Любимая игра

            

Любимая игра.

- Лёнечка, мне бы… - Мария Сергеевна кивнула на резиновое судно.
- Ан момент. - Муж быстро сложил газету. Подхватил с журнального столика надувной «горшок» и, откинув край одеяла, начал осторожно подсовывать его под жену. - Очень хорошо, очень хорошо. Сейчас сядем на пароход, - бодро приговаривал Леонид Алексеевич, стараясь втиснуть судно на нужное место.

Мария Сергеевна пыталась ему помочь, но тело, как чужое, не слушалось. От напряжения и обиды у неё застучало в висках, в глазах пошли «стальные пятна».

Уже больше месяца она лежала прикованная к постели после инсульта. Память, сознание, речь остались, а тело, как бы разделилось на «своё» и «чужое». Мысленно она ощущала его полностью, но «слушались» её только левая рука и нога, а правая сторона окаменела, умерла. Это казалось ей  абсурдным, не реальным.

«Я же вижу руку, ногу. Они такие же, как и раньше, но ни один палец не двигается. Неужели это навсегда? Нет, нет, это временно, это не надолго. Я обязательно встану и буду ходить. Пусть с палочкой, костылем, неважно, лишь бы до туалета дойти, в ванной помыться, а может, кое-что по хозяйству сделать. Только бы не стать обузой для всех». - С отчаянием думала Мария Сергеевна, отметая страшные мысли.

- Ну, мурмулечка, кажется, взобрались. Можете плыть, - произнес Леонид Алексеевич, тяжело дыша от напряжения. Бережно прикрыл жену одеялом, сел на свою кровать, развернул газету.

- Нет, ты только послушай, - вдруг возмущенно воскликнул он, - ворюга украл у государства двадцать миллионов долларов. Долларов, - с нажимом повторил он, - а приговор – десять лет условно. Его расстрелять мало, а ему условно. Это не суд, а издевательство над честными людьми.

- Лёнечка, пожалуйста, вынеси судно, - попросила Мария Сергеевна.
Леонид Алексеевич извлек судно и, стоя посреди комнаты, продолжал возмущаться. - Откуда в стране будет порядок, если воров и взяточников не карают, а только пугают. Все суды куплены. Это же ясно, как божий день.

- Лёнечка, вынеси судно, разольешь, - тихо повторила жена.
Но Леонид Алексеевич не умолкал.
- Нет, что ни говори, а при Советской власти порядок был. Я, конечно, сталинских репрессий не оправдываю, но, стреляя направо и налево, он в чем-то был прав. Ведь тогда такой коррупции не было. А сейчас?

- Лёнечка, успокойся, - вздохнула Мария Сергеевна, - тебе вредно волноваться. Что ты переживаешь? Своих забот мало? – Отнеси судно, пожалуйста, еще раз повторила она.

- Все мы так, - проворчал муж, но, подойдя к дверям, все же не сдержался и пылко воскликнул, - вот из-за такого равнодушия и Советский Союз распался.

- Господи, - тихонько прошептала Мария Сергеевна и подумала:  «Что с ним случилось? Раньше он таким не был. А сейчас, как дитя малое, из-за любой ерунды вспыхивает. Слова против не скажи - взорвется. До смешного доходит. Газет начитается, телевизора насмотрится и садится президенту и премьер министру письма писать о беспорядках, творящихся в стране. Будто они без него об этом не знают. Да Бог с ним, пусть пишет, пусть думает о чем угодно, только бы о своей болезни не догадался».

Мария Сергеевна, подняв здоровую руку, начала быстро креститься, говоря, - Господи, спаси его. А если у него и правда рак, то сделай так, чтобы он не узнал, не догадался и не мучился. Дай мне силы подняться. Не ради себя прошу, ради него. Ведь, если врачи не ошиблись, кто будет за ним ухаживать? – Она расплакалась. Но, когда вернулся муж, поспешно вытерла слезы.

- Пароход в полной боевой готовности, - доложил Леонид Алексеевич и положил вымытое судно на журнальный столик.

- Спасибо. - Мария Сергеевна погладила мужа по руке, но увидев, что он снова взялся за газету, поспешно попросила. – Лёнечка, может, давление померить? Что-то в голове, - она коснулась пальцами лба.
- Болит? – Забеспокоился муж. – Ты таблетки все приняла?
- Все, что ты давал, выпила.

- Значит все. Хорошо. – На его лице появилась строгая озабоченность. Он вооружился фонендоскопом, сосредоточился.
«Удивительно, как они с внучкой похожи, - Мария Сергеевна не могла сдержать улыбку, - когда Олечка играет, «лечит меня», она такая же строгая и озабоченная. Ну, одно лицо с дедом».

- Странно, - удивился Леонид Алексеевич, - на больной руке давление нормальное, а на здоровой – повышенное.
Он повторил измерение несколько раз, недовольно бормоча, - ерунда какая-то, ничего не понимаю.

- Болезнь, - робко вставила Мария Сергеевна.
- Хорошо, болезнь, но ведь ты все лекарства пьешь во время, соблюдаешь режим, - продолжал возмущаться муж.

- Лёнечка, может сахар? – прервала она его.
Леонид Алексеевич деловито достал аппарат для измерения уровня сахара в крови.
Мария Сергеевна давно страдала сахарным диабетом. И до инсульта халатно, а, по словам мужа, преступно относилась к «сахару». Теперь за ее диетой следил Леонид Алексеевич.

- Сахар – прекрасный. Молодец, так держать! - Радостно воскликнул он. - Видишь, что значит «взять дело под контроль». Ведь раньше у тебя наблюдалась жуткая картина, а теперь любо-дорого посмотреть. – Назидательно заметил Леонид Алексеевич и записал показания глюкометра в тетрадочку.

- Раньше, вспомнил,  - с тоской заговорила Мария Сергеевна. – Раньше, Лёнечка, я жила, на работу бегала, с внучкой гуляла, все хозяйство было на мне, а теперь – бревно бревном. Вот тебе и весь режим.
- Ну, не скажи, мурмулечка. У тебя все было пущено на самотек. А в любом деле важна дисциплина. Теперь я за тобой слежу, теперь ты, дорогуша, в надежных руках.

Мария Сергеевна промолчала. В голове снова застучало: «Господи, лишь бы врачи ошиблись. Лишь бы он не догадался».

О страшном диагнозе мужа она узнала в больнице, где лежал Леонид Алексеевич. Врач заверил ее, что опасаться не стоит, опухоль доброкачественная и после ее удаления все наладится. Еще сказал, что операция, в сущности, не сложная, но требует времени, потому что проводится в два этапа. Посоветовал запастись терпением, ждать и не волноваться. Мария Сергеевна изо всех сил старалась ему поверить, но в душе зародилась тревога.

- Дима, скажи, о чем с тобой говорил врач? - Пытаясь освободиться от мучительных сомнений, осторожно спросила она сына.
- Мамочка, что ты придумала? – Искренно возмутился он. – Мы же вместе были у него. Никаких секретов он мне не поведал.
- Сынок, пожалуйста, не хитри, - прервала его Мария Сергеевна. – Скажи, что с отцом?

Дмитрий  смутился, стал долго и сбивчиво объяснять, но в конце концов выдавил. – Они бессильны. Единственное успокоение – в его возрасте этот процесс идет медленно.

- Да, да. Конечно, конечно, - отрешенно повторяла Мария Сергеевна.
Несколько дней она жила, как в тумане. Механически ходила на работу. Бессознательно возвращалась домой. Говорить ни с кем не хотелось. Она будто наблюдала жизнь со стороны. Голову терзали панические мысли одна страшнее другой. Мария Сергеевна пыталась взять себя в руки, трезво оценить все вокруг, но окружающее казалось ей чужим, ненужным.
За четыре дня до выписки мужа из больницы ее парализовало.

