Относительно меня

Вокруг тебя ничего нет. Ты еще ощущаешь твердый асфальт, на котором лежал секунду назад. Лучи солнца еще не исчезли, их следы остались на твоих зрачках, лист клена, который ты уже не видишь, будто еще пролетает над тобой, медленно паря в воздухе, но ты уже не дышишь, ты закрыл глаза. Боль в голове проходит, тебе легче. Ты больше не чувствуешь. Как все окружение давит на тебя, отравляет твою жизнь, потому что жизни нет. Ты умер, Олег, ты умер.

Как ты себя чувствуешь друг?

Здесь везде кровь!

Ты никогда не думал о смерти? Не хотел призвать ее сам, принудив время остановиться и перестать течь вперед в бешеном ритме? Это простой способ. Разве это не было очевидным решением всех твоих проблем? Нет, ты никогда не думал об этом. Ты любил жизнь, хоть и был ей недоволен. Ты считал, что твои чувства ложны.

А ты останови меня.

Даже сейчас считаешь. Ты никогда не думал о себе как о полноценной личности.

Я не хочу этого, понимаешь?

Если так, стоило ли переживать, хвататься за жизнь, следовать правилам? Что ты помнишь, что хочешь взять с собой из прошлого, что тебе дорого?

У меня никогда не было друзей, я имею в виду, настоящих.

Вспомни, что было для тебя важно.
***
Олег шел по мягкой неасфальтированой дорожке, уже несколько лет подряд, раз за разом приводившей его в одно и то же место, которое он любил и ненавидел одновременно, место, лишавшее его отдыха и позволявшее ему быть самим собой, почувствовать себя свободным. Там даже атмосфера была другая, там менялся и он, чувствуя, что его, в общем-то, никто не ограничивал строгими рамками, исключая те формальности, которые, несмотря на всю свою строгость, не деформировали личность до неузнаваемости. Олег любил школу больше, чем он хотел, и больше, чем он старался показать остальным. Он мог как угодно отзываться о ней и, тем не менее, идти туда с чувством удовлетворения и радости, в котором он и сам боялся себе признаться.

Вот Олег вышел на небольшую площадку перед узкой автомобильной дорогой, по которой ни разу, сколько он себя помнил, не проезжала ни одна машина, преодолел небольшое пространство между ней и маленьким магазинчиком, закрывающим обзор на два корпуса его школы, расположенной в нескольких метрах позади него.

Олег как будто пересек какую-то черту, невидимые ворота, отделявшие обычный мир от чего-то более светлого и теплого, наполненного надеждой и радостью, веселым неведением и наивностью. Здесь можно было злиться, ссориться, переживать и проклинать, быть в ярости и возмущаться несправедливости, но здесь он был настоящим.

Каникулы закончились месяц назад и Олег снова был в своей тарелке. Но как бы то ни было, скользкие щупальца так и норовили сорвать дымку эйфории, только-только сумевшую окутать окружение. Как бы не менялся здесь мир, как бы не превращались и трансформировались здесь привычные вещи, полностью ничего не исчезало. Да и происходило ли вообще что-нибудь? Раньше Олегу казалось, что все эти превращения очевидны только для него, только он замечал всю необычность школы, что остальные все, что для него было открытием и благом,  воспринимали как нечто само собой разумеющееся, что его взгляд продиктован повседневностью. Раньше ему это казалось. Сейчас он уже знал. На всей его личности лежало что-то вроде печати.

Теперь, когда он шел сквозь кучки людей, как всегда наполнявших школьный двор за несколько минут до начала уроков, Олег чувствовал, что все равно далек от них. С каждым годом волшебства становилось все меньше, а он становился старше и многое осознавал, в том числе и то, что, как бы ни были его проблемы очевидны ему самому, никто вокруг бы не воспринял их всерьез. Взрослые – потому что он слишком мал, ровесники – потому что он странный. Олег чувствовал, что отличается от всех остальных, хотя вполне отдавал себе отчет в том, что это чувство может быть обманчиво, ведь это могли сказать большинство его знакомых, если не все, а, как известно, действительно отличных людей в мире можно пересчитать по пальцам. Типичная черта большинства подростков – считать себя особенным. С этим надо бороться.

Ветровка отправилась на вешалку 10 «Б» класса, став частью темно-коричневой галереи ученических курток на странных, изогнутых железных крючках. Налево, направо, вверх по лестнице, на которой уже лежал мусор в виде фантиков и бумажек. Вверх по лестнице, мимо входа на второй этаж, вверх по лестнице на третий. Поворот головы, вперед. Вокруг крики и шум, звуки, уже не воспринимаемые привычным ухом, двери кабинетов, лица, которые Олег видел каждый день, но ни разу не заговорил с их обладателями; лучи света, струящиеся из окон, выхватывают из пустоты мельчайшие пылинки, медленно плывущие в воздухе. Шум, двери, лица, свет, пылинки. Это все еще волшебно, но как будто тронуто плесенью. Это место постепенно отторгало его, а Олег – это место. Что впереди?

