Несоответствие

Есть у Людвига Ашкенази (чешский поэт середины ХХ века) удивительное стихотворение:

Этот человек, который так старался тебя забыть
и в чью память как раз по этой причине
ты вторгалась все снова и снова,
как навязчивая песенка,
или лозунг,
или броская фраза рекламы, —
этот человек сегодня — сейчас —
уже начал тебя забывать.
Как много ты потеряла в это мгновенье!

Тогда, в свои двадцать с небольшим, я еще не знала, что это значит – разочарование. Понятно было только — что такое ссора.
Поэт говорил о том, что угасание чувства вызвала не вспышка, не буря эмоций — оно началось тихо, как будто само собой, почти незаметно. Словно неслышный, едва ощутимый укол…

Укол — чего..?

... Тот круиз на теплоходе был первым в моей жизни самостоятельным путешествием. Отдельная каюта! Кругом – только вода и небо!..
... Когда я вошла в музыкальный салон, Он играл на рояле. Светлые длинные волосы. В профиль, показалось, чем-то походил на Шопена.
«Лунная соната», часть третья, Presto agitato. Моя любимая... Самое любимое из всего Бетховена.
Меня  удивило то, как он играл: не presto, как обычно, а чуть медленнее – vivo agitato или даже  allegro agitato. И чуть тише, чем обычно. И уже не могла cдержать себя, рвалась наружу затаенная, приглушенная страсть, которую всегда деликатно скрывает виртуозность. И было слышно, что за ней – боль и страдание.
Теперь было так: вода, небо и музыка...
Конечно, я стала захаживать в музыкальный салон. Выпускник Консерватории, он оттачивал каждую ноту, каждый полутон... Я слышала, как рождается исполнение. Казалось, что его игра постепенно приобретает какую-то хрустальность, прозрачность...
Была ли влюбленность? Не думаю, наверное, ее преддверие. Он поразил меня.
Мы почти не разговаривали: «добрый вечер» – «здравствуйте!». Ну да, еще пара фраз о погоде...
Однажды, когда я зашла в салон, он не играл, а разговаривал с девушками. Я присела, смотрела на воду... Прислушивалась поневоле... Впрочем, лукавлю – мне было интересно услышать, о чем говорят, тем более что говорили достаточно громко.
Он их банально «клеил». Дело было не в том, что флиртовал – на теплоходе этим все развлекались – а КАК!
Большей пошлости и банальности слышать не то чтобы не доводилось (приходилось не только в салонах бывать, да и диалектологическая экспедиция после второго курса в глухую деревню значительно расширила мой словарный запас) — все его «комплименты» никак не сочетались с тем образом Музыканта, что сложился у меня. Перед глазами был все тот же шопеновский профиль.
Мне казалось, что даже если бы я услышала нецензурные выражения, то была бы не так поражена. Его речь была абсолютно пустой. И очень заурядной. Такие слова в  той атмосфере всеобщего флирта слышались со всех сторон. Ну не мог же Он – так!..
И тогда впервые в жизни я почувствовала этот тихий укол...
Это не было ревностью – ревновать не было ни причин, ни права, ни повода.
Это не было досадой, что «клеили» не меня (я уже была «занята» к тому моменту).
Это был очень тихий укол разочарования... нет, скорее, какой-то легкой брезгливости...
... Отношения у нас все-таки сложились: встречались какое-то время после круиза. Но след от того укола я чувствовала всегда.

Много позже, испытав его действие не однажды, я определила это для себя как ощущение несоответствия. Оно тихое, почти незаметное: не возмущает, не огорчает. Не ранит. Просто вдруг осознаешь, что образ, который рисуешь в своем воображении (а это неизбежно, пока не узнаешь человека ближе), стараясь понять его, не совпадает с ним самим. А значит, и человек не совпадает с тобой.
И никогда этот укол не вызывают сильные эмоции: гнев, ревность, негодование...

... Сейчас он концертирует. Я бывала на его выступлениях. Эффектен, импозантен, как все пианисты.
Но, слушая его игру, я каждый раз ощущала тот легкий укол...