Офицерская история
Автобуса не было давно. Никто не любит ждать, но особенно это противно после работы, когда устала, как собака, и домой поскорей хочется или чаю горячего напиться и съесть парочку бутербродиков, или сразу же прыгнуть рыбкой в кроватку девичью.
Как-то лень мне было идти до дома от метро четыре остановки, и я всё думала: «Ну вот сейчас, сейчас…»
Шаткая фигура, которую я еще у метро приметила, медленно и неуклонно, как снежная лавина в горах, ползла ко мне. Я отошла на несколько шагов, повернулась боком, но фигура опять, как намагниченная, стала ко мне притягиваться. Я опять отошла. Так мы кружили по остановке некоторое время. Вдруг фигура сделал резкий скачок и мужичонка схватил меня за руку. Пьяное бормотанье означало желание познакомиться поближе. Немногочисленный народ на остановке наблюдал за этим с любопытством, но никто не ринулся ко мне на помощь. Честно говоря, я испугалась. Мужичонка хоть и пьяный, но хваткий, он не отпускал меня, и потихоньку подталкивал за угол дома, где потемнее.
Я старалась вырвать руку и, молча, отпихивала его. Вдруг я увидела, что от метро к остановке быстро идет военный. Я буквально бросилась ему под ноги и страшным шепотом, потому что горло было сдавлено страхом, просипела: «Спасите меня!»
Военный ничуть не удивился. Такое впечатление, что он спасал одиноких девушек каждый вечер, или по крайней мере, через день. Он резко оттолкнул пьянчугу. Сильно взял меня под локоть и повел прочь от остановки.
Спросил: «В какой стороне ваш дом?» Я рукой показала направление, и мы быстро пошли по улице. Будете смеяться, но пьяный неудачник какое-то время шел за нами и всё бормотал что-то про знакомство.
Мы почти что бежали. Он молчал. И я не находила слов, чтобы что-то сказать. Я всё еще была в ступоре.
Так мы неслись минут пять, наверное.
Потом, как настоящий офицер, он решил узнать имя дамы. Я тоже спросила, как его зовут.
Так мы познакомились. До дома он меня довел без приключений. Было уже поздно, почти двенадцать.
Не было даже намека, чтобы пригласить его «на чай». Не поверите, но в те времена после первого знакомства никто никого не приглашал в гости. Нравы двадцать пять лет назад были строгие.
- Дайте мне телефон на всякий случай, - вежливо сказал он. - Мало ли что. Вдруг я Вам опять пригожусь.
Никакого флирта, никакого подозрительного подтекста. Всё очень корректно. Коротко, по-офицерски.
Я дала телефон. Вбежала в квартиру. Хотелось рассказать про мое ночное приключение, но все спали. Я не стала греть чай, просто быстро поплескалась в душе и легла, как и мечтала, в свою теплую девичью постельку, вся в какой-то лихорадке.
Ясно дело, что на следующий день я все уши прожужжала подружкам про храброго героя, который спас беззащитную принцессу из пасти дракона. История с каждым разом обрастала все новыми подробностями. И, если бы я не боялась забыть, что я нафантазировала в прошлый раз, то я бы прибавила сюда еще парочку бандитов и кровавые раны на теле защитника, которые я перевязывала белоснежными бинтами. Но, Слава Богу, хватило у меня ума не улетать слишком высоко в своих мечтах девичьих.
Мой капитан позвонил через неделю.
Вежливо спросил, как дела. Не надо ли чего? Голос был сухой. Опять мне показалось, что он просто воспитанный молодой человек, и я совершенно ему не понравилась.
Я грустно отвечала, что настроение у меня хорошее. Всё у меня в порядке. Работаю. Учусь на третьем курсе в университете, на вечернем. Много читаю книг по истории. Иногда с подругой хожу на танцы или в кино.
Капитан спросил опять же сухим голосом, без всяких эмоций:
- А в воскресенье что Вы делаете? Может, вместо подруги Вы со мной в кино сходите?
Сердечко моё забилось.
-Давайте, - коротко сказала я. Не буду же я, в самом деле, скакать и прыгать, если меня просто приглашают в кино. Что я с мальчишками в кино ни разу не ходила? Что я ни разу не целовалась, что ли? Чего радоваться-то. Ну, кино и кино. Может, он из вежливости девчонку приглашает…
…В воскресенье он приехал к нам домой. Пришлось знакомить его с мамой. Я и сама рассматривала его с интересом. В прошлый раз дело ведь было ночью. Мне запомнилось, что он был светловолосый и роста небольшого, чуть выше меня. Я не дала маме расспросить его «по полной форме, т.е. посадить на стул, лицом к включенной лампе, отвечать на вопросы быстро, не раздумывая, и только правду». Не любила я эту мамину особенность расспрашивать обо всем – о семье, о зарплате, о работе и так далее. Я считала, что это неделикатно. Человек может обидеться и больше не придет. А я хотела еще встретиться. И может быть не раз.
