Беспомощный интеллект набросок к чему-то большему

Противоречие теории и практики.
Часто в современных условиях можно наблюдать такой эффект: люди с развитым интеллектом сочетают в себе социальную бездеятельность, несоциально направленную слаборазвитую деятельность и социопатию. Я подчеркну, такое явление существует именно в современных условиях действительности, когда развитие теоретических знаний много шире и системнее развития практического их исползования, и такое противоречие сочетается с условиями перехода коллективистского мышления к индивидуальному на почве частнохозяйственного экономического принципа. Проще говоря, социальные идеалы носят, по инерции социалистического прошлого и под давлением клерикализирующегося настоящего, общественный характер, покуда деятельность людей основа на индивидуальных интересах и личной материальной выгоде. Тем самым, знания, развитие интеллекта и прочих высших психических функций рождаются с ориентацией на общественное применение, практика же требует использования полученных знаний исключительно для частных лиц. Примеров наук, ставшими бесполезными и ещё не имеющими себе чёткой платформы применения в рыночной экономике, масса. Филология, дающая фундаментальные знания о генезе слова и построениях речи и через них познающая культурную историю общества, имеет ничтожную область применения: в СМИ, чей уровень не выше их содержания, а их содержание – мельчить вербальный товар для настраивания людей на покупательский лад. Работать редактором современного журнала с высшим филологическим образованием, равно устроиться забивать гвозди с высшим архитектурным. Экология, изучающая в частности способы улучшения природной среды обитания, априори рассматривает биологическую среду в широком её объёме, во взаимосвязи со средой огромных территорий и ищет способы оптимального сочетания человеческого и природного факторов. В сущности своей экология абсолютно общественная наука, то есть наука, распространяющая все свои законы равно на каждого индивида. Использование таких знаний имеет ничтожный вес на современном рынке, только государственное и общественное принуждение заставляет участников рынка использовать экологические знания на производстве, прочее использование экологии мизерно. То же касается как гуманитарных наук: философии, религиоведения, истории; так и технических: металлургия, энергетика, автоматики, и многих-многих других. Связь таких наук с социальным успехом жалка, они либо подразумевают публичную социальную деятельность (яркий пример: педагогика), либо дают материальный достаток (технических науки), но их социальный статус ничтожен, такая деятельность, имея огромное социальное значение, не имеет явного рыночного эффекта, отчего не одобряются обществом фактически, становится непопулярной. Рыночная экономика России уже изгнала за границу массу учёных, лишив их статуса и практики, а главное, лишив их деятельность социального контекста. Малоиспользуемые науки остаются для абитуриентов популярными ввиду пока ещё высокого статуса самого высшего образования, а также по причине восхищённого общественного мнения перед "умными" науками вроде философии и филологии. Но теория оторвалась от практики, система образования, рыночные и общественные структуры существуют автономно, находя между собой ситуативную связь. Нельзя не отметить безалаберность того института, который за эту связь отвечает и её регулирует – государства. После получения образования, человек уподобается верблюду, бредущему по пустыне; человек не имеет возможность применить свои знания, обеспечив при этом материальное благополучие. Самой важной проблемой разрыва теории и практики является психическая перестройка внутри индивида: он либо осознаёт своё образование бесполезным и меняет характер деятельности, либо живёт в борьбе с социальным отчуждением с разным её результатом. Может, и покажется простым возможность отторгнуть от себя неприменимые имеющиеся знания и пойти по пути использования применимых, то это большое заблуждение. Признать 5 или 6 лет постоянного преодоления образовательных и бытовых сложностей бесполезными, значило бы лишить свою жизнь этих лет, отторгнуть от себя не только знания, но и идеологические установки, сложившиеся в результате освоения науки. По этой причине люди с более идеологизированным гуманитарным образованием в большей степени хранят верность пятилетке в вузе, соглашаясь с материальными трудностями и социальным отчуждением.
