домовой

              Этот странный, а можно сказать мистический случай произошёл, когда мои родители решили разменять свою четырёх комнатную квартиру. На тот момент у нас с мужем было двое детей, и жили мы в однокомнатной квартире, а мои родители решили помочь нам расширить жильё. И вот обмен нашёлся. Родителям трёх комнатная квартира на втором этаже, а нам двух комнатная на первом. Свою квартиру родители уже посмотрели, и она им очень понравилась. Настала очередь осмотреть наше жильё, в котором предстояло жить. И мы с мамой отправились на осмотр.
     Дверь открывает приятная женщина и приглашает зайти. Переступаю порог квартиры и ощущаю, словно попала под землю. Всё внутри меня сжалось, волна страха накатила и покрыла меня с головой, стало тяжело дышать, ощущение внутреннего беспокойства возрастало с каждой минутой. Мимолетно окинула комнаты, пытаясь поскорее покинуть жильё. Даже когда подошла к окну, то земля, словно огромный вал встала передо мной, и в голове пронеслась мысль: «Господи, тону»
Я, как только покинула квартиру, тут же заявила:
- Жить там не буду.
Долгие уговоры родителей, не привели ни к какому результату. Моя мама уже  подключила свекровь, и долгие перебранки закончились их победой и доводами, что у нас всё – таки будет две комнаты, а не одна. Скрепя сердцем, я согласилась на переезд. Возможно, забыла упомянуть, но комнаты были расположены распашонкой, из зала дверь в спальню.
       Мы перевезли вещи, и временно поставили свою любимую тахту в зале, напротив входной двери. Уставшие повалились на неё спать, едва покрыла подушки простынёй.
      Сон пришёл тут же, стоило мне положить голову на подушку. Я точно уже крепко спала, и во сне вижу мужчину, который стоит прямо передо мной, возле нашей тахты. Он был высокого роста в чёрном плаще и шляпе. Плащ скрывал его фигуру до самого пола, а поля шляпы были невероятно большими, но главное - это его глаза. Они были чёрными, бездонными, словно пропасть. И вот эти глаза, медленно надвигались прямо на меня, притягивая, завораживая, они тащили меня в пугающую глубину. С каждой секундой страх окутывал меня всё сильнее и сильнее, пока я не очнулась от безумной мысли, что падаю в бездну. Я стала задыхаться, и мне вдруг захотелось жить, вздохнуть глоток воздуха, выбраться наружу. Страх переполнил меня, и я очнулась. Я проснулась, но глаза словно держали меня в плену и пристально продолжали смотреть на меня. Я отлично понимала, что сон улетел – я не сплю, но глаза  мужчины продолжали сверлить меня и держать в плену страха.
«Что это? Я не сплю, а видение не исчезает», - мелькнула мысль. «Этого не может быть!», - тут же прилетает вторая мысль, а за ней и мороз по коже от которого кожа словно заледенела. Вмиг ночная рубашка становиться мокрой, дрожь пробегает по всему телу, и маленькие льдинки, как иголки вонзаются в тело и сковывают его тонким льдом. Глаза медленно надвигаются на меня, и я чувствую, что вот – вот полечу в пропасть. Не знаю, откуда появилось это маленькое чувство, чувство борьбы за выживание, но оно подавало мне надежду на спасение. Это маленький лучик надежды сверкнул внутри меня, страх отступил, и я ощутила тепло, которое медленно стало разливаться по всему телу. Шевелить руками и ногами, я ещё не могла, но в голове возникла мысль, что надо разбудить мужа. Приложив огромное усилие, чтобы хватило сил, я локтём толкнула мужа в бок, и едва прошептала:
    -Тут мужик на меня смотрит.
Муж что - то промычал, но на мои слова не отреагировал.
Я чуть двинулась и, прижимаясь к нему, уже сильнее толкаю его в бок и говорю громче:
- Олег, проснись! Мужик на меня смотрит, я его боюсь.
- Какой мужик? – звучит сонный голос мужа.
- Да вот он стоит, - отвечаю ему я, и вновь жмусь к нему сильнее.
- Кого ты боишься? Меня что – ли?