Жаль, что мама его не расспросила, как положено. Моя деликатность потом так мне аукнулась, что на всю жизнь шрамы остались.
* *
* … Дорога от маленького фанерного домика, который мы сняли в Зеленогорске, блестела в отраженном лунном свете, как будто её специально полили серебряной ртутью. Даже не верилось, что ночью, без фонарей, но с яркой луной и большими звездами, может быть так светло. Мы шли по этой дороге, держась за руки. Прошло два месяца после той встречи на остановке.
Капитан ухаживал красиво, как делают все более-менее нормальные мужчины. Цветы, конфеты, кино, вино, домино… Комплименты, нежные объятья. Чувственные поцелуи. Много ли надо девчонке в двадцать два года, чтобы потерять голову. Мы встречались довольно часто. Я видела, что я ему очень нравлюсь. Особых слов любви не было, но всегда ведь видно, когда у мужчины горят глаза, и он прямо съесть тебя хочет, так сильно влюблен.
Мои подруги по университету не были с ним знакомы, но образ благородного и скромного героя был нарисован так ярко, что, казалось, еще немного и он плавно вольется в нашу студенческую компанию.
Я, как все юные принцессы, с нетерпением ждала признанья и предложения руки и сердца. Было абсолютно очевидно, что он медлит только из-за своей скромности.
Любаша моя, не такая наивная дура, сказала: «Что-то он долго тянет со свадьбой. Непонятно почему. Давай пробьем его по базе. Говори полное имя и военную часть»
Любочка работала в военном штабе на Дворцовой и могла мне помочь в этом щекотливом деле.
Я согласилась только потому, что была абсолютно уверена в честности моего любимого.
Вечером Люба позвонила и сказала: «Ты стоишь? Сядь, чтобы не упасть»
Я села. Ничего плохого я не ждала.
- Он женат, - сказала Люба. И у него маленькая дочка. Не умирай. Он просто сволочь.
Вряд ли мужчины так серьезно воспринимают такие ситуации. Ну влюбился, ну завлек, ну обманул. Чего в этом такого трагичного. Ты же жива. И потом я ведь ухаживал, цветы тебе дарил, подарки… чего уж так убиваться, да еще плакать. Фуу. Ни к чему эти слезы и такая, прям, трагедия в глазах.
Капитан мне позвонил дней через пять. Мне хотелось сказать ему, какой он гад и подлец, но я молчала. Как-то в горле все слова застряли, говорить я не могла и не хотела.
- Давай встретимся. Я хочу у тебя кое-что выяснить, - сказал мой офицер.
Нормально, да? ОН ХОЧЕТ ЧТО-ТО ВЫЯСНИТЬ У МЕНЯ!
Я приехала первой, села на скамейку на остановке и стала думать, что ему сказать.
В таких случаях говорят – ты предатель, ты меня обманул, как ты мог? Потом из глаз сами собой льются слезы, нос становится сопливым, голос гнусавым, грудь распирают рыдания, жить не хочется.
Как ни странно, плакать мне не хотелось. Была какая-то пустота в сердце и горечь. Всегда ведь кажется, что мужчина может обмануть любых других девчонок, но только не меня. Я ведь такая необыкновенная, у меня глаза в пол-лица, я всегда так нежно улыбаюсь, я воспитанная, не курю, не пью, я – одна из лучших студенток, потому что умница и прилежница. Разве таких обманывают?
Но именно с теми, кто так думает, все неприятности и случаются. Наши необыкновенные качества души никому особенно не нужны. Мужчины смотрят на внешность, то есть на грудь, ноги, и, простите, на попу. Хорошо, конечно, при этом, чтобы и характер был веселый, чтобы девчонка не особенно ныла насчет замужества, но даже и при некоторой стервозности, можно её увлечь, завлечь, привлечь и окрутить. А дальше всё зависит от многих случайных вещей. Например, от незапланированной беременности. Или невпопад вошедшей мамашки. Или от того, что у девушки хорошая квартира…Вот какая простая арифметика. Почему мы не проходим это в школе? Если бы нам объяснили раньше, как разительно отличаются мечты мужчин и женщин по поводу любовных отношений, сколько трагедий можно было бы избежать. Но такие важные вещи скрывают, как самую страшную тайну. Почему? И уже много столетий. Парадоксы истории, как однажды сказали по телевизору.
