Святополк и цепи Скорпиона Ч. 1 Гл. 11

Глава 11
 
- 1 –

Несмотря на настойчивые уговоры хозяина («остаться – заночевать – о том, о сём потолковать»), Святополк с Яромиром, поблагодарив, откланялись. Время только приближалось к десяти утра, так что молодой князь вполне надеялся ещё сегодня засветло добраться до границы Роца. А назавтра прибыть в родной Рудан.
Неизъяснимым препятствием стояла пред ним какая-то преграда, не позволяющая
заговорить с Яромиром о том, что видел он его в Барнсли; о том, что Уклинстор и Артимус выслеживали на быкогорских болотах неведомого колдуна – «рыжеватого» и «веснушчатого». («Уж не тебя ли?»- так и вертелось на языке). Но отчего-то не спрашивалось. Не привыкший к самокопаниям Святополк, с недоумением задавался вопросом: а не потому ли не желает он вызнать всё это у своего товарища, что боится получить страшный ответ (что, дескать, да, я это!). И тут же отвечал сам себе:- «Ничего подобного! Не поэтому». Однако внутренний голос («альтерэго»,- как назвал сие примечательное явление Хынсебен), и не думал сдаваться. Напротив: он – довольно ехидный малый - продолжал сердито ворочаться, пыхтеть, и с каждой минутой всё громче возмущался нерешительностью своего хозяина. «Спроси!- шипел он.- Расставь точки над «и».
Но сын Ратибора молчал, и разговор в пути меж ним и Яром не склеивался. А, в общем-то, и некогда болтать было - спешили.

 -2 -

Уже совсем к вечеру, когда земли Доростола остались позади и друзья подъехали к первой роцкой деревушке  («Купавины колодцы» называлась), Святополк  впервые за весь долгий день заговорил с Яромиром.
- Видать, здесь заночевать придётся,- промолвил он.
- Ничего против не имею,- ответил Пармин, спрыгивая с коня.- Путь немалый прошли. Благо ещё «рыжих» не повстречали.
Вот это было хорошо, хотя и странно. Куда ж бухнадаровцы подевались? Этот вопрос молодые люди адресовали пожилому, как сказал Яромир: «ветходневному», поселянину, что выглянул с беспокойством из-за плетня.
- А вы-то кто будете?- пробурчал в ответ тот, невесть откуда вытаскивая, и аккуратно прилаживая между прутьев забора тяжёлый арбалет, времён, кажется, ещё битвы при Сторожевске.*
- Свои мы, отец, свои,- попробовал успокоить его Яромир. Но тщетно.
- Коли свои, так проваливайте по добру – по здорову,- ответствовал суровый старец.- Какого лешего по ночам бродите?
- Да какая ж ночь?- удивился князь.- Солнце даже ещё не село!
- Всё одно, проваливайте. Свои по темкам не ходют.- буркнул «отец».
- Некуда нам «проваливать»,-  проговорил Пармин.- Ты, старче, лучше присоветуй, где нам на ночлег устроиться.
- К Опраксе кривой двигайте, туда,- замахав рукой куда-то вдоль по улице, произнёс торопливо калугер, радуясь избавиться от назойливых пришельцев, которые задают опасные и от того ненужные вопросы; и к тому ж одеты не поймёшь как: «чи по-роцки, чи по-молчунски».
Что ж, к Опраксе, так к Опраксе. Двинулись.

- 3 -

Опракса оказалась вполне приличной и даже пригожей молодой вдовой, которую вовсе не портил левый подслеповатый глаз. Гостей она разместила в сенях, на ходу заметив, что «пусть и вдовая, но пересуды лишние ей без надобности». А князю с Яромиром было уже всё равно, где им постелют, лишь бы – крыша над головой.
Вдаваться в подробности, о себе рассказывать, молодые люди не стали, ограничились тем, что имена назвали. А вдова тактично не спрашивала. Поужинали, в общем, хлебом и молоком (Черномазик из торбы своей не высовывался), да и спать легли.
- Неужто без приключений на сей раз обойдётся?- промолвил Святополк, устраиваясь на своей лавке поудобнее.
- А тебе как больше нравится?- вопросом на вопрос ответил Пармин.- С оными или без?
- Наверное, без,- проговорил сын Ратибора, позёвывая,- но что-то отвык. Так и думаю: только вежды прикрыть, как начнётся. Колдуны, упыри разные, не к ночи будь сказано, налетят, завоют. И - по новой: вскакивай, меч наголо, серебро…а, Кардуш разбери, аргентуса-то нет! Если что, вдруг да если, то и защититься нечем.   
- Спокойно,- с нарочитой серьёзностью промолвил Яромир.- твой напарник нынче - не так, абы кто, а натуральный чародей – звеньевой Союза, так что не боись. Прорвёмся.
- Ты мне, «звеньевой», вот что скажи,- прошептал князь, не желая, чтобы это услышала  хозяйка,- ваши, из Унии, на сечу точно все подтягиваются?
- Непременно.
- А им-то кто о ней сообщил?
- Ну, вот тебе!- так же шёпотом воскликнул Пармин.- Ты, Свят, никак думаешь, что помимо тебя и сказать некому?
- Ничего я не думаю.
- Лады. Секреты сарацкой камарильи разводить не станем. Всё тот же Лекарь известие между нас пустил. И на сечу идём все. С Орденом тож связались, перетолковали, что да как. Согласовали, в общем.

