Эрликон. О первом бое рассказывает Олег Диденко

Рассказ от первого лица от Олега Диденко и Шахджойском спецназе, по этому рассказу написан стих. Фотография группы которая учавуствовала в бою и взяла ЗГУ Эрликон и их фото на плацу.Диденко Олег нижний ряд второй с краю( по головам с лево на право) лейтенант Онищук третий.

  Возможно, ты и так это знаешь, но на всякий случай коротко расскажу о нашей тактике. Наша основная задача - предотвратить поставки оружия духам, контролируя территорию, закрепленную за батальоном. Днем контроль осуществляют облетные группы, это четыре вертушки - две 8-ки, в которых находится облетная группа, и две 24-ки, в качестве огневой поддержки. Опасаясь облетных групп, духи чаще возят оружие ночью. Поэтому ночью действуют группы спецназа, устраивая духам засады. Время и место засады определяется командованием батальона на основе данных агентурной разведки.
      Небольшая группа, от 12 до 18 человек, должна скрытно выйти к месту засады, с целью захватить, либо уничтожить караван с оружием. Если район отдаленный, пешие группы доставляются туда вертушками, под видом облетных групп, или броней, как в том случае, о котором я вел рассказ. Караван – это, как правило, группа машин, перевозящих оружие и боеприпасы, с вооруженной охраной. Численность охраны может даже превышать численность группы спецназа, но ночью они практически беспомощны. Мы действует только ночью, пользуясь своим преимуществом, а днем прячемся.
      Захватив караван, мы тут же сообщаем об этом в батальон и занимаем оборону. Наша задача продержаться до прихода помощи в виде брони или вертолетов. Главное - это связь. Если со связью все в порядке, будет и помощь. Говорят, был случай, когда группа оказалась без связи, и была полностью уничтожена. И очень важно не засветиться днем. Местные жители, если засекут группу, сразу сообщают духам, и тогда - жопа. Днем без необходимости, мы в бой не ввязываемся, если увидим что-то интересное, сообщаем координаты и наводим вертушки или самолеты. Если есть подозрение, что группа засветилась, группу срочно эвакуируют.
    Это был мой первый выход, мое боевое крещение. Середина июля, жара страшная. Группа в количестве 16-ти человек под командованием Олега Онищука погрузилась в колонну БМП. В составе группы двое радистов, я и Гаджибек Джамалутдинов (или Гаджи), дагестанец, старше призывом на полгода. Броня следовала из батальона на юг, в город Калат – столицу провинции Забуль, и по пути должна была незаметно высадить группу. Обычно бойцы располагались на машинах сверху, а тут спрятались внутрь, чтобы группу не заметили. В одном из мандехов (оврагов), быстро и незаметно группа была высажена, броня ушла прочь. Мы тихо сидели и ждали захода солнца.
Как стемнело, группа вышла. Впереди - головной дозор из 3-х человек, метров через 50 – ядро группы, позади – тыловой дозор, заметают следы. Связь внутри группы поддерживается через портативные радиостанции. Высадились мы довольно далеко от предполагаемого места засады, добирались несколько суток, естественно шли ночью, а днем тщательно замаскировавшись, отсиживались. Идти тяжело, вес экипировки около 40 кг, выход на 6 суток. Кроме оружия и боезапасов, еда, вода, радиостанция с несколькими комплектами питания, лопата, плащ-палатка, одеяло, маскировочные сети. Если сел на привале, без помощи уже не подняться. Но по мне, самое тяжелое это были дневки под палящим июльским солнцем, от которого никуда не спрячешься. Местность была открытая, равнинная. Прямо в поле вырыли небольшие ложбинки, углубились, насколько это было возможно, так что можно было только лежать, почва была ужасная, сплошные камни.  Группа разбилась на тройки. Тщательно замаскировались, натянув маскировочные сети и сверху набросав колючек. Мы, радисты, развернули «ангару» и дали первый сеанс связи, сообщили наши координаты. Рассвело. Солнце палит нещадно. До заката пить нельзя, иначе пить еще больше захочется, да и тепловой удар получишь. Воды мало, по литру на сутки. Вечером, как солнце сядет, можно напиться, и то, соблюдая меру, воды должно хватить на все 6 суток. Жопа полная.  Лежишь, как на сковородке, даже уснуть невозможно, смотришь на солнце, только и думаешь, скорее бы оно двигалось, а оно как гвоздем к небу прибито, будто время остановилось. Поссать тоже проблема, ни встать, ни вылезти нельзя, засветимся. Ссышь в пустую консервную баночку из сухпая, порциями выливая мочу наружу. Где пукнул, я уже конечно не помню, а вот как ссал в баночку лежа на боку, это хорошо запомнилось.