…Юра подошел ко мне с мрачным лицом. Сел на скамейку. Закурил. Помолчали. Потом он сказал: «Почему ты меня не могла об этом спросить сама? Почему надо было узнавать про меня через начальство? Меня вызвал командир полка и стал расспрашивать, почему тобой интересуется Штаб. Я был просто в шоке. От тебя я этого не ожидал»
Он был в шоке. Ха-ха-ха. А я не была в шоке ? Особенно сейчас. Уж таких упреков никак я не ожидала. Он что ждет, что я еще и оправдываться буду? Просить прощения?
Я встала и медленно побрела к дому. Что в такой ситуации делать? Слов нет ни на упреки, ни на оправдания.
Капитан догнал меня. Взял под руку.
Я остановилась, говорю: «Отстань от меня, ничего не хочу говорить и ничего не хочу слушать». Спина у меня каким-то образом стала цельнометаллической, я не могла повернуть голову, не могла поднять руку, не могла двинуться – просто Александринский столп какой-то.
- Знаешь, - сказал вдруг мой несостоявшийся жених, - здесь рядом квартира моего старшего брата. Я взял бутылку вина, чтобы, значит, на прощанье выпить немного. Понимаешь, мне самому сейчас так тяжело, что даже сказать не могу. Давай зайдем, скажем напоследок несколько слов друг другу. Не можем ведь мы расстаться вот так просто, ничего не сказав на прощанье. Ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни.
Волшебные слова про любовь перещелкнули что-то в голове. Я перестала изображать каменную статую. И пошла за ним, как овца на закланье. Ну на прощанье, так на прощанье. Чего уж теперь. Я не видела абсолютно никакого выхода из этой драматической ситуации.
И в самом деле квартира оказалась в двух шагах. Маленькая однокомнатная квартирка. Запущенная, но не грязная. Старший брат – инвалид, который пострадал от рук хулиганов совсем в юном возрасте. Они избили его и сломали ему позвоночник. Теперь он живет в этой квартире с женщиной, которая ухаживает за ним. А сейчас они в санатории.
Я слушала эту печальную историю на кухне. Юра доставал рюмки, резал булку, мазал её маслом, потом положил сверху сыр. Разложил всё это на тарелке. Открыл бутылку вина. И сказал: «Ну что? За любовь?!»
Я не смотрела ему в глаза. Боялась на самом деле зареветь.
Но вино чудесным образом меня успокоило и согрело. В буквальном и переносном смысле. Руки и ноги стали теплыми. Щеки зарумянились.
После «третьего стакана» у меня прорезался голос. Ну как обойтись без упреков в такой ситуации. И как вы думаете, что отвечал мне на взрывы негодования мой дорогой капитан? Да, конечно же, он не любит свою жену, живет с ней ради дочки. Когда он встретил меня, вся его жизнь перевернулась. Он теперь не может спокойно есть и спать. Думает только обо мне. Если я смогу потерпеть немного, он разведется. Может быть. Дело в том, что разведенным офицерам задерживают звания. А он вот-вот должен «майора» получить.
Примерно час он рассказывал мне про свою грустную жизнь и без конца повторял про свою любовь.
Не знаю, кем надо быть, чтобы не поверить этим честным глазам и ласковым рукам.
Я осталась с ним до утра.
* *
*
Девчонки мои отнеслись к этой истории с подозрением. Долго меня расспрашивали. И в общем, осуждали. Считали, что я легко поддалась. И всё это еще может плохо кончиться. Но я – Овен. Упрямство в характере дано мне самой природой и ничего с этим не поделаешь. Когда мне говорят: Не делай этого! но не объясняют понятно и логично, почему не надо, то я упираюсь рогом своим бараньим и делаю по-своему.
Так и здесь, чем больше меня осуждали, тем больше я упрямилась.
Всё-таки после бурных обсуждений и исторических примеров мы решили, что надо нам вместе встретиться и поговорить уже всем коллективом с ловким капитаном. Я не возражала. Хоть острота переживаний и боли прошла, сердце всё равно было не на месте. Хотелось утешений, сочувствия, поддержки. Я думала, они увидят Юру и сами поймут, насколько он любит меня и искренне хочет быть со мной. Ну ладно, не сейчас, а в будущем,. Но всё же…
К этому времени мы снимали с ним квартиру в далеком спальном районе, потому что мама категорически запретила мне с ним встречаться, когда узнала, что он женат.