- 4 -

Поутру, за завтраком, Святополк, наконец, поинтересовался у Опраксы «куда запропали» мокинзарские разъезды.
- Сплетни доходят, что Всеволод Киричский восстание поднял,- осторожно отвечала хозяйка, не зная наверное, можно ли говорить с незнакомцами прямо.
- А потом что?- с набитым ртом, проговорил князь, которому не терпелось скорее вызнать последние новости.
- Потом?- медленно вымолвила Опракса.- Потом и в других местах… в Липицах… в Прядве…а ещё…побили они их…
- Да говори ж понятнее!- воскликнул Яромир.- Кто они? Кого их?
- Ясно, кто. Всеволод побил. Вот бухнадаровцы и разбеглись. А крохи, что уцелели, ускакали невесть куда…
- Слушай,- сказал тогда молодой князь,- ты нас не опасайся. Мы не шпионы рыжекафтанные…
- А чего мне вас оберегаться?- перебила Опракса.- Я и так вижу, кто вы.
И вдруг слёзы мелким радужным бисером полились по её щекам, а она сама рухнула на колени и в голос запричитала:
- Ох, радость-то, какая! Вот Свентовит сподобил! Что ж я, голова бестолковая, зараз не поняла – не увидела?!
- Ты что?!- выкрикнул князь, не понимая, что ему делать, и чем этот слёзный поток вызван.
- Ой, голубчик мой!- мало отреагировав на окрик, продолжала голосить вдова.
Вставший из-за стола Яромир, насильно поднял её, окатил из плошки водой. Тогда Опракса кое-как унялась, и сдержанно всхлипывая, посмотрела на князя.
- Не признаёшь меня?- робко произнесла она.
Ах ты, барсуки – еноты, ёжики ушастые! Да это ж!..
- Юна! Ты?- вскричал Святополк.
- Ага,- кивнула она.- Я.
- А сказали: погибла.
- Покалечили, да. Но оклемалась. Глаз вот…пустяки… А где девочка моя? Сестра твоя, где она?
- Всё хорошо,- поспешил успокоить её молодой витязь, обнимая за плечи и гладя по голове.- Успокойся. В Ордене она. Жива. Здорова. Долго рассказывать…про себя столкуй: почему вдова-то? Для маскировки?
- Вдова и есть,- пролепетала Юна.- Был человек хороший. Но убили его… Рыжие убили,- уточнила она.
- Ничего!- рубанул кулаком по столу, некоторое время молчавший, Яромир.- Нынче наше время грядёт. Отольются Буху роцкие слёзы. В тыщу крат отольются.
- Это - может,- прошептала Юна – Опракса,- но кто ж мёртвых возвернёт?
Вот тут отвечать было нечего. Повздыхали, головами покачали. А после доели – допили быстренько - и на порог. В Рудан спешить надо.

- 5 -

- Постой,- промолвила Юна, взяв князя под руку и задерживая его на крыльце.- Одно дело есть…
Дождавшись, пока Яромир отойдёт подальше, заговорила:
- Отец твой – Ратибор Держиславич…я его видела тогда, он раненый был, кровью тёк…и вот, он сказал мне:- «Как Святополка встретишь – передай ему, что «не дошед умер». Запомни. Не перепутай. Сие важно вельми. И никому другому об этом не судачь. Тайна!»
- И что это значит?- не понял молодой витязь.
- Я сама часто думала, только без толку. Не додумалась не до чего. Но вот, слава Белбогу, встретила тебя, наконец. Передала. Как гора с плеч.
- Что он не дошёл - до терема родного не добрался, мы и сами знаем,- сказал Святополк.- А в чём важность-то? 
- В том-то и дело, что не понятно. Коль сам он видел, что не дойти (а раз так сказал, то видел), значит, знал, что от нас это не скроется. Так что ж на том изострять? И ещё: отчего он так по-старинному рёк – «Не дошед»? 
- Да, правда, к чему бы? Загадка…

- 6 -

«Не дошед умер. Не дошед умер»,- стучало в голове Святополка, когда тронулись они с Яромиром в дальнейший путь. Будто всё вокруг твердило эту единственную фразу – и копыта коней, и сердце в груди, и вороны по крышам. Но почему так странно сказал отец? И отчего сие столь важно? Эх, Мокошь и Руевит! Хынсебен тут нужен или Стережный. Самому не додумкать.
Словно в сокровенные врата какого-то неведомого мира вошёл молодой князь -
сплошь секреты. То книга волшебная, то слова непонятные…
А в землях Роца, меж тем царило весёлое оживление. Да и как иначе? Даждьбогов день! «Зажин»! Пора было заканчивать сенокос и начинать жатву.
По полям, что вольно раскинулись осторонь дороги, всюду виднелись пёстро ряженые поселяне с косами, серпами и обмолотными цепами, которые, впрочем, имели вид весьма необычный - праздничный. Все они – сыромятные – были перевиты разноцветными лентами, и работа им выходила не сейчас, а позже, к вечеру, на деревенском гумне.
А пока…
Жницы с хлебом – солью, важно восседали на первом сжатом снопе, украшенном цветами; запевали песни, заливисто смеялись; пересмеиваясь, переговаривались. А, кроме того, угощались сами и подносили еду – питьё «батюшке», то есть, старшему в роду, что неспешно прогуливался подле, оглаживая длинную седую бороду. Сноп же этот, на котором сидели (как знал Святополк), после обязательно понесут по деревне и торжественно водрузят в красный угол избы.
  День на Даждьбога издревле считался поворотом к заморозкам. Так и говорили:- «До обеда лето, с обеда осень». Но пока до холодов ещё было не близко – радовались. И не беда вовсе, ежли с полудня и ливень хлынет. Оно же, воды небесные нынче целебные получались – и от призора* помогали и от хвороб всяческих.

- 7 -

К обеду, как и надеялись, путники перешли Рузу по мосту, а там уж – и Рудан стольный.
Въехали в Суровские ворота; молвили слово Белбогу, на золотоверхий храм глядя; двинулись далее – к княжескому терему. Купеческие лавки, что тянулись рядами по «концу» ведущему к площади, стояли наглухо закрытыми; сама площадь была безлюдна –ни одной живой души. Ни голосистых торговок, зазывающих взглянуть на товар, ни обывателей, спешащих за покупками, ни зевак. Ни, даже, нищих, которые всегда ранее, гнусавя что-то из «Влесовой заповеди», мостились по сторонам, чтоб не затоптали. Пусто!
Так – никого не встретив -  добрались до княжеского подворья.
Двадцать два дня всего лишь утекло с тех пор, как покинул Святополк родные места. Вроде б – невелик срок. Но словно мир перевернулся. Всё – новое. А скорее: сам князь возмужал – вырос. И глядел теперь, будто первый раз видел.
Дом трёхклетный из спасомерецкого зелёного камня сложенный (под крышей двухскатной с резным карнизом), громадился посреди двора. К главному зданию тянулись многочисленные «повалуши» для челяди, соединённые с теремом сенями. Поварня темнела чёрными брёвнами чуть на отшибе и так же тянулась к дому длинным крытым переходом. 
В сам дворец-терем вело крыльцо, украшенное пузатыми резными колоннами с навесом в виде остроконечной крыши. От крыльца же поднималась вверх лестница. Её перила, подпоры, кровлю покрывала резьба, изображавшая травы, листья, сердечки и сказочных животных. Лестница сия приводила в «рундук» - террасу, огороженную точёными перильцами. А уже из рундука ход вёл в тёплые сени, а из них в жилые комнаты второго этажа. Таким образом, получалось, что в нижний этаж (подклеть) нельзя было попасть иначе, как через верхний, потому что неприметная дверца, позволяющая войти в дом со двора, была заперта на тяжёлый засов, который навряд кто бы взялся сбить и кувалдой.