Дмитрий приехал за отцом один и никак не решался сказать ему, что случилось с мамой. Отец был весел, радовался, что, наконец, вырвался из «полуморга», как он в шутку называл палату в больнице.
- Теперь все свое ношу с собой, - посмеивался он, имея в виду пластиковую бутылку, прикрепленную к ноге, куда по  трубочке поступала моча.

Дима, натянуто улыбаясь, автоматически вел машину, не зная, как сказать отцу о болезни мамы. Только в кабине лифта он решился и в нескольких словах объяснил ему, что произошло.

Леонид Алексеевич шел по коридору, опираясь на руку сына, но, подойдя к двери, резко отстранил ее, подтянулся и твердой походкой зашагал в комнату. Присел у кровати жены и ласково сказал: «Ну, вот я и дома, мурмулечка, Мы снова вместе. Теперь все наладится».

Когда отец вышел из комнаты матери, Дима заметил, что он плакал.
- Сын, спасибо тебе и Нине. Мать говорила, что она ни в чем не нуждалась. Но теперь я буду за ней смотреть. У вас с Ниной своих дел по горло. Дима взглянул на похудевшего и осунувшегося отца и согласно кивнул.

                Глава 2

Мария Сергеевна с нетерпением поглядывала на часы, ожидая прихода внучки из детского сада. Она чутко прислушалась, показалось, что хлопнули двери лифта. «Сейчас распахнется дверь и влетит Олечка». Но никто не пришел.

- Что-то Нины с Олечкой долго нет, -  волнуясь, обратилась она к мужу.
- Нет, ты только послушай, - потрясая газетой, возмущенно воскликнул Леонид Алексеевич, - цех по розливу контрафактной водки был оборудован, где бы ты думала? В гараже районной прокуратуры. – Дед снял очки и, зажмурившись, покачал головой. – Нет, ты слышала, Машенька, ужас какой. Что ты на это скажешь?

- Это возмутительно, Лёня. Пожалуйста, дай мне судно.
Леонид Алексеевич, ухаживая за женой, не переставал бурчать о «вопиющем бардаке». Мария Сергеевна поддакивала ему, досадуя про себя на его громкий голос.

- Бабуля, дедуля, - В комнату с шумом ворвалась Олечка. С разбега запрыгнула на кровать, обняла Марию Сергеевну, целуя ее в обе щеки. – Смори, какую картину я нарисовала, - она протянула лист из альбома с яркими мазками акварели.

- Замечательно, ты просто умница. Скажи, а чем вас сегодня в детском саду кормили?
- Не знаю, забыла, - небрежно ответила Оля, - смотри, бабуля, какое я солнышко нарисовала.

- Да, солнышко чудесное. Что вам давали на обед щи или суп?
- Суп, - согласилась внучка и ткнула пальчиком с альбомный лист. - Смотри  это - зеленые деревья, а на веточках сидят маленькие птички. Видишь?

- Вижу, конечно, вижу. А что вам давали на второе кашу или пюре? Мясо или котлетку?
- Кашу, кашу с котлетой, - поспешно повторила Оля и продолжала. - А это кот Барсик. Помнишь, он летом жил у нас на даче?

- Барсик у тебя лучше всего получился. А ты все съела?
- Все, все, все.

В дверь постучали. На пороге стояла невестка.
- Проходи, Ниночка, что ты стучишь?
- Я на минуточку. Вам ничего не надо?
- Нет, нет, спасибо, у нас все в порядке.
- Оля, мой руки и ужинать.
 
Девочка скорчила недовольную гримасу. - Иду.
Бабушка ласково поцеловала ее в макушку. - Да, да, маму надо слушаться. Ты у нас сегодня молодец. Все в садике съела и суп, и кашу и котлетку.

- Да уж молодец. – Нина закатила глаза. – Представляете, дали тушеную капусту с жареной колбасой, так она, вместо того, чтобы съесть, спрятала все в карман. Я пришла, стала ее одевать, смотрю, Бог мой, а у нее полные карманы капусты.

- Мамочка, эта капуста такая кислая и пахнет ведром, - захныкала Оля. – У меня от нее живот болит и голова. А колбасу я съела.

- И на том спасибо. А теперь закусишь ее кашей с молоком. А если не будешь есть,  никакой игры не увидишь.
Слова подействовали на девочку магически. Она вскочила, чмокнула бабушку в щеку и побежала за матерью в кухню, крича. - Мамулечка, я все, все съем.


                Глава 3


- Лёнечка, включай, скоро начнется, - заволновалась Мария Сергеевна.
Леонид Алексеевич терпеть не мог телешоу, «мыльных опер», смехопанорам и других, как он называл, «дурацких балаганов». Признавал передачи только на политические и криминальные темы.

«Мало тебе яда в газетах, так ты еще этими разговорами да обсуждением себе жизнь засоряешь». – Ворчала Мария Сергеевна на мужа и, чтобы уберечь его нервы жаловалась: «Понимаешь, когда я слышу, как они кричат и ругаются, волей-неволей начинаю волноваться и у меня поднимается давление».

Против таких слов Лёонид Алексеевич возразить ничего не мог и, скрипя сердце, либо совсем выключал телевизор, либо убавлял громкость.

Но две передачи – вечерние новости и «О, счастливчик» они смотрели постоянно. Новостями интересовались все, а «счастливчик» - была любимая игра Олечки. Но смотреть ее без бабушки и дедушки не имело смысла, потому что она не знала ответы на каверзные вопросы, которые задавала телеведущая. А не знаешь ответ, не получишь приз. Конечно, «приз» они получали, как говорила Олечка, «понарошку», но отгадывать загадки ей было интересно и весело, потому что на следующий день в детском саду мальчишки и девчонки долго обсуждали игру и хвастались друг перед другом своими «знаниями».
А бабушка с дедушкой, конечно, не могли отказать внучке и, активно обсуждая вопросы, находили нужный ответ.
- Лёнечка, положи мне подушку повыше, чтобы я могла все видеть.

Леонид Алексеевич начал хлопотать возле кровати.
В этот момент в комнату влетела Оля, держа в руках хлеб и колбасу. Она схватила пульт, колбаса упала на пол.
- Деда, возьми, включай. Скорей, скорей, уже начинается.

- Не спеши, лучше бутерброд доешь. Они там еще полчаса примеряться будут, - проворчал Леонид Алексеевич.
- Да, Олечка, ты колбаску прожуй и не разговаривай, - засуетилась Мария Сергеевна.

- Тише, ба, вопросы пропустим, -  возбужденно закричала внучка и добавила громкость.
- Зачем так громко? – Недовольно возразил дед.

Но Мария Сергеевна осторожно потянула его за руку. – Ладно, Лёнечка, пусть. Садись, слушай.
Леонид Алексеевич устроился на кровати в ногах у жены.
Грянула музыка, вспыхнули разноцветные лампочки, публика начала аплодировать. Откуда-то из недр студии в длинном блестящем платье появилась сияющая ведущая.

- Добрый вечер, дорогие телезрители. Я рада, что вы снова с нами. Начинаем очередной выпуск телешоу «О, счастливчик!». Призовой фонд передачи – миллион рублей. Участнику предстоит ответить на три вопроса. Сегодня у нас в гостях капитан первого ранга Анатолий Максимович Иваницкий из Санкт- Петербурга. Поприветствуем его.

В зале раздались громкие овации, улюлюканье и свист.
Итак, вопрос первый. Когда в 1844 году начались занятия в Царскосельском лицее? Варианты ответа: а) сентябрь, б) август, в) октябрь, г) январь. Время на обдумывание – две минуты.
В зале наступила тишина. Слышался лишь стук секундной стрелки.