   Вообще, проблема формирования и перестройки установок в условиях неприменимости теоретических знаний – вопрос широчайший по содержанию, обозреть который важная и нужная задача для психологии. Коротко говоря, скажу, что в данном вопросе велика роль когнитивного диссонанса, рождающегося в виду несоответствия потребностей и возможностей (желаний и поступков). В случаях противоречий потребностей и возможностей людям свойственно либо усиленно удовлетворять свои потребности, либо подчинить потребности возможностям, что и происходит в подавляющем большинстве случаев, что меняет идеологическую структуру личности - структуру мотивации и целевой ориентации. 

Когнитивный диссонанс.
Автор этой чрезвычайно важной концепции Леон Фестингер. Суть когнитивного диссонанса в сосуществовании в сознании двух и более когнитивных единиц, несовместимых друг с другом. Такое несоответствие приводит к внутреннему конфликту и неминуемому его разрешению через вытеснение или подчинение более слабой единицы. Простейший пример: Человек отказался помочь другому и испытывает двойственность ощущения. С одной стороны стоит дефиниция идеала взаимопомощи, с другой стороны факт отказа от идеала. Такой диссонанс разрешается двумя способами: либо компенсация чувства вины через раскаяние и/или соответствующий идеалу поступок в дальнейшем, либо в рационализации отказа от идеала. Именно второй способ создаёт в личности перестройку идеологических структур и подчинение идеалов поведению вместо подчинения поведения идеалам. Замечу, что чувство внутреннего диссонанса вроде чувства долга или вины есть проявление когнитивного диссонанса, который непременно подтолкнёт человек либо к отказу от идеала, либо к деятельности.
   Экспериментальные данные. Коротко приведу 3 эксперимента, все они основаны на диссонансе между идеалом честности и поступками.
   Первый, исследование Фестингера и Карлсмита. Исследуемым предлагалось сообщать заведомо ложную информацию, рассказывать о скучном эксперименте (долгое перекладывание предметов), как об увлекательном за денежное вознаграждение. Одной группе "лжецов" платили 1 доллар, другой 20 долларов, плюс контрольная группа. После эксперимента провели опрос на тему "насколько вам понравился эксперимент (который скучный) и хотели бы вы вновь в нём участвовать". Оказалось, что получившие 1 доллар сочли перекладывание предметов более увлекательным занятием и были более расположены к дальнейшим участиям, чем те, кто получил 20. Вывод: испытуемый, получивший 20 долларов, счёл для себя эту сумму достаточным основание для лжи; те, кто получил 1 доллар, не имели весомого денежного оправдания и стали искать идеологическую подоплёку своему лицемерию и внушили себе, что эксперимент действительно увлекательный.
   Второй, исследование Олбаррашн и Уайер ( Albarracin and Wyer ). Путём манипуляций студентов заставили признаться в установках, противоположных имеющимся. В дальнейшем это оказало влияние на изменение установок в сторону тех, которые принудительно были ими высказаны.
   Третье, исследование Аронсона. Сексуально активных студентов просили сделать видеозапись их мнения на тему использования презервативов для защиты от ВИЧ. Затем половине из них было предложено поделиться внутри группы собственным опытом использования презервативов, и студенты вынуждены были признаться, что используют их не всегда, чем выявили несоответствие поведения словам видеозаписи. Через 3 месяца студентов спросили, используют ли они презервативы в своей практике. Из группы, вынужденной признать лицемерие, "да" сказали 92%; из тех, кто не высказывался на тему практики использования, "да" сказали 55%.
   Общий вывод прост. При противоречии между мнением и поступками, людям в значительной степени свойственно менять мнение. Практика, материализм, здесь демонстрирует явную первичность перед теорией и идеализмом.
   Этот тезис даёт возможность перейти к рассмотрению следующего вопроса – вопроса первичности условий перед психикой, социальной обусловленности развития психики. 

Социальная обусловленность психического развития.