И муж поворачивается ко мне и обнимает.               
- Да вот же он! – вновь шепчу я, и продолжаю:
Склонился надо мной и смотрит. У него такие страшные глаза.
Муж нехотя отвечает:
  - Да ладно тебе. Спи,  давай. Тут никого нет.
  - Есть, - уже истерично выкрикиваю я. – Включи свет! – требую вновь я, чуть не плача.
Муж бурчит себе что – то под нос, но встаёт и включает в зале свет. И тут видение медленно, но исчезает.
   - Ну? Нет тут никого, - звучит недовольный голос мужа. – Убедилась, что никого нет, - вновь сказал он, и протягивает руку к выключателю, пытаясь погасить свет.
  - Не выключай пожалуйста, - с мольбой в голосе, говорю я. – Оставь свет в прихожей.
    Он направляется в прихожую, и его босые ноги почему - то гулко шлёпают по полу. В прихожей загорается свет, и муж, возвращаясь, гасит свет в зале. С замиранием, я всматриваюсь в темноту, пытаясь найти страшного мужика, но его там нет. Страх, который держал меня в напряжении, отступил, и я чуть – чуть расслабилась. Забираясь в постель, муж что – то недовольно бормочет, но я не обращаю на это внимание. Едва он накрылся простынёй, как тут же послышалось его сопение.
«Ничего себе, уже спит», - подумала я, и огорчилась тому, что осталась одна со своим страхом, который вдруг вновь стал ко мне подкрадываться.
Я натянула простынь до подбородка, и уставилась в тёмный простенок. Чувство беспокойства возрастало и страх, как огромная волна накатывала на меня, пытаясь поглотить, когда же я вновь увидела очертания фигуры, которая отделилась от стены и шагнула в мою сторону, то я просто онемела, а злость в его глазах сверкнула словно молния, и напугала меня до безумия.
Откуда взялись силы, но губы мои прошептали едва слышно:
- Господи, помоги мне!
Фигура остановилась, и в чёрных глазах отразилось удивление. Я словно уловила это удивление и вновь прошептала:
- Боже, спаси меня!
Чёрный плащ на фигуре зашевелился, и глаза мужчины сузились. Лёгкая дымка поднималась от пола, и мрак стал рассеиваться. Я накинула простынь на голову и зашептала молитву:
«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля твоя…», - слова лились сами собой, легко и просто. Я читала, читала их до тех пор, пока не впала в забытьё.
Рано утром, я с трудом открыла глаза и тут же всё вспомнила, всё, что произошло ночью. Теперь при свете дня мне не было страшно, и я задумалась:
«Я не спала, это точно. Всё это было на самом деле. И я проснулась от страха? Кто это был? Что ему нужно?»
Вопросы повисли в воздухе, а ответов у меня на них не было.
С этого дня моя жизнь круто изменилась. Днём пока длился ремонт, я чувствовала себя нормально, но к вечеру начиналась какая – то чертовщина. То крышка на кухне упадёт, то шорохи раздадутся, то что – то стукнет, то брякнет, то звякнет, то меня обдаст холодом, от которого сердце замирает, и страх по жилам пробирается. Я всячески гнала от себя плохие мысли, пыталась забыть, что со мной было в первую ночь на новом месте, но мне это плохо удавалось.
Мы с большим трудом смоги найти место для нашей тахты, каждый раз переносили её с места на место, пока не поняли, что она будет стоять в спальне. После, мы не могли найти местно для нашего дивана, который так же исколесил все углы и стены в квартире.
И вот ремонт окончен, мебель расставлена, вещи уложены, и мы, наконец, успокоились.
Конечно, так думала я, но не тут то было.
