Страшилка

– Черви! Черви! Жирные! Свежие! Берите червей!
 
Рыбак нынче обленился; сам копать не хочет, кинет пятерку за полстаканчика, да еще носом крутит: «Дохлые они у тебя; никакая рыба не позарится».

– Клюнет! Я бы сам их ел с превеликим удовольствием. Хочешь, вот этого проглочу? Не хочешь? Черви! Навозные, калифорнийские, заревые!

К Василию Федоровичу подходит Кол Колыч - хозяин рыбачьего рынка:

– Не гони, Пестик! Что значит заревые?

– На заре выкопанные.
 
– А вот этого не надо: ни заревых, ни замогильных, ни аскарид. Всех покупателей разогнал. Санэпидемстанция затаскала - сертификат на червяка требуют.

Василий Федорович не так давно в школе преподавал биологию. Кол Колыч - бывший его ученик, раньше учителя только за глаза Пестиком называл, теперь в глаза и на «ты»:
 
– Землицы, землицы в стаканчик подсыпай. Больше четырехсот за банку у оптовиков не покупай. И дождевых не бери. Не мухлюй, Пестик, проверю.

Оптовики все как один – алкаши, носители пикантной композиции запахов: тройного одеколона, самогона и коровяка. «Закусывают они им, что ли?». Червя оптовики поставляют трехлитровыми банками.
 
– Триста пятьдесят за склянку? Рехнулся? Сам пойди, наковыряй! Умный больно… учитель!
 
– Триста восемьдесят.
 
– Хрен с тобой, удавишься за червя!
 
Маленькая, но победа над Корякиной, та за четыреста взяла бы. Галина по образованию инженер-электронщик. Официально ее по штату сократили, а неофициально просто «ушли» за тесные отношения с начальником ночной смены. Слишком тесные – на транспортерной ленте. Цех был на ремонте, в него никто не заглядывал. И надо ж такому случиться: в тот момент, когда Корякина, переполненная женским счастьем, в кромешной тьме представила себя амазонкой, какой-то шутник включил транспортер. Галина заржала, как молодая кобылица, чем до смерти напугала и шутника, и любовника.
Последний восторг с «наездницей» не разделил и, с его подачи, Корякину сократили. Вскоре сократили и начальника. Он сейчас вареной кукурузой на том берегу торгует.
У Пестика банальная история. Коллектив школы давно директорской нечистоплотностью возмущался. Но вслух и принародно отважился только он – Пестик; истолок директора, словно в ступе. Всю правду-матку врезал: и про взятки с родителей, и куда новая мебель списалась. После той речи на педсовете коллеги на Василия Федоровича стали поглядывать боязливо, делая вид, что уже здоровались.
Комиссия гороно все проверила – как и ожидалось, ничего не подтвердилось. А директор с глазу на глаз, не без ехидства, похвалил биолога: «Вы, Василий Федорович, настоящий коммунист». Похвалил и... не аттестовал.
 
– Другие времена. Насолил ты ему, Пестик, такого не прощают. Знай свое место, – объяснил хронический двоечник древнюю формулу справедливости и предложил: –  Кстати, о месте: мне реализатор нужен на торговую точку. Соглашайся, деньги не пахнут.
 
Как не пахнут? Еще как пахнут! Навозом и червями, подле них и место теперь Пестику.
 
– Реализатор – ассенизатор, – рифмует под нос Василий Федорович и опять выкрикивает: – Черви, опарыш, крючки, удочки!

Корякина в пяти метрах от него отзывается рефреном:
 
– Куканы, лески, лодки надувные!
 
Хмарит. Всю ночь хлестал ливень. С утра перед торговыми палатками лужа-озеро. За узкой бровкой – река. До нее добраться только в сапогах – грязи по колено. Осторожно, чтоб не заляпаться, подкатывает «БМВ». Покупатель, по виду культурист, перебирая крючки, пробует зачем-то грузило на зуб.
 
- Бать, мне б еще удочку подлиннее. А здесь, – на лужу в отдалении кивает, – ловится что-нибудь?
 
В луже нет даже головастиков, но Пестик неуверенно врет:
 
– Вчера клевало. Но лучше на реке, там больше шансов.
 
– В такую даль переться? По грязи? Нет, мне в падлу, – признается «качок» и, подойдя к луже, забрасывает леску.