Указанную выше проблему невостребованности знаний в общественных отношениях я прошу воспринимать как проблему сужения практической деятельности человека до узочайшего коммерческого применения. И если человек по идеологическим или психологическим причинам (то есть по своим нравственным установкам или неспособности к волевому воздействию и отсутствию поддержки) отказывается от деятельности (или значительной её части) в той области, которая не отражает способ его самоопределения, его самость, - в данном случае в рыночной области, - то такой человек отказывается от развёрнутой деятельности вообще. Поясню примером. Петров имеет научный склад ума и увлечённо изучает биологию. Петров не имеет волевых единомышленников или устойчивой группы по биологическим интересам, по причинам психологическим не может ни создавать группы по интересам для совместной работы, ни единолично продолжать исследования и искать способы их применения. В таком случае невостребованность биологических исследований обществом создаёт в нём отказ от целеориентированной деятельности вообще.
   Итогом отказа от деятельности становится отказ от определённых идеологических компонентов, связанных с деятельностью. Таково неотъемлемое свойство психики – связывать поступки и намерения. Это её стремление к равновесию желаний и их удовлетворению, потому как желание неудовлетворённое создаёт в психике тем больший конфликт, чем шире и дольше неудовлетворённость. Проблема разрешается путём бессознательного поиска соответствия.
   В зависимости от развития психики индивида, реакция на диссонанс может быть разнообразной. Тут нельзя разделять реакцию зрелой и незрелой психики, поскольку психика не луковица, не состоит из слоёв, это образование больше напоминает пирамиду различной стройности из различных материалов, где каждый кирпич может быть строго индивидуален. Например, разрешение диссонанса будет непременно зависеть от иерархии идеалов (мотивов), где центр тяжести в рационализации ляжет в направлении ведущего идеала. Также влияние установок самой реакции может иметь самые различные последствия. К примеру, человек, которому внушено чувство вины вследствие постоянного осуждения в детстве, в случае диссонанса может разрешиться психопатическим состоянием или суицидальной реакцией. Другой же, кто солгал и получил диссонанс, но был воспитан в аристократичном духе, может разрешиться подкреплением своего высокомерия и мизантропии.
   Мне стал интересен конкретный случай противоречивости желаний и поступков, имеющий широкое распространение - случай беспомощности интеллекта. Система образования ещё работает в советском режиме и даёт качественное развитие интеллектуальных способностей личности, в то время как действительность неспособна удовлетворить возникающие вследствие развития запросы психики. Такой частый случай – случай развитого интеллекта одновременно с развитой беспомощностью – по моим наблюдениям даёт весьма любопытные и огорчительные последствия.
   Действительно, ныне нередок случай, когда развитый интеллект сталкивается с воспитанным в человеке чувством беспомощности. О беспомощности следует сказать отдельно, но коротко. Беспомощность – явление социального происхождения, его можно и нужно доказывать как следствие уродливой общественной структуры, основанной на антагонистической экономической формации капитализма. Доказывать затем, чтобы дискредитировать в общественном мнении рыночную систему, выработать способы её преодоления и ускорить переход к прогрессивной формации, основанной на заинтересованности общества в развитии и здоровье каждого его члена в произвольно избранном её пути. Беспомощность вырабатывается в личности в условиях социальной среды, лишённой заинтересованности в особенностях личности, её потребностях и мотивах. Корыстный экономический подход, основанный на стимулировании всеобщего стремления к обогащению в условиях ограниченности ресурсов, порождаёт и соответствующую ему структуру личности, способную адаптироваться в таких условиях. Стремление каждого индивида к накоплению при ограниченности ресурсов и социальному поощрению индивидуального богатства, означает столкновение интересов каждого индивида с каждым, индивидуализацию потребностей, разрыв нематериальных сотруднических связей и создание конкурентных отношений. Общественные структуры превращаются в коммерческие организации разного толка и предъявляют к личности требования, соответствующие коммерческим