Гайдар против Чубайса

   24 января 2009 г. Анатолий Чубайс откликнулся на статью Лужкова и Г.Х.Попова, в которой давалась нелицеприятная оценка реформ Егора Гайдара - "я, проработавший с ним бок о бок много лет, заявляю, что статья эта – не более чем грязная, завистливая и злобная ложь"!
   «Уверен, что ни ложь, ни клевета не смогут умалить того, что совершил Егор Гайдар. Мы же, со своей стороны, сделаем все возможное, чтобы люди узнали правду о нем и его времен», заключает Чубайс.
   Что ж: Логику Чубайса понять неторудно - следующий спрос будет уже с него (мы ранее писали, что предстоящий уже летом этого года "20-летний "юбилей" названной Лужковым и Поповым "Великой демократической революции" неминуемо поставит вопрос о ЦЕНЕ и ИТОГАХ реформ....).
    Да вот только прав ли Чубайс в своем благородном негодовании? Для ответа на этот вопрос предоставим слово самому Е.Т. Гайдару.
   Ответ Гайдара Чубайсу содержится в весьма солидной - более 20 глав общим объемом 1113 страниц, - коллективной монографии Института экономических проблем переходного периода под общей редакцией директора Института Е.Т. Гайдара "Экономика переходного периода: Очерки экономической политики посткоммунистической России 1991-1997 годов" ( М.,1998 г.).
   Специальный раздел этой книги (сс.929-1002) посвящен именно вопросам оценки населением итогов экономического реформирования России. Поскольку подведение итогов заканчивается авторами монографии данными социологических опросов за май 1997 г., представляется целесообразным сравнить их с данными более позднего периода, используя для этого ту же самую социально-статистическую базу, а именно результаты опросов, регулярно проводимых Всероссийским центром по изучению общественного мнения (ВЦИОМом).
Основываясь на данных опросов, авторами данной монографии отмечается, что с 1993 по июнь 1995 г. преобладающая оценка населением экономической ситуации в стране была негативной: свыше половины опрошенных - 63 % из них в июне 1995 г. считали, что она стала "немного хуже" и "гораздо хуже" по сравнению с 1993 г. Те же данные свидетельствуют и об ухудшении оценки общеполитической ситуации в стране: количество ее негативных оценок возросло с 55,3 % в ноябре 1993 г. до 63 % в июне 1995 г.
    Выход на первое место в 1993-1997 гг., - причем эта тенденция сохранилась и в последующие годы, среди проблем, более всего волнующих населении вопроса о росте цен, свидетельствовало, по признанию авторов монографии (с.982), "об усилении социальной и имущественной дифференциации, об обнищании населения, о разрушении прежних стандартов потребления в различных социальных слоях и группах". При этом отмечалось, что с осени 1995 г. количество позитивных оценок респондентами материального положения своих семей значительно сократилось, в подтверждении чего приводился рост удельного веса оценок "очень плохое" с 8,1 % в марте 1993 г. до 13,1 % марте 1995г. и до 13,7 % в марте 1996 г.
   Однако мы позволим себе продолжить этот статистический ряд, особо выделив значение этого показателя - 15,1 % в предкризисном июле 1998 г. В сентябре 1998 г. он составлял 26 %, а в марте и июле 1999 г. соответственно 21,9 и 18 процентов.
   Причем общая сумма негативных оценок ("очень плохое" и "плохое"), составлявшая 43,4 % в марте 1993 г., в марте 1996 г. составляла уже 52,2 %, а в марте 1999 - 66,1 %. В июле 1999 г. она была равна 58,6 % .
   В январе 2000 г. только 4,1 % опрошенных ВЦИОМом оценивали материальное положение своих семей как "хорошее" и "очень хорошее", 44% респондентов оценивали его как "среднее", 36,5 % - как "плохое" и 13,9 % как "очень плохое" (суммарное значение оценки "ниже среднего", составлявшее 50,4 процента, хотя и уменьшилось по сравнению с июлем прошлого года, тем не менее, составляло более половины населения страны).
   Эти относительные показатели подтверждают и статистические данные. Так, согласно докладу Министерства экономики России, к октябрю 1999 г. более трети россиян - 49 из 145,8 млн. человек имели доходы ниже прожиточного минимума. При этом в долларовом эквиваленте номинально начисленная средняя зарплата составляла около 64 долларов США, что соответствует "международному стандарту" уровня бедности, равному суточному доходу на душу населения в размере двух долларов.
   В этой связи следует согласиться с констатацией авторами монографии того факта (с. 940), что ""запас прочности" у населения, остававшийся более или менее стабильным в предыдущие годы, заметно снизился к 1997 г. Если в конце 1996 г. треть (34,5 %) россиян полагала, что "терпеть наше бедственное положение уже невозможно", то в 1997 г. удельный вес этой оценки достиг 45,3 %. Налицо, таким образом, - констатировали авторы очерков "Экономики переходного периода...", - перемещение около 10 % опрошенных из группы терпеливых в группу тех, кто терпеть свое положение уже не в состоянии".