Его класс разрозненной толпой стоял рядом с кабинетом русского. Привычные группы друзей, объединенные в коллектив. Редко бывало, что члены разных групп общались между собой. Только по необходимости. Олег же не нашел места ни в одной из них. Все десять лет он так и не смог ни с кем по-настоящему подружиться.

Олег поздоровался со всеми, кто изъявил такое желание, и отошел к стенке. Бросил на пол рюкзак и, рассеянно оглядываясь вокруг, облокотился на холодную поверхность относительно недавно выкрашенной стены. До него доносился шум разговора, но Олег не улавливал смысла. Все смешивалось в неразборчивое бормотание нескольких языков. Олега редко интересовали беседы одноклассников, он даже один раз усомнился в том, интересует ли его что-нибудь вообще. Вполне возможно, он ущербен.

Знакомая фигура появилась со стороны лестницы. Таня. Олег не знал, почему этот человек проявлял к нему чуть больше интереса, чем к остальным. Не знал даже, действительно ли это так или это внимание – плод воспаленного воображения подростка, кем Олег и являлся. Бороться с этим подростком в себе всегда было сложно, но Олег гордился, что в глубине своего сознания смог провести черту, границу между ним настоящим и тем состоянием, которое в данный момент ему диктовалось возрастом, гормонами, окружением и еще множеством разных вещей. Смог провести черту и подавить проявления ненавистного подростка, который был чересчур эмоционален, которого никто не воспринимал всерьез. Настоящий Олег был более спокоен, всегда старался представить, чем обернутся его действия в будущем и никогда не рисковал. Так всегда удобнее.
 
Таня подошла к нему, махнув в знак приветствия, и сказала, намеренно делая свою интонацию преувеличенно разочарованной:

- Ну вот, все как обычно, группы в полном составе и пара человек отдельно.

- Думаю, ждать изменений не стоит. Вроде тебя это никогда особо не волновало, - ответил Олег, как обычно чувствуя, что не знает, как поддержать разговор.

-  Да просто сколько я ни смотрю на людей вокруг – везде все одинаково. Даже у взрослых. Работа, дом. И так до бесконечности. Разве об этом они мечтали в детстве? Неужели все будет так? Судя по всему, да.

- У тебя сегодня с утра обострение депрессии. Думай, что все будет иначе. Ты можешь делать со своей жизнью все, что хочешь.

- Так жизнь уныла и однообразна.

В голове Олега возникла маленькая кухня с тремя безликими людьми в ней. Они ругались и в бессилии пытались что-то доказать друг другу. Они жестикулировали, и в каждом их движении можно было заметить усталость. Они устали от однообразия, от своей семьи (это, несомненно, была семья), от своей жизни. Олег отогнал образ. «Проклятое воображение, ведь я совсем так не думаю».

- Не надо преувеличивать. Крайностей никогда не бывает, если ты чего-то не хочешь, этого можно избежать.

-Думаешь?

- Да. Сейчас лучше поразмыслить над русским языком, - Олег сдвинул брови, придав лицу абсолютно серьезное выражение, но Таня спросила:
 
- Тебе не кажется, что все вокруг ужасно скучно?

- Я думаю, мы еще недостаточно взрослые, чтобы судить обо всем.

- Ой, блин, хватит. Я могу судить обо всем относительно меня. Если я вижу что-то, я могу высказать об этом мнение.

- Ну, в этом случае, относительно меня тоже не все гладко. Вот у меня никогда не было друзей, я имею в виду, настоящих, и…

- Почему?

- Не знаю. Так получилось. Видимо, я неинтересная личность, - «Перестань, ты снова становишься депрессивным подростком»

- Брось, ты просто ничего не делал, чтобы они появились.

«Да, вот это верно»

- Может быть…

- Знаешь, я вчера… - Звонок неприятно заверещал  у них за спинами. – Ладно, потом расскажу.

Толпа начала плотнее подбираться к двери класса, весело галдя и пытаясь в эти последние минуты, когда урок еще не начался, быстро сказать друг другу что-то очень важное. По крайней мере, им это таким казалось.

В дальнем конце коридора появилась Людмила Андреевна, и все тотчас повернулись к ней. Она подошла, звеня ключами и, открывая дверь, сказала всем: «Доброе утро».
Олег машинально проследовал на свое место, сбросил рюкзак и принялся доставать учебник и тетрадь. Делать этого, однако, совсем не хотелось. Не то, чтобы он не любил учиться вообще или этот предмет в частности, но он слишком устал. Слишком многое ему мешало последнее время.

Олег поймал взглядом каплю на оконном стекле. Начинался дождь. Капля медленно ползла вниз, а вокруг нее уже начинали появляться ее сестры. Вот она слилась с одной из них. Вместе они стали больше и несколько замедлили ход. Постепенно в них вливалось все больше и больше новых капель, и, наконец, они все вместе достигли нижней рамы и растеклись, частично попав на карниз.

Олег очнулся и попытался понять, что сейчас происходит в классе. Он услышал:

- Так, понятно, нужно начинать все заново.