- 8 -

На настойчивый стук никто не отозвался. Тогда, привычным движением пошарив в щели, Святополк нащупал ключ и отомкнул слегка заржавевший замок. Терем стоял безлюден. Таким, во всяком случае, было первое впечатление. Прислушавшись же, князь уловил лёгкий скрип на третьем этаже – это рассохшиеся половицы тихим голосом своим возвещали: кто-то живой всё-таки есть.
Вбежав по крутой лестнице вверх, молодой князь и Яромир вошли в комнату, из которой доносились звуки. Однако и здесь не обнаружили они никого. И лишь при появлении полазника, из-за стоявшего у стены сундука осторожно выглянул другой домовик – такой же дымчато-серый и взъерошенный, как и сам Черномазик.
- Запечник!- воскликнул маленький товарищ Святополка и бросился к вылезшему домовому на шею.- Это братишка мой,- тут же пояснил он людям.
А Запечник, освободившись из братских объятий, учтиво поклонился вошедшим и рассказал им о том, что произошло в Роце за последнее время.
Действительно, Всеволод поднял мятеж против бухнадаровского гарнизона, в результате чего «рыжие» были на голову разбиты и бежали. Дружина же киричского князя, насчитывавшая уже с пять сотен воинов, вышла из Рудана и стала лагерем у Северных стен города. Народ замер в ожидании перемен, стараясь и носа не казать из своих жилищ, а со всех пределов княжества под знамёна Всеволода сходились всё новые добровольцы.
- Но почему пуст наш терем?- спросил Святополк, терпеливо выслушав домового.
Тот переступил с ноги на ногу; взглянул исподлобья.
- Да что же?- возвысил голос молодой витязь.- Не томи!
- Несчастье, князь,- кое-как выдавил Запечник, опустив голову.- Старая Весена умерла.
- А, Таджмор!- воскликнул сын Ратибора.
Он понял, что глаза его, помимо воли наполняются тяжкой слезой. Мысли сразу оцепенели; солнечный свет, только что наполняющий комнату, неожиданно обернулся вязким зеленоватым туманом, в котором плавали клейкие кровяные капли.
Князь отошёл к стене, сжал кулаки. Невозвратность потери оглушила его. А от собственного бессилья перед лицом жестокой судьбы, от коей негде было укрыться, становилось ещё хуже. Ох, Весена, Весена… Мамка да нянька… Добрая, мудрая, справедливая… Она служила тем мостом, что соединял его с детством и с умершими родителями. А теперь и эта нить порвалась. И ничего не исправить!..
- Остальные же,- между тем, продолжил, запинаясь, младший из домовых,- не знали что делать, и разошлись. И ещё…
Не договорив, полазник вдруг горестно всхлипнул и зашёлся в жалобном плаче. Всё лохматое тельце его трепетало от неудержимых рыданий, а слёзы, с печальным звоном падая на пол, тут же превращались в божьих коровок, немедля расправляющих крылышки, чтобы вылететь в распахнутое окно.
- Умер наш дед Конник,- сквозь всхлипы, едва внятно проговорил он,- а родители пропали неведомо куда…
Черномазик обмяк, медленно опустился на пол, закрыл мохнатое лицо лапками.
- Печальные известия,- молвил Яромир, глянув на Святополка.- Но всё одно, надо спешить. Заскочим на минутку к Всеволоду, а потом: я – к своим.
- Это куда же?- хмуро поинтересовался князь, усилием воли заставляя себя возвратиться в реальность.
- Не скажу,- прямо ответил Пармин.- Секрет.
- Секрет на загадке сидит, тайной погоняет,- покачав головой, недовольно произнёс сын Ратибора, и не к кому конкретно не обращаясь, добавил:- Как бы про всё, что тут творится в Орден сообщить?
- Голубь для этого сгодится?- робко подал голос Запечник.
- Отчего же не сгодится?- одобрительно сказал Святополк.- Давай.
Через несколько минут пара голубей с записками на лапках взлетела с чердака княжеского дома. Путь их лежал к замку Великого Магистра. А цель этого путешествия прояснили им домовые, ставшие посредниками между птицами и людьми. 

-9 -

Черномазик остался дома, сказав, что он сейчас нужен брату, а Святополк со товарищем, покинув город через северные Соляные ворота, лёгкой рысью заспешили вдоль крепостной стены, поминутно выглядывая вперёд. Долго искать роцкую дружину надобности не возникло. Ратоборцы Всеволода и не думали скрываться. Стан их располагался открыто, как бы всем своим видом говоря: вот они – мы! И бояться нам нечего!
Гарь от бесчисленных костров и кузнечных горнов рваными клочьями подымалась к небу. Повсюду сновали обворужённые гридники с суровыми лицами. Многие из них под руководством «старшого» - обширнобородого «дядьки» - занимались на мечах или, накладывая стрелу за стрелой, пускали калёные в цель – малоприметный пруток, воткнутый в землю шагах в пятистах. А некоторые, что не укрылось от внимания Святополка, с отрешением во взоре, делая вид, что натачивают длинный и без того острый, как бритва засопожник, молились.
- Где Всеволод?- обратился Яромир к одному из торопящихся мимо.
- А, вона – палатка красная осередь. Под бунчуком белокрылым,- отвечал тот, оглядывая незнакомцев.- Что, к нам?
- Да, можно сказать и так,- проговорил Святополк, направляя Ветролёта к указанному месту, где вился по ветру святой роцкий стяг с древним гербом: по серебряному полю – бурый двуглавый медведь, разевающий грозные клыкастые пасти, но держащий, притом,
в обеих лапах по буханцу хлеба. Дескать, кто с миром – того приветим, но кто со злом, не обессудь, башку отгрызу и не замечу.
Помимо главного знамени там же трепетали под порывами воздуха и хоругви с древками пониже – стяги Кирича, Лукоморска, Древляна и многих других городов. Соколы, пардусы, единороги; луки и колчаны, мечи и щиты; молнии, бьющие из облаков и светлые лики древних богов – всё это стремилось по ветру с такой гордостью и единодушием, что сердце молодого князя наполнилось радостью: жива ещё земля роцкая! Жива!..   