Вскоре подъезжает такой же «знаток» рыбалки, видимо, знакомый с первым. Звучит предупредительное: «Тс-ссс!», и оба застывают над водоемом. Положи удилища на воду, они как раз до другого края лужи дотянутся.
Корякина подзывает Василия Федоровича выпить кофе.
 
– Дождь пойдет. Надо попросить Колыча раньше закрыться, - предлагает Галина.
 
– Не разрешит, – отмахивается Пестик. – Сейчас самый клев.
 
– Удавится за червя! – Корякина ненавидит все начальство поголовно. – У меня к нему идиосинкразия. Знаешь, что я своему бывшему учудила? Выбрала ночку потемней, и под дверь ему нагадила.
 
– К нашему не подобраться, такой забор вокруг замка возвел!
 
– Жаль, я не мужик, рискнула бы. Всю бы «капусту» из сейфа выгребла. У него не сейф – рефрижератор, сама видела, когда в его покоях цветы поливала.
 
– Время такое, – вздыхает Пестик, – время королей. Николай Николаевич тоже король – червячный, но далеко не голый.
 
От лужи, кроя друг друга матом, бредут горе-рыбаки:
 
– Ты какого хрена засвистел? Видал, какая акула под поплавком кружила?
 
– А ты чего хохотнул? Анекдот вспомнил? У меня тоже клевало! Слушай, а мы червяков надевали?
 
Заслышав про наживку, Корякина, выпучив глаза, кричит, будто ее средь пожара разбудили:
 
– Червяк! Калифорнийский, навозный, отборный!
Рыбаки испуганно смотрят в ее сторону и поспешно отъезжают.
Вечером уставший, пропахший товаром, Василий Федорович примет ванну и растянется на диване.
 
– Игорек, мама гумус переложила? Ты червячков кормил?
– Конечно, дедуль.
 
Действительно, кормил – плямкает на балконе «калифорния» под арбузными корками.
 
– Дедуль, а дедуль! Расскажи страшилку!
 
Дочь с дискотеки придет поздно, задача Пестика – усыпить внука. Внук от страшилок засыпает иногда раньше деда.
 
– Жил-был король - глупый, но богатый. Однажды пошил он себе одежду самую дорогую в стране – прозрачную.
 
– Совсем-совсем прозрачную?
 
- Ну да! Говорю ж – самую дорогую. И вышел он в той одежде к народу.
 
Пестик замолкает и проваливается в тревожный сон. Ему снится, как он крадется по замку короля в поисках сейфа...
 
– А милиция?
 
– Где? - вздрагивает Пестик. – Какая милиция? Не нужна нам милиция!
 
– Он ведь голый!
 
- Ну... Не такой уж и голый. Что-то ж было... прозрачное.
 
Опять провал... «Вот он, сейф-рефрижератор!» – Василий Федорович помнит код: «Ч» - червяк, «Н» - навозный, 9, 2... Осталось набрать последнюю цифру, и вдруг – звонок! Пестик инстинктивно хватает телефонную трубку: «Алло, слушаю. Да, да, Николай Николаевич, я – Пестик. Цветы поливаю, Корякина попросила». Реализатора покрывает липкая испарина.

Спасибо Игорьку, вовремя вызволяет из кошмара сновиденья:
 
– Дедуль, а дальше: «Вышел к народу...».
 
– Вышел так вышел, не заходить же обратно. Идет себе, идет... И вдруг какой-то мальчишка, вроде тебя, как закричит: «А король-то – голый!».
 
– А народ?
 
– Что народ? Люди ко всему привыкли. Посмотрели на мальчишку, как на дурачка, и по домам разошлись.
 
Василий Федорович вновь засыпает. На этот раз снятся только черви: они ползают повсюду – жирные, лоснящиеся. У червей – лица: этот похож на директора школы, тот – на Корякину, третий – на начальника смены. А вот самый мелкий. «Мать честная! Да ведь это – я сам!» Пестик, холодея от страха, переводит взгляд на червя с глазами Кол Колыча и слышит, как тот злобно шипит: «Знай свое место!».
 
– А мальчик?
 
– Какой еще мальчик? Ах да, мальчик! Мальчик, мальчик... Пестик нехотя роется в сумеречном сознании и неожиданно находит достойный финал страшилке: «Червей где-то кормит... мальчик».