Да, все время что-то начинается заново. Цикличность всегда прослеживается, а когда начинаешь видеть ее во всем – становится невыносимо скучно. Он оглядел лица одноклассников. Мысли большинства из них он не хотел бы знать, поскольку был уверен, что они такие же утомительные и одинаковые, как и его собственные, только…

Пронзительная сирена нарушила размеренный каждодневный ход урока.

- Ну что, эвакуируемся? – сказала весело Людмила Андреевна, но видно было, что для нее это была такая же неожиданность, как и для всех присутствовавших.

- Это учебная? – поинтересовался кто-то

- Не знаю, - честно ответила учительница, и тут же, как по команде, все повскакивали с мест. «Ну вот, хоть что-то интересное», - подумал Олег.

Моментально у дверей образовалась давка, слышались недовольные возгласы и ругань. Олег не стал лезть вперед, не потому что он не боялся, а потому что не хотел быть задавленным еще до того, как наступит непосредственная опасность. Когда же все вывалили из кабинета, оказалось, что в коридоре ситуация была еще более напряженной. Отовсюду слышалась паника, ученики, спешившие спуститься вниз, с ненавистью расталкивали своих товарищей, на лестнице кто-то упал. Запахло дымом, сзади крикнули: «Это снизу!». Однако это никак не повлияло на толпу, кто-то попытался выпрыгнуть в окно, но был остановлен решетками, которые оставались на месте, несмотря на все усилия их отцепить от окон. Олег неохотно прошел в дверной проем и тут же, подталкиваемый остальными, побежал вниз. Он не паниковал, но личность в толпе не имеет никакого значения, так что ему пришлось принять скорость спасающихся.

Время как будто замедлилось, десятки ног несли своих обладателей к предполагаемому спасению, то и дело из общей массы выделялись люди с мучительным выражением скривившихся лиц. Нетрудно было догадаться, что их чуть не уронили и не раздавили. Олег, несмотря на царствующий вокруг хаос, пытался смотреть вперед, чтобы увидеть, если на полу кто-то лежит. Стать причиной смерти кого-либо ему абсолютно не хотелось.

Вдруг он оступился, начал падать, но чья-то рука ухватила его запястье и помогла остаться на ногах. Голос Тани сзади недовольно проговорил: «Блин, вот чтоб меня спасли – не дождешься, приходится все делать самой». Олег улыбнулся и побежал дальше, а в следующую секунду оказался на последнем лестничном пролете, еще пару шагов -  и вот он, свежий воздух. Теплый осенний день, сразу после небольшого дождя, окутал Олега, согревая и освещая пространство вокруг золотой листвой готовившихся к отдыху деревьев. Контраст с холодными, бежевыми стенами был настолько очевиден и настолько сильно обострял восприятие, что Олег подумал, что, может быть, сегодняшний инцидент даже к лучшему. Он уже не помнил, когда в последний раз так сильно радовался самому факту существования природы за пределами стен зданий, где проходила большая часть его жизни.

Рядом пыталась отдышаться Таня, на какое-то время облокотившись на него. Из аварийного выхода валили и валили ученики, после разбредавшиеся по разным частям школьного двора, как можно более отдаленным от самого здания. Олег посмотрел на Таню и обеспокоено сказал:

- Нам лучше подальше уйти отсюда. А то мало ли…

Та кивнула, и они быстрым шагом вперед, туда, где уже собралось приличное количество людей, с непонимающим видом смотревших на школу. Ничего не происходило. Никаких признаков пожара. Кто-то предложил уходить, но идею не поддержали.

- Мне кажется, или там директор? – спросила Таня, указывая на школьное крыльцо. Действительно, по ступенькам спустился сутулый человек в неизменном синем костюме и с привычным беспорядком на голове. Он спокойно оглядел присутствующих и сделал пригласительный жест, призывающий всех подойти ближе. Никто не двинулся с места. Директор повторил свой жест, в этот раз настойчивей. К нему потянулись первые люди, в большинстве своем, учителя. За ними пошли и их ученики, Олег и Таня также пошли вместе со всеми. Директор обвел взглядом собравшихся и проговорил:

- Поздравляю, вы провалили репетицию катастрофы. Я так и знал, что без предупреждения все выйдет не так гладко. Будь это настоящий пожар, вы, возможно, уже были бы мертвыми. Очень печально осознавать, что все предыдущие попытки дисциплинировать всех оказались неудачными.

- А как же запах? – спросил кто-то из толпы.

- А, запах… Вас надули, моя дорогая, до сих пор удивляюсь, до чего дошла техни…

- Подождите, вы, видимо, совсем выжили из ума, Виктор Александрович, здесь же могли погибнуть люди, дети! – перебила его Людмила Андреевна.

- Но во время учений все было гладко. Я надеялся, что…

Олег был удивлен. Всегда было понятно, что их директор не от мира сего, но нельзя было даже предположить, что ему в голову может прийти такое. Теперь у него будут большие неприятности. Жаль, Олегу он всегда нравился.

