волнами…И сил уже нет сдувать их с пути моего и прижат я уже спиной к стене дома горящего и сабля из рук выпадает , и ствол автомата раскалился и барабан заедает в револьвере от жара стрельбы и пороховой гари , ну сил моих больше нет…Кто только ни приперся по душу мою несчастную – вон уже сколько нарубил да настрелял – и викинги тут валяются и крестоносцы и всадники степные и горцы какие-то и уж совсем неведомые , и конца и края этому не видно…И жар , жар , волнами , захлестывает с головой – что ж так жарко –то , как в аду прямо – и эти - они –то откуда…Только бойня и бойня , неужто во всех моих жизнях все время одно и то же ? Не хочу я этого , да и сами вы не хотите и боитесь , так – зачем ??? Только звон и грохот , хоть бы шепот какой услышать , хоть бы в снег лицом лечь , чтоб не видеть всего этого…Не хочу !!! И снова рявкают выстрелы и свистит сталь и все , все , пуля , камень , удар клинка может закончить это , но конца я тоже не хочу…Такого конца….Где Она…??? Где ? Чтобы сидела Она на траве высокого холма над рекой , а я лежал бы головой на её коленях и смотрел в небо и просто знал , что Она – вот , рядом , и будет всегда , и нет на свете не то , что войны и вражды , а даже оружия , что никому чужого не надо , что мы будем лежать так , сколько хотим , и встанем и пойдем Домой…Домой…В дом…Тихий шелест шепота нарастал и застилал картину побоища и утихал жар и вот уже слышно стало слова…Главные слова…
 Ты должен построить Дом…
Дрогнули ресницы Плотника , сбилось ровное дыхание , вздохнул он глубоко и протяжно и  только в проеме двери почудился ему силуэт женской фигуры – призрачной и неясной…На полу валялись стреляные гильзы – вон и винчестер рядом , скоба откинута и патронник пуст – до дна магазин расстрелял, револьвер тут же , вся дверь в пробоинах , только заткнул их кто-то мхом…И стекло расстрелянного оконца затянуто  какой –то дерюгой…В домишке натоплено , похлебка в одеяле – ух ты , как жрать –то хочется…Кто ж здесь был…И со мною что было ? Болел – это ясно…но вот как ? Ничего ж не помню…Страшно было – ужас…Бойня какая – то…Она…Стоп! Здесь была – Она !!!Пей меня , душу мою… Она !!! И дыры заткнуты , и окно заделано …Значит Она – есть! И где-то рядом…Как же найти Её ??? Как позвать ???
Он рванулся с лежанки , но дух был сильнее тела – оно просто грохнулось на пол , и только смолистый запах досок привел его в чувство…С таким телом на поиски идти – дело гиблое – не то что не найдешь никого , а и тело потеряешь – в нем сил-то на два шага всего…Плотник прислонился к лежанке , потянул горшок с похлебкой ,и сначала медленно , ложка за ложкой , а потом и с жадностью , чуть не захлебываясь , опростал котелок…Мысли перестали биться в голове и бить хвостами по глазам – вяло шевельнувшись , сверкнула последняя – Она – Есть !!!!  И он тут же заснул…А утром , когда разбудило его здоровье и сила , мыслей уже не было. Кроме одной…
 Я должен построить дом . Для неё…Для НАС .