Но бесконечный день все же проходит, и с наступлением темноты мы собираемся и выходим к месту засады. Придя на место, развернулись и тихо ждем недалеко от дороги. Ночью хорошо, прохладно, тишина и покой. Я развернул «ангару», дал сеанс связи, сообщив новые координаты. Просидели несколько часов в засаде – ничего. Онищук вдруг командует – «Всё, собираемся и уходим в другое место». Разведчикам что собирать, они уже готовы, им только РД на плечи накинуть, а у меня, станция развернута, диполь разбросан по колючкам. Пришлось группе немного подождать, пока я станцию сверну. Командир был недоволен – «Почему радисты не готовы?» Но я не знал, что группа собирается уходить, меня никто не предупредил.
Идем к новому месту засады, вдруг слышим далеко впереди шум мотора. Онищук дает команду - «Бегом». Группа бегом, несмотря на внушительный вес экипировки, совершила быстрый бросок на перерез движению машины. Выложились по-полной,  но чуть-чуть не успели. Машина ушла прямо из-под носа. Обидно. Тут Онищук вспомнил, почему группа задержалась, я оказался виноват. Пока станцию сворачивал, время было потеряно... Ну что делать, устраиваемся на очередную дневку, опять жариться на сковородке.
После нескольких таких дневок наступает обезвоживание, так что уже и жрать не можешь, слюна не выделяется. Кислоту лимонную насыпаешь понемногу в рот, что бы слюна выделялась, да и она в конце-концов уже не помогает, не тает во рту. Не знаю, сколько веса я сбросил за этот выход, но уходил я нормальным, а вернулся как дистрофик. Очень тяжелый был выход.
На пятые сутки мы чуть не засветились. На дневке духи прямо через нас прогнали стадо баранов. Прошли прямо по нам, так что барана можно было за яйца потрогать, но мы остались незамечены, настолько хорошо были замаскированы. Группа уже была порядком измучена, в первую очередь солнцем и недостатком воды. Воду приходилось сильно экономить, пополнить запасы было негде.
Как стемнело, опять вышли на свой промысел. Устроили очередную засаду метрах в трехстах от дороги. В этот раз, учитывая урок упущенной машины, станцию не разворачиваем. Сидим тихо, слышен каждый шорох слабого ветерка. Тишина и покой. Точно не помню, сколько ждали, вдруг вдалеке послышался шум двигателя. Машина шла без света фар. Командир дал команду «Приготовились к бою, стрелять по моей команде». Что в это время было в моей душе? Сильное волнение, даже страх, первый бой все же, что будет?!  Но в тот момент, мне кажется, я ни о чем не думал, были только эмоции. Тем временем машина приближалась к месту засады. Тишина …. и вдруг Онищук длинной очередью трассерами разрывает тишину и ночь. И вся группа взорвалась сумасшедшим огнем. Этот момент резко врезался в мою память, этот грохот, взорвавшийся в полной ночной тишине. Я был шокирован. Подчиняясь инстинкту самосохранения, испытав какой-то животный страх, я неосознанно упал лицом вниз, укрыв голову руками, но буквально сразу опомнился, поднялся и вместе со всеми начал палить по духам из положения с колена. Страха уже не было, появился даже какой-то азарт. Первой же очередью, которая была сигналом для всей группы, Онищук умудрился снять водителя, машина встала. Над ней повесили несколько осветительных ракет, и духов можно было уже видеть. Духи открыли ответный огонь, стали что-то по-своему орать в мегафон. Сзади оказалась еще одна машина, по нам стали бить с двух направлений, мы попали под перекрестный огонь. Все это время я находился рядом с командиром, поливая вместе со всеми по духам.
Вдруг Онищук заорал – «Радисты, хули вы тут делаете? Связь давайте, быстро». Мы начали разворачивать «ангару» и в этот момент духи открыли огонь из безоткатки. Под свистом пуль, под взрывы снарядов, я ползком разворачивал диполь, не чувствуя ни колючек, ни камней. Станцию развернули. Вышли в эфир в телефонном режиме, в таком положении было не до морзянки. Гаджи начал вызывать - «Глобус, Глобус, я Днепр, прием». Связь была слабая, на троечку, но нас услышали. «Днепр, я Глобус, на приеме». С кавказским акцентом Гаджи отвечал - «Ми забили мащину, ми забили мащину, ведем бой». Нас не поняли, связь была слабая, а Гаджи своим кавказским произношением все усложнял. Я взял гарнитуру, сообщил ситуацию, нас наконец поняли.
Командир дал команду окопаться и занять оборону. Мы спешно вгрызались в каменистую почву, по очереди работая лопатой, и ведя огонь по противнику. Но ночь - наш союзник, и повезло, что не было луны, духи не могли бить точно из-за отсутствия современных ночных прицелов. Пули свистели над головой, но из наших никто не пострадал. Мы были хозяевами положения, практически все стрелковое вооружение оснащено НСПУ. Понеся ощутимые потери, духи бежали в близлежащий кишлак, бросив машину с грузом и убитых товарищей.