Стоит мне сесть на диван, как меня пробивал озноб от того, что в дверях спальни кто – то стоит и смотрите на меня. Мне становилось не по себе, и я часто закрывала дверь в спальню. И после этого чувствовала себя нормально. Но стоит мне закрыть дверь, как моему мужу обязательно приспичит встать и зайти в спальню, что – то там взять, а когда он выходил, то дверь, конечно, не закрывал за собой. Всё это происходило вечером, когда я включала телевизор. Было такое ощущение, что на меня смотрят и словно заставляют, чтобы и я посмотрела в эту сторону. Я поворачивала голову, но никого не видела. Когда же я усилием воли не поворачивала голову, то на меня веяло холодом. Иногда холод неожиданно пролетал по ногам, отчего я поджимала их, и с испугом смотрела в проём спальни, иногда холод бежал по спине, от чего я вздрагивала и куталась в детское одеяло, которое лежало на спинке дивана. На дворе лето, жара, окно открыто и днём и ночью, но меня пробирал озноб, так, словно в комнате было очень холодно. Я чувствовала каждой своей клеткой, что там стоит страшный мужик, но не видела его. Я говорила об этом мужу, на что он смеялся надо мной и говорил, что я придумала всё это. И всё чаще я стала думать, что мне всё это кажется, и никого там нет.
Но однажды вечером, я сидела дома на диване, смотрела телевизор, а дети играли рядом на паласе, и тут я почувствовала пристальный взгляд, который буравил меня изнутри, я оглянулась и замерла, увидев его в тёмном проёме спальни. Эти глаза словно повисли в воздухе, его едва различимый силуэт выделялся в лунном сиянии. Он словно специально появился передо мной, чтобы доказать, что это мне не снится, что он есть и всегда был и будет тут. Дверь в спальню была открыта, и у меня не хватало сил встать и закрыть её. Страх был так велик, что я просто онемела. Я не могла даже закричать, в горле стоял ком, а где – то там, в мозгу билась мысль: «Дети, дети…»
Превозмогая боль в голове и горле, я медленно повернулась к телевизору, и невидящим взглядом уставилась в него с единственной мыслью: «Я тебя не боюсь, не боюсь, не боюсь…»
  Сколько раз я сказала эти слова, не помню, но когда я повернулась к проёму, то вновь увидела его, но страха уже не было, и я тихо прошептала:
- Чего тебе надо?
Мы словно стали изучать друг друга, я не отводила от него взгляда и рассматривала его с головы до ног, а он, то удалялся в глубину комнаты, где очертания расплывались в темноте, и его нельзя было увидеть, а только почувствовать пристальный взгляд, то приближался и проявлялся в проёме спальни.
Вот уже несколько дней продолжалась эта борьба между нами, и с каждым разом я чувствовала, что страх уходит от меня.
Когда детей не было дома (один был в садике, другой в школе), я разговаривала с ним. Ходила по квартире и разговаривала. Задавала вопросы, понимая, что ответ так и не получу, просто говорила. А порой ловила себя на мысли, что я схожу с ума.
Иногда, когда я готовила обед на кухне, я видела его в проёме зала и спрашивала его:
- Что ты там стоишь? Не надоело тебе за мной ходить?
Порой, ночами я просыпалась и видела его у своей тахты, где он стоял и пристально смотрел на меня. Я пыталась закрыть глаза и вновь заснуть, но он словно задевал меня, от чего моя кожа покрывалась мурашками, и я вновь открывала глаза и смотрела на него, а про себя думала: «Что же тебе надо от меня? Что?»
В один из дней, я узнала, что беременна. Это была радость. Я знала, что это будет сын. Спросите, откуда я могла это знать? Откуда такая уверенность. Ну, сами понимаете, женщина это чувствует.
  Хоть в доме постоянно что – то падало и звенело, меня уже это мало стало тревожить. Одна вещь не давала мне покоя – это наш чёрный кот Васька. С самого начала, он вёл себя странно, перестал ходить по залу, сидеть на диване, всё время прятался на кухне в углу и диковато смотрел оттуда. Очень часто стал выпрыгивать в окно на улицу, благо первый этаж, и окна открыты весь день. Мы долго его потом искали и приносили в дом, но он вновь убегал, как только поест. Однажды муж принёс его домой, он был весь в лишаях, его намазали зелёнкой, но он норовил убежать, то в дверь, то в окно. Дети часто его видели на улице и звали домой, но он не подходил к ним. Так и пропал совсем. Дочки очень горевали о нём, но ничего нельзя было сделать.
