Шкаф и Бух

— Зачем ты всю эту хрень пишешь?

— Ну…

— Неужели написать больше нечего?

— Ну…

— У тебя что, в жизни ничего душевного не происходило?

— Ну а как же, происходило, конечно. Очень душевное происходило. Вот послушай!

Мне очень хотелось, чтобы уже прям сейчас я начал рассказывать о душевном воспоминании. В глазах возжег огонек. Вдохнул поглубже, дабы свежатинкой побаловать недра легочных мешков. Почмокал губами, пробуя на вкус вот это душевное, что сейчас и вы услышите. Без этого комплекса подготовительных действий не обойтись. Они просто необходимы для проникновения в глубины памяти. Вот, зашевелился пласт из моего сопливого детства. На шероховатой поверхности этого времени замелькали, пока ещё неразборчивые, знаки. Выглядит как ребус. Вместо буковок нарисовались черточки. Я с усилием всматриваюсь в загадку. Первая буква Ш. Затем черточки и буква Ф. Черточки раздуваются как надувные шары, толкают друг друга и буквы, стоящие рядом. Я бросаюсь на шараду из шаров и вижу… Вижу все слово, точнее я его чувствую. «Шкаф». Да, вот с этого места начинаю наполнять изменчивые воспоминания новыми образами. Поехали…

Влезаю на шкаф по полкам с бельём. Приоткрытая дверка шатается и скрипит. Выглаженное и накрахмаленное бельё валится из-под ног. Зачем я лезу на шкаф?
Я не знаю, но очень надо наверх, очень, понимаешь? Я там уже был раньше. Я сидел, согнувшись, под самым потолком. Упирался головой в свежую побелку и болтал ногами, ударяя пятками по скрипучей дверке с зеркалом. Я видел всю свою комнату сверху. Она совсем не такая как кажется снизу. Даже из-под кровати она кажется больше знакомой, чем с крышки шкафа.

Бух. Первый шарик лопнул. Тальк облачком дунул мне в лицо. Я лечу спиной на пол. Цепляюсь руками за постельное бельё. Тряпки соскакивают с полок и развиваются флагами надо мной. Я цепляюсь взглядом за самую верхнюю полку шкафа. На мгновение повисаю в воздухе… нет, показалось… и продолжаю лететь. Что, собственно, страшного-то. Внизу же деревянный паркет и ниже него не провалюсь. Вдруг вспоминаю, что на полу вывалены кубики - я строил город! Лечу на свой недостроенный город. Лечу спиной. Я ещё не знаю каково это - упасть на деревянные кубики с двухметровой высоты. Пытаюсь развернуться, отмахиваясь рукой с простынею. Простынь, заботливо обматывает лицо, чтобы я не видел куда мне предстоит свалиться.

Бух. Второй шарик лопнул. Как вовремя. Даже в воспоминаниях не хочется ощущать такой болезненный удар. Лежу на полу плашмя. Собираю потихонечку части тела в единый организм. Затылок очень даже на месте – зудит и чешется. Им я приложился к коробке из-под кубиков. Как только глаза не ввалились вовнутрь головы? Стоп. Что-то не так! Дышать не могу. Как же так. Не могу вздохнуть. Втягиваю в себя воздух, а вздохнуть не получается. Не понимаю этого и начинаю бояться. Я сильнее открываю рот и пальцами растягиваю щеки. Вот маленький глоточек провалился вовнутрь. Надо его проглотить поглубже — про запас, вдруг больше не получится.

Бух, ещё шарик лопается. Я стою на ногах и сердито пинаю разбросанные кубики. Утираю рукавом слезы. Посмотрел наверх шкафа, скинул свисающую простынь с полки и полез снова. Зачем я снова-то полез туда? Ну как же, ведь я же должен увидеть комнату сверху. Взбираюсь на первую полку, вторую, подлую третью. Она медленно выдвигается вперёд под моим весом. Надо торопиться. Ступаю коленом на следующую ступеньку и не успеваю дотянуться рукой до выступа крышки. Цепляюсь рукой за приоткрытую дверку и она, прикрывшись защемляет мне пальцы. Разжимаю пальцы и лечу вниз спиной. И кажется уже в полете глотаю побольше воздуха в себя, помня, что там внизу его может опять не хватить. Падаю спиной. Нужен ещё один шарик. Нужен очередной Бух. Вот уже касаюсь пола локтями. Где бух? Ну пожалуйста. Не хочу больно, хочу бух. Я очень стараюсь услышать этот спасительных бух... и он сжалился.