Пока препирательство между учителями и директором было в самом разгаре, Олег вместе с Таней протиснулись сквозь толпу и пошли забирать свои вещи. Очевидно, что занятия на сегодня были окончены.

Сегодня ему будет, что рассказать дома, может быть, он даже проведет вечер относительно спокойно.

***
Почему ты вспомнил именно это? Тогда ты в последний раз видел Виктора Александровича, одного из немногих интересных тебе людей. Тогда ты понял, что за тебя волнуется кто-то еще, кроме тебя самого и родителей? Это был проблеск разнообразия в нескончаемой рутине? Почему ты хочешь взять это воспоминание с собой, за пределы жизни? Какая деталь важна тебе? Может быть, ты сейчас поймешь это.

***
Темная комната приобрела свои привычные очертания, предметы стали узнаваемыми. Глаза привыкли к темноте, создаваемой плотной занавеской на окне. Часы показывали одиннадцать часов утра, электронные цифры светились, расплываясь в глазах Олега, еще не совсем отошедшего ото сна. «Вот опять, нельзя спать так долго, все уже встали». За дверью слышались голоса снова поругавшихся родителей. Семья. Дом. Да, здесь должно быть тепло и хорошо. Но покидать постель совершенно не хотелось. Воображение настойчиво  говорило о том, что, как только, он встанет, лучшая часть этого дня подойдет к концу. Претензии и упреки потекут полноводной рекой, возмущенные голоса то и дело будут нарушать тишину, проникая глубоко в мозг, и оттуда смогут целенаправленно, медленно, но эффективно разрывать, раскалывать голову на кусочки, забирая так крупицы спокойствия и умиротворения, которые имели неосторожность обосноваться там за время сна.
Олег пошевелился, откинул одеяло и поежился от холода, которым, как ему тогда показалось, наполнена вся комната. Он знал, что это обманчивое ощущение, что все пройдет через несколько секунд. Ноги почувствовали прохладный пол, и Олег, стараясь идти тихо, чтобы за пределами комнаты его не услышали, подошел к окну и осторожно отодвинул занавеску. За окном был привычный двор с деревьями и усыпанной листьями землей, детская площадка, недавно отремонтированная и блестящая своей новизной, узенькие пешеходные дорожки. Людей почти не было, вероятно, большинство просто наслаждалось выходным. За облаками проглядывало солнце, тепло которого с каждым днем все меньше и меньше доходило сюда, в этот двор. «Возможно, будет дождь» За дождем приятно наблюдать через окно, сидя в теплой квартире. Да, она явно потеплела. «Все, видимо, пора»
Олег натянул свою домашнюю одежду и приоткрыл дверь. Высунул голову. Взгляд вправо. Взгляд влево.

- Доброе утро.

- Доброе утро.

Молчание. Олег ретировался в комнату. Перевести дух и вперед. «Только бы не сделать ничего, что разозлило бы родителей слишком сильно». Дверь открыта полностью. Комната Олега впустила атмосферу всей квартиры. Отец сидел в своей комнате, мама что-то делала в ванной. Путь чист. Олег, немного успокоившись, прошел на кухню, чтобы сделать себе символический завтрак. Не то, чтобы он хотел есть, просто, если он этого не сделает, ему придется выслушивать претензии. Как будто  все знают лучше него, насколько Олег голоден.
Он взял чайник и налил туда воды. На ее поверхности плавало множество пузырьков, и какое-то время Олег просто рассматривал, как они составляли причудливые узоры, но если бы его сейчас заметили в таком положении, это спровоцировало бы ряд вопросов, отвечать на которые совсем не хотелось. Поэтому Олег быстро включил чайник и принялся резать хлеб. «Слишком много крошек, отец рассердится». Тряпка быстро собрала их со стола. Бутерброды готовы, чай в кружке. Стоило Олегу откусить немного хлеба с колбасой, как в кухню вошел отец.

- Почему ты так долго спал? – спросил он, стоя в дверях и раздраженно смотря на сына
Челюсть вверх. Челюсть вниз. Проглотить.

- Так… Так получилось.

- Как получилось?

- Ну, я не хотел спать и просидел допоздна.

- Ах, ты не хотел! Вот не бездельничал бы целый день, все было бы нормально. Как у  нормальных людей. Чтобы такого больше не было.

- Я думал, мне можно поспать в выходной.

- Что? В моем доме все должно быть так, как надо.

- Хорошо. Я постараюсь.

«Надо же». Олег ожидал гораздо худшего и очень удивился, когда отец ушел обратно к себе. «Повезло. Теперь нужно составить план о том, что делать в течение дня, чтобы не попасться под горячую руку. Ну почему выходных так много?» В эти дни у Олега не было официальной причины, чтобы уйти из дома, а просить разрешения на это у родителей – неудобно, а в большинстве случаев – просто бесполезно. Олегу оставалось  только завидовать своим знакомым, которые могли строить планы и решать, что они будут делать без участия кого-либо, по крайней мере, в большинстве случаев. Он же и шагу не мог ступить, не сообщив родителям об этом. Не то, чтобы он считал это неправильным, ведь, в конце концов, Олег пока жил за их счет, но было в этом что-то обидное. Он знал гораздо более испорченных ровесников, чем он сам, и, тем не менее, их существование было намного свободнее.
 