Как просыпается человек ? Грохнет по ушам  удар или звон , шелестнет ли листва над головой или звоном раскатится сбитая во сне с табуретки бутылка , толкнет ли сержант сапогом или коснется тебя губами – Она , единственная и родная , ухнет ли за горизонтом гаубичный ствол или замрет урчащий корабельный дизель , все это только выдергивает человека изо сна…Просыпается он от запаха…Тонкая невесомая струйка втягивается с первым после сна  вдохом в распахнувшиеся крылья ноздрей и несется – туда – прямой дорогой в мозг – там она сразу , четко и ясно объяснит человеку – где он проснулся…Только в это мгновение он знает свое место на этой земле…Знает ясно и безоговорочно…Да , это осточертевшая казарма , пропахшая мастикой пола и кирзой , баюкающая каюта с неуловимым ароматом соляры , далекого камбуза , масляной краски перегретых переборок и вездесущего моря , прелый запах промокшей земли и гари - дерева , пороха , кислого тротила , трупов , горелой каши и железа , железа , железа –любого , перегретого , застывшего , ржавого , кровавого , наконец, в крови ведь тоже полно железа…Окоп , едри его мать…Или закатный лес обрушил на тебя запахи березовой коры , терпкой осины , хвойных струй кедра и сосны и примятой тобою травы – ты заснул в полдень на опушке , решив больше не шляться по лесу , а хоть пару часов почувствовать себя человеком леса – тем , кем был ты рожден матерью – природой…И дикий стыд, который вот в этот самый миг захлестывает даже самого спившегося , когда обрушится на гудящую голову смрад сгоревших пельменей , замусоренного окурками пола , пивной лужи на полу и прикидывающийся свежим запах спирта из опрокинутой во сне водочной бутылки – последней и утраченной надежды на опохмелку…И запах – Её запах , заслоняющий весь мир , в нем – все - свежее белье разметанной постели , Её волос и духов , уже почти выветрившийся , разбросанного по полу печенья и подаренных тобою роз , и ваш запах – надежды и уверенности , что все это – навсегда, потому , что вот – она – касается тебя губами и никуда больше не исчезнет , а то , что вы сотворили ночью , связало вас навсегда и принесло в мир еще одну жизнь…
 Только в этот миг  человек знает – кто он , и место свое в жизни ощущает пронзительно и ясно…Потом нахлынет память и подсунет то , что задернет тюлем , а то и шторой сознание – исчезнет миг просветления и канет в Лету до следующего пробуждения момент истины...Именно в этот миг человек мгновенно принимает решение , которое может сделать его человеком – бросить пить и идти в атаку , встать на вахту или продолжить путь или просто сказать – я хочу с тобой жить…Но решение , пусть даже принятое , надо выполнить . А вот это почти ни у кого не получается…Миг – и видит он уже себя через муар занавески бытового сознания или просто выглядывает из-за плотной шторы страха - навалилось на него существование…А жизнь….Это только миг…Миг пробуждения…Славен тот , кто чует запах жизни –он может проснуться , а не перескочить из одного сна в другой .
 Щекотнул ноздри запах хвои и смолистого леса . втянутый под дверь тоненькой струйкой сквозняка и подбросил Плотника пружиной вверх – вот он – запах Дела !!! Оно еще не начато , еще даже не в зародыше , только мысль , но такая , которая вот сейчас , не сходя с места , начнет претворяться в Дело…В жизнь…И сами наскальзывают на ноги сапоги , и тело мгновенно обрастает шкурой одёжи и вот уже трахнул каблук в дверь – наружу , туда - к штабелям леса , под кедровые кроны , к ветру , к реке , на вершину холма –к Месту, туда , где будет стоять  Дом . Запахи врываются в мозг и совсем уже ясно стало – да , решение – верно , и сделаю я все правильно – по другому и быть не может…Я стою в начале пути , но вижу его венец и плевать мне , какой длины дорога – нет таких сил , чтоб не дали мне ее пройти…А я сейчас и добавлю звону в эту музыку запахов , в моих это силах и люблю я это дело – с хрустом станет резать бревна пила , сочными ударами  , разрывая волокна древесины будут входить в мясо досок гвозди , хрустко будет грызть венцы бурав , сверля отверстия под нагеля , гулко тюкать киянка , забивая мох в щели и конечно же венец звуков – свист и  хруст топора , рубящего пазы и замки , шелестящее шипение стесываемой кромки и уж совсем непередаваемый словами звук удара пяточкой лезвия - остренький и хрякающий , когда топор выкалывает мякоть из паза… И звенеть , звенеть будет сталь – колокольчиками и струнами , трелью соловьиной и тигриным рычанием и заорать во все горло захочется от этой музыки… И заору….Кто не понял – вешайся … Наслаждайся под столом пьяными воплями…Не тебе – Жить !
