Охота к перемене мест. Продолжение

Утром позвонили Владимиру, сообщили, что решили уехать. Александр знал, нужно говорить коротко и с полной уверенностью, не оставляя никакой возможности для уговоров.

Джип подьехал к крыльцу буквально через час, за рулем снова тот же водитель, что их встречал.
Александр сделал еще несколько звонков в Асунсьон, заказал гостиницу и машину на прокат. Назад ехали молча. Уже подавая чемодан из багажника, Артур скупо улыбнулся и сказал,
-Правильно сделали, влезть в эту грязь легко, да выбраться трудно.

Пообедав и отдохнув от полуденной жары, занялись прокладыванием маршрута.
Но поняли быстро, эта страна не Италия их любимая, где можно взять путеводитель и самим прокладывать маршрут, самим решать, что посмотреть.

Решили найти кого-нибудь, кто согласился бы показать им страну. Название их гостиницы говорило само за себя- „Бавария“. И повезло один из служащих, довольно пожилой немец, оказался русским немцем, еще после войны перебравшимся сюда после того, как немцев из России, эвакуированных из Украины, как фольксдойче, стали депортировать в Россию, под видом возвращения на Родину, ссылая в лагеря. Он был молод одинок и холост, женился уже позже на дочери осевшего здесь американца. Говорил с ними на смеси украинонемецкоанглийской.Согласился сопровождать их с превеликим удовольствием, за совсем символическую плату.

Когда узнал, что отец Наташи из под Азова, обрадовался несказанно. Наташе даже жаль стало, что она так мало знает о Новоалександровке,откуда родом был ее отец.

Немного совсем помнила из рассказов омы, Марии Ульрих. Была еще маленькой, ома приезжала только в гости. Побыв недели две, торопилась к своим другим внукам в Алексеевку.

Но Рихарду, или Ричарду как его теперь называли, было интересно все, и как они сами жили в Казахстане, как прижились в Германии. Наташе приходилось все время наклонятся вперед между сиденьями, чтобы отвечать на его вопросы и слышать о чем говорят между собой мужчины. Хоть Саша и говорил,
-Останься на переднем сиденье, ты хозяйка в машине.
Наташа вежливо уступила это место пожилому мужчине.

Что в столице Асунсьоне смотреть нечего, Вайсы поняли еще когда прилетели.
В аэропорту еще нет дисплеев, на которых бы показывалось расписание. Сотрудники аэропорта вставляют таблички с номерами прилетевших рейсов, которые скоро получат на ленте свой багаж.
Но Рихард показал им и красоту города.
Асунсьон расположен на высоком и холмистом восточном берегу реки Парагвай, на границе с Аргентиной. Центр Асунсьона застроен красивыми зданиями, скверами и памятниками. Здесь находятся здания президентского дворца, Дворца правительства. О нем Рихард сказал, при режиме охранник имел право стрелять в каждого, кто останавливался и принимался в упор рассматривать здание.В центре города расположены и главные церкви: Католический собор, церковь Сантисима Тринидат . Наиболее красивые здания центра города — отели: 16-этажный современный «Гуарани» и «Терраса», построенный на речном обрыве в виде террас.
В центре столицы — роскошные особняки, утопающие в зелени. Дома здесь выкрашены в голубые, розовые, желтые, светло-зеленые тона; их веранды украшены вьющимися растениями. На улицах высажены магнолии, жасмин, манго, розы.
Но в тоже время, в центре города, стоило только от красоты оторвать взгляд и перевести его в сторону, открывался вид на резервацию, где бедность и грязь , лачуги сколоченные из каких- то досок и мусор, который выбрасывался тут же у дверей, везде повсюду.
Вайсы решили, что уж очень интересным город назвать нельзя и когда еще придется в тропиках побывать.

Рихард предложил ехать к северу страны через Чако. Чако это почти пустыня, пампа. Больше известна аргентинская пампа, но она уже почти вся освоена. А Парагвай может одно из немногих мест на земле, где еще столько земли неосвоенной.Солончаков много, но если занятся с умом этой землей, можно получать несколько урожаев в год. Это доказали колонии немецких менонитов, в одной из которых Рихард предложил переночевать.
- Ну в колонии мы уже побывали, не менонитов правда.Отказались Саша и Наталья.

Наташа, сидела на заднем сиденье, слушала разговор мужчин и вдруг ей в Рихарде показалось что- то таким знакомым. Весь их разговор вдруг показался знакомым, как де жа вю , как будто все это уже было. И вдруг поняла, он напомнил ей отца. Его нет уже семь лет. Ей показалось, что как раньше, двое главных в ее жизни мужчин, на передних сиденьях, обсуждают мировые проблемы. Слышала только, перешли на обсуждение Парагвайского футбола. Дальше уже совсем неинтересно.