- Деда, бабуля, когда, когда? –  запрыгала в кресле Олечка. 
- Если мыслить логически, получается, что январь - слишком поздно. Зачем ученикам терять столько времени и болтаться дома. Август - слишком рано. Еще лето, а летом занятия никогда не начинаются. Остается сентябрь и октябрь. Сентябрь – слишком просто. Не для того они задают этот вопрос, чтобы на него было так легко ответить. В этом вся закавыка. Значит, остается октябрь. – Почти одновременно с капитаном произнес Леонид Алексеевич.

Телеведущая кокетливо улыбнулась Анатолию Максимовичу и спросила.
- Почему вы так думаете?
- Дело в том, что в 1844 году лицей  был переименован в Алексанровский в честь императора Александра I. Точно не знаю, но думаю, занятия перенесли по этой причине.

Женщина удивленно раскрыла глаза и восторженно выдохнула.
- Ответ правильный!
В студии поднялся невообразимый гвалт.

- Ура! – Закричала и запрыгала по комнате Оля. – Дедуля, какой же ты умный. Все знаешь. С разбегу она бросилась к деду и начала его целовать.
- Внимание, внимание, слушаем второй вопрос. Он звучит так.
Какой из отрядов млекопитающих является самым большим? Варианты ответа: а) хищники, б) грызуны, в) кошачьи, г) приматы.

- Ну, воскликнул Леонид Алексеевич, - этот вопрос для детского сада. Конечно, грызуны. Одних только крыс тьма-тьмущая.
 Оля, не дыша, уставилась на экран телевизора.

- Грызуны, - ответил почти мгновенно капитан.
- Ответ правильный.
Олечка от радости подняла такой шум, что чуть не перекричала всех в студии.

- Деда, деда, ты самый умный на земле.
- Еще есть третий вопрос, - чуть смущенно сказал Леонид Алексеевич и усадил внучку на колени.
- Да, да успокойся, Олечка, давай послушаем. – Мария Сергеевна ласково погладила девочку по голове.

- Итак, - таинственно глядя на Анатолия Максимовича, произнесла ведущая, - вопрос третий, заключительный.
- Какая парфюмерная продукция появилась впервые в Кёльне? Варианты ответа: а) одеколон, б) дезодорант, в) духи, г) туалетная вода.

В комнате наступила тишина. Оля озадаченно глядела на растерявшегося деда. Но тут вдруг заволновалась Мария Сергеевна и внезапно выпалила.

- Я знаю, это одеколон. Раньше, когда была жива моя мама, его называли Кёльнской водой.
- Бабуля, миленькая, любимая, - вытаращила на нее глаза Олечка, - неужели правда? – Внучка легла рядом с бабушкой и крепко ее поцеловала.

В студии все затихли. Ведущая хитро поглядывала на капитана, который казался не на шутку озадаченным. Когда времени почти не осталось, Анатолий Максимович неожиданно развел руки, лицо его прояснилось и он, довольный, изрек.

- Eau de Cologne, что дословно означает Кёльнская вода.
Ошарашенная ведущая, пытаясь скрыть удивление, медленно произнесла.

- И это правильно.
Зрители в зале повскакали с мест, замахали руками, стали трясти какие-то разноцветные транспаранты и кричать ура.

Олечка, забыв про телевизор, в пылу восторга, целовала бабушку и дедушку, повторяя, мы выиграли миллион, мы выиграли миллион. Потом она встала посреди комнаты, посмотрела на Марию Сергеевну и спросила.
- Ба, а миллион – это сколько?

- Это очень много, милая, - улыбнулась Мария Сергеевна, - я даже представить себе не могу какая это сумма. Я столько денег никогда не видела.

- Значит, на миллион можно купить все, все? –  Олечка восхищенно сложила ладошки.

- Что же ты хочешь купить? – чуть насмешливо поинтересовалась Мария Сергеевна.

- Много, много Барби и сто миллионов киндер-сюрпризов.
- Чего-чего? – Опешил дедушка и вопросительно уставился на жену.

- Лёнечка, это игрушки такие, я тебе после объясню, - ответила она и снова обратилась к внучке. – А что ты купишь маме, папе? Денег ведь на всех хватит.

- Маме – новую шубу, - не задумываясь, выпалила Оля. – Она все время папе говорит: «Хочу новую шубу».
- Серьезно? –  удивленно переглянулись и в один голос воскликнули бабушка и дедушка.
- Новую шубу это хорошо, это нужно, - согласился дедушка, - а папе, папе что, ведь папе тоже нужен подарок, - осторожно напомнил он внучке.

- Папе? – Олечка помолчала. – Знаю, знаю, - радостно крикнула она, - папе машину. Большую, большую. Красивую, блестящую.
- Молодец, - похвалила ее Леонид Алексеевич. – Теперь подумай, ты никого не забыла?
Олечка растерялась.

- А бабушке? – Наставительно заговорил дед. - Она ведь ответила на самый трудный вопрос. Или, по-твоему, это не в счет?
Внучка недоуменно пожала плечиками, огляделась вокруг и внезапно, завопила, ликуя, - а моей любимой бабулечке много, много самых лучших в мире лекарств, чтобы она скорее выздоровела.

- Моя умница, ах, ты, моя хорошая, - Мария Сергеевна прослезилась, поманила ее рукой, - иди ко мне, моя ласточка.
Девочка подскочила к постели, обняла бабушку.
- Подожди, - спохватилась Мария Сергеевна. - Про дедушку мы, получается, забыли. А ведь почти на все вопросы ответил он. Как же так?

- Слона-то я и не приметил, - усмехнулся Леонид Алексеевич, - дедушке и так всего довольно.
- Нет, нет, взволнованно перебила мужа Мария Сергеевна - Олюшка, сама подумай,  именно дедушка выиграл миллион, значит, ему полагается самый лучший подарок…

- А дедушке удочку, - не дав договорить Марии Сергеевне, выпалила внучка.
- Удочку? – Повторила огорченно бабушка.

- Правильно, спиннинг. Молодец, замечательно. Вот это, я понимаю, подарок! – Обрадовался Леонид Алексеевич. Обнял внучку и поцеловал в макушку.

В разгар веселья в комнату заглянула Нина.
- Леонид Алексеевич, звонил Дима, просил передать, что договорился с Гланцем на завтра.

- На завтра? – немного испуганно переспросил дед.
- Машенька, ты слышала? Дима договорился с профессором на завтра.

- Мамуля, мы выиграли целый миллион. Дедушка сразу отгадал про октябрь и грызунов, а бабушка про одеколон. Теперь мы богатые, теперь мы олигаторы.
- Олигархи, - машинально поправила ребенка Нина и недоуменно пожала плечами. Было видно, что она не поверила дочери.

- Олечка сказала, что на эти деньги купит маме новую шубу, а папе большой автомобиль, - вкрадчиво заметила Мария Сергеевна.
- Мне – шубу? - Удивилась Нина, - спасибо, это приятно. 

- А в какое время Дима договорился на завтра, не сказал? - Озабоченно спросил Леонид Алексеевич невестку.
- Нет, не сказал.
- Но все-таки когда? Утром, вечером? – Начал раздражаться дед.

- Деда, тише, - капризно и настойчиво, вклинилась в разговор Оля, - мы еще не рассказали маме про все подарки.
- Дочь, ты что себе позволяешь? – Вспыхнула Нина. – Сколько раз тебе повторять, когда взрослые разговаривают, твое дело молчать и ни в коем случае не вмешиваться. Ясно?

- Ясно, - тихо повторила Оля. Насупилась и отвернулась от матери.
- Марш в свою комнату, уже поздно, - приказала Нина, - бабушка с дедушкой устали, им нужно отдохнуть. Пожелай им спокойной ночи и пошли.

- Как только Дима придет, ты мне скажи, - снова забеспокоился Леонид Алексеевич.
- Обязательно, не волнуйтесь, - заверила Нина и, обняв дочь, вышла из комнаты.