целям. Реализуя главную потребность – потребность в социализации – человек сталкивается с одинаковой реакцией с обеих сторон своего положения. Как потребитель он нужен тогда, когда имеет деньги и способность к ним, в остальном, как личность, интереса он не представляет. Как производитель и работник, человек принимается в случаях наибольшего соответствия целям продажи предлагаемых организацией услуг. Поощряются подчинённость, инициативность к коммерческим задумкам, стремление к накоплению благ работодателя, способность рождать идеи и мысли строго внутри рыночной концепции; личностные качества принимаются в случае их положительной корреляции с прибылью работодателя, при обратной корреляции потребности человека становится ненужными. В любом случае, общество в лице коммерческих структур не принимает в расчёт мотивы и потребности индивида, его стремление к самоопределению не имеет значения – значение имеет исключительно коммерческий итог деятельности. Такое влияние среды опосредовано также и семьей, через формирование адаптивной рыночной ориентации у взрослых людей, и влияет на человека с самого детства, проявляясь с того, какие отношения ребёнок видит по телевизору и вокруг, и до того, какие качества ребёнка родители одобряют и словесно обсуждают в его присутствии. К примеру, мама, сказав "активный хороший мальчик, будет большой бизнесмен, все его будут уважать", создаёт уже установку на зависимость личного успеха от рыночного и тем самым на приобретение качеств, необходимых для такого успеха, в худшем случае - лицемерия, жадности, скупости, корысти. Или мама, говоря ребёнку "осторожно, это дорогая кукла" или "не давай игрушки, они деньги стоят, разве что меняйся", создаст в нём установку на ценность вещей, стремление к приватизации вещей, соперничеству и вещному антагонизму между людьми. Гораздо хуже, когда ребёнок не только слушает, но и видит это в натуре. Отмечу, что родители будут непременно желать ребёнку лучшей жизни, и не будут осознавать собственную бессознательную адаптацию к античеловеческим социальным условиям.
   С ростом неприятия возникает не только рост беспомощности, но и главным образом одиночества. При этом человек может быть богатым и всеми уважаемым дельцом, но тоже будет испытывать одиночество, поскольку одиночество исчезает не в результате формальной социализации, но в результате личностного принятия. То есть тогда, когда человек способен быть искренним перед собой и окружающими и при этом оказаться нужным. Успешные же люди до того выращивают своё лицемерие, что уже не видят границу потребностей и псевдопотребностей, желаний и псевдожеланий; общественное порицание чувственности у успешного человека (синонимизируемое с проявлениями слабости) приводит к неспособности проявлять естественные чувства. Такие люди зачастую уважаются до тех пор, пока имеют достаток. При этом отношения со стороны нижестоящих классов негативное, а часто прямо ненавистническое.
   Обобщая распространение одиночества, скажу, что таковое имеет место вне зависимости от достатка и классовой принадлежности, либо корреляция с ними невелика.
   Беспомощность же проявляется как специфическая реакция на отторжение средой при отсутствии средств и/или условий компенсации. Явление это имеет сложную структуру, подробное описание которой займёт значительное место. В ней задействованы установки личности, внутренняя направленность на самоопределение, цельность и развитость психического развития, влияющее окружение (воспитание) в процессе онтогенеза и другие менее очевидные компоненты. Для общей картины скажу, что беспомощность преимущественно зарождается в детстве, в случаях отсутствия примеров подражания волевому поведению родителей (яркий пример: ребёнок, выросший под влиянием исключительно женского гендера), то есть при отсутствии социального стимулирования стремления к преодолению; а также при целенаправленном подавлении самостоятельного поведения (воспитание под строгим контролем родителей, низкий статус среди сверстников). Кроме того, подавление самостоятельности может возникать в единичных случаях психологических травм и травм головного мозга. При втором случае беспомощность имеет иной характер, выражаясь не в виде подавленного состояния, а в виде неспособности к осмысленному целеориентированному поведению (примерна, при поражениях лобных долей мозга). Рассмотрение патологий, впрочем, не входит в цель заметки. 

Беспомощный интеллект.