   Причем в "благополучном" июле 1998 г. он составлял 45,6 % , а в июле 1999 - 47,7 %, при этом этот показатель превышал сумму ответов "все не так плохо и можно жить" и "жить трудно, но можно терпеть".
   В январе 2000 г. только 9,2 % опрошенных разделяло мнение о том, что "все не так плохо и можно жить", 49,6 % полагали, что "жить трудно, но можно терпеть", тогда как 34,5 % по-прежнему разделяли мнение, что "терпеть наше бедственное положение уже невозможно". Эти показатели свидетельствуют о сохранении в обществе значительного потенциала социального протеста, тем более, что 20,3 % опрошенных были готовы лично принять участие в акциях протеста против дальнейшего падения уровня жизни.
   Многим памятно объявление "дефолта" Россией 17 августа 1998 г., однако данные опросов ВЦИОМа однозначно свидетельствуют о том, что реально дефолт, то есть неспособность государства платить по своим долгам, состоялся гораздо ранее. Согласно приводимым на 983 странице цитируемой монографии данным, уже к маю 1997 г. доля работников, не получавших зарплату за предыдущий месяц целиком и полностью выросла до 40 % от числа работающих респондентов, не полностью и с задержкой она выдавалась еще 10 % из них, около 15 % не получили ее вовсе, а доля тех, кто получал зарплату полностью и своевременно сократилась до 27 % . Эти цифры свидетельствуют о том, что еще более чем за год до объявления официального "дефолта" государство и работодатели были не в состоянии рассчитаться по своим обязательствам, и при этом нарушались трудовые и социально-экономические права 73 % трудящихся в России.
  В январе 2000г. 29,5 % работающих респондентов не получили еще заработную плату за предыдущий месяц, и еще 17 процентов из них получили ее неполностью.
  Характерно, что в целом в обществе преобладают пессимистические настроения. Так только 15,5 % респондентов в январе 2000 г. полагали, что в течение ближайшего года жизнь "более или менее наладится", а подавляющее большинство - 65,6 % не надеялись на изменение ситуации в лучшую сторону.
   Авторы очерков "Экономики переходного периода..." также признают, что самым важным для населения за годы реформ стали "перемены, связанные с ухудшением экономического положения людей: рост безработицы, обнищание народа, усиление коррупции и безвластия в стране, ослабление единства России, увеличение ее зависимости от стран Запада, и только потом - появление политических свобод, возможности работать, учиться и отдыхать в других странах".
   Из этого следовал весьма двусмысленный (с. 985) вывод о том, что "люди стали больше надеяться на себя, ориентироваться на собственные силы, перестали ожидать от власти благодеяний" - точнее, не "благодеяний", заметим мы от себя, а выполнения обязательств, в том числе, и вытекающих из Конституции России 1993 г. Опора "на собственные силы" свидетельствует о деклассировании и пауперизации населения, об укоренении установки добывать себе пропитание любой ценой, в том числе и путем совершения правонарушений и преступлений. Тем более, что Институт экономики переходного периода бесстрастно констатирует (с. 985), что в этот период "усиливалось отчуждение общества от власти, а власти от общества".
   В этой связи вряд ли следует удивляться, что (с. 1000) "в опросах общественного мнения проявляется ориентация на порядок и скепсис по отношению к демократии", точнее, к той модели "демократии", добавим мы, что была предложена нам в 1990-1991 гг.
При этом уже в 1997 г. значительная часть опрошенных - 33,2 % выступала за социализм, который был в стране до 1985г., а четверть - около 25 % - ни за, ни против него, и только менее трети - 29,7 % против него.
   Эти данные ВЦИОМ авторы монографии подтверждают (с.1001) и результатами опросов, проводимых Фондом общественного мнения (ФОМ )- 47 % опрошенных считали, что "строительство капитализма плохо для России", тогда как только треть полагала, что это хорошо при почти четверти - 22 % затруднившихся с ответом. При этом только 6 % респондентов были абсолютно убеждены, что Россия в целом движется по верному пути, а более половины - 54 % так не считали.
   40 % опрошенных ФОМ полагали, что выбранный путь приведет к углублению кризиса, - что и доказали последовавшие события августа 1998 г. и последующих месяцев,- еще к большему обеднению народа, к новым трудностям и потрясениям.
   Уже в 1997 г. 57 % опрошенных выступали за исправление недостатков избранного курса реформ, что, по-видимому, следует иметь ввиду обновленным ветвям российской власти.
   Авторы монографии (с. 1002) констатировали, что "от государства ждут прежде всего заботы о простых людях, а наибольшее недовольство правительством связывалось с его "недостаточной заботой о народе"".
   В этой связи представляется вполне уместным напомнить слова российского премьера начала ХХ века С.Ю.Витте о том, что "все революции происходят из-за того, что правительства вовремя не удовлетворяют назревшие народные потребности, остаются глухи к народным нуждам".

             Журнал "Власть", № 7, 2000 г.