19 ноября 1941 г в районе Химок

    Здравствуйте!
    Не знаю, какова судьба предыдущих писем. Поэтому опять начинаю сначала.
    С 16 октября я в армии. Пошел добровольцем в комсомольский батальон, набор в который был объявлен в те дни – дни паники среди мирного населения Москвы. Еще давно я собирался в случае, если немцы будут близко к нашему дому, пойти и для защиты его сделать что-нибудь, например, убить десяток немцев или что-нибудь в этом роде. Когда я узнал, что отъезд в Ижевск института отменяется, когда на вопрос: «Что делать?» отвечали: «Уходите, как хотите», я решил, что дальше оставаться в таком положении не стоит и что дальше ждать то время,  когда я понадоблюсь, не стоит.
    Долгое время я находился в Москве. Сейчас я на одном из оборонительных рубежей, построенных вокруг Москвы. Живем в землянке, сделанной своими руками, дежурим по ночам у пулеметов. Одеты тепло, даже слишком тепло для этого времени года. Кормят хорошо, спим помногу. В общем – санаторий. Я первый номер – наводчик станкового пулемета. Мой пулемет стоит под тремя рядами бревен и полуметровым слоем земли. Точка со всеми усовершенствованиями, на которые столь охочи студенты: наблюдательный пункт с откидным бронекозырьком соединен с дзотом переговорной трубой, бойница замаскирована доской, поднимаемой и опускаемой автомобильным штурвалом, который мы нашли на дороге, и т.д. Сегодня весь день возился с проводкой электричества в нашу землянку. Парня, который работал со мной, чуть не убило 6000 V. Сам я отделался легким ожогом от 220 V. Температура в нашей землянке не опускается ниже 22 С. Мои коллеги-пулеметчики - ребята из нашей группы. Живем весело. Все оптимисты. Собираемся после войны жить не в общежитии, а построить такую же землянку. Все думали, что жить в землянке – значит опуститься на самое «дно». Оказывается, дело обстоит в некотором роде наоборот. Ну, хватит подробностей. В общем, в бой пойдем, очевидно, еще нескоро. Если удастся связаться с вами, напишу  подробно о своей жизни.
     Жду известий от вас. Пишите немедленно, как получите мой адрес, письмо с описанием вашего теперешнего положения. Живется вам, наверное, несладко. Мы – армия -  живем за ваш счет. Попытаюсь сделать все возможное, чтобы поскорее, хотя бы на секунду, пришла победа.
     Будьте здоровы, как я сейчас.
     Посылаю письмо с оказией. Бросят его в почтовый ящик в Москве, а не здесь. Может быть, оно придет раньше остальных писем.


Из воспоминаний.   Мы просидели на этой позиции до 28 ноября. Ночью нас подняли по тревоге. Мы взяли с собой пулемет, пулеметные ленты, и нас повели куда-то. Прошли по льду через канал, туда, где сейчас Химки, пересекли Ленинградское шоссе, прошли еще километров 5-10, и привели нас в чистое поле. В полукилометре от нас лес, сзади видны дома. Нам сказали: «Копайте окоп на перекрестке дорог, мы вам привезем бетонный колпак». Еще сказали, что немцы могут прорваться и чтобы мы стояли на смерть. У нас были кирки, лопаты. Мы провозились всю ночь. К утру привезли колпак, и мы его засыпали землей.
    Часов около 9-ти из дальнего леса показались мотоциклисты: 3 или 5. На мотоциклах были пулеметы. Мы поняли, что это немцы. Когда они подъехали метров на 250-300, я начал стрелять и выпустил целую ленту. Не знаю, попал или нет, но они развернулись и уехали. Я понял, что это была разведка.
    Уже через много лет после войны, я узнал из описаний военных действий, что это был тот самый близкий прорыв разведки немцев к Москве, когда они доложили фюреру, что  видят дома Москвы. Вот с этого леса, очевидно, они и видели.
    Часа через три  пришли нормальные войска, нас оттуда выперли и поставили свой пулемет.  Но нас не отвели в нашу оборудованную землянку, а повели к Москве по Ленинградскому шоссе к ЦНИИМЭ (институт по  обработке дерева). Возле него было несколько пятиэтажных домов. Мы залезли на 4-й этаж в какую-то квартиру и поставили там,  у окна,  свой пулемет (жителей в домах почти не было). Это был самый критический момент для Москвы, потому что через несколько дней (1-2 декабря) началось контрнаступление  и нас оттуда забрали.