Случай из жизни

D

Конец февраля, Москва, на улице мокрый снег, резкий ветер, вечер. Я, пять минут назад был в «Ленинке», давно не был, тут решил зайти, книги заказать, но опоздал. Разозленный, в распахнутой куртке, сбегаю вниз по лестнице. «Пролетаю» мимо прохожих, «одаривая» их злым взглядом. Подхожу к метро, роюсь в сумке, ища проездной на метро, нахожу проездной, открываю двери, прохожу теплый «предбанник» вестибюля и краем глаза замечаю фигуру человека, прислонившуюся к стене, кто-то греется. Мы одновременно, я и «фигура», рефлекторно поворачиваем головы. Я выхожу к турникету, оборачиваюсь и вижу через мутное стекло, что фигура смотрит мне в след. Не знаю, может быть, полминуты, мы так стояли и смотрели друг на друга. Я колеблюсь, а потом разворачиваюсь и иду к ней.

- С Вами все в порядке? – спрашиваю ее.

Она стоит, повернув ко мне только лицо, свое тело пытается согреть от теплого воздуха, вырывающегося из щели в стене. Черная искусственная шуба, мех на шубе, словно всклокоченная медвежья шерсть, темные брюки, замшевые ботинки и длинный белый в крупную вязку шарф, обмотанный вокруг шее, и ровно с одной стороны виден след, который покрывает и ботинки, и брюки, и шубу, и часть белого шарфа, от грязной лужи. Такое ощущение, что ее кто-то толкнул в лужу. Она вжалась в стену, из которой ревущим стоном вырывается теплый воздух. Она посмотрела на меня. И я увидел в этом маленьком лице спокойствие, не панику, не безысходность, не отчаяние, не злость, не унижение, а именно спокойствие. Четкий, прямой, мягкий взгляд, удивительно доверительных глаз, лицо матери, испещренное морщинками забот о своих детях. Я понимаю, что что-то произошло с ней, но что?

- С Вами все в порядке? – спрашиваю ее еще раз.

Она, заикаясь и дрожа, не шевеля губами, говорит:

- Ме… ме-ня-я, обокали….

- Что? – не понимаю я.

- Меня… кк-киннулли в снег…

Я оглядываю ее с ног до головы еще раз, вижу, что ее сумочка раскрыта.

- Обокрали, да? А сами Вы целы? В милицию заявляли?

Она молчит, смотрит на меня своим спокойствием, наверно явно не понимая, что я спрашиваю. На ее лице не было синяков или ссадин.

- А живете Вы где?

- Я… я… я… Кубинка…

- Кубинка? Это, с какого вокзала?

- С Белорус-сс-ского…

- С Белорусского? А деньги у Вас есть?

- Нет.

- Деньги нужны?

Мотает головой.

- Точно не нужно денег?

Мотает головой.

- А семья есть? Нет? Что вот так одна и живешь?

Кивает головой.

- А друзья, родственники есть?

Мотает головой.

- А домой, как поедешь, а?

Стоит, молчит, вся вжавшись в стену.

- Давай я тебя до вокзала довезу?

Она поворачивается и своим спокойствием как бы дает согласие.

Я иду впереди, подхожу к турнику, она… как тюлень на арене цирка, подскакивает, волочит ноги и туловище за мной.

Проходим турникет, спускаемся на эскалатор, я становлюсь на одну ступень ниже ее. Краем глаза, вижу, как окружающие посматривают на нас, пытаясь понять нашу взаимосвязь.

- Где работаешь-то?

- В… в… Мо-сс-кве… , - дрожа выдавливает она.

- Понятно, что в Москве, а где? Кем?

- Палоная ола…

- Что?

- Ало-на-ная ола… одаве…

- Что? Не понял?

- Пал-ная гора…

Я нагибаюсь к ней вплотную, чую запах мочи.

- Что, еще раз? Поклонная гора?

- Ммм…мм , - кивает головой она.

- А кем?

- Пло…дав…вес…

- Продавец, что ли?

- Ммм…мм , - кивает головой она.

Я отворачиваюсь, перехватываю взгляд на «соседнем» эскалаторе женщины в лоснящейся блеском шубе. Она явно не смогла скрыть своего интереса к нам. Мы сходим с эскалатора, я иду впереди, она подскакивает и тащится за мной, в паре шагов от меня. Заходим в вагон, останавливаемся напротив дверей, ехать нам одну остановку. Поезд чуть тронулся и она, ища опоры, пару раз повернувшись вокруг своей оси, подпрыгивает к поручню. Рядом сидящая женщина, услышав запах мочи, разворачивается практически боком к ней, и через плечо, презрительно осматривает объект своей неприязни с ног до головы. Она же, не замечая окружающего мира, кося левый глаз в мою сторону, как бы проверяя, где я, скрестив ноги, переминается с ноги на ногу, смотрит в свое отражение в стекле двери вагона. «Чеховская», выходим. Идем по платформе к очередному эскалатору. Я снова впереди, она прыгает за мной, прилагая усилия, смотрит только на мою спину, ни чего не говорит, не просит подождать, а просто упрямо прыгает и волочит себя за своим проводником. Поднимаемся по эскалатору. Окружающие, чуют ее аромат «духов», создают вокруг нее пустоту, пробегая мимо или опускаясь на пару ступеней ниже. «Тверская». Я иду впереди, руки в брюки, длинные волосы распущены и ворвавшейся с поездом ветер, разбрасывает их на лице. Она неотступно, след в след, движется за мной. Вагон, двери закрылись, поезд тронулся, она опять в поиске опоры озирается по сторонам. Около поручня с левой стороны, стоит мужчина, выглядывает из-за книги на нее. С право молодежь, уткнувшись в друг дружку, ласкается. Она выбирает правую сторону, подскакивает к поручню, хватается за него. Ласки прекратились, явное недоумение. Да, любовь, пожалуй, так не пахнет. Молодежь ретировалась в другую сторону, оставив поручень нуждающимся в нем. «Белорусская», выходим. Рассекая толпу, двигаюсь на выход, медленно иду, оборачиваюсь и вижу, что поспевает она уже из последних сил. Осталось купить билет, да проводить на поезд. Восьмой час вечера, в помещении касс многолюдно. Кто-то ждет в очереди, кто-то с вещами стоит у окна, вглядываясь в московскую темноту, кто-то, распихивая всех, стремительно выбегает из помещения в сторону холода и электрички.