- 10 -

- Вот тебе – на тебе!- воскликнул Святополк, входя в шатёр и вглядываясь в тех, кто сидел вкруг киричского князя. Поневоле удивишься и возрадуешься. Знакомые лица! Одрюс, Пересвет, Беремир, Судислав и Глеб – все те, кто присутствовал на приснопамятном  дне рождения, когда Перун громонравный леса жёг, а Бухнадар свой подлый набег учинил.
Молодые люди заулыбались, повскакивали. В очередь подойдя к Святополку, обнялись.
- Помнишь?- проговорил Одрюс.
Как не помнить! Десять лет пробежало, а всё, как перед глазами.
- Вот теперь все наши в сборе,- проговорил Судислав.- Можно и зачинать. 
- А что начинаем?- поинтересовался сын Ратибора.
- Здравствуй, друг мой!- засмеялся Пересвет.- А говоришь: помнишь.
И здесь до Святополка, наконец, дошло. И, в самом деле, как он мог позабыть? Причём, сам же подумал: «Десять лет прошло». Ведь сегодня ему двадцать стукнуло! Ах ты, заяц на печи, рыба с барабаном!
- Чарку князю!- прокричал Глеб.- Тебе чего? Есть брага с медовухой ореховской, а есть, коли изнежился, ретаренское с гереконским.
- Постой, постой!- воскликнул Святополк.- Какая, к кроту, пьянка, когда к сече приготовляться пора?
- А никто и не говорит, что непременно попойку устроить должно,- молвил, протискиваясь к брату, Всеволод,- но по чарке за твоё здравие опрокинем. Говори уже, что лить тебе. Не задерживай.
- Тогда, по глотку «Полуроговки» и – за дела,- ответствовал князь.- Не время гулять. Вот «рыжих» попластаем, тогда и праздновать будем. А сейчас – не след! 
- Всё, всё,- нестройным хором заверили его молодые воины.- Нет вопросов. Как скажешь.
Стоя, опрокинули. Закусили. Присели. Глядя на сотоварищей детства, Святополк улыбался. Какие они стали! Из мальчиков безусых в мужей обратились.
- А ты что молчал?- толкнул он в бок Яромира, который, посмеиваясь, за всем происходящим наблюдал.
- Как говорят в Гринуэлле: «сурпрайз»,- промолвил тот.
- Так ты всё знал?
-Конечно. Спецом тебя сюда вёл. Чтоб нынче непременно…
- Ты прости, брат,- перебивая их, произнёс Всеволод,- что мы без подарков, но, впрямь, время не то. На следующий год соберёмся – тогда…но одна штуковина для тебя всё ж сготовлена. Это Черномазик подсказал: ты, говорит,  без неё, как без рук. Смотри: новая, взамен той…
И протянул Святополку маленькую серебряную стрелку.

- 11 -

Солнце катилось к овиди, когда Всеволод, Святополк, Яромир и прочие вышли из палатки, чтобы оценить, как идёт подготовка к битве.
- Вот, примечай,- говорил Всеволод, указывая рукой.- Там – строй держать научаются, чтоб под натиском чужим не рассыпаться, не запаниковать. Там – единоборству наказывают: как с мечём, палицей, шестопёром или, даже, с «утренней звездой»* управляться. Здесь – «железы» куют,- обратил он внимание на гремящие кузни.- Кто голоруким приходит, того обворужаем. Так что, брат, не подведём тебя. Стараемся. И то ты дело сказал: брагу пьянствовать после победы станем. Не ранее.
Сын Ратибора и сам видел, что сделано многое. Единственно, чего он опасался, так это того, что не наберут они дружины многолюдной, достойной такого княжества, как Роц. Но опасения эти сейчас же постарался развеять Всеволод, словно прочитав святополковы мысли.
- Сколь новых сегодня?- обратился он к Глебу.
- Я семь десятков принял,- проговорил тот.- Судислав тридцать. Пересвету пятьдесят досталось, у остальных – под сорок на полк выйдет. Итого пока под восемь сотен набирается. Так то ж, ещё спасомерецкие не подошли и сторожевские. Да и древлянские не подтянулись. Только ж начало. Дни через четыре, думаю, около пяти тьмы соберём.
- Пятьдесят тысяч?- недоверчиво переспросил Святополк.
- А что? Вполне,- спокойно произнёс Глеб.- Нам точно вестимо: по-над Смородиной- рекой полков наших стоит неизмеренно. Завтра – послезавтра будут. 
- Ну что ж, коли так,- ответил на это князь,- то, стало быть, дело сробим.

- 12 -

Глеб, Одрюс, а за ними и другие разошлись по своим пока чуть более чем сотням; Яромир, распрощавшись, уехал; а Всеволод и Святополк уединились в княжьей палатке.
- Бояр тебе готовлю,- сказал киричский князь.- Из ребят, что когда-то друзьями по детским забавам были, для тебя верные огнищане - дворские выйдут. Все испытанные, не подведут – не изменят.
То молодой князь и сам знал. Без слов всяких. Так же насчёт и самого Всеволода в нём сомнений не возникало. Не мог киричский князь помыслить себя в роли нового вождя, который во главе дружины захватывает престол в новой послевоенной стране. Не тот он был человек, чтоб пойти поперёк Святополка – своего брата и законного наследника власти.
- А Стережный где?- спросил сын Ратибора, отбросив ненужные размышления.
- В Сторожевске и Спасомереце полки собирал.  А теперь в северную Кифию ускакал. Там кочевники тож под игом стонут. Вот кудесник и надеется, что они к нашей рати примкнут. Глядишь – прорежет. Оно б, конечно, неплохо было бы, когда б степняки нашу сторону взяли. Башню у них ещё во младенчестве сносит, а нам такой союзник сейчас не помеха. Главное - потом их вовремя на место поставить да на родину отправить, чтоб к нашим землям не привыкли.- И без всякого перехода, добавил:- Пойдём-ка, покажу кой-чего.
Заинтригованный Святополк поспешил за братом. Пройдя к кузням, которые, несмотря на поздний час, при свете костров продолжали работу, Всеволод остановился и заговорчески подмигнул.
- Секретное оружие,- проговорил он.- Гляди!
И, раскидав ногой дёрн, обнажил засыпанные землёй доски.