- Все-таки Нина с Олечкой излишне строга, - попыталась пожаловаться Мария Сергеевна мужу.
Леонид Алексеевич, озабоченный сообщением невестки, беспокойно шагал по комнате.

- Как это можно договориться и не уточнить время? Не нравится мне это. Боюсь, чтобы опять не сорвалось, боюсь, что это очередная отговорка.

                Глава 4


Волноваться было отчего. Визит профессора Гланца к Марии Сергеевне уже несколько раз откладывался. Профессор был одним из лучших специалистов в городе, и время его было расписано по минутам на несколько месяцев вперед.

Дима с помощью различных уловок и мелких взяток, в виде коробок конфет, дорогой парфюмерии и бутылок коньяка, много раз пытался «выйти» на профессора, но хлопоты эти оказались пустыми.

И все же встреча состоялась. Произошло это довольно неожиданно и просто.
Как-то, в очередной раз, Дмитрий толкался возле окошка регистрации какого-то медицинского центра, где Гланц вел платный прием.

- Я же вам уже сказала, - неприветливо глядя на Диму, возмущалась немолодая женщина, - на дом к пациентам профессор выезжает только в исключительных случаях.
- У меня как раз случай исключительный. Больная парализована, двигаться не может.

- Сожалею, но помочь ничем не могу. Обратитесь в специальную службу. Они организуют доставку пациента в заранее назначенное место.

- Господи, это же не мебель, а парализованный человек, после инсульта, - в отчаянии воскликнул Дима и, понизив голос, деловито предложил. – Я профессору заплачу, сколько потребуется, и вас в обиде не оставлю.

- Ну, посмотрим. Подойдите через час.
Дима, не зная как быть дальше, в нерешительности стоял возле окошка регистратуры.

- Вам к Борису Григорьевичу? - Неожиданно спросил его молодой мужчина в белом халате. Он стоял рядом и держал в руках кучу каких-то растрепанных папок.
- Да, к профессору Гланцу. Понимаете, мама после инсульта, правая сторона…

- Минуточку, - перебил его врач и, передавая папки в регистратуру, крикнул: «Отработанные, возьмите». - Идемте, - кивнул он Диме, и они вместе направились к лифту.
Спустившись в цокольный этаж, незнакомец открыл какую-то дверь, обитую металлом и, пропустив Диму, пригласил. – Заходите.

Комната, где рядами стояли несколько столов, напоминала учебную аудиторию. Возле входа сидел мужчина и что-то неторопливо жевал. Вместо тарелки перед ним лежал лист бумаги, на котором была разложена еда.

Дима растерялся, оробел и, пугливо глядя на стены, увешенные цветными учебными пособиями, поздоровался.
Мужчина кивнул в ответ и спросил. – Вы ко мне?
- Я к профессору Гланцу.
- Подождите минут десять, я отобедаю и вас приглашу.
Дима вышел в коридор. Незнакомец в белом халате появился снова.

- Ну, как? – спросил он.
- Обедает. А это точно Гланц?
- Безусловно. Борис Григорьевич мой научный руководитель. Вы не сомневайтесь. Он человек простой, но главное специалист от Бога.

Профессор действительно принял Диму без церемоний. Внимательно выслушал, задал несколько вопросов и согласился приехать на дом.
- Только со временем у меня беда, - повторял он, листая записную книжку.

- Дима заволновался и поспешил его заверить. – Гонорар значения не имеет. Я заплачу, сколько скажите.
- Гонорар? – Усмехнулся профессор. Если бы все в жизни решали деньги, если бы только в этом была вся проблема, - как бы размышляя вслух, говорил Гланц.

Он назначил день, дал номер своего мобильника и попросил предварительно позвонить.
- Постараюсь выкроить час, другой, - пообещал врач, а, прощаясь, сказал. – Гонорар в кассу. После моего визита оплатите как первичную консультацию.

                Глава 5

Визит несколько раз откладывался. Чем больше тянулось ожидание, чем больше у Марии Сергеевны и Леонида Алексеевича крепла надежда на выздоровление. Казалось, для профессора нет ничего невозможного.
Поэтому дед так разволновался, когда Нина сообщила о звонке Димы.

- Ты, мурмулечка, спи, а я дождусь Диму и все выясню.
Мария Сергеевна спорить не стала, сделала вид, что согласилась, но на самом деле лежала с закрытыми глазами и чутко прислушивалась, вздрагивая от каждого звука.

Дима вернулся за полночь. Боясь всех потревожить, тихо разделся, потом было слышно, как в ванной зашумела вода. Леонид Алексеевич встал, хотел пойти к сыну, но Мария Сергеевна одернула его.
- Лёнечка, погоди, пусть поужинает.
- Да, пусть, - вздохнул в ответ муж. – А ты, почему не спишь? – Удивился он.
- Не могла заснуть, наверное, днем много спала.

Зная, что родители волнуются, сын сам заглянул в комнату.
- Заходи, Димочка, заходи. – В один голос позвали они его.
Леонид Алексеевич включил настольную лампу. Дима подошел к матери, поцеловал ее, присел на краешек кровати и ласково обратился к ней.

- Как ты, мамуль?
- Я то ничего. А вот ты совсем замотался. Извини, милый, столько хлопот. И работа, и мы со своими болячками.
- Перестань, мамочка, - улыбнулся он и нежно погладил Марию Сергеевну по голове.

- Ну, Нина вам передала. Завтра обещал. Сам позвонил и назначил в три часа.
- Как сам? – Может, ты его привезешь?
- Само собой, отец, и привезу и отвезу, не переживай. Вы к трем приготовьте карточку, историю болезни.
- Да, что ее готовить. Вот она. А еще что?
- Больше ничего не просил.

- Завтра, мурмулечка, тебя Гланц на ноги поставит, и все наладится. Это тебе не наши айболиты из поликлиники, а мировое светило.
- Да, слышал в его адрес много хорошего. А главное все в один голос твердят, что он врач от Бога.

- Наверно, очень дорого? – Робко вставила Мария Сергеевна.
- Не волнуйся, мама, ничего лишнего, все в кассу по прейскуранту. Такой он человек, понимаешь. Значит, договорились, завтра в три мы приезжаем.

Выходя из комнаты, Дима неожиданно весело произнес.
- Вы, говорят, миллион сегодня выиграли?
- Это отец на вопросы ответил, - оживилась Мария Сергеевна, - а Олюшка обещала на эти деньги купить тебе машину самую лучшую и красивую.

- Умница моя, - искренне обрадовался Дима.
- А мне – спиннинг с блеснами, - не утерпел Леонид Алексеевич.
- Не дочка растет, а чудо, вундеркинд,  - пошутил сын.
- Наша кровь, - с гордостью заметил дедушка.
 
               
                Глава 6

Утром Марию Сергеевну разбудил резкий шум. Муж пылесосил ковер.
- Лёнечка, Лёнечка, что ты задумал? – Едва докричалась она до него сквозь гул мотора.
- Доброе утро, мармулечка. Вот, готовлюсь к встрече с профессором, марафетик навожу.

- Господи, вот неугомонный, - переживала Мария Сергеевна. Ему, с его трубками и бутылкой, врачи быстро ходить запретили, а он что вытворяет.
Но в глубине души она была благодарна мужу. Ведь уж больше месяца комнату никто не убирал.
- А дети ушли?
- Да, Олечка про вчерашнюю игру все утро твердила.

Справившись с пылесосом, Леонид Алексеевич занялся завтраком.
- Спасибо тебе, Лёнечка, что бы я без тебя делала. Теперь ты - мои руки и ноги, я без тебя, -  не выдержав, она заплакала.

- Ну, ну, Машенька, это же временно вот поставит тебя профессор на ноги, и все наладится. Да ты и сейчас у меня молодцом. Это ты моя опора и надежда.

