Фуга 13 - Откровение Диверсанта

- Держите его! Держите, вашу мать! – срывал голос прапорщик Николаев. Мы, несколько солдат, столпились на дворике подхоза, потом цепью надвигались на … Диверсанта… мощного хряка, которого мы откормили на отходах, и теперь должны были отдать в отряд. Ох и пристрастился он к нашей перловочке!



Зверь как будто понимал, что его сейчас упакуют в грузовик и увезут на стол для офицеров тыла, всячески сопротивлялся, и осмысленный его взгляд выдавал то насмешливые проблески, то последнее отчаянье обманутого нами ребёнка. Хрюшка бегала от нас по всему двору, проделывая траншеи в сугробах, и на снегу от её следов появлялся затейливый узор, который возможно имел какой-то сакральный смысл… вдруг это какие-то пророчества для всех нас.



Но представь себе кабана - глаза хитрые-хитрые, как у всех погранцов, опрокидывает любого, кто на него наваливается! Таким был наш Диверсант. А мы, думаешь, большие специалисты по ловле дикой свиньи? А что нам оставалось? Поминая чертей, ловить этого монстра, несмотря на все его почти человеческие рулады и мудрые росписи на снегу.



- Шире, шире обступайте! – орёт Николаев, прячась за наши спины. Мы вновь накидываемся на весёлую свинью, она издаёт бешеный визг, и по снегу прорывается от нас… вот один ухватился за ногу, но проклятый хряк волочит его, и отрывается.



По правде говоря, мы его любили. И хотя Славка Кондратьев, ответственный за подхоз, и для родной свиньи нередко набиравший диких яблок, из-за чего получил прозвище Фигура, иногда пинками его отгонял, чтобы не мешался во время работы, но всегда с ним разговаривал, учил уму-разуму.



- Спокойнее, Дива! Сейчас… сейчас получишь нашу перловочку, бакланы не едят, всё тебе оставили! Ну что улыбаешься? Сам небось фазанчик, а туда же!



И животина от того, что с нею разговаривают, не только толстела, но и умнела не по дням. Фигура теперь смотрит, как мы его ловим, и улыбается чему-то своему.



- Ты чего радуешься? – cпрашиваю я, отряхиваясь от снега, пока мы переводим дух от этих бешеных гонок за свиньёй.



- Привык я к нему. Мне порой кажется, что это не поросёнок, а человек, настолько умный. Речь понимает, и мне кажется, что всё время что-то хочет мне сказать. Хорошо, что увозят. Я хоть не буду видеть, как убивают моего… Диву, - сказал Славка, и в его горле першит, вот он смеётся над нами, а самому плакать хочется – привязался!



- Сколько вы будете возиться? Бестолковые! Ничего не умеют! А ещё мы, пограничники, диверсантов ловим! – Николаев пытался нас подзадорить и пристыдить. Однако в таком брутальном занятии, как поимка кабаняры в снегах, участия не принимал. Мы снова загоняем шеренгой, комично расставив руки.



- Дивер… Дивер… ну не бегай! Ну, малыш! Всё равно помирать! – приговаривает добрый Ахмет, ему уже надоело бегать за хрюльником. Однако сколько бы мы не пытались усмирить эти полтора центнера живого веса, малыш с блеском от нас удирал, наверное, при этом худел, мы уже все извалялись в снегу, а никакого толка.



Привлечённый визгом Диверсанта и нашим гоготом, к подхозу причалил новый начальник заставы, лейтенант Тетёрин, весь на понтах, аж лоснится в нулёвой курточке. Когда человек только вступил в должность, ему порой хочется тут же проявить свою власть, а как её проявишь, если все отвлечены на поимку весело улыбающейся свинины.



- Вы когда орать закончите? Схватили мясо, скрутили, и на борт! Возитесь тут! Ходите, сопли жуёте – одну тупую свинью вшестером не можете взять! - при этих шепелявых словах Диверсант как-то странно и обиженно посмотрел на начальника, как будто что задумал.