- 13 -

Под деревянными щитами, откинутыми тут же нетерпеливой рукой, лежали, отливая тусклой синью, какие-то явно очень тяжёлые металлические трубы.
- «Единороги»?- приглядевшись, спросил сын Ратибора.- Но зачем? Ещё прадед Изяслав в битве при Чафолуке с ними не преуспел. Забросали басурманы тогда словцев наших стрелами, и тем драпать пришлось, едва ноги унесли. Только под Ореховым отыгрались…     Но без пушек уже. Конницы хватило да лучников тех же.
- Слушай, ты в истории грамотный: упасть - не встать,- произнёс, видимо, чуть уязвлённый Всеволод.- Но тут наука другая выходит. Вот ты говоришь, прадед наш Изяслав? Так я тебе так отвечу: «единорог» этой штуковине как раз прадедушка и есть. Приблудился ко мне тут мастер один из наших, из Галицких. Вышата Укоров. И как пристал: давай, мол, князь, пушку тебе отолью. Зверь, а не пушка. Я сперва его попёр.  А потом думаю: пускай себе попробует. Мало ли. Ну, отлил. Так вот, поставили мы стенку из камня тёсанного, толщиной в локоть и по ней из пушечки шарахнули. И что ты думаешь? Шкорки от той стенки остались. В щебёнку разнесло! С семи вёрст! А, каково? Как Вышата сказал, так и получилось. Я тут же и прозвище дал – «индрик - зверь». Нравиться?
- И сколько у тебя такого добра?- вместо ответа проговорил Святополк.
- Дюжина,- довольно улыбаясь, произнёс Всеволод.- Мыслю, ещё два раза по столько сделать.
- Что ж, коль с семи вёрст, да по стенке в локоть…серьёзная вещь!
- Так и я про то,- сказал киричский князь.- Шуганём «рыжехвостых» так, что мало не покажется! 
- Надеюсь,- отозвался Святополк.- Надеюсь…

- 14 - 

Выехав из роцкого лагеря в первый день серпеня (рано – рано утром), Святополк уже третьего, к обеду, въехал в Орден. Сложно сказать, в чём истинно заключалась причина (может, все злые силы замерли в ожидании великой битвы), но, против всякого обыкновения, в дороге обошлось без злосчастий. Отчего молодой князь доехал до своей цели мирно и скоро.
В братстве было суетно и, как никогда, людно. По дорогам сновали гонцы, над головой пылали алые стрелы форморброидов, перенося во все стороны сообщения и указы, а громозкие почтовые витютени,* натужно взмахивая сизыми крыльями, летели от замка к замку. В «боевом дворце» так же было полно народа. И практически никого в этой толпе сын Ратибора не знал. То ли это были фиосинисты, с которыми он не успел ещё познакомиться, то ли, вовсе, чужие – пришлые. Бес его знает.
Но время терять, глядя на сие коловращение, не стоило, и молодой витязь направился прямиком в кабинет Великого Магистра, надеясь обнаружить там антибухнадаровский штаб. Только безуспешно. Ни Грегина, ни кого другого там не оказалось. Тогда, побродив по залам, князь совсем уж собрался выйти наружу и отправиться к Бренксу, предварительно вызнав у кого-нибудь, а здесь ли хотя бы Питтерн, но в эту секунду нос к носу столкнулся с  Ашаном, который ковылял по коридору, припадая на правую ногу и опираясь на трость.
- Ты остался, потому что хромаешь или хромаешь, чтобы остаться?- поинтересовался Святополк, после взаимных приветствий.
- О-о,- с сожалением в голосе, протянул Хынсебен.- Да ты, князь, никак, меня в чём уличить вздумал? Не ждал от тебя.
И, покачав головой, захромал дальше. Подумав мгновенье, Святополк развернулся вслед уходящему.
- Извини,- сказал он,- я не по злу. Просто, пока катался туда-сюда, понаслышался многого. И как-то…ненароком вырвалось. Честно, в голове нет такого, чтоб тебя корить.
Ашан остановился, глянул через плечо.
- А с чего тогда брякнул?- спросил он.
- Шпионов много. Вот и про тебя слух прошёл, что ты в Унии состоишь.
- Состою,- коротко ответил авантюрист, с видимым усилием разворачиваясь.
- А зачем молчал?
- А с какого я должен об том на каждом шагу кричать?- с вызовом проговорил Хынсебен.- Или мне табличку на лоб приклеить: «Звеньевой Унии»?
- Ну, мне-то мог…
- А ты мне, кто – брат родной? Что я про тебя знаю? Ну, князь… А дальше? А вдруг ты сам в Лигу вербован? Я в тебе уверяться начал тогда только, когда ты серебром в Ма-ара швырнул, да и то, не до конца. Ты ж, когда кидал, не видел ещё, что это Ма-ар, а не кто иной. И, в любом случае, потом времени у нас с тобой объясниться не нашлось. Разве, сейчас…
- Так ты – «Лекарь»?
Хынсебен усмехнулся.
- «Третий» языком баил?- И не дожидаясь ответа, продолжил:- Нет, «Лекарь» не я. Это Гамарт. Помнишь: когда в Барнсли въехали, я его имя назвал? Я – «Алхимик». Но все эти секреты – детские забавы; друг от друга скрываемся. А враги всё и так разведали давным – давно. Гамарт, кстати, тут – у Грегина. Договаривается. Так что, моё здесь пребывание – вполне официальное. Я – от делегации Унии дружеской в Ордене нахожусь. А не по своим делам или по недугу какому.
- Всё, сдаюсь,- примирительно молвил молодой князь.- Подскажи, лучше: Грегин когда освободиться? От Гамарта твоего?
- Скоро уже. К Меленоре не успеешь смотаться.
Угадал Хынсебен. О гринской принцессе все мысли были. И о Ярославе чуть-чуть.
- К Меленоре?- как бы лишь сейчас припомнив, переспросил Святополк.- А где она?
- У Кар-Ждона оранжевого,- вряд ли обманувшись тоном князя, сказал авантюрист.- Там девушкам покои отвели. Поспокойнее у него, потише. Тут-то, видишь, кутерьма какая…
Это князь и сам видел. Людей вокруг, верно, не одна сотня мелькала.
- Кто это такие?-  произнёс сын Ратибора.- Всё хочу спросить, да не найду у кого.
- Герцоги разные мелкие, курфюрсты всякие, маркграфы. И присные их. С каждым адъютант, денщик и оруженосец. Вот – и толпа.
- Ясно. А Гетман-то ваш – Болеслав, подлецом каким оказался,- вдруг вспомнил Святополк.
- Знаю,- произнёс Ашан.- И знал всегда. Но он нам до поры до времени полезным был. Вот и терпели. Ты его к праотцам отправил?
- Не, Яр…то есть, «Третий».
- Ладно тебе в головоломки играть. Гамарт указание дал: всё расшифровать. Сами себе только мозги путаем. Так что, я уже в курсе: «Третий» - то друг твой, Яромир.
Князь кивнул. Расшифровали, так расшифровали. Дело ваше.
- Хынсебен,- сказал он,- меня ваши проблемы, честно говоря, не очень волнуют. Мне другое интересно: куда ты с Ма-аром нырял? Что там – за зеркалом?
- Там…многое,- помолчав, ответил Ашан.- Враз не скажешь. С Гамартом да с Грегином посоветоваться думаю. Пока оба здесь.
- И всё-таки?
- Видишь ли, я, большей частью, с Ма-аром общался, а не пейзажами любовался. Но ощущения кое-какие остались…
- И…
- Это другой мир.
- Как это? Как «та сторона»?
- Примерно. Всё зелёное. Словно пыль изумрудная окрест. И тени, от которых холодом веет. Аж ознобом по хребту пристудило, весь гусиной кожей пошёл. Неприятно весьма. А вот, как я в зеркале – в Ордене очутился, сам не пойму. Видать, не зеркало это, а вход в чужой мир зелёный. О! Гамарт освободился,- прервал он себя, приложив ладонь к уху.-  Меня ищет.
Повертев головой, «алхимик» отыскал кого-то в толпе и замахал рукой, как бы говоря:- «Здесь я, здесь».
- Всё, князь, давай,- сказал он.- Позже увидимся. Жалко, единственно, что вы Зарика шлёпнули. Мне отомстить не дали. А если Грегин тебе нужен, то в лабораторию чеши. Он там покуда. Да, полазнику привет…
И потопал прочь.