Мария Сергеевна успокоилась. Она была рада, что у мужа хорошее настроение, что он не унывает, несмотря на утомительные и сильно раздражающие его утренние «процедуры» по очистке трубок.

 - Ой, Лёнечка, а про творог-то забыли, - воскликнула она вдруг.
 - Вот склероз, совсем из головы вышибло. – Спохватился Леонид Алексеевич и заторопился в магазин за «совхозным», как он его называл, «весовым» творогом, который по его твердому убеждению содержал кучу витаминов и его, как масло, можно было намазывать на хлеб. - А в этих пачках и «кишках» не творог. – Часто ворчал он.  Там намешано невесть что. И есть эти пачки нельзя.

Мария Сергеевна мало верила в целебные свойства «совхозного» творога, но ела его с большим удовольствием. Тем более, что муж делал его с тертой морковкой, тыквой или яблоком и добавлял еще чернослив.

Когда муж уходил за покупками, Мария Сергеевна звонила своей подруге Ане и выдавала ей семейные секреты.
У Ани было три дочери, два зятя и четверо внуков и все теснились в одной трехкомнатной квартире.
С Аней тоже случилось несчастье – перелом шейки бедра. Она уже год не вставала с постели, а кость все не срасталась.

Мария Сергеевна набрала номер подруги.
- Здравствуй, Анечка. Не разбудила?
- Какое там. У нас не заспишься. Не хочешь, а вскочишь. Одни на работу, другие в школу, третьи в сад и все всё ищут. Не знают, куда с вечера положили, не помнят, что с собой брать. Не дом, а казарма. Каждый Божий день так хороводятся. А ты все лежишь?

- Да, уж второй месяц не встаю, - вздохнула Мария Сергеевна.
- Что месяц, я вот уж год без костылей не шагу ни в туалет, ни на кухню – никуда. Беда, да и только.
- Мне бы хоть с костылями, - с горечью сказала Мария Сергеевна и подумала, -  самое главное себя обслужить и больше ничего не надо.

- Ну, да, конечно. Я без костылей, как без рук, - невесело рассмеялась Аня. А у тебя, что слышно? Профессор приходил?
- Сегодня обещал.
- Ну, сам придет? Дай-то Бог. Повезло тебе, Маша, говорят, он гений, чудеса творит. Много запросил?

Мария Сергеевна не без гордости подробно поведала подруге все, что знала от сына о профессоре и его предстоящем визите.
- Да, Димка у тебя золото-парень. Хорошо иметь сына. – Она громко закашлялась.
- Простудилась, Анюта?

- Сигареты американские, будь они трижды прокляты, - дыша со свистом возмущалась подруга, - я же сызмальства только Беломор курю, а вся моя шатия-братия только эти заморские с фильтром. Папиросы у меня вышли, а купить никого не допросишься, вот и приходиться этой импортной дрянью травиться. Как ее народ курит? Ума не приложу.

- Ты бы бросила курить, - осторожно посоветовала Мария Сергеевна.
- Еще чего? Одна радость в жизни осталась. Да говорят, что сразу бросать вредно. Как-никак пятьдесят лет небо копчу. Для меня свежий воздух теперь вреднее табачного дыма. – Самодовольно рассмеялась подруга. – А Лёнька твой курит?

- Слава Богу бросил. Как вернулся из больницы, так больше не притрагивается.
- Ну, да, понятно. А как он вообще?
У Марии Сергеевны защипало в горле, подступили слезы.
Подруга знала о болезни Леонида Алексеевича. Она сама от отчаяния как-то поделилась с ней своим горем. А теперь жалела, что выболтала, поняла, что нельзя самое сокровенное доверять чужим людям.
- Вроде ничего. В магазин побежал за творогом.

- Слушай, вот я голова садовая, напрочь забыла. Тут такое дело. Посоветовали мне одну бабку-целительницу. Не бабка, а академик.
- И что? – Заинтересовалась Мария Сергеевна.
- Ничего. Договорились, пришла, на четыре стороны перекрестилась, все углы в квартире святой водицей окропила, потом молитву надо мной прочитала и заговор.

Место, где перелом, велела мазать настоем каких-то трав и закрутить красной тряпицей. Дала листок с молитвой к Святой Богородице и Святому Великомученику Пантелеймону исцелителю и Семеону Верхотурскому.

Велела строго все выполнять, тогда поможет, но денег не взяла. Говорит, что ей благодать от Господа дана, значит врачевать она должна бесплатно.

Но я так не могу. Ты же понимаешь. Лечил меня человек, настойки разные оставил. Я вас, бабушка, отблагодарить должна, говорю. А она отвечает: «Мне, деточка, ничего не надо, лишь бы ты поправилась. А если хочешь, отблагодарить, пожертвуй, сколько не жалко, на храм. Вот ящичек, опусти туда деньги». И протягивает мне черную коробочку с крестиком, а на ней написано: «Жертвуйте на святой храм». Вот такая бабуля, прямо святая.

- Надо  же! – Удивилась Мария Сергеевна, - и помогло тебе?
- Подожди. Это девка сразу бабой становится, а народное лечение - дело долгое, но верное.
- Дай-то Бог, - сочувственно отозвалась Мария Сергеевна и осторожно спросила, - а она только переломы лечит?

- Да нет же, в том-то и дело. Я  у нее и о тебе, и о Лёне все расспросила.
- А она что?
- А то, - Аня важно откашлялась. – Значит так, тебе, чтобы паралич отпустил, надо шесть раз в день молитвы читать преподобному Иакову Железнобровскому и преподобной Евдокии, а еще заговор надо над тобой прочесть. Молитвы, если хочешь, запиши, я тебе продиктую, а заговор она сама должна.

- В следующий раз. Лучше скажи про Лёню.
- Над ним тоже надо заговор прочитать.
- Он не согласится, - перебила подругу Мария Сергеевна, - ты же его знаешь, Фома неверующий, атеист. Только намекни, так разойдется, мало не покажется.

- Знаю, все учла. Бабушка сказала, что заговор может прочитать над его фотографией.
- А как же я ее тебе передам?
- У меня есть, уже нашла. Там мы втроем. Ты, я и Лёня, - радостно сообщила Аня. А молитвы ты можешь читать, он и знать ничего не будет. Правда ему еще настойку придется пить из нафталина на святой воде.

- Из нафталина? - Ужаснулась Мария Сергеевна.
- Ну да, а чему ты удивляешься? Средство испытанное. Я слышала, ею еще Чехов своих больных пользовал.

- Да, да, - с сомнением откликнулась подруга и, чтобы не обидеть Аню отказом, поинтересовалась здоровьем внуков.
- Слава Богу, здоровы, - обрадовалась Аня, - Сашка, мой любимчик, в третий класс ходит, одни пятерки. И никто его не заставляет, все сам, сам. Дашка в первый пошла. Тоже неплохо учится. Правда растеряха жуткая и меня все время воспитывает, говорит: «Баба, не кури, никотин яд, отравишься». И такая прохиндейка. Папиросы у меня крадет и в унитаз спускает. Во, какие дети пошли, палец в рот не клади. - Аня радостно рассмеялась. А твоя принцесса как?

- Ничего, на следующий год в школу. Но она уже читает и рисует. Вчера такую картинку красками изобразила, ну прямо настоящий художник. И умная – диву даешься. Вчера выиграла миллион.
- Миллион? – Удивилась Аня.
- Ну да. Знаешь, игра такая по телевизору: «О, счастливчик».
- Как же. Конечно, знаю. И что…

Мария Сергеевна услышала, как вернулся муж, и поспешно перебила подругу.
- Извини, Аннушка, я перезвоню. Целую. – Она быстро повесила трубку.
Леонид Алексеевич недолюбливал Аню, и его раздражало, когда жена болтала с ней по телефону «черте о чем».