Я давно подозревал, что Фигура на самом деле свою Диву обучил понимать речь. И вот мы, подгоняемые уже и куском, и лёликом, вновь набросились на это жизнерадостное создание. Кажется, нам почти удалось! Мы навалились на бедное животное со всех сторон, каждый за что-то держал. Мне досталась левая задняя нога, а Ахмету правая задняя. Четверо прижимают брюхо и голову. И так мы поволокли Диверсанта к машине. Он бодался, брыкался как мог, но против шестерых погранцов разве сладишь!



В самый ответственный момент мы пытались поднять это Диво на борт, но начальник под руку, очень некстати, брякнул, по-видимому, обращаясь лично ко мне:
- Да ты не как бабу держи, а хватай обеими клешнями!



Я схватил второй рукой за заднюю ногу нашего чудовища. Но в ответственный момент погрузки в кузов – а мы настолько неуклюже пытались поднять хряка, как будто это не живая упирающаяся тварь, а мешок с салом – боров сначала дёрнул ногой, за которую держу я, потом ногой, за которую схватил Ахмет.



А потом, это просто незабываемое ощущение, уж извини за натурализм, но из песни слова не выкинешь – Диверсант вот так непосредственно и с озвучкой – бздыньк – выпустил сначала мне на руки, а потом и Ахмету зловонное содержимое своего желудка, прямо из отверстия под крючком.



Фуууууу!!!! Я до сих пор вспоминаю это с содроганием сердца! И при воспоминаниях глаза слезятся, и снова хочется вымыть руки! Вот есть такие минуты откровения, когда думаешь – не за этим ли ты пошёл в армию, чтобы познать именно такое слияние с природой?!



Я от неожиданности отдёрнул руку, а Ахмет, конечно, выпустил свою ножку, и любимец публики, ободрённый таким освобождением задних ног, с особым шиком, как разъярённый мустанг, лягает меня и Ахмета, и мы кубарем валимся на спину в снег. Это ещё одно откровение – падать от пинка разъярённой тушки… но на этом дело не закончилось.



Свинья разбушевалась! Диверсант как мелких свинёнышей раскидал четверых солдат, держащих его за уши и за ноги спереди! Все попадали, ну им хоть повезло – на них не извергнули столько отборнейшего жиденького! Прости, ты даже не представляешь, какой это был конфуз... у меня до сих пор рвотные позывы, как вспомню... ну вот такая у нас была служба, всякое случалось!



Сделав своё подлое дело, наш грязевой вулканчик во весь опор устремился на дорогу! А там … тут я впервые увидел на лице нового блистательного начальника заставы подобие мистического ужаса – прямо на Тетёрина летело наше бесноватое существо с пятачком и разбрызгивателем сзади, уникальная помесь носорога и скунса, выведенная пограничными селекционерами.



Может из-за этого случая у него с речью стали нелады потом… или он всегда так шепелявил?



Ты знаешь ведь, что против армии Александра Македонского в Индии использовали боевых слонов? Это страшное оружие – ворвётся в толпу и всех раскидает. В этот зимний день роль боевого слона играла свинья с нежной кличкой Диверсант, или для Фигуры – Дива, а в роли всей армии Македонского ещё совсем зелёный лейтенант, только что раздувающийся от осознания собственной важности, и вдруг столкнувшийся можно сказать, пятак в пятак, с настоящим противником. И… победила свинья!



Диверсант крайне непочтительно опрокинул лейтенанта, перемахнул через него и даже успел в прыжке добавить из-под хвоста всё той же вонючей жидкостью, что щедро полита на мои руки и руки Ахмета, двух рядовых, лежащих на спине в сугробе и буквально в свином дерьме умирающих от смеха!



О какое это было зрелище! Как только Диверсант унёсся по накатанной дороге, пытаясь уйти от своих преследователей, наш начальник вскочил и разразился бранью на нас, неумех, как будто специально устроивших себе потеху. Поскольку отпустили этого бронтозавра мы с Ахметом, основная грозовая масса ударила в нас, и только рикошетом по всем остальным.