- 15 -

В лаборатории Святополк нашёл, помимо Грегина, Кар-Ждона и старшего Бренкса.
- Заходи, князь,- проговорил Великий магистр.- Располагайся.
Поздоровавшись, молодой князь опустился кресло.
- Подрастает молодёжь!-  воскликнул оранжевый магистр, указывая на сына Ратибора,- Силёнок набирается. Надо же, Зариуса завалили!
- То Яромир постарался, - проговорил Святополк.- Моей заслуги и нет почти. Вы вот что мне скажите: битва когда? Ничего не переменилось?
- Сроки те же,- ответил Питтерн.- Место, скорее всего, то же. Но в людях превосходство, всё одно, за Бухнадаром.
- Да как же?- вырвалось у молодого князя.- С одного Роца – под пятьдесят тысяч собирается. А ты говорил…
- Я говорил о той армии, что против Вамбрии скликалась,- перебил Бренкс.- О той, что Бух в три дня сколотит. Но и у него разведка без дела не сидит. Прослышали, что мы силы стягиваем и вот…
- Сколь же они набирают, рыжие-то?- поинтересовался князь.
-Двести пятьдесят.
Святополк присвистнул.
- А мы?- тихо спросил он.
-Считай,- откликнулся рыцарь.- Роц – под сорок что-то приведёт,- он взглянул на сына Ратибора,- ну ладно, ладно, сорок пять; Гринуэлл и Галиндия – по столько же; Станислав – тридцать; Гиспия – двадцать; Исвегия – тридцать пять, от силы; Вамбрия, коли уговорим Олафа (который, осёл старый, верить отказывается, что рыжие на него идти намерились), само большее, пять. Да, если миссия Стережного успехом увенчается, то в Кифии тысяч десять на копьё встанут. Если, нет…
- Двести тридцать пять,- подсчитал Святополк
- И я - про тож,- буркнул Бренкс.- По любому, тысяч пятнадцать уступаем. Правда, в волшебстве у нас перевес. Орден да Уния. А у них Лига неполная. Оно ж, не всякий колдун в подобную бучу впрягётся. Многие из них – себе на уме; и очень. Может, двадцать сподвижников  Канн-Щей притянет. Но не больше. А он теперь у них во главе…по безвременной кончине Зариуса поганого… Вот такая арифметика,- завершил свой монолог Питтерн.
И тут поверхность гигантского зеркала, на которое Святополк периодически бросал любопытствующие взгляды, подёрнулась мглой, всколыхнулась волнами и явила несколько размытый (попервоначалу), силуэт человека. Все присутствующие тут же вскочили со своих мест и схватились за оружие. Но неизвестный старец (обладатель длинных седых волос и окладистой бороды), чьё отражение, показавшееся в стекле, могли лицезреть Святополк и окружающие, на ажиотаж, вызванный своим появлением, можно сказать, не отреагировал. Мало того, он не последовал примеру Хынсебена и из зеркала не вывалился, а важно и степенно вышел.
- О, великий Лигнар!- прошептал Грегин.- Теофраст вернулся.