- Никогда он не разведется! – говорила она со злостью.
- Мужикам надо только одно. А – ты дура, если веришь ему.
Мама при этом добавляла настоящие русские слова, которые страшно меня оскорбляли. И поэтому мне пришлось уйти из дома.
Капитан, привыкший на работе, быстро принимать решения, снял буквально за пару дней квартиру, и я переехала туда с небольшой сумкой и парой юбок.
В августе у меня был отпуск, Юра предложил поехать в Зеленогорск. Там можно было снять за небольшие рубли пол-домика фанерного и жить, наслаждаясь природой.
Итак, историческая встреча чуть-чуть поблекшего героя-капитана и острых на язычок моих университетских подружек произошла перед поездкой в Зеленогорск в той самой съемной квартире.
Юра – человек щедрый. Приготовил настоящий русский стол. Вино, водка, закуска, горячее, холодное, торт, чай, кофе…В те времена это не стоило так безумно дорого, как сейчас, и можно было навалить на стол такое количество тарелок с едой, что после гостей оставалась этой еды еще дней на пять!
Капитан вёл себя безупречно. Успевал ухаживать и за мной, и за Любашей, и за Танюшкой, и за Наташкой. Подливал вина, накладывал салата, шутил, улыбался, расспрашивал об учебе, сыпал комплиментами, подхваливал меня за умение готовить – я приготовила рыбу по-французски с овощами. И в самом деле получилось вкусно. Может быть потому, что палтус был свежий и рецепт интересный.
Девчонки расслабились. Поглядывали на меня с одобрением. Танюшка по своей привычке пить, не закусывая, быстро опьянела и её потянуло на подвиги.
- Давай я с ним поговорю по-мужски! – сказала она строго. Мне-то он не сможет соврать. Я этих мужиков знаю, как облупленных, так что я просеку и всё тебе расскажу. Он у меня не отвертится!
Она пошла на лестницу курить и позвала капитана. Он виновато посмотрел на меня, типа, ну что делать, не могу же я отказать даме.
Пока я убирала тарелки, пока разливала чай, пока резала торт, Таня с моим дружком всё «курили» на лестнице. Наконец, все заметили, что их что-то долго нет. Даже для серьезного разговора по душам времени было предостаточно.
Я вышла на лестницу. И что я увидела: моя подружка закадычная и жених героический … целуются.
Я вскричала: «Таня!»
Таня нехотя оторвалась от парня. А он, как в американском кино, вдруг громко сказал «Это не то, о чем ты подумала!»
Потом после паузы, видя, что я от возмущенья просто сейчас убью обоих, подтолкнул Таньку, - Пойдемте в квартиру. Пора уже чай пить.
Сейчас мне смешно это. А тогда я просто была в шоке. И что теперь?
Невозмутимая пьяная Танька спокойно сказала: «Я поговорила с ним. Отличный парень. Вряд ли женится, но тебя любит».
Чайная церемония прошла как-то скомкано. Мне было стыдно смотреть на капитана. Он-то, вроде, не пьяный. Или она так навалилась на него, что было не оторвать?
После этого случая я с подругой-предательницей долго не разговаривала. Но она сослалась на алкоголь, сказала, что ничего не помнит. И на самом деле они не целовались, а он просто грел её, потому что на лестнице было очень холодно.
Когда Юра предложил снять домик, он сказал интересную фразу: «Пусть девчонки тоже приезжают. В воскресенье, например. Погуляем, позагораем, может даже искупнемся. Вместе же веселее.»
Любашке и Наташке я сказала про предложение капитана. А Таньке, естественно, нет. Знаем мы теперь, чем кончаются такие дружеские встречи!
В тот год август был просто замечательный. Тепло. Комаров мало, дожди свою норму выполнили еще в июне, поэтому было сухо. Мы прогуливались по берегу Финского залива и по лесу.
Вернее сказать, мы гуляли по широкой каменистой дороге, которая разделяла лес, как река разделяет два берега реки. Не знаю, как сейчас, но тогда сосны и ёлки были такими высокими, что казалось они достают до облаков. Сравнение, конечно, не новое, но это на самом деле было так. Верхушки деревьев, особенно ночью, уходили ввысь и сливались с темным небом. Было немного страшновато и от какой-то густой тишины, и от темноты, и от оторванности от всего мира. Мы были совершенно одни. Юра держал меня за руку, рука была теплая, глаза блестели, и так было хорошо и спокойно. Мы разговаривали о том, о сем. О звездах, о книгах, о друзьях-подругах. Тем было много, но семья и дети были под негласным запретом. Ни я его не спрашивала про жену, ни он меня – про маму. Про Таньку тоже мы не говорили. А о чем говорить, итак понятно, что она за птица.