Олег усмехнулся. Ну вот опять он жалуется самому себе на жизнь, хоть и знает, что, помимо тех, кто счастливее его, есть и те, кто неизмеримо несчастнее. Они бы посмеялись над его проблемами.

Олег вымыл свою кружку и пошел в свою комнату. «Сейчас лучше делать уроки или делать вид, что делаешь. В таком случае, возможно, даже не пристанут».

Зазвонил телефон. Мелодия звонка Олегу не понравилась сразу же, когда ее поставили на новоприобретенном аппарате, а с тех пор ее не меняли. Она заполняла всю квартиру и превращала ее в камеру пыток, где на пленника воздействуют не физически, а через органы слуха. Но Олега никто не спрашивал о том, что бы он предпочел слышать в качестве звонка. Отец снял трубку, его удивленный голос насторожил Олега, а уж когда отец вошел к нему в комнату и протянул телефон со словами «Это тебя», мысли о последующих расспросах сразу же заняли внушительное пространство в голове. Олег постарался вспомнить, когда ему звонили в последний раз. Не удалось. Да и кому это понадобилось звонить на домашний, когда все уже давно перешли на универсальники(кроме его родителей, конечно)?

- Да?

- Привет, это Таня, – послышался в трубке искаженный голос, в котором, однако, прозвучали знакомые интонации.

- А, да… Привет.

- Надеюсь, не отрываю?

- Не… Нет, все нормально.

- Ты только не удивляйся, что я спрашиваю… Ты доволен жизнью?

- Эээ, ну, в общем, да. Почему бы мне быть недовольным?

- И ничего бы не хотел добавить? У тебя все есть?

- Ну, добавил бы кое-что, но, в целом, все в порядке.

- А что?

- Хотелось бы больше свободы, наверное. И… Даже не знаю, - Олег никогда не думал, что такой вопрос может вызвать у него затруднения.

 Давай, ты мне вечером в сети напишешь, ну, подумаешь перед этим. Я бы и так дождалась, только мне стало интересно, я позвонила. Извини, пока.

- Да все хор… - гудки в трубке.

«Господи, она странная». Олегу бы никогда не пришло в голову звонить кому-то с такими вопросами. А может быть и пришло бы, не пытайся он быть тем, кем на самом деле не являлся. Неожиданно память начала вырывать из забытья эпизоды жизни, когда он заставлял себя делать то, чего совсем не хотел, поступать так, как говорил рассудок. Вот очередной скандал, когда отец недоволен какой-то мелочью и обвиняет Олега заодно во всех смертных грехах, а тот молчит, изо всех сил пытаясь не дать вырваться наружу словам негодования и протеста. Вот мать снова даже не хочет слушать просьбы Олега отпустить его погулять с друзьями, просто погулять, и он остается дома, хотя уже представляет, как уходит из квартиры, хлопнув дверью и слыша возмущенные крики за спиной. Вот Олег в который раз непонятно, за что, подвергается нападкам со стороны своих родителей и выслушивает их спокойно, не возмущаясь в ответ. Какое он имеет право не уважать их? Ведь он подросток и живет на их деньги. Не может же он сказать, что уже взрослый и может решать все сам. Это будет неправдой и все это знают. Он видел своих одноклассников, воспринимающих родителей исключительно в качестве источника денег и понимал всю парадоксальность ситуации. Дети, живущие благодаря родителям, презирают их, идут против воли отцов и матерей, а они продолжают любить их. Олег же, старающийся исполнить все. что ему говорят и следовать правилам, постоянно слышал о том, какой он никчемный сын. Мир нелогичен. У Олега было все, чтобы охарактеризовать свое существование как благополучное, но, в то же время, при всем желании этого сделать он не мог. Все в его жизни было каким-то перевернутым, школа стала глотком свежего воздуха, которого, впрочем, становилось все меньше и меньше, свободное время превращалось в пытку. Олегу хотелось бы поставить все на место и на вопрос Тани ответить: «Мне не хватает упорядоченности». Но как бы это прозвучало для другого человека? Он просто обычный недовольный подросток, все его проблемы смехотворны.
Отец вошел в комнату. Этого следовало ожидать, он никак не мог оставить без внимания звонок своему сыну, ведь они были весьма редки, Олег предпочитал общаться по сети, там было больше времени для того, чтобы хорошо обдумать свои слова. Звонили ему только тогда, когда от него срочно было что-то нужно.

Несмотря на всю странность ситуации, Олегу было приятно почувствовать, как на мгновение решетки клетки раздвинулись, и внутрь проникло что-то извне. Но Таня невольно стала причиной повышенного интереса к нему охраны. Отец спросил:

- Кто звонил?

- Одноклассница, - проговорил Олег, стараясь придать голосу невозмутимость, так, как будто бы ему совершенно все равно, какие будут дальнейшие вопросы.

- И что она хотела?

- Спрашивала домашнее задание, - Олег сказал первое, что пришло ему в голову. Версия казалась логичной.