- Ну я вас устрою самих в диверсанты! – закончил лёлик угрозой, мы с Ахметом переглянулись и со смехом стали отмывать в снегу наши заляпанные отвратной жидкостью руки.



И почему-то мне вспомнился Понтий Пилат, как он умывает руки… Вот и мы… отдаём Диво, а оно на нас пророчества кидает, весь снег следами и дерьмом расписало, и мне даже представилось, что оно за нас молится своим свинячим божествам: «Простите их, ибо солдаты простые, приказано, и делают!» Но свинтусы в облаках не вняли.




Наконец кусок нашёл для ловли какие-то мешки, верёвки, поймали мы мудрого Диверсанта, связали, спеленали и погрузили. Фигура отвернулся. А я вгляделся в понимающие глаза этой безвинной твари, которую съедят генералы и не поморщатся. Свин в последний момент как бы сказал мне своим взглядом: «Однажды и тебя сделают диверсантом… и вот так же спеленают!» И эта мысль оказалась пророческой!



Буквально через день после этого памятного дня меня, Ахмета, Шамана и Гуляя поставили на инструктаж:



- Ну что, чекисты! Это вам не порося вязать! – сказал Кирпич (такую кличку за трудности в произношении согласных шипящих, со злополучного приключения со свиньёй получил наш новый начальник). – Теперь в роли диверсантов будете вы. Даю вводную!



И нам четверым пролётчикам – а кого ещё направлять для выполнения самой грязной работы – поставили задачу – мы должны пронести заряд взрывчатки, заложить под объект и в нужное время взорвать.



Поскольку по условиям учений мы были смертниками, объект и взрывчатку мы должны были оборонять до последнего патрона, а потом геройски погибнуть. Тут лёлик улыбнулся. Для полноты образа ему оставалось только ручки потереть.



При этом Кирпич так выразительно смотрел на нас с Ахметом, что мы поняли, что попали, и попали крупно – лёлик решил расквитаться с нами за вчерашнее позорище со свиньёй, которая успела нагадить и нам в руки, и на новую камуфляжную куртку начальника.



Что такое, играть роль диверсанта? Если поймают, налупят от души, особенно если чужие. А поскольку на стыке вязать нас будут бойцы с двух застав… обозлённые тем, что поспать не дали… будущая встреча обещает нам особую «теплоту».



Однако, в последний момент, одумавшись, вдруг нас там загасят по-крупному, Кирпич решил приставить к нам замполита в качестве руководителя диверсионной группы. Мы взяли оружие, привинтили специальные пламегасители для холостых выстрелов, зарядили магазины патронами с белыми пластмассовыми пульками. Потом надели на себя вещмешки, наполненные песком и камнями – импровизированной взрывчаткой - для достоверности, а точнее, чтобы нас помучить, Тетёрин лично проследил, чтобы ноша ощутимо тянула нас к земле.



И вот группа учебных нарушителей – лёлик во главе и мы, четверо нагруженных, как танкеры, солдат, высадились в тылу. Впереди без тяжёлого вооружения и мешка, как на прогулке, быстрым шагом порхал замполит, а за ним ползли мы, диверсанты, кряхтя и отдуваясь. Морозно, снег хрустит, но нам не холодно – мы прём тяжести и потеем – как и должны в нашем случае вести себя настоящие диверсанты.



Объектом, который мы должны были срочно разнести к чертям, стал уличный туалет около одного хутора. Я представляю себе изумление хозяина, когда он увидел, как приблизилась группа солдат и стала вытряхивать содержимое рюкзаков вокруг его собственного отхожего места.



Но поскольку он жил в приграничной зоне, курат решил из дома не высовываться, мало ли чего могут устроить пять вооружённых людей.