Девчонки приезжали на выходные. И в самом деле это было весело. Они привозили домашние пирожки, яблоки, конфеты. На крошечной керосинке жарили картошку, открывали традиционную бутылку румынского сладкого вина, рассказывали смешные студенческие истории и анекдоты. Чудесные, замечательные дни. Так греют мне душу эти воспоминания почти беззаботной юности.
… Осенью я опять вернулась на съемную квартиру. Домой не хотелось. Мама хоть и простила меня, но снова и снова, не выбирая выражений, упрекала меня и обзывала дурой. Ну кому интересно выслушивать это каждый день. Скандалов я не люблю, отвечать и огрызаться не в моем характере, а терпеть бесконечные крики никаких нервов не хватит.
Капитан, видя, что я никуда не денусь, перестал приезжать в город из своего Сертолово каждый день. Всё чаще я оставалась одна. Конечно, можно было бы начать читать с упоением материалы 22-го съезда КПСС, готовится к курсовым работам, то есть начать настоящую студенческую жизнь, но моё одиночество стало меня тяготить. Хотелось жить в уютной девичьей комнатке, спать в своей теплой удобной постельке, а не на чужом продавленном диване. То есть вернуться в мой привычный мир, где кроме мамочки ругательной было еще много чего приятного.
Однажды, чувствуя, что уж этим вечером точно приедет из части долгожданный мой майор (!), я просто из вредности собралась и поехала домой.
Как ни странно мама встретила меня радостно. Никаких объятий не было и в помине, но хоть крики прекратились. Она вдруг поняла, что я уже взрослая, сама отвечаю за свои поступки и нет никакого смысла учить меня жизни.
Так мы помирились. Не на словах, а на деле.
Еще через месяц я поняла, что беременна. В восьмидесятые годы рожать без мужа было не только неприлично, а даже позорно. Подруги все в один голос кричали: «Давай! Наседай на него! Пусть женится!»
Но к этому времени уже было понятно, что никакой свадьбы не будет. Зачем ему это? Надо ведь до полковника дослужиться, а если жениться на всех дурах молоденьких, так и майорские погоны полетят.
Странно, но наш советский офицер не очень расстроился из-за известия, что он может стать отцом. Сказал как-то мечтательно: «Если бы знать, что будет парень….»
Потом без надрыва предложил сделать «это» в больнице. Денег он даст.
Ну случилось. Что же теперь вешаться из-за этого? Не ты первая, не ты последняя. Не бойся, я с тобой…
Такие вот утешения. Типа, сама виновата, надо было думать и предвидеть, а теперь расхлебывай и не говори мне про ответственность. Мне эти слова каждый день начальник части говорит.
Страшно мне было. Очень и очень страшно. Но как сказал царь Соломон – И это пройдет.
Я осталась жива. А душа нет. А кого волнует твоя душа. Ну порезали тебя ножиком внутри, ну оторвали от твоего тела кусочек другого тела. Ну больно было, потому что анестезии было мало. Ну накричали на тебя врач и медсестра во время «этого», потому что от боли слишком сильно я извивалась.
Но всё прошло. А остались шрамы. На всю жизнь.
* *
*
Потом еще два года майор морочил мне голову по поводу своих чувств. Вдруг в нем пробилась ревность. Он звонил каждый день и спрашивал, где я была и что делала. Вначале, как девушка воспитанная, я ровно и спокойно отвечала. Потом меня это стало раздражать. Я его избегала. К телефону не подходила, почти не виделась с ним. А он не верил, что уже всё. Что я не вернусь. И на этом наша «большая любовь» закончилась.
Через какое-то время душа немного успокоилась, раны затянулись и в прямом, и в переносном смысле, и я перестала так трагично воспринимать эту историю. Потом я поехала с группой болгар в Ригу и там влюбилась в симпатичного потомка российского офицера (!) и забыла Юру.
А через двадцать лет, когда у меня уже была взрослая дочка, он позвонил. Извинялся, говорил, что я – самое прекрасное, что было у него в жизни, что он до сих пор любит меня. А я слушала без раздражения, но и без особого интереса. Может, это звучит пафосно, но когда палач извиняется перед жертвой, то сами понимаете, жертве от этого ни тепло, ни холодно, она уже умерла.
Свидетельство о публикации №210013100895
Галина Степанова 06.12.2018 18:49 Заявить о нарушении