- Что-то не слышал, как ты говорил ей, что задали.

- Ты слушал? – удивился Олег и тут же подавил желание сообщить отцу, что он думает об уважении к личности.

- О чем вы разговаривали?

«Если сказать, что Таня спросила, чего мне не хватает в жизни, поверит ли он? А если поверит, что спросит потом? Сколько вопросов придумает?»

- Да ничего серьезного, просто позвонила.

- Я просто хочу знать, что ей было надо.

- Зачем? – Олег не сумел спрятать вызов в голосе.

- Затем, что я твой отец и должен знать все.

Олег злобно взглянул на круглое, рябое лицо с большими глазами, которые готовы были просверлить его насквозь, голосовые связки не послушались и он произнес:

- Я тебе ничего не скажу, - Олег отвел глаза в сторону, а затем снова посмотрел на отца.
«Ну вот, молодец, на пустом месте спровоцировал ссору. Так и надо»

- Что, умный стал очень? – процедил сквозь зубы отец, сощурившись и покраснев.

- Нет, просто…
-Вот и я тоже могу «просто». Ничего, это мы еще исправим, - перебил отец и, развернувшись, ушел на кухню.

«Кажется, это рекорд по бессмысленности ссоры». Олег уронил голову на стол и закрыл глаза. Только что он испортил себе, по крайней мере, ближайшие три дня.

***
В этот день ты в последний раз разговаривал с ней, ведь так? Ты помнишь много плохих дней, почему же ты не хочешь расставаться именно с этим? Что он для тебя значит? Для тебя важна ее личность, она повлияла на тебя. Можно сказать, ты оказался здесь из-за нее. Подумай о том самом дне. Почему. Чтобы вырваться, тебе понадобилось так много времени и событий? Ты помнишь?

***

Желтый лист уже несколько минут летел перед ними, поддерживаемый порывами ветра, который в тот день будто сорвался с цепи. Он подгонял их, дул в спину, то затихая не несколько секунд. То возобновляя свои усилия вновь. Взгляд Олега долго следил за перемещениями этого обычного листа, никак не желавшего падать. Ведь он, по сути, ничего не значил и, скорее всего, утратил все крупицы жизни, которые в отчаянии забрал у дерева, избавившегося от него, чтобы весной покрыться новыми листьями.

- Все-таки, Виктор Александрович был круче, чем та тетка, что у нас сейчас, - сказал Сергей, убирая универсальник в карман. Так получилось, что на выходе из школы Олег присоединился к компании своих одноклассников и теперь шел, слушая их разговор и изредка что-то произнося, чтобы создать видимость вовлеченности в общие дела.

- Ну, он действительно был какой-то невменяемый. Странно, как он вообще смог стать директором, - вставил Антон, перешагивая через лужи, которых на его пути. Катя, единственная девушка в спонтанно образовавшейся группе, заметила:

- Может и невменяемый, но дурацких правил с тех пор, как он уволился, явно прибавилось.

- В них есть смысл, - вставил Олег.

- Смысл, если захотеть, можно найти во всем. Но мне Виктор Сергеевич нравился больше.

Они свернули с широкой дороги и направились дворами к обширному пустырю, отделявшего один ряд жилых домов от другого, куда им и было надо. Эту землю так и не поделили между собой несколько компаний, единственное здание там – заброшенный дом в тридцать пять этажей, обитателей которого выселили несколько лет назад, а само строение почему-то не снесли, в отличие от всего того, что там стояло кроме него. На этом пустыре очень любили гулять дети, лазать среди развалин, играть и представлять, что они – единственные люди, оставшиеся на Земле. Именно через этот пустырь приходилось проходить Олегу, чтобы попасть из дома в школу и обратно. Здесь действительно было нечто необычное.

- Кстати, не хочешь пойти завтра с нами? – сказал Сергей, обращаясь к Олегу. – Тебя вообще нигде, кроме школы, не видно.

- Нет, не могу.

- Почему?

- У меня дела. – Олег уставился в землю под ногами. Ложь.

- Блин, ну нельзя же так.

- Я постараюсь пойти, хорошо. – Ложь, ложь. Не будет он стараться, ничего делать не будет. Просто не решится заговорить об этом с родителями.

- Ну, смотри, как хочешь.

Они уже шли по пустырю, где недавний дождь прибил всю пыль, ветер гулял среди развалин, а тучи, еще не исчезнувшие с неба, придавали пейзажу дополнительной мрачности.
- Смотрите, там кто-то на крыше! – громко сказал Антон, указывая на то самое заброшенное здание. Действительно, там, на краю, стояла темная фигура. Она наклонила голову вниз, рассматривая что-то на земле, а ее расстегнутую куртку развевал по воздуху ветер, так что казалось, что вот-вот фигура взлетит и понесется вперед, навстречу порывам.

- Так и свалиться можно.

Фигура сделала шаг по направлению к пустоте впереди себя. Олег заметил что-то знакомое в ее очертаниях и, сойдя с дороги, зашагал к строению.