- Ну, как поход? – Участливо спросила Мария Сергеевна.
- Очередь на километр. И все старики да старухи. Им делать нечего, так они с утра по магазинам шастают. Не успел подойти, кричат: «Не занимать, на всех не хватит». Ничего, думаю, - попытка - не пытка. Смелость города берет. И вот – достоялся. – Леонид Алексеевич, радостно улыбаясь, победно поставил кулек с творогом на журнальный столик.

- Спасибо, дорогой мой добытчик, - ласково воскликнула Мария Сергеевна.
- Ну, уж и добытчик. Был и добытчик, и охотник, а теперь, - он неожиданно замолчал, склонился над кроватью, обнял и поцеловал жену. – Ничего, Машенька, еще повоюем. Вот профессор тебя на ноги поставит, а я от своей болячки избавлюсь, - он лукаво подмигнул, - плюнем на все и поедем отдыхать за границу.

У Марии Сергеевны от этих слов все внутри сжалось и, чтобы не заплакать, она поспешно согласилась. – Конечно, поедем, только в Турцию не надо. Там все время аварии, теракты или отравления продуктами. Лучше в Италию. Это страна культурная и климат там помягче.

- В Италию? Хорошо. В Рим, а потом в Париж, - развеселился Леонид Алексеевич и, неожиданно посмотрев на часы, спросил, - Димка не звонил?

- Нет, рано еще, - смутилась Мария Сергеевна, а про себя подумала. «А, может, звонил, а я в это время с Аней болтала. Вот, глупая. В такой день на телефоне висела».

- Ну и отлично. Значит, приведем тебя в порядок, подготовимся к визиту знаменитого мужчины, - игриво подмигнул он. – Примем ванну, переоденемся

- Как, душ? – Обрадовалась и растерялась Анна Сергеевна.
- Ну, не совсем душ, скорее ароматическое растирание, но тщательное, с головы до пят. Будешь пахнуть как майская роза,  - засмеялся Леонид Алексеевич и достал огуречный лосьон и вату.

- Ой, щекотно, но здорово, как будто в море окунулась, - улыбалась Мария Сергеевна.
- Нравится? – Вторил жене Леонид Алексеевич, нежно гладя ее ватным тампоном. – Какая же ты у меня красавица, - восхищенно воскликнул он и, чуть касаясь, стал ее целовать.

- Лёнечка, прекрати, - вздрогнула от неожиданности Мария Сергеевна, а потом, застеснявшись, тихонько захихикала. – Тебе вредно и у меня давление повысится.
- Мне вредно? Любить такую красавицу вредно? Да ты, мурмулечка, цены себе не знаешь. Ты у меня – самое большое счастье в жизни. Вот, погоди, скинем болячки и тогда, - он зажмурился, закрутил головой, - вспомним молодость, вспомним, как это было вредно.

- Это ты у меня самое большое счастье. Обязательно вспомним, - шептала Мария Сергеевна, нежно гладя лысую, вспотевшую голову мужа, «послушной» рукой.

С ночной рубашкой справились быстро, а вот с постельным бельем пришлось повозиться.
- Самое сложное у нас, мурмулечка, что? Простынь. Но технология строго отработана. - Леонид Алексеевич двумя руками взялся за край простыни и, поднатужившись, осторожно потянул ее вверх, перекатив жену к стене. Простынь оказалась у него в руках. - Извини, Машенька, - тяжело дыша, сказал он и сел в кресло. - Ноги едва держат.

- Передохни, передохни, Лёнечка, - уткнувшись лицом в стену, - попросила Мария Сергеевна. Надо было Диме сказать.
- Ничего, мы сами с усами, - храбрился муж, расстилая чистую простынь. - Сгруппируйся, - приказал он. Затем отодвинул кровать от стены и, зайдя с противоположной стороны, начал потихоньку  приподнимать простынь. Мария Сергеевна плавно откатилась к середине постели.

- Есть, - радостно констатировал он, - а дальше – проще простого. 
Леонид Алексеевич быстро надел наволочку, взбил подушку. Расправил одеяло и ловко вложил его в пододеяльник. Встряхнул и мигом укрыл жену.

 - Прямо настоящий цирк, через голову кувырк, а ты – главный укротитель. Улыбнулась Мария Сергеевна, довольная.
- Цирк, говоришь? Погоди, когда встанешь, не такие кульбиты будут.

- Кульбиты, - вздохнула Мария Сергеевна, - мне бы до туалета дойти, да Нине по хозяйству помочь, а больше никаких кульбитов не надо.
- Хватит, ты свое отработала. Пусть сами справляются. Много тебе в молодости помогали? Все сама, да сама. Как выздоровеешь, будем только развлекаться, на танцы запишемся.

- На танцы? – Рассмеялась Мария Сергеевна.
- А что? Посмотри, как по телевизору эти, со звездами на коньках выдают. А мы, чем хуже?
- Нет, Лёнечка, на коньках не смогу, а вот на паркете, пожалуй, покрутимся. Любила когда-то, - мечтательно вздохнула Мария Сергеевна.

- Особенно вальс, - подсказал муж. – А я не умел и не любил.
- Разве? А мне казалось, что у нас с тобой неплохо получалось.
- Еще бы! Ведь, как оно было, помнишь? Куда бы мы не пошли, ты сразу вальсировать, а я - бобылем сижу. Э, думаю, так дело не пойдет. Закружат голову в танце и уведут жену. Вот и пришлось в срочном порядке спасать семью. Знаешь, как тренировался? Как спортсмен перед олимпиадой

- Ты серьёзно?
- Серьёзнее не бывает. Знаешь, как я тебя ревновал, когда ты у своей Аньки на дне рождения с каким-то пилотом в форме кружилась? Вспоминать не хочется.

- Лёнечка, миленький мой, неужели ревновал? Даже про какого-то пилота до сих пор помнишь. Ну, прости, по-молодости глупая была. А ты как муж мог бы, - она замялась, - запретить.
- Запретить? – Леонид Алексеевич хитро прищурился. – А ты бы послушалась, как же. Нет, любимую женщину приказом не удержишь. Я поступил иначе. Я взял и научился, и стал для тебя лучшим партнером, - с гордостью воскликнул он. Отвоевал, так сказать, у всех и навсегда.

- Навсегда, навсегда, - Мария Сергеевна, как могла, приподнялась с кровати. Схватила руку мужа, прижала к губам и, не удержавшись, расплакалась.
Когда к приходу профессора все было готово, Мария Сергеевна попросила принести заветный флакон духов «Клема». Пользовалась она ими в особых случаях.

- Флакончик осторожно взболтай, открой пробочку и дай мне, - проинструктировала она мужа.
Легко дотронувшись до висков, она вернула пробочку со словами. – Плотнее закрой, чтобы не выветрились.
Леонид Алексеевич понюхал открытый флакон и, закатив глаза, воскликнул нараспев, - Франция, Париж.

 Протянул духи жене и продолжил, - что ж ты, Машенька, скупишься?  Такое событие. Мировой светило к нам пожалует, а ты чуть коснулась. Он же ничего не учует. – Неожиданно он бесцеремонно опрокинул флакон на ладонь и обильно смочил волосы и щеки жены.

- Лёня, - испуганно вскрикнула Мария Сергеевна, - это же ценнейшие духи, а не огуречный лосьон.
- Не переживай, новые купим. Сегодня же пойду и куплю три бутылки. – Беспечно ответил Леонид Алексеевич.
- Господи, бутылки. Дорогого аромата не должно быть много – это дурной тон.

- А мне нравится. Сразу чувствуешь Париж. Теперь будешь пахнуть не просто огурцом, а французским корнешончиком. - рассмеялся он своей шутке. - Никакой профессор не устоит.

