Глава 6. Королевская правда

  – Ты что, кузнец, всю рать мою позоришь! – с угрозой проговорил Филипп. – Или ты веру в меня потерял? Говори смелей и не бойся правды.
  – Государь! Во мне восстала совесть, – отвечал Робер.
  – Совесть? О чём ты говоришь? – засмеялся король. – Какая на войне может быть совесть? Бей неприятеля, гони его взашей, не давай улизнуть от расплаты – вот какая совесть должна быть у воина.
  – Совесть – великая сила, государь, она руководит поступками людей. Зная, что меня противник убить не сможет, не могу я поднять на него руку.
– Но людьми руководит король! Ты зря забыл об этом, кузнец! И коли ты ослушался приказа короля, он тебя, по совести, и наградит.

  Велел Филипп казнить Робера, дабы не смутьянил он своим примером войско, мешая королю осуществлять его замыслы.
Бросили кузнеца в глубокую вонючую яму, бежать из которой было невозможно. Казнь была назначена на следующий день. Сидел Робер и думал, не о казни – мысль витала вокруг войска короля. Что же стало с людьми? Возможно ли такое, чтобы народ, видя, как несправедлив король, гробил ради него свою жизнь, воевал за его идеи, убивал мирно живущих соседей? Куда приведёт короля такая война?.. А солнце?.. Никто в королевстве ничего не знает о солнце! Почему оно перестало освещать их землю?..

  Мысль о солнце захватила Робера. Неужели никому не дано больше увидеть солнце? Его весёлые лучи не будут плясать на воде, его тепло не будет дарить жизнь всему сущему на земле?.. Проклятая война!

  И вдруг... Робера словно озарило. Он связал концы с концами: когда король начал войну – солнце исчезло! Значит, война несправедливая, это знак свыше! Солнце, предназначение которого – давать тепло, радость, жизнь, не хочет видеть смерть, кровь и слёзы! Как всё просто! Это необходимо поведать людям! Народ должен знать, что обманом втянут в бессмысленную войну. Кузнец преисполнился решимости; его сознание прояснилось, он, упрямо искавший истину, обрёл наконец уверенность! Но что он может сделать, если на завтра назначена его казнь. Единственный выход – бежать! Робер только сейчас осмотрел своё узилище. Скользкие глиняные стены высотой в два человеческих роста – выбраться отсюда будет трудно. Кузнец попробовал вскарабкаться наверх, но из этой затеи ничего не вышло: ногам не было опоры, рукам не за что ухватиться, и он снова и снова срывался в жидкую грязь. Робера охватило отчаяние.

  – Ты что, сбесился? – неожиданно услышал он сверху голос короля. – Словно собака, кидаешься на стены.
  – Король, мне всё едино умирать, поведай, если знаешь, почему народ не видит солнца?
Филипп засмеялся:
  – О солнце спрашиваешь? Так знай: оно не встанет. В королевстве разбиты все часы, и ничто больше не показывает время. Я загасил светило, дабы в темноте мои оружейники ковали чудо-оружие. При лучах света исчезнет в доспехах сила, которая сейчас отражает удары мечей и стрел. Я всемогущ, и того, кто воле моей не подчинится, смету с пути. Вот моя правда. Ты её теперь знаешь, но твой рот завтра закроется на замок. Готовься принять смерть достойно. Чтоб ты не пал духом, велю дать тебе последнюю трапезу.

  Королевские слуги бросили узнику большую кость с остатками мяса. Схватив её, Робер затих, маленький огонёк надежды загорелся у него в душе. Когда король ушёл, а стражники угомонились, начал он выскабливать костью в глине, словно лопаткой, что-то наподобие ступенек. Работа шла медленно, но в конце концов увенчалась успехом – он выбрался на поверхность. Охранники сидели возле костра. На этот раз Робер был рад, что солнца нет. Тенью проскользнув мимо стражников, он скрылся среди воинов, расположившихся невдалеке на бивуак. В густой толпе ратников, озарённых походными кострами, кузнец нашёл Жано.

  – Как ты здесь оказался? Тебя должны казнить, Робер? – с удивлением воскликнул он.
  – Должны были, Жано, но только утром, – Робер засмеялся. – Мне надоело ждать, и я сбежал.
  – Далеко не уйдёшь, всё равно тебя схватят. У короля везде свои люди.
  – И хороших людей немало есть на свете. Жано, я тебе не сказал самого главного: народ ропщет без солнца, но солнце не встанет, пока будет длиться эта война. Войны хочет король, – значить, король против народа. Откуда ему взять столько воинов, чтоб подчинить весь народ и превратить его в бессловесную скотину? Нет, Жано, ты ошибся: своих людей у Филиппа немного.
  – Ты спятил, Робер, несёшь какую-то ахинею, слушать тошно! Что тебе от меня-то нужно? Шёл бы своей дорогой, не вводил бы меня в искушение, не ровён час, пойду к королю и доложу, какие речи ты ведёшь против его. Он быстро найдёт применение твоему языку, а заодно и голове.
  – Разуй глаза, Жано! Неужели ты не видишь: стонет народ без солнца! Король грабит чужие земли, у войска затуманены глаза обилием наживы, но должна же проснуться совесть у каждого воина! Ты убиваешь ничем не защищённых ратников, полонишь их жён, детей, а поставь себя на их место! Каково? Возненавидел бы ты войну, возненавидел бы захватчиков, о мести возмечтал!
  – Складно запел, одно к одному. Насчёт солнца я не знаю, то воля свыше. Об остальном – замолчи! Не к месту глаголешь. Филипп печётся о королевстве, от непокорных смирения требует, дабы мечтать не могли о захвате наших земель...
  – Но мы же у них её и отбираем! Принадлежащие им и землю, и добро, и свободу!
  – Королю видней. Не нам, простым смертным, заглядывать в закрома его мыслей. Извернулся от казни – хвалю, но не ходи по краю пропасти: не ровён час, оступишься.
  – Вижу, не понимаем мы друг друга... Об одном прошу: помоги оружием, не с голыми же руками до дому добираться. На дорогах неспокойно, да и еду добыть нечем.
  – Дать не могу, но коли у какого-нибудь ротозея одолжишь, препятствий чинить не буду. На том и прощай.


*
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/03/25/1165