Бух башкой о пол. Ничего не чувствую. И дышать не надо - зря старался, набирая воздух. Вижу шарик. Тот самый, что должен был лопнуть и пропустить этот болезненный эпизод из воспоминаний. Шарик плавно покачивается передо мной. Как же так, я должен попасть внутрь него и проскочить ужасные мгновения? Я со всей силы приподнимаюсь на локтях и хочу попасть головой во внутрь шарика. Резко дернулся зря. Сразу почувствовал спину и копчик, как-будто все ребра сломались и острыми обломками вонзились сзади. Я плюхнулся назад -на пол и тут, наконец, тот бух раздался. Спасибо! Лучше поздно, чем никогда. Ощутить свою отбитую спину было бы невыносимо.

Уже стою возле зеркала. Вижу зареванную мордочку с надутыми губками. Кулачки сжаты. Открываю закрывшуюся дверку шкафа и заношу ногу со свисающими с пятки колготками. Дверь поскрипывает. Я её ударил кулаком  - "предательница". Оглянулся назад. Может всё-таки убрать кубики, если опять прилечу вниз. Снимаю ногу с нижней полки и откидываю подальше игрушки и выпавшие тряпки из шкафа. Оглядываюсь на зеркало шкафа и вижу себя лежащим на полу с завернутыми под спину руками. Когда я так успел….

Бух. Лопнул шарик. Чего-то не вовремя лопнул. Моргаю и не понимаю, куда исчезло зеркало с моим отражением. Оказывается я уже вишу животом на верхней кромке дверки. Болтаю ногами и стукаюсь головой о верхнюю полку. Подтягиваюсь руками к такой уже близкой цели. Вниз летят кофточки, носки и новая мамина шапка.

Бух. Снова шарик лопнул. Стою на четвереньках на самом верху. Подо мной расстелены газеты и сухие апельсиновые корки. По фанерной крышке, с хрустом я перемещаюсь к краю шкафа. Рукой хватаюсь за прикрытый газетой край и ..

Бух. Сижу внизу. Бух. Я залез внутрь шкафа, вытолкав всю одежду с нижних полок. Бух. Лежу на кроватке с перевязанной теплым шарфом шеей. Свинка у меня — врачи нашли. Бух. Сижу наконец-то на самом верху и радостно болтаю ногами. Бух. В комнату заглядывает отец. Приоткрыл дверь и стоит. Смотрит на всё учинённое безобразие. Поднимает голову наверх и видит меня. «А это что….». Бух. Надо мной взметнулся кожаный офицерский ремень и с шипением обрушился на попу. Сейчас должны защипать ягодицы. Нужен Бух. Бух. И я стою уже в углу. Фу, проскочили расправу. Спасибо Бух!
Голос мамы:

— Пусть уже выходит, ужинать садимся.

Я радостный выскакиваю из своего заточения и влетаю на кухню. Бух. Передо мной кружка с молоком.

— Я не буду это противное молоко. Оно с пенкой

— Давай пей, нет там пенки

— Оно противное, всё равно не буду!

— А ну-ка пей…

Ну где же бух, Ну прошу тебя бухни сейчас, я ничего больше не попрошу. Только один разик сейчас бухни.

— Я что тебе говорю. Пей, пока не остыло.

Я прошу, очень прошу. Один только бух и всё. Что тебе стоит. Я терпеть не могу это молоко. Мне не нужно больше на шкаф. Я даже могу лежать целый день под одеялом с этой противной свинкой. И можешь не бухать, даже когда мне дышать нечем, я могу и не дышать. Я сколько угодно раз могу падать без Буха, а сейчас, вместо молока, прошу Бух.

— Ну, ты что, снова ремня захотел?

Бух.
Спасибо!

— Это что ж, самое душевное воспоминание?

— Ну...

Бух.
Спасибо!