Я часто стала читать молитву: «Отче наш» и мне было легко и спокойно. «Чёрный мужик», как я его про себя называла, пропал, но шорохи и стуки продолжались. Я перестала постоянно бегать на кухню и проверять, что там упало. Иногда, когда что – то загремит на кухне, я говорила вслух:
- Что ты там рыщешь?
На что муж смотрел на меня как – то странно и спрашивал:
- Ты это мне?
- Нет, - резко отвечала ему я. - Это мужику, который всё что – то ищет у нас.
- Ну и шуточки у тебя! – с иронией в голосе отвечал на это мне муж.
- А я вовсе не шучу.  – Вот он уже стоит сейчас в проёме спальни и зло смотрит на меня, - продолжаю говорить я, разглядывая «Чёрного мужика» в проёме двери.
Муж поворачивает голову и смотрит в проём спальни, и когда не видит там никого, то с ухмылкой проговаривает мне:
 - Опять начинается. - Да ладно тебе уже. Не смешно.
- Да и мне не до смеха, но что поделаешь, я его вижу, а ты нет. - Вот бы ты посмеялся, когда он ночью возле тебя постоял бы, и страху нагнал, - сердито ворчу я.
Порой такие разговоры заканчивались смехом моего мужа, а порой недоверием ко мне, но чаще муж уходил от меня в другую комнату, и оставлял меня с моими мыслями наедине.       
В нашей семье родился сын – богатырь на четыре шестьсот. Роды были тяжёлыми, передвигалась я с трудом, так как было защемление нерва. И вот тут вновь возобновились проделки «Чёрного мужика», он будто с цепи сорвался. Я чувствовала, как он словно тень ходит за мной и стоит за моей спиной, часто обдавал меня холодом и нагонял на меня страх. Страх стал возвращаться ко мне, но не за себя, а за сына. Я стала бояться, что с ребёнком что – то случится, и иногда думала, что просто дурею, ведь только я одна всё чувствовала и видела это. Другие не видели ничего.
        И вот однажды к нам в гости пришла двоюродная сестра мужа Яна с дочкой Алисой.
Я стояла у плиты и пекла оладьи. День был ясным, и мы отпустили деток на улицу. Сестра сидела за столом возле открытого окна в уголке и поглядывала в окошко за детьми, которые играли возле подъезда. И вдруг как крикнет:
- Ой, Ирка, что за мужик стоит в проёме и смотрит на меня?
- А, так ты его тоже видишь? - с ехидством задаю ей вопрос.
- Ну да! – отвечает она, и испуганно тычет пальцем в проём двери.
Я отхожу от плиты и смотрю туда, куда она показывает пальцем. И, конечно же, я вижу своего «Чёрного мужика», который там стоит.
- Вот, вот он стоит и смотрит на меня! – едва сдерживая крик, говорит сестра. – Смотри, смотри! - У него такие злые глаза, и такая огромная чёрная шляпа…
- Ой, исчез! – восклицает она, и вновь кричит:
 - Вот опять появился!
- Ну, теперь не я одна дура, - с удовлетворением отвечаю я сестре. - Вначале думала мерещиться, потом  думала, что схожу с ума, - продолжаю говорить я. Потом...
Но сестра перебивает меня и вновь спрашивает:
- Слушай, а чего он такой злой? Может это домовой, и он голодный? Ты его покорми.
-  Домовой? – восклицаю я. - А как покормить? – вновь задаю вопрос.
- Ну, предложи ему оладушки. - Может добрее станет, - слегка успокоившись, отвечает она.
- А как предложить?
- Как? – переспросила она, и тут же добавила:
- Да поставь ему эту тарелку с оладьями. – Предложи поесть, да дружить с тобой.
Эта мысль была настолько проста, что я так обрадовалась и, схватив тарелку с оладьями, поставила её на кухонный стол, и громко сказала:
- Домовой, домовой кушай оладьи и давай с тобой дружить. 
С той поры я его больше никогда не видела, но всегда ощущала его присутствие в доме. Для него на столе стоит блюдце, где я часто кладу сладости и приглашаю поесть. Иногда эти сладости загадочно исчезают, и я замечаю, что мне как – то особенно приятно от этого. В нашем доме настал мир, возможно от того, что домовой стал мне другом.