И вот дан старт учениям. К этому месту из тыла вели две дороги, огибающие склон – одна с востока, другая – западная. Мы разделились. Меня замполит послал на восточную дорогу, где по задумке авторов учения, я должен был засекать приближение пограничников, поднятых по тревоге, дать белую ракету и бегом воссоединиться с основными силами. Если же ловить нас приедут с западной стороны, такое же задание у Ахмета – дать ракету и бежать к своим. А там мы должны защищать объект, в котором сидит лёлик и отсчитывает время, которое мы сумели выиграть у погранцов. О том, чтобы хозяин туалета мог бы им воспользоваться по назначению, не могло быть и речи, и его испуганное лицо в окне выдавало, что несмотря на его острейшее желание, с этим делом он готов повременить.



Очевидно, как только мы заложили взрывчатку, нас чикирнули с ближайшего спутника. Иначе я не могу объяснить, что как только я вышел наверх по восточной дороге, на расстоянии километра я засёк уазик с первой группой гоблинов, которые стремятся как можно быстрее нас найти и нам от души, по-пограничному, навалять за то, что над ухом надсадно хрюкнула сирена.



Дальнейшие события я пролистывал в памяти не раз: вот я достаю сигнальный пистолет, поднимаю руку вверх, стреляю белой ракетой… потом я собираюсь вынуть из ствола гильзу, чтобы сохранить для отчёта… и тут на морозе и от суеты сигналка разваливается в моих руках на две части – ствол и рукоятку с курком. Собирать некогда, ведь на меня едет машина, и я сунул одну часть в левый карман, а другую – в правый. После сигнала нужно бежать по спуску свои триста метров вниз, чтобы потом повернуть к своим диверсантам и вместе с ними до последнего вздоха, как и подобает смертникам, отбиваться от наседающих погранцов, чтобы уличный домик с дыркой был всё-таки взорван.



Очевидно, по мысли автора сценария, у меня хранится капсюль, и без меня сковырнуть к свинячим богам особо законспирированный объект нет никакой возможности. Но пока я бегу свои триста метров, за мной гонится «уазик» свой километр, за рулём настоящий гонщик по кличке Камикадзе… и его скорость намного больше моей. На последней стометровке меня почти настигает наша братва.



Погоня очень возбуждает, особенно если ты - жертва. Сзади на меня наседает «уазик», и я удираю, как заяц, пытаясь успеть дотянуть до финишной черты, как будто перед этим не тащил мешок с песком. Моё сердце выскакивает из груди, и я ввинчиваюсь в сугроб. Тут же на меня, как на маленького поросёнка, падают загонщики и пеленают.



Мне повезло – меня ловили наши. Поэтому без особого озверения поваляв меня в снегу, даже без стрельбы, впятером повязали, и… вот тут я вспомнил как мы ловили Диверсанта вчера, спелёнутого засунули в машину и отправили на убой. Аналогия полная, и сбылись пророчества свиньи, которая передала их посредством своего последнего взгляда и жидких расписок на снегу:
«твой час пробьёт, и тебя поймают, будешь ты избит и связан, и кинут в машину, и увезут» (псалом первый, Откровения Диверсанта, стих четвёртый).



Шутки шутками, а вот Ахмету повезло меньше – его ловили погранцы с четвёрки, и довольно покуражились над диверсантом, из-за которого подняли заставу в ружьё. Мало того, что наваляли пинков и подзатыльников, так ещё, чтобы не сдавать назад, выпустили в Ахмета три магазина холостых патронов!



Надо сказать, что не все холостые патроны прогорают в пламегасителе, и ошлёпки пластмассы всё равно вылетают, так что могут и прожечь одежду, пробить фанерку, если палить в упор. Когда я увидел помятого Ахмета, тот пытался закурить – полез в карман изрешечённой куртки – и вместо пачки сигарет достал рассыпанную труху табака и обрывков бумаги.



Вот так для Ахмета сбылось другое пророчество Диверсанта: «и руками, которые получат от меня грязь внутреннюю, вынешь ты то, что принимаешь в себя как грязь внешнюю, и рассыпется оно в прах».



И вот тут, когда меня везли на заставу, уткнув пятачком в пол, связанного для полного реализма ( Тетёрин распорядился, чтобы нас немного поунижали за его вчерашнее унижение), до меня дошла тревожная подробность – похоже, мой карман полегчал! Я потерял военное имущество! Объяснил ситуацию бойцам - меня развязали, и мы стали шарить сначала по машине. Ствол от сигнального пистолета есть, а рукоятки с курком нету!