- 16 -

- Теофраст!?- вскричали Питтерн и Святополк.
Даже рыцарь выглядел ошеломлённым - ведь имя старого волшебника давно успело обрасти легендами. А Кар-Ждон с Грегином, улыбаясь, прошли вперёд, явно намереваясь обнять старого друга и расспросить о том, где тот скитался в течение стольких лет, да что повидал. Но Теофраст торопливо отпрянул и предостерегающе поднял руку.
- Не прикасайтесь ко мне,- быстро заговорил он.- А лучше заключите скорее в стеклянную сферу. Кажется, я заражён.
Оранжевый магистр, качнул головой, но, не задавая лишних вопросов, выглянул за дверь - отдал короткое распоряжение. Похоже, он тут же принял на веру слова Теофраста.
- Но что случилось?- сухо вымолвил Грегин, нахмурившись.
- Я очень долго жил среди крайгортов (так зовут обитателей другого мира),- заговорил Теофраст, отойдя подальше - настолько, насколько позволяло ему пространство лаборатории.-  Изучал их язык, обычаи. А спохватился тогда лишь, когда понял: нам всем грозит великая опасность. Крайгорты решили перейти пределы зеркал.
- И вторгнуться в наши земли?!- воскликнул Питтерн.
- Да, увы,- пробормотал виновато Теофраст.- И их повадка до безобразия проста: вселиться в кого-то и подчинить себе. Они называют это «переузотропия»… И как только я осознал, что это случилось со мной, то незамедлительно принял решение вернуться. Хотя, сдаётся  мне – поздно. Думаю: процесс переузотропии уже начался. Надеюсь, правда,- пока он в самой начальной стадии и, возможно, всё ещё можно предотвратить… Очень не хочется стать одним из них.
Дверь распахнулась, и несколько братьев втащили в комнату огромную стеклянную амфору. Для чего сей предмет предназначался изначально, Святополк определить не сумел. Но уж никак не для хранения жидкости, так как «амфора» открывалась, словно футляр от скрипки. И туда – внутрь – схватив так же пару одеял, что заботливо протянул ему Грегин, поместился старый волшебник.
- Теперь, хочется верить, вы в безопасности,- облегчённо вздохнув, сказал он.- Смотрите.
Теофраст указал на окно.
- Вон: над горами… Видите?
За окном, что было обращено на север, высились, во всём своём великолепии, Бесконечные горы. Но, в сей раз, скалистый кряж был точно накрыт полупрозрачным зелёным покрывалом, а средь заснеженных вершин метались беззвучные зелёные молнии.
- Они идут,- сказал Теофраст.
Все переглянулись.
- «И над вершиной серых скал взметнулся сноп зелёных искр»,- продекламировал шёпотом Питтерн.- Помните? Это из «Завещания Лигнара».

- 17 -

- Сущность вселенной многослойна и разнопланова,- промолвил Теофраст, устраиваясь в амфоре поудобнее.- Кроме того мира, что знаем мы, есть и другие. А один из них принадлежит крайгортам.
- А кто они?- спросил Святополк.- Они, наверное, не похожи на нас?
Витязю тут же представилась гигантская пучеглазая многоножка с зубастым ртом.
-Не похожи,- кивнул волшебник.- Вернее, похожи, но не совсем. Размером они, пожалуй, с человека, но рук, ног, головы… как-то всё нечётко. Существа эти похожи на тень, если они на свету. Или на призрак, коли  - в темноте. Эх, кабы крайгорты не выказали враждебности к нам, то, верно, остался бы у них навеки…
- Но как противостоять им?- проговорил с беспокойством Грегин.- Есть ли у них слабое место, какая-то особенность? Ведь мечом, судя по твоему рассказу, с ними бороться бессмысленно.
- Сталью их не поборешь, правда. Колдовством, ворожбой – не знаю. А особенность, действительно, есть. Они не индивидуальны. Подчиняются общему центру.
- А где этот центр?- подал голос Питтерн.
- Центров несколько. И все они, конечно, там – в мире крайгортов. Но мне кажется, что проникнуть туда сейчас – заведомое самоубийство. Они ждут нас. И первый же вошедший будет атакован; в него вселятся сотни призраков; и герой погибнет или станет одним их них. Что, по-моему, ничуть не лучше.
- Каков же выход?- вступил в разговор Святополк.
- Как не прискорбно, но, видимо, мы должны дождаться вторжения. И когда крайгорты создадут новый центр здесь – уничтожить его. 
- Не дело ли рук это Ма-ара и его друзей из Лиги?- произнёс Бренкс.
- Возможно,- проворчал Грегин.- Скорее всего, так и есть. Воистину, не ведают они что творят… Но раскисать да сокрушаться нам недосуг нынче. Давайте-ка, братья, решать: как с бедой справляться.
- Насколько я знаю, просачиваться они сквозь зеркала намерены,- с готовностью, как бы приободряясь от делового подхода старшего Шток Дебра, сказал Теофраст,- и, даже, через любую отражающую поверхность, лишь бы твёрдая, вроде льда в Бесконечных горах.
- А уберечься?- перебил Цветной магистр.
- Чрез камень они не проходят. А уберечься… Стеклом! Прозрачным. И, вроде б, огонь для них страшен… 
- Значит, речки и лужи – неопасны?- сощурился Кар-Ждон.
- Ночью, когда нет отражений, оттуда угрозы не исходит,- уточнил добровольный узник амфоры.- А в погожий денёк…
- Тогда немедля нужно оповестить максимальное количество людей, чтоб зеркала в землю хоронили. И на шею каждому – оберег стеклянный,- сказал Питтерн.- А плюс к тому – дома пускай дровами и хворостом обложат. И дозор выставят…
- Как временная мера, сгодится,- согласился Теофраст.
На том и порешили.

- 18 -

А Святополк, в запасе у которого ещё было время до самого утра, направился к Оранжевому замку в надежде повидать сестру и Меленору.
Прощание с гринуэлльской принцессой пред прошлым отъездом из Ордена получилось вовсе не таким, как хотелось. Скомканным и сумбурным. Вместо чего-то возвышенного или, скажем, галантного вышла какая-то несуразица. Промямлил что-то невразумительное невнятно, со стола шкатулку локтём свалил, благо, деревянная и…да что говорить! Даже руку не поцеловал.
Как-то оно выйдет сегодня? Снова б не оплошать! С подобными мыслями добрался  сын Ратибора до крепости. Быстро, не теряя запала, привязал Ветролёта к коновязи, вбежал внутрь.
Но – пусто! Лишь свечи в бронзовом канделябре на снежную скатерть оплывают. Хотя, нет! Вот же…
Лёгкие шаги по гулкому коридору. Она! Она! Белой горлицей по-над облаком, светлоокой серной меж бурелома лесного! Ох, ты, матерь Лада пречистая! Что стучит громче: каблучки по каменным плитам или сердце в груди?
Вошла. Остановилась.
- Святополк!
И умолкла, сама не зная, что дальше.
- Меленора!
Кто сказал, что не видит человек лунные запахи? Неправда! Ведь звенит по анфиладам чудесная изумрудная россыпь со слезой рубиновой. И вспыхивает неопалимая радость. А сомнения и грусть уносятся прочь.
Что говорили они друг другу? Что случилось меж ними? Никто этого не упомнит. И, даже, они сами.
Но ранним утром, когда при не потухших ещё звёздах, Святополк собирался в дорогу, он уже точно знал, что она – именно та, что нужна ему; та, что будет ждать и надеяться. А, кроме того, он знал, что и он - тот, кто, единственно, нужен ей.