Бой затих. Мы окопались и заняли оборону, ведя наблюдение. В батальон сообщили, что все нормально, бой прекратился, потерь нет, раненых нет. Нам сказали – «Держаться до утра, с рассветом вылетят вертушки». Через некоторое время у машины обнаружилось движение. Духи решили потихоньку разгрузить стоящую машину, приведя двух верблюдов из кишлака. Но мы снова дали им прикурить, положили верблюдов, и еще одного духа. За ночь духи еще несколько раз пытались утащить что-то с машины, но мы их не пускали, периодически открывая огонь. Командир дал команду – «Патроны зря не тратить, беречь боеприпасы».
Когда обстановка стала спокойнее, зная, что утром нас забирают, мы начали уничтожать остатки воды и сухпая, наконец вволю напившись и наевшись. Все было более-менее спокойно, и Онищук отправил к машине досмотровую группу. Под прикрытием основной группы, досмотрев машину, они вернулись с радостным известием - машина доверху забита оружием и боеприпасами, о чем мы сразу сообщили в батальон.
Уже светало, Онищук решил еще раз пойти к машине, и рассмотреть все подробнее. Получив разрешение командира, я тоже пошел в составе досмотровой группы. Подойдя к машине, я увидел страшную картину - рядом с машиной, в пыли, в неестественных позах валялись трупы. А водитель так и остался в машине с простреленным черепом. Неподалеку, метрах в двадцати лежал еще один труп, и рядом мешок с оружием. Этого убили позже, когда духи пытались утащить груз. Машина, Тойота «Симург», была сильно покоцана, и полностью забита оружием. Я взял с машины духовский «Калашников» 7,62 мм китайского производства и пострелял из него немного, просто так, из баловства. Мы уже начали разгружать машину, и в это время послышался звук приближающихся вертушек. Погрузив оружие, мы улетели, оставив после себя заминированные машину и тела убитых духов. Кстати, забирал нас Владимир Никитюк, вертолетчик, я как-то переписывался с ним в «Одноклассниках».
Вернувшись в батальон, группа сфотографировалась на ЦБУ с захваченным оружием. Результат был впечатляющий. Все были представлены к наградам, кроме меня. Несмотря на конечный результат, Онищук всё же не простил мне тот момент, когда мы упустили машину. Своей вины я не видел, но выяснять и доказывать что-то, выпрашивая себе награду, не стал. Нет - так нет, не за наградами я шел. Главное я выдержал первое испытание. Не буду скрывать, был момент, когда я испытал сильный, животный страх, но я сумел с ним справиться. Я выдержал сверх-нагрузки во время ночных марш-бросков, нестерпимую жару и жажду. В экстремальных условиях я выполнял свою работу, обеспечивая связь с батальоном. Я пришел измученным, сильно исхудавшим, но победителем, в первую очередь над самим собой, укрепив силу воли и силу духа.
Многие ребята из этой группы потом погибли. Погиб и сам Онищук, получив звание героя. Эта практика, досматривать машины, не дожидаясь прилета вертушек, обернулась в дальнейшем роковой ошибкой, трагедией. В этот раз все обошлось, местность была равнинная, и духам сложно было устроить нам засаду. Но всегда это не могло сходить с рук. 31 октября, Онищук, забивает очередной караван с оружием. Ночью духи легко отдали машину, не вступая в бой, понимая наше превосходство за счет современных ночных приборов. Все было тихо, но тишина была обманчива. Воспользовавшись местностью, духи незаметно обложили группу, устроив засаду. Онищук, зная, что вертушки вот-вот будут, с рассветом пошел на досмотр. Уже было достаточно светло, и группа, вышедшая к машине, оказалась как на ладони. Кроме ошибки командира, было еще роковое стечение обстоятельств. Броню, которая ночью уже было вышла, вернули обратно. Раз все спокойно, с рассветом вылетят вертушки. А вертушки почему-то своевременно не вылетели, кто-то забыл отдать какие-то распоряжения. Пока в батальоне выясняли, почему вертушки не вылетают,  группу уже начали долбить. Онищук не понимал, почему нет вертушек? Когда помощь подоспела, в живых осталось всего пять человек из пятнадцати. Еще один наш боец погиб из подоспевшей помощи, погиб прямо в вертолете. Когда подлетали, духи обстреляли вертушку, пробили обшивку.
 Я не очень хорошо знал этих ребят, мы, радисты, ходили в разных группах. Но с Юрой Исламовым мы сдружились, и еще не раз ходили в одной группе. Как-то он рассказал мне, что за тот выход, где мы взяли ЗГУ «Эрликон», представлен к ордену Красной звезды, и что мечтает получить героя. Как в воду глядел. Он получил героя, посмертно. Вот такая, Игорюха, история с продолжением. Много воды утекло с тех пор, многое забылось, но есть моменты, которые не забудешь.