Смеркалось. Все участники учений, и побитые диверсанты, и покуражившиеся ловцы, обшаривают весь мой маршрут, с того места, где я выстрелил, до тех сугробов, где на мне отрабатывали захваты. Но этой железки найти мы так и не смогли, хотя снежок чуть ли не просеивали пальцами. С тяжёлым сердцем мы вернулись домой на заставу.



Сбылось другое пророчество Диверсанта: «и тот, кто ловил меня, сам будет пойман, и тот, кто умыл руки, будет и сам отдан на заклание»…



Казалось бы, ну ладно, можно обойтись парой нарядов за потерю этой детали. А потом весной наведаться в эти места и найти железку. Но о потере рукоятки сигнального пистолета пошёл рапорт в отряд, и его прочитал мой злейший друг - зам начальника по тылу.



Мы с ним как-то здорово сцепились на окружных соревнованиях по волейболу, что проходили в Риге. Мамонтов, наш зам командира по физической подготовке, как заладил меня брать на любые соревнования, что пришлось и в волейбол поиграть, в сборной офицеров и солдат отряда. Так вот с этим тыловиком мы не сошлись характерами – в решающем матче с погранцами Клайпеды редко я давал ему пас, этот вертикально поставленный хряк из-за своего живота с трудом отрывался от пола, поэтому мазал, бил по сетке, и я стал пасовать на другого бьющего игрока, чем и вызвал гнев офицера тыла.



До полноценной драки в раздевалке дела не дошло, но этот старлей пообещал мне припомнить, как я ему наступил на ногу. И тут ему такой подарок – рапорт на меня. И мой друг по волейболу устроил мне максимальную меру наказания. Нет, меня не расстреляли тогда.



Свинство ситуации состояло в том, что перед моими глазами стояла мудрая поросячья физиономия, которая с небес глядела на меня, и рассуждала о превратностях судьбы, о том, что сначала ты кого-то ловишь, а потом ловят тебя, пеленают или распинают, режут на куски, и едят по кусочку…



На боевом расчёте меня не объявили на службу, после ужина забрили наголо, отбился я в необычное для себя время. Пацаны сочувственно напутствовали: «Главное что мы однажды вернёмся домой». Но никто из нашего призыва ещё не испытывал такое, так что первым дорожку торить мне. Ну а потом это будет многих славный путь.



Я уснул и во сне побывал в свинячем раю. Ко мне подошёл дух Диверсанта, видом как человек, только с пятачком, дружески похлопал по плечу и сказал:
«Терпи солдат, как я терпел – сначала меня любили, ласкали и кормили, а потом предали и убили… такова наша доля – честно служить, а потом умирать невинно, просто потому, что кому-то хочется кушать или кому-то случайно наступили на ногу».



И сбылось ещё одно его откровение, что написал Дива на заснеженном подхозе, когда отбивался от нас - «и наступит день, который станет порогом, и будешь ты считать время до этого дня и после, и будет этот день, как ночь, ведь ты расстанешься с любимыми друзьями и своим домом».



Я проснулся сам, без команды, и старался не двигаться, вспоминая этот странный сон про нашу службу, про то, что не стоит печалиться, если тебя подмяло колесо, и не стоит особо радоваться, если оно вознесло тебя, потому что сегодня ты наверху, а завтра – внизу. Просто у каждого своё время, и однажды придётся расстаться со своим домом и друзьями, и направиться туда, куда не хочешь.



Ну что ж, Диверсант, сбылись все твои свинские откровения, мне суждено повторить твою судьбу. Уснул я в родном, а проснулся в неизведанном. Ведь наступил этот роковой день и час - в то утро меня в первый раз увезли… на гауптвахту.

----------------------------------------------
иллюстрация - http://scaramouch.ru/foto/06-11-2008--03/sca079.jpg


Рецензии