 Дерево , дерево ,  древесина…Древо…Тепла не даст камень , запах пыли не уйдет из глины , стекло и железо не станут человеку родными  , и уж совсем фальшивым будет дом , поместившийся в клетушке бетонной коробки…А вот глянь на это – стоящий на холме розовый сруб , сверкающий золотом и охрой в лучах рассветного солнца . Круглые бочки бревен как гнутые зеркала отражают свет и прячут в щелях замысловатые тени и узор света и теней переливается с каждой минутой , за которую солнце смещается по неуловимой дуге…Оттого-то и переливается сруб всеми цветами и тенями , показывая себя каждый миг по- новому и рассказывает о себе музыкой светотени  и балуется с освещением и призраком взлетает над землей в сумерки и глыбой неподъемной рисуется ночью , теряя вдруг весь свой вес от лунного света – и г р а е т …И только тот , кто привык с самым тяжким трудом справляться играючи , может заставить играть дело рук своих…Никому и никогда неведомо будет то , что было с тем , кто рубил дом , как пинал он бревна и пни , как выл на дне фундаментного рва , нарвавшись на неохватный валун , как трещали , ломаясь ребра , угодившие под сорвавшееся бревно , как не заживала и гноилась разрубленная кисть и бесило больше всего то , что , вот же , опять застрял на неделю , как шипел и плевался , вытягивая из ладони зубами тысячную занозу, как ломал в кровь ногти , пытаясь удержаться на кровле , ставшей сально – скользкой от внезапно налетевшего дождя , незачем никому это знать…Видеть и знать будут одно – вот он , дом…Стоит . Играет…Только слезы пахучей смолы будут скользить по округлым бочкам венцов , тихо оплакивая страдания того , кто все это сотворил…И лишь на мгновение солнечный луч , преломившись в смоляной слезке , ударит вдруг оранжево- красным лучом в глаз случайного зрителя , заставив его оторопеть и задуматься – не душа ли строителя воззвала ко мне ? Не все так просто , как кажется , и смысл глубочайший сокрыт в этих стенах , таких незамысловатых на вид . Вот он стоит – не храм и не крепость , не дом и не башня – Бог знает , что такое , но соразмерное и воздушное , легкое и несокрушимое , тайна , но не спрятанная – а вот она – вся на виду – сможешь – разгадай , только б мозгов хватило , да времени… И споткнется любой проходящий и остановится , и произойдет то , чего ради и сделано это все – сядет человек и задумается…И будет он сидеть здесь и думать – о себе и о других , о ветре и камне , о воде и солнце и досидит до луны и о ней размышлять зачнет , а там и звезды сверкнут  над головой сквозь кружево листвы и поплывет под ногами земля сквозь звездный туман унося мысли все дальше и дальше и раскрывая  себя все шире и шире…И почует человек этот полет и полетит так , как мирозданием задумано для разума – во все стороны , оставаясь дома . Вот что значит – дом…Центр мироздания .
 Пап , ну возьми ты меня с собой ! Ну хоть раз …Что я , как сова  - вечно в четырех стенах…
 Ничего себе – сова…А кого каждый день по лесу искать приходится ? Да стрижу за тобой не угнаться…И что тебе на прииске делать ? Это ж только кажется – романтика, золото , старатели…А просто – ямы в земле и люди в грязи роются и труд , тяжкий труд…Очень долгий и в общем-то безнадежный…Такую бедную россыпь их средствами не выгрести , это все охотники за призраками – верят в жилу , а ее здесь нет и быть не может…Да и я сюда зря приехал – в Петербурге тоже мечтатели сидят – вынь им жилу , да положь , вроде и взрослые люди , а все чуда хотят…Отчет за отчетом шлю – все без толку – проверьте , мол , еще раз. Даже жалованье получать стыдно – и так с первого раза все ясно было…Уезжать надо отсюда – у меня в Питере дел полно…
 Ну вот , раз уезжать , так хоть напоследок возьми ! А то – что это ? На севере была и золотых полей не видела…
 Да какие там…Мишура на болоте…
 Ну пааап…
 Ладно , собирайся , поедем…Только от меня – ни на шаг…Старатель – он тоже…Непростой зверь…Да и не все там –старатели…
