2. Отрицание отрицания

   

Неподалёку от Лысой - на Багриновой горе   находится гимназия.
Здание в стиле сталинского ампира окружено металлическим  забором.

Когда после   звонка гимназисты выходят в  коридор,  невольно замечаешь, что в массе своей они ничем не отличаются друг от друга. Хотя и  одеты все по-разному. Выделяются только представители субкультур: сразу бросается в глаза замысловатая причёска эмо-мальчика с «тоннелями» в ушах, выбеленное лицо готической девушки, одетой во всё чёрное, или  стриженная налысо голова  «скина».

Их немного, их буквально единицы, они не делают никакой погоды в школе, но без них, наверно, общая масса гиназистов так  бы и оставалась серой и невыразительной без единого яркого пятна.

Алексей Попович идёт по коридору родной школы, которую он закончил год назад.
- Привет, Добрыня! – замечает он сидящего на подоконнике девяносто девятикилограммового подростка-увальня, явно перекормленного своими родителями.

Такую кличку одинадцатиклассник  Никита Дубравин получил  за свой добродушный характер. Его мясистое лицо  с надутыми, как у хомяка щёками, кажется круглым от того, что он ещё и стрижен налысо.

- Привет, Злый. Ты чего тут? За школой соскучился?
- А ты, видно, забыл, какой сегодня день?
- Нет, не забыл.
- Что слушаешь? – спрашивает  Злый, подсаживаясь к нему на подоконник.
 - Плацебо.

Добрыня вынимает из уха наушник и даёт Злому  послушать. Через минуту Злый возвращает наушник назад.
- Не, что-то не цепляет. А что  означает?
- Это типа такая таблетка безвредная. Для внушения, - объясняет Добрыня. - Чтобы лечить  больных на голову.  Они думают, там – лекарство, а там – пустышка.

- Не, - мотает головой Злый, - их надо лечить иначе. По закону диалектики.
- Как это?
- Ну есть такой закон отрицания отрицания. Человека толкаешь в пропасть – он упирается. А умоляешь: ой, не надо, не прыгай -   обязательно прыгнет.

В коридоре появляется десятиклассница Эмма. На общем фоне эмочка  сразу бросается всем в глаза. На ней чёрные джинсы с шипованным ремнём и розовая кофточка. На бедре у неё болтается сумка на длинном ремне, а к сумке пришпилено несколько значков и плюшевый мишка. Ко всем прочему, она сосёт  чупа-чупс.

Завидев Эмму,  Добрыня тут же начинает  весело скандировать:
- Эмо сакс!  Эмо сакс!
- Сам  соси! – огрызается она, а увидев рядом Алексея, бросает ему, - а ты чего здесь? Ненавижу тебя!

Злый срывается с подоконника и преграждает ей путь:
- Эмма? Глазам своим не верю!
- Оставь меня в покое!

Она обходит его и продолжает путь. Злый догоняет её.
- А я   уже, признаться,  и не думал тебя увидеть, - стебётся он.
- Ты оставишь меня в покое?-  заводится Эмма, останавливаясь.
- Чего ж ты не прыгнула! Ты ж так  этого хотела!
- Это  ты этого хотел!
- Я?
- Ты! Между прочим, я ходила вчера на крышу, – с вызовом отвечает Эмма.
- Чего ж не прыгнула? Или тебя, как всегда, кто-то спас в последнюю минуту?
- Да!
- Кто же!
- Нашлись люди. В отличие от тебя.

Злый в сердцах бросает:
- Мне просто уже надоело тебя спасать. Ты неисправимая!

Эмма шмыгает носом.
- Спасибо, хоть пирсы  с лица сняла, - замечает он.
Злый терпеть не может  всех этих её серёжек-колечек в носу, на губе, на брови, но особенно раздражает его тщательно скрываемая золотистая штанга на кончике её языка.
Эмма с гордостью добавляет:
- И  уже с утра не курю. Как видишь, перешла на чупа-чупс.

Злый усмехается и с недоверием спрашивает:
- Надолго ли?  Лучше расскажи, как   тебя вчера спасли. Поймали внизу  на ручки?
- Нет. Меня увидели с Лыски и стали махать руками.
- Дура, это ж  тебе хотели сказать, что не с крыши надо, а с самой Лыски. Зачем пачкать асфальт? Ведь это так романтично: с обрыва - прямо в Лыбедь.
- Хорошо. В следующий раз я так и сделаю, - обещает Эмма и заходит в класс.