Возвратимся к частому случаю сожительства беспомощности и развитых умственных способностей. Подобные люди достаточно умны, они интуитивно осознают образ зрелой личности и её качеств. Такие люди начитаны, поэтому образ правильного человека обдуман и сформирован – под влиянием идеалистических литературных воззрений. Что характерно для отечественной литературы, она не столько формирует "правильного человека", сколько осуждает "неправильные качества", к примеру, высокомерие Раскольникова, греховность Сони Мармеладовой, гедонизм Обломова, анархизм Базарова, "бесчеловечность" Троекурова. "Идеальный человек" в литературе стал интенсивно формироваться в советское время и проник в общественное сознание не столько через литературу, сколько через синематограф. В сущности отрицание "неправильного" русской литературой не противоречит одобрению "правильного" советского синематографа. Также христианство оказывает сильное влияние на формирование идеалов, несущих абсолютный социальный характер (то есть распространяясь на каждого в равной степени в каждой ситуации). Кроме того, развитый индивид самостоятельно осознает элементарные добродетели, понимая, что потребность требует удовлетворение, а удовлетворение влечёт за собой ощущение счастья. В целом, идеалы формируются у интеллектуально развитого индивида примерно следующие: деятельностность, способность к преодолению (воля), стремление к защите слабых, рассудительность, бескорыстность, дружелюбие.
   И вот тут и возникает диссонанс – по той причине, что любая добродетель (как и любой идеал) не имеет устойчивости без поведенческого поддержания. Осознание добродетели сталкивается с неспособностью её осуществлять ввиду сформированного чувства беспомощности, чувства социального отчуждения. Сознание ставит перед личностью задачу, бессознательное реагирует отказом от их решения. Как Фрейду приходилось выкручиваться, сохраняя свою теорию под напором противоречащих ей фактов, так и развитому интеллекту приходится изгибаться для приведения в соответствие поступков и идеалов. Однако развитый интеллект имеет непременное свойство сохранения идеалов, поскольку интеллектуальная деятельность для таких людей определяет их самость. Человек, осознающий и построивший идеалы "правильного человека", неспособен уже отказаться от них целиком и в большей части и сохранить при этом своё психическое здоровье. Крайние случаи отказа при диссонансе приводят к аутизму и шизофрении. При особо сильном давлении требований сознания реагировать на действительность и невозможности личности реагировать, психика изолируется от раздражителей, от стимуляции идеалов к воплощению. Человек перестаёт воспринимать реальность и по причине потребности в переживаниях создаёт иную реальность, не создающую конфликтов. В различной степени беспомощности у индивида, будут и различные степени аутичного мышления, вплоть до шизофрении.
   Стремясь сохранить как идеалы, так и не отказываться от поведения, человек может интерпретировать идеалы в необходимом ему виде. Частым способом будет расщепление идеалов по субъектам, атомизация общества по индивидам с установлением идеала самоценности отдельной личности. То есть индивид начинает воспринимать общество не с точки зрения общих законов и путей его развития, а с точки зрения индивидуальных идеалов каждого. Расщепление восприятия общества на восприятие отдельных его индивидов подогревается и самой антагонистичной системой общества, где сотрудничество (коллективные ценности) вторичны перед индивидуальным успехом. Идеал "любви к человеку" беспомощный интеллект обращает в идеал "свободы выбора человека", порождает отношение невмешательства в "свободную жизнь другого человека", что по сути рационализирует бездействие. Заявляю: Любой развитый человек с взращённым интеллектом и сформированным бездействием (по причине беспомощности) к окружающим непременно будет ратовать за либерализацию чего бы там ни было. Непременным атрибутом беспомощного интеллекта будет идеал "свободы выбора", "сохранения индивидуальности", "невмешательства в личную жизнь", сопутствующим проявлением к идеалам "свободы выбора" и "развития индивидуальности" оказывается натуральное бездействие. Но именно отказ от действия и начинает выглядеть как действие по отказу, с сохранением иллюзии поведения согласно идеалам. Бездействие становится идеалом, когда сознание требует поддержки установленных идеалов через поступки, рационализируя бездействие. Тем самым беспомощность