 Прииск был самостийный . даже полиции было сюда не добраться , наезжал раз пять в год урядник со свитой – вот и вся власть. Из государственных людей только и были , что весовщик , да горный инженер из Питера – месяца три , как с дочкой приехал – тоже странный тип – потащил восемнадцатилетнюю девчонку к черту на рога – видать в столице жизнь несладко у них складывалась , или горе какое из города погнало за тридевять земель…Кто по доброй воле сюда поедет , да так надолго…Гадали люди разно , да наверное никто ничего не знал. Инженер был себе на уме . и близко к себе никого не подпускал , только на охоте и оживлялся . Да и то – не очень – только когда стрелял , а делал он это здорово – с двух рук и с любого положения – видно было , что палить любил больше , чем охотиться…На прииске все решало слово…Оно было сильнее любых законов и правил , а по инженеру враз было видно – его слово – тяжести непомерной – умрет , а сдержит…За то и стоял он в разношерстном обществе – особняком , но – высоко…Да и под пулю его лезть уж точно никому не хотелось…Оттого и Зинаида жила спокойно – носилась верхом по лесу с ружьем , а то и без оружия – ей ничто не грозило…
 Они ехали не торопясь верхами . и перевалив очередную сопку увидели прииск…Зрелище было безрадостное – стремиться его увидеть можно было только в первый раз – охоту видеть такое по второму разу отбивало напрочь…Волшебный лес кончился и распахнулась в низине пустошь , вся изрытая вдоль и поперек шурфами и ямами , зеленый покров луговин навеки стал  лабиринтом грязи да и паленые корневища раскорчеванного леса веселости не добавляли…А уж лачуги да домишки вообще доброго слова не стоили – времянка – она и есть времянка –смотришь на такое и думаешь – скорей бы заросло , что ли…Те старатели , что заходили к ним в дом , или встречались Зине на тракте выглядели здорово – лихие , независимые , натруженные , каждый – с неизменным карабином – загляденье – не людишки , а – люди – сам черт им не брат и царь – не указ…Да и жили вольно – каждый сам по себе , только для работы – артелью , и то – не все , дела все решали сходом  , что решили – то накрепко…А здесь…с холма , да издали , да когда все – скопом…Копошатся в грязи мелкие согбенные насекомые – одинаковые и безрадостные , гудят однообразно и мира красоты не видят . Да и нет ее здесь – сами они все и испоганили…Как стадо коровье по луговине прошло…И все – серые…Так ей и захотелось . чтоб свистнул с отрогов Тиманского хребта , а т о и с океана ветер ледяной и сдул все эту серятину с лица земли и снегом занес , а как снег сойдет , чтоб поднялась трава в рост человеческий и скрыла даже память  о том , что здесь землю оскверняли…
 Тронул отец коня и стал вниз – к прииску - спускаться  и она следом пустила коня шагом , да минуты не прошло – вот он , ураган ! Сзади загремела дробь копыт и всадник пронесся мимо них к прииску и влетел в самую середину…Что он там орал , слышно не было , только потянулись к нему насекомые и толпа уже его окружает , а конь гарцует под ним , а он и не правит им – как пришитый в седле сидит – вольно так , как в кресле развалился…Даже издали видно стало , как угрозой налилась толпа  , да только тревоги всаднику это не добавило – наоборот , захохотал он и вдруг , ощерившись , рванул ствол из кобуры , грохнул вверх и тут же по дуге провел стволом над головами толпы…Конь замер памятником , а всадник , сидя прямо , как лом проглотив, медленно опустил пистолет и рука повисла вдоль конского бока- видать палить больше незачем было…Толпа пороптала малость , потом вышел из нее  артельный , протянул всаднику мешочек тугой , тот его в суму седельную сунул , но как-то так , что и не шевельнулись –ни он , ни скакун его…Только рука скользнула…Толпа постояла малость – то ли в обиде . то ли в нерешительности и стала рассасываться – у каждого дело нашлось…Только тогда всадник усмехнулся  и , поворотив коня , рванул прочь , да так , что кто не убрался вовремя – с  дороги его разлетались…
 Вот ведь угораздило - пробурчал отец – только его тут и не хватало…И главное – именно сегодня…
 А кто это ?
 Данила – Кряж. Он…Как бы сказать…Ну…За порядком смотрит , что ли…
 Урядник ?
 Наоборот…
 Как это наоборот ?
