Бракоразводный процесс

Сардин Килькович надумал разводиться с женой. Вернее, жена захотела развестись с ненавистным мужем: не пьёт, не курит, зарплату до копейки приносит, сам себе носки стирает – ни поругаться, ни тарелку пульнуть. Это ж скукотища несусветная!

- Кальмара Омаровна, - говорит, как всегда, нежно и подобострастно Сардин Килькович, - имущество без суда разделим али как?
Супруга призадумалась.
- Так ты, лысый чёрт, нажитое раскромсать хочешь? Нашу любимую Осетриночку, а?
- Это как поглядеть. Учёт и контроль не помешали бы!
После суда Кальмаре Омаровне одна комнатушка досталась, телевизор отечественного производства, двуспальная кровать, гараж в тридцати километрах от города, мужская дублёнка, картина «Неравный брак»и бритвенный прибор.
Сардин Килькович заполучил две комнаты, дачный участок в двадцать соток, кухонный стол чугунного литья, женскую норковую шубу, собрание сочинений запорожских казаков и перстень с бриллиантом из бутылочного стекла. Но главное, ему досталась дочка!

Судья сказал:
- Учитывая статьи 145 (пункт 3), 357 (пункт 7 и 8), 524 (пункты 1, 4 и 35), мнения соседей и жильцов подъезда, оставить дочь отцу, как человеку непьющему, надёжному, благовоспитанному и заботливому.

С досады Кальмара Омаровна пуще прежнего пить начала. И до чего докатилась! У бывшего мужа все духи, туалетные воды, лосьоны и кремы после бриться употребила. Сначала гараж продала, потом мужская дублёнка ушла. Бритвенный прибор какой-то шаромыга, в гостях побывавший, без оплаты забрал. Двуспальную кровать со всеми простынями и подушками за бесценок сбыла. Только картину «Неравный брак» и за пятак никто не брал.

- Зачем нам живопись, - говорили люди, - если у нас дома вживую всё происходит и каждый день на разный манер?!
Забьётся в угол Кальмара Омаровна, чертей от себя и белых мух отгоняет. На руках ногти выросли и, как стручки, висят. Глаза так заплыли, что вставленные спички не помогают.

Даже дочка к ней не подходит.
- А зачем она мне, эта поросячья морда, нужна? Сама по-доброму жить с папочкой не захотела.
- Спасите, сукины дети! – кричит Кальмара Омаровна. – Дайте шанс воскреснуть, сволочи!

Давали ей шанс, даже пять шансов давали, и все пять раз она больше пяти минут не выдерживала и в винный магазин убегала.
И смирительную рубашку на неё надевали, и в психбольнице держали, и ещё в каком-то закрытом заведении лечить пробовали. Выйдет вроде на человека похожая, а к вечеру уже на четвереньках ходит и гавкает, пока слюна не кончится и лицо с унитазом не встретится.

- Опять, - говорит Сардин Килькович, - кальмараллюнация началась! Прямо беда! А ведь хорошая женщина была, сама супружеское счастье растеряла. Развод, дочка, - палка о двух концах: один конец опорой бывает, а другой так ноги перешибёт, что и не поднимешься. Смотри вон на мать и думай, во что может превратиться прекрасная половина человечества!
- Насмотрелась я уже! – говорит Осетрина Сардиновна. – Я лучше замуж не выйду, чем буду жертвой бракоразводного процесса!