и вызванная ею бездеятельность занимают место идеала деятельности, чем сохраняют идеологическую структуру личности. В частных проявлениях подобные люди подставляют под понятия актов деятельности (поступков), требуемых для соответствия идеалу, те поступки, на которые способны. Например, написать стихотворение или прозаическое произведение (такие люди склонны к нецелеориентированному творчеству) они сочтут созидательным действием, игнорируя тот факт, что данный "поступок" не произвёл изменений ни в среде, ни в других личностях, а особенно то, что по своему содержанию и не был направлен на это. Такие поступки носят характер самоподтверждения, доказательства психики своего существования, но не носят по мотивации деятельностного элемента. Другой случай. Идеал взаимопомощи у беспомощного интеллекта выражается в проявлениях эмпатии и советования – так, насколько возможно оказать помощь, избегая поведения по внедрению в среду и её преобразованию. Самый интересный случай неподтверждаемого идеала – случай идеала "любви к людям". Как я уже высказался выше, беспомощный интеллект обходится соблюдением этого идеала в полном бездействии, соблюдая при этом соответствие "любви к людям" и "уважения свободы каждого человека". Даже прибегая к житейским представлениям этого неоднозначного понятия любви, можно легко понять, что любовь подразумевает под собой либо действие, либо готовность к действию. Так, любящие родители непременно помогут своему ребёнку любым возможным действием, сколько бы лет ему их отпрыску ни было – 5 или 45. Уважая же нежелание излишнего вмешательства, любящие родители непременно буду бездействовать, однако с полной готовностью оказать действие в любой момент. Сей христианский идеал, ткущий в головах многих людей иллюзию соответствия себе, на деле не присущ никому, но когнитивный диссонанс необходимости соответствия приводит к подмене действия бездействием, порождает интерпретацию любви как невмешательства и уважения свободы. Непременным атрибутом диссонанса становится поведение индивида. Так, интерпретировав любовь, как уважение к свободе, такой человек начинает одобрять абстрактное творчество, голосует за либеральные и демократические партии, становится поборник идеалов "прав и свобод гражданина" и ярым противником коллективного подхода и связанных с ним явлений. Беспомощный интеллект видит в коллективных системах угрозу провозглашённой рационализации – идеала свободы. Надо сказать, что беспомощность обязательно вызывает возникновение навязчивых мотивов. Это люди с повышенной тревожностью, боящиеся нападок и потому способные их увидеть всюду.
   Между тем, действуя без включения идеалов, таки люди непременно будут давать советы и предлагать разные формы принятия решений. Поскольку такие люди крайне чувствительны, они открыто ратуют за свои перевёрнутые идеалы, требуя от окружающих соответствиям им – таким образом они распространяются собственные установки на всё общества с целью оправдания таких ложных установок. В случае навязывания идеала "свободы выбора" для них не является очевидным то, что само по себе навязывание уже есть противоречие этому идеалу.
   Резюме. Действительная мотивация беспомощного интеллекта состоит в рационализации навязчивого мотива. Ощущение беспомощности и неспособность к его преодолению порождают сложные идеологические построения, выводящие бессознательный страх в сознательный мотив. Социализация такой личности носит интеллектуальный характер, поскольку не может носить деятельностного. Самоопределение аналогично протекает исключительно в интеллектуальном русле с отказом от поведенческого, разрывая требуемую связь теории и практики. Поведение таких людей исключительно внутриориентировано, их деятельность имеет мизерный социальный аспект. Эти люди обладают высокой степенью эмпатии, склонны искать укрытия от тревожности в различных романтико-философских, эротико-философских отношениях.
   Само по себе явление беспомощного интеллекта коренится, безусловно, исключительно в нарушенных социальных связях. Либо социальные условия не отражают потребности таких личностей, либо не способствуют оздоровлению их установок и поведения. Созревшая в индивиде несамостоятельность позднее становится элементом отчуждения по причине социального безразличия и не только не разрешается, но и подтверждается, приводя к идеологическим перестроениям. При этом, отмечу снова, влияние безразличного общества опосредовано на индивида с рождения через семью.