 А вот так …Совсем наоборот…Не твоего ума дело это , дочка…Забудь…
 Забудь…Да как забудешь такого .Ведь ветер звала . а тут – ураган прямо , и хоть толпой безликой виделись старатели , а знала она , что не лыком они все шиты , а вот на тебе – влетел в толпу – один , и всех , считай , в дугу согнул…Что там произошло – того она знать никак не могла , но одно ясно было – все случилось , как Данила хотел…И толпа ему не помеха…Ураган , да и только…Да и веселый ,видать , парень – вон как хохотал…Все ему нипочем…Зря отец так…
 Ну и что еще могло случиться кроме того , что бередило сны ее и томило душу – встретились в лесу случайно и раз и два и пришел он за ее рукой к ним в дом , да только отказал отец – наотрез и твердо…Скрипнул только зубами Данила , посмотрел Зине в глаза, лишь губы шевельнулись – люблю – влетел в седло и так рванул , что та скачка к прииску с горы и в счет не шла…И пропал – как в воду канул…А недели через три и совсем  худо стало – отец с прииска не вернулся…Задержался дотемна , а до дому не дотянул – то ли медведь задрал , то ли волки налетели – только лошадь разодранная в саженях ста от дороги и осталась от него…
Срублен дом на века  и стены прочней гор уральских . а плывут они и колышутся в залитых слезами глазах , да и слез уже не осталось- сидит истуканом за столом сирота – час за часом – рассвет осветил уже оконце в ладонь шириной – смотрит она в него , да что в нем ?  А хоть и во всю стену было бы , хоть во всю ширь вселенскую – нет и не засветит для нее в нем надежда- все теперь пусто…И жить незачем и дышать незачем , да и нечем…Был отец – как воздух – рядом – не замечаешь , нет его – задохнулась она…И ведь только дышать начала – сладостно , во всю грудь , наслаждаясь каждым вздохом – такой парень ее полюбил , никто с ним не сравнится , будь хоть миллион девиц рядом – все б как одна  ей завидовали бы , так и он пропал неведомо куда…Кто такое горе на плечах унесет ? Чье сердце выдержит ? Что делать – ясно- вон , собрано уже все пожитки , и телеги готовы и путь в Питер лег – тяжкий , но единственный и неизбежный , да только что в конце того пути – только город – холодный и высокомерный , гордый и неприступный – примет ли ?...Да и не согреет наверняка – не тот это город , да и не любит он , чтоб его покидали – может и назад не принять…Кто в нем согреет ее заледеневшую душу…Пуст он , нет никого…Ясно , Что делать…А вот Зачем ?
 Пора , барышня…
Спиной видела она конюха в проеме двери , мявшего в руках шапку , а вот глазами взглянуть – ну никак не хотелось – смущение и сочувствие его опущенного взгляда…Не дай бог в глаза посмотрит – не перенесу же…И что теперь – вот так – всю жизнь ? Каждый взгляд будет своим сочувствием напоминать о том , что забыть невозможно и что жжет непереносимо – ни в чем не виновата же , а всю жизнь чужих глаз избегать…И еще один камень – этой вот страшной мысли лег на истерзанное сердце , Господи , скорей бы уж порвалось оно от тяжести этой…Хоть смерть зови…Хоть сама на себя руки накладывай…И уперся взгляд без надежды и без жизни самой в отцовский карабин , уже снятый со стены и прислоненный к стенке…Вздохнула она – судорожно и глубоко , и стала поворачиваться медленно к двери – так решила – если он в глаза мне глянет – застрелюсь к чертовой матери…
 Только не успела повернуться она – отлетел в сторону стоящий в двери мужичок и голос , который она и не чаяла услышать , почти прошептал…
 Останься…Я не могу без тебя…
Качнулся пол , заволокло туманом стены , повисла она у него на шее ивой подрубленной и всхлипнула…
 Данила…Мой…