Наконец, решили сделать остановку, перекусить. С улыбкой впомнились немецкие автобаны, где можно остановится, сходить в туалет, попить кофе, перекусить. Хорошо, что по совету Рихарда, набрали с собой еды на несколько дней. Расстелили одеяло на траве, хотя и страшно было

. Кругом всякой живности и насекомых полно. Для верности обследовали все вокруг. Интересно было смотреть на все , не из окна машины. На ветках сидели попугаи. Обезьян близко не видели, но зато повезло увидеть броненосца. Он напомнил Наташе бесчисленных ежиков дома, так же лежал свернувшись клубком, только вместо иголок панцырь состояший из отдельных щитков. Даже и приняли его сначала за какую-то экзотическую дыню. Рихард сказал, что их мясо, нежное и похоже на свинину.
-Ну уж нет, трогать мы его не будем. Вот только сфотографируем. Заодно и попробуем хоть одного попугая снять.

Пока мужчины охотились с фотоапаратом, Наташа убрала остатки еды. И все думала об отце. Чем же Рихард его напомнил?
Что есть в наших мужчинах, немцах из России, общего?Но так и не нашла ответа, наверное, решила она для себя, не так много мужчин она в своей жизни знала. Но сейчас, глядя на этих двух, почувствовала впервые себя старше и опытнее их. Ведь раньше всегда отец и муж были для нее советчиками и защитой. А в этой поездке, она впервые почувствовала себя мудрой и все понимающей. Как когда –то ома была Да и пора ей тоже уже самой стать бабушкой.

Еще немного подождав, пока мужчины „наиграются“, предложила ехать дальше.

Какое-то ощущение целостности всего мира поселилось в ней. Сравнивала природу, которую видела в детстве в Унгуртасе, гористую степь, тоже почти пустыню; Германию- их небольшой городок на гористой местности, покрытой лесом, но населенность такая, что от одной деревни до другой ходили гулять.И вот здесь совсем другой мир, еще много нетронутого, но вся земля вдруг показалась не такой уж и большой. И пришло в голову, уже не имеет значения где жить, везде неспокойно и нигде не спрятаться, если случиться что –то.

Ей подумалось, наверное, Бог должен был бы быть женщиной, чтобы ему стало жалко всех, всех тварей на земле, и он смог бы создать такой мир, где всем хватало бы места и еды. И любили бы друг друга. Если он такой всемогущий и создал этот мир, почему же он не создал его сразу справедливым и добрым?
Как будто, где –то в самом начале, он сделал ошибку и получился сбой. И теперь никак не получается создать мир, где все хорошо у каждого. И даже эти менониты, совсем оторвавшись от мира, пытаясь создать свой порядок, не могут это сделать.
И мало того, хотя бы только у себя в душе, ей самой, не удается это сделать. Ведь тогда она жила бы спокойно, без этих перепадов тоски и радости. Она и научилась их скрывать так, что даже близкие порой не знали, как оно бывает горько и тяжело, как одиноко и больно. Как кажешься себе никому не нужной, глупой и даже в чем-то виноватой, чуть ли не в том, что не только в твоей семье но и во всем мире, не все так как нужно.
И как приходится самой себе обьяснять каждый раз, это пройдет, нужно перетерпеть и пройдет. И так и есть, проходит. А в следующий раз все сначала, твое горе самое горькое, хотя и горя то нет никакого. Горе оно, когда детям есть нечего, когда муж пьет, или дети наркоманы. Бог уберег от такого горя, и как ома говорила, посмотри, всегда есть кто-то, кому действительно плохо и хуже , чем тебе.
Особенно жалко тогда своих старичков и бабулек на работе, особенно тех , к кому не приходят дети. И теперь вот снова посмотрела в Асунсьоне, как бедно еще живут люди. Вдруг нестерпимо захотелось домой.
Возможно, от однообразия этой зеленой безжизненной пустыни, показалось- все ведь уже посмотрели. Сказала об этом Саше и Рихарду.
А они и не возражали. Решили без ночевки возвращаться домой. И хоть возвращались по другой дороге, но нового ничего не заметили, все тот же зеленый цвет за окном.

В гостиницу приехали ночью. Утром позвонили домой. Телефон взяла Эля.
- Ну наконец-то обьявились наши путешественники! Вы где пропали? Звонила вам в колонию, сказали вы сорвались домой, что случилось?
- Ничего не случилось, просто поняли, как хотим домой.
- Вот и хорошо, хотела оставить эту новость до вашего приезда, но скажу сейчас , вы скоро станете бабушкой и дедушкой.
Наташа выхватила трубку у мужа,
- У кого у Ирины или у Марии?
Она кричала в трубку так громко, как будто хотела, чтобы ее услышали на другом континенте без телефона.
- Такие новости, мам, нужно сообщать о себе лично. У меня!
Наташа и Саша смотрели друг на друга ошарашено.
-А кто ж отец? Ты ж ничего не говорила, что у тебя есть кто-то.
-Так и нет. Ребенок будет мой. Ну и ваш немножко.Ведь не оставите меня. Рожу оставлю вам, нужно будет экзамены сдать, ну а потом вернусь. Вырастим? Ну пока потом еще все поговорим. Целую.

Слов не было, в голове перемешалось все.
В трубке короткие гудки.
- Ну, бабка, вот дождались, может пацан будет, а то одни девки кругом.
Знаешь, я даже пеленать научусь.
-Ну опомнился, пеленать. Своих надо было. Теперь памперсы.
Как же она одна, и надумала? Как бы ни было. Какие наши дети другие. Вспомни, у нас еще, когда молодые были, без мужа поди роди.
Хорошо ли, плохо ли, но свободные стали.