«Внимание! Электричка Москва-Кубинка отправится с четвертой платформы, в 20:15, проследует со всеми остановками», - гнусавый голос пропел сверху.

- Твоя. Стой здесь, я куплю билет, - говорю я ей.

Она покорно, скрестив ноги, и покачиваясь, словно на ветру, смотрит мимо меня и кивает головой.

- Дай… мне пятьдесят руб…блей, - говорит она мне в след, когда я разворачиваюсь и хочу пройти к кассе.

- 50 рублей? За чем?

- Я… дом…мой.. домой поеду…

- Стой здесь, стой! Я сам куплю!

Поворачиваюсь, иду к кассе. Около окошечка кассы висит карта пути, высматриваю «Кубинку».
 
- До Кубинки, один. Сколько?

- 25 рублей.

Протягиваю три десятки. Сдача, билет на руках. Оборачиваюсь и вижу как она, прыгая около соседней очереди, пытается меня найти. Мнет руками ремешок сумочки.

- Я здесь! Эй, послушай! Я тут!

Оборачивается, смотрит на меня с тихим смирением, ждет.

- Я купил билет. Сама сядешь в поезд?

- Ммм…мм , - кивает головой она.

- Пойдем.

Выходим на платформу.

- На вот, держи билет, - протягиваю ей билет.

Отворачивается в сторону, смотрит под ноги.

- Дай… мне пятьдесят рублей!

- Стоп! Погоди! Я купил тебе билет, чтоб ты доехала до дома. За чем тебе 50 рублей?

- Дай пятьдесят рублей!

- 50 рублей… За чем, я ведь билет тебе купил?

- Да…да-а…. а как я… до Старого города доеду?

- Куда?

- Меня… меня никто не… дов…довезе-зет…

- Я же тебе купи билет до дома?

- Мне нуж… но… в Одинцово…

- Ты же говорила, что в Кубинке живешь?!

- Да в Кубинке… я… от … Один…Одинцово еду до Старого…

- За чем тебе ехать до Одинцово, если я купил тебе билет до Кубинки?!

- А как я… до дома… доеду?

Она отворачивается в сторону и начинает всхлипывать.

- Слушай, ты че меня на деньги раскручиваешь, а? То с начало билет купи до дома, то теперь денег ей дай!

- А как… я по-е-ду… на марш… шрут… ке до Старого…Не хо-чешь де-де-нег давайть… тогда… пешком пой…ду…

- Ну да, до Кубинки…. Сколько маршрутка стоит?

- Пятнадд-цать рублей…

У меня есть еще пятьсот рублей и пятачок от сдачи.

- Так, стой здесь и ни куда не уходи!

Разворачиваюсь и иду в сторону палатки, но замечаю, что она движется за мной. Чуть повернув голову в ее сторону, кричу ей:

- Стой на месте, я сейчас приду!

Она не верит и не отстает от меня, прыгает за мной.

Подхожу к палатке.

- Жвачку дайте.

- Какую?

- Да все равно, вот за десять.

Протягиваю пятьсот рублей. Сдача… жвачка.

Она стоит рядом, протягиваю ей пятнадцать рублей.

- Вот держи.

- Дай мне пятьдес..сят… рублей…

- Слушай, вот тебе билет и вот тебе твои пятнадцать рублей на маршрутку до Старого города. Пятьдесят рублей я тебе не дам!

В одну руку втискиваю билет, в другую деньги.

- Значит… нед…дае-шь-ьь пятьдесят руб…бб-лей?

- Нет, не дам. Я купил тебе билет до дома и денег на маршрутку даю, так чего тебе еще надо?

Она опускает голову вниз, потом резко поднимает ее и по щекам ее текут слезы:

- Да-а тебе… легк-ко говорить… я как… как я с такими ног-г…ми дойду до Старого… мне… мне доктор запп-ре…тил после аварии-и много ходить…

Резко протягивает ко мне руку с билетом, пытается отдать билет, но билет, из протянутой раскрытой ладони, по какой-то волшебной траектории падает ей в открытую сумочку. Руку, в которой зажимала деньги, медленно протягивает мне и говорит:

- Не… не наа-до…

- Возьми обратно, это тебе на маршрутку, - пытаюсь вернуть ей деньги обратно.
Она разворачивается от меня, разжимает руку, и деньги падают на снег. Купюра медленно, кружась в воздухе со снежинками в паре, падает вниз, «пятачок» камнем летит на асфальт. Вечер, из темного неба падает мокрый снег, отражение неоновой рекламы кафе отсвечивается на ее удаляющейся фигуре, она медленно в припрыжку движется от меня, а я стою и думаю: «Орел или решка?»