- Эй!!! Все хорошо? – крикнул он, почувствовав смутную тревогу. Фигура повернула голову. Длинные волосы, довольно высокая. Олег уже бежал. Он мог ошибаться, но лучше так, чем корить себя после за не принятые вовремя меры. Меры против чего? Олег не знал, но что-то нехорошее должно было случиться. Чем ближе он подбегал к дому, тем очевиднее становилась ситуация. На крыше стояла Таня. Возможно, ей просто захотелось полюбоваться на окрестности свысока. Вот было бы хорошо, если так. За ним бежали остальные, скорее, просто следуя правилам толпы, чем действительно интересуясь, что там произойдет. Никто из них не знал Таню так хорошо, как Олег, хотя он сам не представлял, как много может о ней рассказать. Никто не увидел того, что увидел он. Олег не знал. Почему из всех возможных вариантов  объяснения того, что Таня стояла сейчас на крыше, он выбрал, практически мгновенно, именно тот, что крутился сейчас у него в голове, но все больше и больше убеждался в своей правоте.

Добежав до входа и слыша сзади смех, Олег только крикнул, подняв голову наверх: «Подожди!». В следующую секунду он уже бежал вверх по лестнице на крышу. «Вот дура, безмозглая, тупая стерва… Только бы это ей сейчас не сказать случайно». Он пробежал тридцать пять этажей не останавливаясь, не чувствуя усталости и, с силой толкнув дверь на крышу, ощутил, как вся масса воздуха обрушилась на него. Он захлебывался кислородом, ветер через ноздри проникал внутрь и практически лишал возможности дышать, однако Олег пытался что-то крикнуть, старясь найти слезящимися глазами Таню. Он услышал:

- Я не хочу этого, понимаешь?

Олег повернулся на голос и увидел ее. Она стояла на самом краю, готовая шагнуть дальше. «Дура, дура». «Что хоть не так?» - хотел спросить Олег, но только хрипло выдохнул воздух из легких. «Ей все снова надоело? Надоела учеба? Не видит смысла жить дальше? Обострение чувства собственной ничтожности? У нее всегда есть причина пожаловаться».

Таня расставила в стороны руки, подняла голову и сделала шаг. Ее тело падало вниз, черная ветровка взвилась вверх в последней попытке удержать свою хозяйку от падения, но ничем не смогла помочь. Олег, несмотря на тот сумасшедший рывок, который он совершил еще так давно, когда под ногами Тани еще была крыша, не смог оказаться у края в нужный момент. Он с трудом затормозил, краем глаза еще увидев летящее тело за мгновение до того, как оно коснулось земли. Олег зажмурился и отвернулся, снизу доносились удивленные голоса, крики.

- Здесь везде кровь!

«Ну вот вам, пожалуйста, настоящая смерть перед глазами». Олег пошел к лестнице, слыша мат и истерику внизу. Он не удивился, когда обнаружил, что все разбежались, оставив тело Тани лежать на земле. Возможно, они забыли и об Олеге. Он старался не смотреть в сторону Тани и медленно побрел к дому. Что теперь делать, он не знал. Наверное, следовало позвонить ее родителям. Что он скажет? Есть ли его вина в случившемся?

Вот дверь его собственного дома, лестница, квартира.

- Ты почему так долго?

- Таня Авралова бросилась с крыши, насмерть.

- Что?

- Я пытался ей не дать сделать это, но не успел, - сказал Олег, проглотив последние слова, и почувствовал, как к глазам подкатывают слезы.

***

Ты помнишь, как умер? Многие хотят забыть. Но сейчас ты думаешь именно про это. Ты хочешь сохранить воспоминание. Единственный раз в сознательной жизни ты почувствовал настоящую радость - перед смертью. Не значит ли это, что свобода – миф, придуманный хитрыми людьми? Ты так не считаешь? Забавно, она хотела умереть, а ты – нет, хотя у тебя на это было больше причин, не так ли? Хочешь вернуться назад, опять? Увидеть родителей, окончить школу. Хочешь продолжать поиски свободы?

***

- Не понимаю, почему ты вообще должен туда идти. Кто она вообще такая? – отец ходил из стороны в сторону по комнате, скрипя половицами и нервно жестикулируя. Мать стояла в дверях и молча соглашалась со всем, что говорил муж. Олег недоуменно смотрел на родителей. Он снова завел этот разговор сегодня, в последнюю минуту. Больше попыток у него не будет.

- Меня пригласили на ее похороны. Думаете, это нормально – игнорировать такое приглашение?

Отец фыркнул и остановился, облокотясь на подоконник.

- Вы были знакомы только по школе, туда же не идет весь класс. Это явно какая-то ненормальная семья, мало ли, что там будет. Я уже говорил.

- Ну скажи мне, что там может быть? В записке Таня попросила, чтобы меня пригласили.

- Так ей-то уже какая разница? Я считаю. Они долбанутые на всю голову, ну покажите мне людей, которые сейчас хоронят! Почему бы ее просто не кремировать, как делают все нормальные люди? Они случайно не религиозны, а то можно сообщить…

- Я видел, как она умерла. Она была моим близким другом.