                Глава 7

Мария Сергеевна почему-то представляла профессора, как человека пожилого, с седой бородкой, худого и в очках.

Но когда в комнату в сопровождении сына вошел высокий, стройный мужчина лет сорока в темносинем элегантном костюме, голубой рубашке и галстуке в красную и синюю полоску, Мария Сергеевна удивилась и не на шутку оробела.
- Борис Григорьевич Гланц, - внимательно глядя на нее, - представился профессор.

Она кивнула и подумала: «Какие у него красивые волосы - темные, волнистые, с проседью».
- Так что с нами случилось? – приветливо улыбаясь, обратился он к Марии Сергеевне и присел рядом на приготовленный для него стул.

- Да вот, лежу, - смутилась она, не зная, что ответить.
- Паралич, удар, два месяца, как не встает, - напористо проговорил Леонид Алексеевич, но Гланц вежливым жестом остановил его. - Пусть Мария Сергеевна сама мне все расскажет. – Давайте  по порядку. Не торопитесь. Давно ли у вас повышенное давление?

Мария Сергеевна сначала стеснялась, отвечала скупо, но потом оживилась, даже увлеклась.
Гланц, кивая головой, внимательно слушал.
К концу беседы она почувствовала к Гланцу доверие, как к родному человеку. Осмелела, приятно возбудилась.
    
Профессор достал из миниатюрного чемоданчика блестящий молоточек и постучал Марии Сергеевне по колену. Потом что-то открутил и в верхней части ручки появились иголочки.

Он легонько поводил ими по ноге и произнес. – Ну, что ж, картина более или менее ясна. В общем, все хорошо. Необходимо строго соблюдать предписание лечащих врачей. Внимательно следить за давлением. Гипертония, как и диабет, на сегодняшний день, увы, не излечимы, но при правильном лечении и серьезном подходе к болезни самого пациента, качество жизни будет вполне нормальным. 

- Рад был с вами познакомиться, Мария Сергеевна. Дела у вас обстоят весьма неплохо. Выздоравливайте, - он встал, вежливо поклонился и направился к выходу. - Кстати, - Гланц снова повернулся к Марии Сергеевне, - моя помощь в ближайшее время не потребуется. Ваш врач, как я понял, весьма квалифицированный специалист, - он еще раз поклонился и вышел.
Леонид Алексеевич и Дима пошли следом.

- Мы можем где-нибудь поговорить? – Неожиданно тихо и строго спросил профессор.
- Конечно, конечно, - торопливо ответил Дмитрий, - и все трое пошли в соседнюю комнату.

Гланц без церемоний сел в кресло.
- Что вам сказать? Инсульт ишемический. При нормальном уходе, с учетом возраста и всех остальных заболеваний, больная может пролежать лет 10-15, но уже не встанет. Более того, не исключены повторные инсульты, которые, как правило, заканчиваются летальным исходом. Вы должны быть готовы и к такому развитию событий. И последнее. Знать обо всем этом больной не следует. Она, судя по всему, человек эмоциональный, легко возбудимый. Поэтому,  чтобы избежать лишних страданий, постарайтесь поддерживать в ней веру в положительный исход.

- Ясно, - мрачно сказал Дима.
- Десять, пятнадцать лет? – Как бы размышляя, повторил Леонид Алексеевич.  Может все-таки надо еще подождать?
- Сожалею, но у вашей супруги, скорее всего, тотальный ишемический инсульт с неполным регрессирующим дефицитом. Пока против этого недуга врачи сделать что-либо не в силах.
Дима напряженно слушал, кивал головой.

Леонид Алексеевич растерянно смотрел то на сына, то на профессора.
- Дефицит, - сбитый с толку, повторил он. – Неужели никаких лекарств, может операция или прибор какой-нибудь купить. Те, что по телевизору рекламируют.

- Про все эти чудо-приборы, пищевые добавки - забудьте. Всё это – халтура.
- Я читал, что в Америке, - не договорив, Леонид Алексеевич с трудом глотнул воздух.

- В Америке! - Резко перебил его Борис Григорьевич, - В Америке, в Сан-Франциско, моя теща точно с таким же диагнозом  лежит уже семь лет. Повторяю, увы, ни у нас, ни в Америке, ни в Тибете с эти недугом никто справиться не может. Но ваша больная при верной терапии будет жить еще не один год. У нее нет расстройства сознания, она адекватна. Это уже немало.

Моя мама умерла от инфаркта в возрасте пятидесяти двух лет. Конечно, согласен, то, что случилось  с вашей супругой, безусловно, трагично. Но я, работая с такими пациентами, как она, иной раз думаю, лучше бы моя мама была такой, но жила, жила, понимаете? – Он резко встал. – Извините. Я сделал все, что мог.

                Глава 8

Проводив сына и профессора, Леонид Алексеевич стоял в коридоре, пытаясь обдумать услышанное. Но мысли беспорядочно кружились в голове, мешая сосредоточиться. «Никогда не встанет, никогда». – Повторял он про себя жуткую фразу. Но сознание отказывалось в это верить.

- Лёнечка, - ты где? – Услышал он голос жены.
- Я здесь, - Леонид Алексеевич испуганно вздрогнул, будто его застали в чем-то предосудительном. – Сейчас, мурмулечка, сейчас, - он пошел в ванну, умылся холодной водой. – Главное, чтобы она ни о чем не догадалась. Надо убедить ее, что все наладится, - глядя на свое изображение в зеркале, твердил он наставление профессора. – Ну, улыбнись, не будь сычем, - отругал себя Леонид Алексеевич.

- Итак, мурмулечка, - довольно потирая руки и широко улыбаясь, воскликнул Леонид Алексеевич, - наши дела, как я и говорил превосходны. – Он наклонился над кроватью и поцеловал жену.
- Лёнечка, что он сказал? Только не хитри.
- Что мне хитрить. Сказал, что инсульт, по всем признакам ишемический, что регрессия функций конечностей.

- Лёня, ты мне ясно скажи встану я или нет?
- Само собой, я же объясняю регрессия.
- А когда? Сколько мне еще бревном лежать?
- Мурмулечка, это же болезнь, а не запуск ракеты в космос. Точного времени тебе даже сам Господь Бог не назовет. – Ласково объяснил муж.
- Понятно, - упавшим голосом произнесла Мария Сергеевна.

- Что тебе понятно? – вспылил Леонид Алексеевич, но быстро взял себя в руки. – Это же не простуда, не насморк, а тяжелая болезнь. Здесь неделей не обойдешься. Надо строго принимать лекарства, не раскисать по пустякам и верить, самое главное верить и тогда ты обязательно встанешь на ноги, и все будет хорошо.
- Я верю, верю, - откликнулась Мария Сергеевна и заплакала.

- Ну, опять за свое. Что зря слезы лить. Ведь все идет замечательно. Ты ведь слышала, как он сказал: «Течение болезни идет без осложнений». Слава Богу, ты не одна. Я – бегаю, прыгаю. Дети всегда готовы помочь.
- Конечно, конечно, - поспешно согласилась Мария Сергеевна.

Вечером она, как обычно, с нетерпением ждала возвращения Олечки из детского сада. Но пришли сразу все трое: и сын, и Нина, и Оля. И прямо с порога с  радостными лицами ворвались в комнату Марии Сергеевны. Олечка держала в руках огромный букет белых роз.

- Ну, мамуля, разреши тебя поздравить. – Дима подтолкнул Олю, и та вручила бабушке цветы.
- Господи, дети, да с чем же?

- С диагнозом, - улыбнулся сын.
- С хорошим диагнозом, - поправила его Нина.
- Так я это и имел в виду.

И он рассказал, что Борис Григорьевич твердо заверил, что при хорошем уходе и строгом соблюдении предписаний лечащего врача, болезнь отступит. «Ваша мама обязательно будет ходить. Точно сказать не берусь, медицина не математика, но в том, что болезнь отступит я не сомневаюсь». Вот его слова. – Торжественно произнес Дима.
- Спасибо, спасибо, - сквозь слезы шептала Мария Сергеевна, прижимая к груди душистый букет.

