5. Хочешь, я буду твоей подругой?

Тем временем на перекрёстке Большой Китаевской и Павла Грабовского в ожидании, пока проедут машины, одинокая Готка спрашивает чересчур эмоциональную девушку:
- А из-за чего ты всё это делаешь?
- Да так. Потому что наш мир – дерьмо.

- А если серьёзно?
- Из-за того, что мне не хочется учиться. Я ненавижу школу и всех преподавателей.
- А если честно?
- Из-за любви, короче, - горестно вздыхает Эмма и добавляет, - неразделенной.
- А-а, - понимающе тянет Мара-Мария.

- Я на него запала, а он только теперь этим и пользуется, - продолжает Эмма, - только и делает, что издевается надо мной. Чёрт лысый!
- А ты не позволяй ему издеваться.
- Понимаешь, больше всего на свете я боюсь его потерять. Я – Рыбка, а он – Скорпион. И чем сильнее он меня жалит, чем больше он меня достаёт, тем больше я от него тащусь.
- Ты что, мазохистка?
- Да, наверное.
- То-то я смотрю, у тебя всё лицо проколотое.
- Это всё  ерунда. А вот то, что он не разрешает мне пирсы на лице носить, это уже такая достача.

- А ему какое до этого дело?
- Прямое. Он же стрейт эдж. Прямолинейщик. Да к тому же жесткач. Входит в команду хардлайнеров.
- А кто это такие?
- Ну это те, кто пристают ко всем на улице и навязывают свой ЗОЖ.
- Что ещё за ЗОЖ?
- Здоровый образ жизни. Они не бухают, не курят и не колятся. И нифига не понимают, что быть здоровым в нездоровом обществе нельзя.
- Это точно.

- А знаешь, как я с ним познакомилась?  У них была акция «цветок в обмен на пачку сигарет». Они подходили к курящим девчонкам и давали им розочку, если они соглашались выбросить пачку. Вот я и повелась на это. А потом оказалось, что мы живём с ним в одном доме.
- Да, романтично.

- Вначале так и было. А потом он стал мне всё запрещать. Всё время следит, чтобы я не пила и не курила. Ему не нравится, что я эмо. Ему, видите ли, нужна здоровая девушка для здорового потомства. Он не трахается с кем попало, но и сам хочет, чтобы  девушка принадлежала только ему одному.

- Такой идеальный? Луч света в тёмном царстве?
- Ага. Но я не могу бросить курить. У меня не получается. И из-за этого у нас все время с ним конфликты. Он меня сразу игнорит, а я в отместку глотаю таблетки или вскрываю вены. – Она вздыхает. - Лучше бы сам пил, да курил. Может быть, тогда бы и разрешал мне всё.

- А мне зато никто ничего не запрещает, - хвалится Мара-Мария. - Мать давно махнула на меня рукой. Поэтому я и  хожу себе спокойно на кладбище и крашу ногти в чёрный цвет.
Не дослушав, Эмма перебивает Мару: ей, прежде всего, самой хочется выговориться.
-   Он хочет, чтобы я была нормальной. А я не могу быть такой, как все. Что я могу поделать, если я такая  эмоциональная и депрессивная?
- У меня тоже бывают депры, но вены, как видишь, я себе не режу.

Они переходят через дорогу и идут далее по улице Грабовского.
- А знаешь, почему?
- Почему?
- Потому что депрессия – это нормальное состояние для готов. Это их обычное состояние.
- А из-за чего у тебя постоянная депрессия? Тоже  из-за любви?
-  Скорей, из-за её отсутствия. Из-за того, что я  никому не нужна! – резко отвечает Мара-Мария.

- Как это никому не нужна? А родителям?
- Отец бросил меня, когда мне было полгода, и с тех пор ни разу не заявился. А мать  вышла замуж за  другого, и  всё время посвящает  только ему да  их общим детям. А на меня ноль внимания, как будто я ей неродная. И зачем она меня только рожала? Тем более, что я её не просила. Слава богу, мне уже недолго осталось.
- Ты это о чём?
- Да так.
- Продолжай, раз уж начала.

- Я  не доживу до семнадцати лет.
- Откуда ты можешь это знать?
- Знаю, и всё! Так что  скоро я буду настоящим мертвецом из склепа, - Мара-Мария снимает чёрные очки, прячет их в сумку и, усмехнувшись, переводит всё в шутку. – А не так, как сейчас, с напудренным лицом.

- Тебе, кстати, очень идёт быть готкой.
- Во-первых, не готкой, а готессой, -   покоробившись, поправляет её Мара-Мария. Её всегда коробит, когда она слышит слово «готка» в свой адрес. – А, во-вторых, разве по мне не видно, что я черное чмо, и все, кому не лень, только и делают, что называют меня чёрным чмо?

 Они сворачивают на улицу Столетова, деревенскую улочку, до сих пор ещё незаасфальтированную,  на которой старые хибары за покосившимися деревянными оградами соседствуют с крутыми особняками за высокими кирпичными заборами.
-  А мне нравится твой готический стиль. Жаль, что этого многие не догоняют.
- Это точно. Со мной ведь  никто и не дружит, у меня никого нет:  ни друзей, ни подруг. Мне ни с кем неинтересно. Все такие  тупые… Я не про тебя, - спохватывается она.
Эмма неожиданно прерывает её:

- А хочешь, я буду твоей подругой?
Одинокая Готка благодарно кивает. В левом глазу её неожиданно вспыхивает слезинка. Она тут же вытирает её рукой. Готессам непозволительно плакать, в отличие от эмочек. Эмма замечает характерное движение рукой и улыбается.
- Жаль, что со мной нет моего розового платочка.
- Да это мне так …что-то…
- Ага, в глаза попало, – усмехается Эмма  и предлагает, - если  хочешь… я могу с тобой за компанию пойти даже на Лыску.

- Нет, - останавливается Мара-Мария. - Тебе туда нельзя. Что скажут твои родители?
- Отец ничего не скажет. Потому  что у меня его нет. У меня даже отчима нет, в отличие от тебя. А мать пашет в две смены. Ей тоже не до меня. Ей лишь бы денег заработать.
- Нет. Тебе лучше вернуться. Я не могу взять на себя ответственность за тебя. Там не всё так просто.
- Но мы ведь…как бы уже подруги, - намекает Эмма. – Возьми меня с собой. Мара, ну, пожалуйста.
- Только не сегодня.
- Почему?

-  Сегодня  Вальпургиева ночь. И на горе будет полно народу.
- Вот и хорошо. Когда много людей, не будет так страшно.
- Наоборот. Чем больше людей – тем страшней. Ты же не знаешь, что это  за люди. Среди них много тёмных.
- Но ты же сама к ним относишься.
- Я – другое дело. А новичкам туда сегодня лучше не соваться.

Улочка пошла под уклон, и с возвышенности над домами уже видна зелёная верхушка Лысой горы и пять вышек, выкрашенных в красно-белые цвета.
- Да мы уже почти пришли. Вон уже Лыска видна.
- Нет, не упрашивай.
- Если хочешь знать, - обижается Эмма, - я и  сама могу туда пойти… да одна боюсь.

- Ну, ладно, - соглашается Мара-Мария, - идём. Но если Лысая тебя не примет, пойдёшь домой сама. Обещаешь?
- Обещаю. А что значит, не примет?
- Скоро узнаешь.