Звоном гремела его слава по северному краю - мало было тех , кто не завидовал бы ему – все у него получалось , ни в чем ему не отказывали – ни судьба , ни люди . Власти над ним не было , он сам – власть  , да такая ., что от одного имени его шарахались или цепенели – это уж от склада характера зависело , а он и в ус не дул - над ним не каплет…Одна забота – жена , своевольна , чертовка , хоть на привязи держи , хоть и уверен в ней и в имени своем грозном , а иной раз и на сто замков запереть охота…Не то что б тревожило его чего в ее поведении , а только о спокойствии с ней и думать забудь – никогда не знаешь . что ей в голову взбредет…Но она такой нервотрепки стоила –королева , да и только , где с ней ни появишься – все от зависти давятся…Да и она оттаяла от бед своих – чем не счастье – то , как ему завидовали и в счет не шло по сравнению с тем , как подруги ее по ее жизни вздыхали…Как ни прятали  то , что на сердце было . а у каждой – во всю физиономию – И-ээх , мне бы такого…И грело это Зинаиду , - жарче лучей солнечных , и хоть и взбрыкивала она подчас , а благодарна ему была за такую жизнь – честно и искренне…
 Небольшой , но аккуратный пароходик ходко шел вверх по Ижме по высокой воде – до Ухты было еще часов двадцать ходу , когда он сбавил обороты и ткнулся носом в берег у Междуречья…
 Зин , побудь здесь пока . Я на берег на часик , дело у меня тут…
 Я с тобой…
 Не сейчас – мне тут должны…потом…
Она отвернулась , как будто не поняла о чем речь и стала смотреть на берега- ее уже начала тяготить вот такая жизнь – не надо было быть семи пядей во лбу , чтобы догадаться , чем Данила – Кряж живет . Ясно это ей стало почти сразу , но проще не заострять , да делать вид , что не замечаешь…Хотя тревоги – то одни , то другие , всплывали постоянно…Это и раздражало и будоражило одновременно . И сменялось лихорадочное буйство авантюрной натуры беспричинной тоской не совсем спокойной души – да ведь все люди так живут – постоянно в них что-то борется , так слава Богу , что у нее так ярко…Главное – мысли до конца не додумывать – тогда сомнения далееекооо запрятать можно…
 Он поднялся на борт даже раньше , чем обещал , и тут же услышал .
 Дань , а что это там – на том берегу ? И не дом и не храм…Чудо какое –то…
 А вот за этим мы сюда и пришли…Кэп , рули к тому берегу !!! Нравится , а ?
 А то…Жить бы в нем…И место…Такое….
Скрипнул песок под форштевнем и стоящая на баке пара увидела на невысоком обрыве кресло , рубленное из пихты – ни дать –ни взять – трон , с высокой прямой спинкой и затейливым кружевом резьбы…На троне сидел небольшой человек лет тридцати , поставив одну ногу на сиденье , а вторую вытянув в пустоту  над обрывом – видно было , что это его любимая поза…Даниил стал подниматься по тропинке к креслу и вот он встал чуть сбоку и посмотрел , наконец , на Плотника сверху, как и хотел…
 Твой ? – спросил он , указывая на дом…
 Мой….Вот именно – мой…
 Давай – моим станет ?
 Это – вряд ли…
 Продай…
 Зачем ?
 За деньги !
Мне не надо…
А что тебе надо ?
Пока не знаю…Но у тебя этого нет – это – точно…
Да ты знаешь , с кем говоришь?
Знаю…Поэтому и говорю – у тебя этого нет и быть не может.
Почему это ?
А вот этого тебе лучше не знать.
Откуда ты это знать можешь – ведь ты сам сказал , что не знаешь чего хочешь , так почему этого не может быть у меня ?
У тебя – не может…Точно…Не спрашивай…Узнаешь – ничего  у тебя не останется .
Спрашиваю !
У тебя нет ничего своего . Все – чужое. Ты ничего не сделал. Ты только отбирал.
Сами отдавали .
Почему ?
Да я круче всех…вот и отдавали …
Что это значит – круче ?
Я  никого не боюсь .
А тебя ?
Все…
За что ? Ты – что ? Сделал так много зла ? И все боятся , что ты и им причинишь зло ?
Они – просто трусы…А я – нет.
 Трусов не бывает…Просто люди не хотят, чтобы им делали зло. И храбрых не бывает –человек смел , до тех пор , пока не столкнется со злом , с которым ему не справиться…
 Тебе со мной не справиться …Я хотел по- хорошему…Купить…Теперь – отдай !