- Хватит из меня дурака делать, ты дальше своих книг ничего не видишь и целыми днями сидишь дома, кто с тобой дружил-то.

«Ах, вот как». Волна ненависти зародилась где-то внутри Олега и начала медленно подниматься наверх.

- Ну извините, что у меня с вами так мало общего. Ваш кругозор наверняка шире.

- Хватит строить из себя умного, ты слишком много о себе думаешь.

- Я, возможно, в какой-то степени виноват. Не надо было мне тебя тогда слушать, а поговорить с ней.

- Хватит нести бред. Все равно ты никуда не пойдешь, ты наказан.

Олег встал с дивана и спокойно проговорил:

- А ты останови меня. Что, ударишь меня снова, как обычно?

Все было так, как он когда-то мечтал: хлопнувшая дверь, возмущенные крики. Олег даже подумал, что Таня умерла как будто специально для этого. Волнение наполняло его целиком. Когда он спускался по лестнице, вышел на улицу и направился к метро. Мир как будто окрасился свежими цветами, все стало ярче и насыщенней, и эта свежесть будто связывала орущую где-то внутри совесть, пытающуюся убедить Олега вернуться, просить прощения, пока не поздно. Однако Олег уходил все дальше, все-таки несколько смущенный тем, что настроение у него так поднялось, хотя момент для этого был явно неподходящий. Он попытался убавить свою радость, запрятать поглубже, чтобы ее свет случайно не увидели окружающие. Только сейчас он понял, что вышел слишком рано и имеет в запасе еще много времени. Олег сбавил шаг и теперь шел медленно, оглядываясь по сторонам, любуясь на ухоженную улицу, полную разноцветных осенних деревьев. Ощущение было сродни тому, когда он выбежал из школы, охваченной мнимым пожаром, в числе толпы учеников. Та же радость и удивление, что вокруг простирается такой мир, которого раньше почти не замечал, а если и замечал, то исключительно мельком, не заостряя внимания. Неужели почувствовать красоту можно, только зная ее противоположность? Неужели это такая необходимость?

До метро можно было дойти прямой дорогой, но Олег выбрал ту, которая шла через парк. Он хотел насладиться каждым мгновением красоты и свежести, кто знает, когда ему еще придется увидеть мир в этих красках, ведь, в сложившейся ситуации, будущее не предвещало ничего хорошего.

Асфальтовая дорожка провела Олега через ворота, направила его в сторону пруда и продолжала вести между деревянных скамеек до тех пор, пока Олег не остановился, привлеченный криками в стороне от него. «Здесь даже в парке люди не могут вести себя спокойно». Туда идти ему совсем не хотелось, и он решил немного изменить маршрут. Пройдя еще несколько метров, он вышел на пересечение нескольких дорожек и приостановился, чтобы по указателю выбрать нужный путь. Боковым зрением Олег заметил неприятного вида мужчину, появившегося слева. Не успев осознать происходящее полностью, он увидел в руке у этого человека окровавленный молоток. Мужчина замахнулся и ударил Олега им по голове. Тому показалось, что сильнее боли, чем эта, на свете быть просто не может. Колени больно ударились о землю, и все исчезло.

***

Над ухом что-то противно пищало. Тело не слушалось. Где-то далеко зазвучали знакомые голоса. Олег попытался заговорить, но с губ сорвалось бессвязное мычание. Звуки приближались, становились громче, и теперь было очевидно, что вокруг Олега стоят люди. глаза открылись и, когда смогли сфокусироваться, сообщили своему хозяину, что это отец и мать, а также незнакомый ему человек в белом халате.

- Олег, Олег, все в порядке, - озабоченно сказал отец, подходя ближе к сыну и взяв его руку. – Ты жив. Господи, как мы переживали.

Мать приблизилась и дотронулась до его лба.

- Слава богу, что все нормально.

- Я… умер… - наконец сказал Олег.

- Ты что, нет. Какой-то чокнутый  взагматик устроил бойню в парке перед тем, как сдохнуть. Около 70 человек перебил, ты жив остался.

- Взагматик? – Олег привстал, а затем сел, поймав на себе взгляд врача.

- Не волнуйся, Тебя проверили, ты здоров.

- Но я был уверен, что умер, ведь… – Олег запнулся на полуслове и решил промолчать.

- Что?

- Ничего… Ощущение пустоты.

- Все нормально, оклемаешься, приедешь домой, мы тебя откормим. Надеюсь, ты не сердишься на нас, хе-хе. В последний раз мы немного погорячились.

- Нет-нет, все хорошо.

Мать, а потом и отец обняли Олега, тот сначала отстранился, но потом перестал сопротивляться. Человек в белом халате подошел, попросил родителей удалиться и обратился к нему:

- Не могли бы вы повернуть голову влево?

- Относительно меня или вас?

- Что?.. А, конечно, относительно вас, вы же у нас главный пациент сегодня, - мужчина улыбнулся.

Олег сделал, что его просили, и решил, что умирать действительно было рановато.