- 19 -

Пятого к вечеру домчал Ветролёт своего хозяина до стен Рудана. Многое передумалось в пути. Более всего о Меленоре – о звоне изумрудном. Чуть-чуть о Ярославе. Мимолётно увидел её молодой князь пред самым отъездом. Обнял, с препирательствами забрал волшебную цепь, на скору выспросил: как да что. «Да всё ничего, слава Белбогу. Вот, Гилберт приезжал…»
Ну что ж, хорошо. Святополк не против. Гилберт, вроде бы, неплохой парень – умный, грамотный и не оборванец какой беспутный, без роду – племени. Разберёмся…
А Ветролёт, между тем, нуждался в отдыхе. Загнал почти верного коня витязь. И сам, при том, уморился. Доехал, в общем, кое-как до роцких шатров и – в палатку ко Всеволоду. Рухнул на шкуры, полчаса прикорнул.
Ну, а после, взял лошадку свежую и - в город. Ощущение возникло, что самое главное упустили. Наверстать требовалось.
По Ножовому ряду не сворачивая, покуда в жестянку* не упёрся, дальше – по Калачной, а там уж недалече, только мост через Рузу пройти. И вот он – храм Святовита.
Приложившись троеперстием ко лбу и плечам, как того требовал старинный обычай, молодой князь вступил под своды главного святилища Рудана.

- 20 -

Когда глаза чуть свыклись с полумраком, Святополк разглядел у стены склонённого пред алтарём священника в белой рясе.
- Отец мой,- шёпотом произнёс князь и с удивлением замолчал.
Благодаря замечательной акустике, слова его проникли повсюду, закружившись, взлетели вверх – в купол и вернулись назад.
Жрец поднялся. На такого против воли внимание обратишь. Высокий, статный. Лет, пожалуй что, сорока пяти. Кудрявая чёрная борода, густая шапка волос. И вид совсем не благочинный, а такой, что сразу ясно: на забавы молодецкие сей муж поболее горазд, чем на бдение и смирение.
- Я – Беловод,- произнёс священник, подходя и склоняя голову.- Скромный радетель и охранитель оной обители. Почто, князе, вошед ты сюда?
- Я и, взаправду, князь,- ответил молодой витязь, крепко пожимая протянутую руку.- Но как ты узнал?
- Тайн нет для отроков Триединого, к коим я, грешный, кичась, суетно тщусь причислить себя,- молвил волхв, истово приложившись тремя перстами к челу.
- Отец Беловод,- проговорил, терпеливо выслушав эту тираду, Святополк,- я вижу, что узнан и нет нужды представляться, потому я сразу перейду к делу, которое привело меня к вам. Сеча великая настаёт…   
- И про то ведаю,- вставил жрец.
- Прошу: молитесь за нас, дабы Триглав не отвернулся от воинства роцкого и помог одолеть врага лютого,- договорил сын Ратибора, нечаянно сам переходя на витиеватый древнесловский.
- Что ж, это можно,- сказал Беловод.- Но токмо зряшно ты, князь, об том испрашиваешь. Я и так уж молитв сотворил не счесть. И еще продолжаю.
И голову склонил пуще прежнего.
- Ну ладно, тогда пойду я,- пробормотал Святополк.
- Ступай, сын мой, ступай. Да пребудет с тобой Триединый,- кивнул священник.- Вот прими дар от меня – вода живая. На четыре раза достаточно. И помни: покуда книга с тобой – Велеяр жив!
- А кто такой?..- хотел было поинтересоваться молодой воин о загадочном, невесть к чему упомянутом Велеяре, но волхв широкой поступью зашагал прочь и на восклицание князя никак не отреагировал.
Имя какого-нибудь демона прозвучало бы в храме неуместно, да и имя святого (так как всуе), тоже, от того застыл витязь на несколько секунд в недоумении, а после махнул рукой и заспешил к выходу. «Не скажет,- подумал он.- Ну не пытать же его…»

- 21 -

Поутру роцкая армия (сорок пять тысяч копий), выдвинулась к Сендомиру. А Святополк, захватив Черномазика, совершил прыжок через «ту сторону» к месту слияния Рузы и Кирицы, где должен был поджидать его атаман Острогор.
Пред тем попробовал – «работает» ли вода живая, не пошутил ли святейший. Взял лягушку (тварь бессловесную жаль было, но ради науки…), прибил её хорошенько, а там и давай влагой волшебной поливать. Как раз четверть на опыт пустил. Ожила квакша! А коль зелёная оклемалась, то, стало быть, и человек может.
Разбойник и в самом деле уже заждался, о чём не преминул высказать князю, назвав его язвительно «вельможным величеством».
- Ну, прости,- улыбаясь, отвечал Святополк.- Не успел. И так летел как ведьма на помеле. К тебе спешил.
- Но - сутки жду!- продолжал бушевать Острогор.- Что только не передумал. И что тебя убили, и что битву переносят, и что мы с тобой не в том месте встречу узначили.
- Не убили. Не переносят. В том,- загибая пальцы, методично проговорил князь, продолжая улыбаться. И Седой мало-помалу угомонился.
- Так - без изменений?- буркнул он.
- Всё, как и уговаривались: под Сендомиром, девятого.
- На «Силу»*, значит?
- Именно. На «Силу». В этот день, как известно, и бессильный богатырём живёт, а уж мы тем более…
- Тогда на заре пойдём потихоньку. Послезавтра к обеду будем.
- А сколько рати-то под тобой?
- Три тьмы малых.
- Ух, здорово!- воскликнул молодой князь.
И это, правда, было очень неплохо, ведь «ватага» не из тех набиралась, кто отродясь ничего острее вил в руках не держал, а из тех, кто по кабакам - по трущобам
ножом засопожным промышлял и, от того, обращаться с оружием умел.
Ничего,- думалось Святополку,- вот «рыжих» побьём, тогда всем разбойникам работу по душе дам. А тех, кто воевать не отвыкнет, в гридню возьму. А Острогора над ними – воеводой.

Примечания к главе 11:
72). Битва при Сторожевске произошла во время войны с Кифией, лет за семьдесят до рождения Святополка.
73). Призор – сглаз.
74). Галиндское название булавы с шипами.
75). Большой дикий голубь.
76). Разговорное прозвание водонапорной башни в северной части Рудана.
77). Девятое серпеня в словских странах – день святого Силы.