Потом был семейный ужин. Чтобы Мария Сергеевна могла дотянуться до стола здоровой рукой, его придвинули вплотную к кровати, а сами расселись вокруг.

- Вот мы снова собрались все вместе за одним столом, - задумчиво сказала Нина. У нас сегодня не день рождения, ни Новый год, ни 8 марта, а праздник, который важнее всех, всех праздников вместе взятых. Сегодня мы узнали, что наша мама поправится. Ура!
Все громко закричали, стали чокаться бокалами с шампанским.

Мария Сергеевна, держа свой бокал, с нежностью смотрела на Нину и думала: «Умница, какая же она умница, все так здорово организовала. Как же хорошо быть всем вместе».
Потом Дима открыл коньяк.
- Может маме капельку можно? – Глядя на отца и жену, спросил он.
Те переглянулись, пожав плечами.

- Ну, нет, дорогие мои, мне лучше Фанты, как Олечке, - вздохнула Мария Сергеевна.
- Она же сладкая, сахар подскочит, - в один голос возразили муж и дети.
- Совсем чуть-чуть, - взмолилась Мария Сергеевна, - ей так хотелось Фанты. Она даже ощутила её чуть кисловатый апельсиновый вкус и легкое пощипывание пузырьков.

- Можно минералку разбавить Фантой, - предложила Нина.
- Вот это дело, – согласился Леонид Алексеевич.
- Спасибо, Ниночка, за все тебе спасибо, - принимая бокал с Фантой, благодарила она невестку.

- Ой, ой, уже началось, - неожиданно, в разгар застолья закричала Олечка. – Деда, включай, игра началась.
- Оля, - строго одернула ее Нина, - какая игра, не видишь, взрослые разговаривают.

Но бабушка поторопилась поддержать внучку. – Да, да, Лёнечка, включи, нам тоже будет интересно, - протянула руку, приглашая внучку. Та порхнула на кровать, обняла бабушку и поцеловала.
Нина с Димой, скрывая улыбки, вежливо промолчали.

А тем временем в студии активно шла борьба за автомобиль «Бентли».
- Неужели настоящий «Бентли»? – Не поверил Дима.
- Самый, самый настоящий, папочка.
И как бы в подтверждении слов Оли на экране появился фантастической красоты автомобиль.

Мужчины  только ахнули, а Нина, изумленно глядя на экран, произнесла, - «Бентли»! Неужели кто-то выиграет?
- Мы выиграем, мы, да, бабуся, - запрыгала от нетерпения Олечка и приказала, - ну, думайте, думайте.

Вопрос был вроде бы несложный: как звали Фамусова - одного из персонажей комедии А.Грибоедова «Горе от ума» - Николай, Павел, Александр или Владимир.

- Как же его? – Чуть не плача, спрашивал Дима то жену, то отца, то маму, но все, напряженно вспоминая, мычали в ответ что-то неопределенное.
- Бабуля, дедуля, но как же его звали? – Назойливо верещала Оля.
- Замолчи! Не мешай думать, - крикнула на нее мать.

- А! – Неожиданно вскрикнула Мария Сергеевна. – Его дочь Софью, - все с надеждой уставились на нее, но муж не дал ей договорить.
- Да причем тут дочь, - разозлился Леонид Алексеевич, - речь то идет об отце.
- Вот именно, Лёнечка. Его дочь, невесту Чацкого, звали Софья Павловна. Значит, отца звали Павел, - довольная своей догадкой, рассмеялась Мария Сергеевна.

- Бабуля, бабуля, какая же ты молодец, - захлопала в ладоши внучка и бросилась целовать бабушку.
Остальные с сомнением переглянулись.

- Итак, уважаемые игроки, время вышло, - объявила ведущая. – Но, к сожалению, вы ограничились молчанием. Правильный ответ нам сейчас скажет доктор филологических наук, ректор гуманитарного университета, писатель, - пока телеведущая представляла гостя, он, лучезарно улыбаясь, раскланивался, посылая всем воздушные поцелуи. Наконец, он заговорил.

- Дело в том, что никто из персонажей пьесы Фамусова по имени не называет.
Но те, кто внимательно читал произведение, наверно, обратили внимание, что отчество его дочери Софьи – Павловна, а, значит, звали Фамусова - Павел. 

- Ну, мурмулечка, ты даешь, - не без гордости воскликнул Леонид Алексеевич.
- Да, мамочка, ты молодец, - поддержал его Дима, - ну и память у тебя. Значит, дело скоро пойдет на лад, - еще раз подбодрил мать Дима.

- Мы выиграли, выиграли, прыгала от радости внучка.
- Не мы, а бабушка выиграла, -  пытаясь успокоить ее, - поправила Нина.
- Но ведь бабуля не сможет ездить на машине. Она ее папе отдаст, - пояснила Оля.
- Ольга! – возмутилась Нина.

Но бабушка согласилась. - Конечно, машину будет водить папа. Мне она ни к чему.
- Ну, мама, - чуть с упреком произнес Дима.
- Мария Сергеевна верно рассудила. Ты будешь водить машину, а мы, все вместе, будем твоими пассажирами, – улыбнулась Нина.
- Правильно, Ниночка, еще как покатаемся, - бодро поддержал ее Леонид Алексеевич.
Мария Сергеевна молча вздохнула.

- Мамочка, папочка, слушайте второй вопрос, - снова вклинилась Оля.
Ведущая задавала вопрос. Разыгрывалась яхта.
Но ни яхту, ни последний приз – виллу на Средиземном море не выиграли ни бабушка, ни дедушка, ни мама, ни папа, что страшно огорчило Олечку. Она даже расплакалась. Как ее не утешали, говоря, что вся эта игра понарошку, что хватит нам одного «Бентли», она продолжала кукситься.

Тогда Нина строго одернула ее. – Если немедленно не прекратишь капризничать, ты вообще никогда больше не увидишь этой игры.

Оля притихла. Бабушка приласкала ее, повторяя, - маму, деточка, надо слушать. Иди, помоги мамочке убирать со стола, а завтра мы с дедушкой ответим на все вопросы и обязательно выиграем все призы.

Олечка приласкалась к матери и стала осторожно собирать тарелки.
- Вот и отлично, - обрадовалась Нина, - хорошая помощница у меня растет, - невестка с благодарностью посмотрела на свекровь.

Леонид Алексеевич тоже вызвался помогать. И как она не просила тестя не беспокоиться, он резво выхватил у нее из-под рук грязную посуду и, пританцовывая, направился в кухню.

Когда дети ушли к себе, Мария Сергеевна попросила мужа:
- Лёнечка, извини, мой хороший, забери, пожалуйста, судно.

- Как? – Удивился муж, ты все это время, - но не договорил, Мария Сергеевна перебила его.
- Да, плавала, как ты выражаешься, - смущенно согласилась она. – Понимаешь, все так неожиданно получилось. Только ты меня устроил, дети явились с поздравлениями и цветами. А потом сразу ужин, игра.

- Ну и что? Ничего ужасного не случилось, если бы ты попросила меня забрать судно. Они не посторонние люди, они наши дети, чего стесняться?
- Ругаешься, а сам со своей бутылкой тоже прячешься, - не выдержала Мария Сергеевна.

- Ну, ты и сравнила, - смутился Леонид Алексеевич и, присев на край постели, с грустной улыбкой сказал, - Дожили, мурмулечка, что за наказание. И когда только это кончится?

- Кто ж знает? – Ласково ответила Мария Сергеевна и, вложив ладонь в большую руку мужа, тихо произнесла, - ничего, мы подождем, мы потерпим.