 Хм…Я просто так не отдам. Что ты можешь ? Убить ? Так это любой может…Даже импотент…Но дом не станет твоим оттого , что ты убьешь его хозяина…
 Я буду в нем жить .
Не сможешь.
Почему это ?
Это будет – не жизнь. Ты будешь в доме . но не жить. И врешь ты все про свою храбрость – ты уже держишь в руке пистолет и взводишь курок…От страха , что выстрелю сейчас я…Но и это – еще не все…Ты не оттянул затвор – значит у тебя патрон в патроннике , значит ты всегда готов стрелять…Ты всего боишься …Всегда . А я даже до оружия не дотронулся . Так кто из нас трус ?
Зря он так сказал . Нельзя никому говорить правду , особенно правду про него…Все люди себя стараются обмануть – и почти никто не может вынести того , что они представляют собой на самом деле . Мысли Даниила были просты и ясны – слишком много этот пес знает…Или догадывается…Ляпнет сейчас , почему инженер с прииска не доехал , а Зинка – рядом , неровен час услышит .Промахнуться было невозможно – всего – то метр и он грохнул от бедра . Пуля ударила в подвздошину , но толкнуло почему – то в горло , Плотник подавился и стал валиться вместе с креслом вперед – вниз с обрыва…Он еще катился по обрыву вниз ,  когда  взгляд его поймал то , чего он ждал всю жизнь – с борта судна спорхнула к нему небесной красоты женщина и , давясь слезами , застонала .
 Ты…Тыыыы…
Здравствуй – шелестнул плотник , остальное закрыла кровавая пена…
Она…Наконец-то Она…Она будет здесь жить…Слава Богу , я видел , для кого я строил Дом…И я знаю , для чего я жил…А теперь…Вот оно – самое интересное приключение в моей жизни…Теперь я узнаю , что там – по ту сторону этого мира…
 Н и ч е г о .

 Как жил человек ? Что сделал он в этом мире и какая ему будет за это награда ?  И какое наказание ?
 Награда  и наказание за жизнь – смерть.
 Как человек жил , так он и умрет.
Судьба была не благосклонна у Плотнику , но справедлива – он умер счастливым .Она не дала ему увидеть того , что было на самом деле…
 Зина любовалась обрывом и скалами , взгляд ее скользил по тёмной зелени пихт и елей , задержался на срывающемся с высокого берега ручейке и скользнул дальше – к синим сопкам предгорий Тимана…Её мало интересовало . с кем там разговаривает ее муж и только одна мысль спокойно покачивалась в мозгу – хорошо бы здесь жить – такое место красивое - она любила все красивое .
 Грохот выстрела встрепенул ее , сердце ёкнуло от неожиданности , но только от неожиданности …Она смотрела , как валится с обрыва невзрачный человечек вместе с креслом – в этом не оказалось ничего страшного , просто жаль было бы если б кресло поломалось – лететь ему было высоко , а снизу – камни…Но Данила ! Он стоял , чуть согнув ноги , в позе хищной и напряженной , глаза сверкали азартом , у бедра дымился кольт , сопровождая стволом поверженного противника , а гильза , выброшенная экстрактором , порхала , вращаясь в воздухе…Она пела медным голосом гимн победителю…
 Данила сразу понял – попал точно , на агонию – секунды , сказать этот ничего не успеет , перевел взгляд на Зинаиду и тут же улыбнулся…Он всячески оберегал ее от острых ситуаций , а тут…Но успокоился сразу – она смотрела на него расширенными глазами и в них светился восторг…Сомнений не было – она  моя! Такая – моя , что бояться мне нечего – она всегда будет восторгаться мною – ведь я всегда побеждаю…
 Он медленно выпрямился . выщелкнул магазин , оттянув затвор , сбросил патрон в ладонь , защелкнул его в магазин , вставил обойму , щелкнул флажком предохранителя и отправил оружие в кобуру.
 Зина уже шла по берегу – к нему .
 Кто он ? – спросила она , заглядывая ему в глаза .
 Ааа…Он махнул рукой…Извини , пришлось…Тебе тут нравится ?
 Да , да , да….
 Ну вот и прекрасно…
 А что мы здесь делать будем ?
 Ничего…Мы будем здесь Жить .