Самодержец. Государь Император Александр III

Незабвенной памяти
Императора Александра III
 
Когда с Державного Престола
Ты Русским Царством управлял, –
В подполье пряталась крамола
И враг России трепетал.
Стремились все к Твоей Державе,
Ища защиту и оплот,
Был наш солдат в почетной славе,
Был первый в мире Русский Флот!
Везде господствовал порядок,
Закон не смели нарушать,
В стране повсюду был достаток
И мирной жизни благодать.
Трудились сытые крестьяне
В просторных житницах полей.
Служили с рвением дворяне
Тебе и Родине Своей!
Рукой железной правя твердо,
Ты порождал любовь и страх,
И Флаг Российский реял гордо
В нам чуждых странах и морях.
Таких Царей, как Ты, не будет,
Вот почему Ты мог сказать:
«Когда Царь Русский рыбу удит –
Европа может подождать!»

Сергей Бехтеев. «Царь Богатырь»
г. Ницца, Пасха 1943 г.

- Государь убит! Государь убит! – эти крики, как гром, разорвали тишину Зимнего дворца в роковой день 1 марта 1881 года…
Окровавленный Император лежал на диване без сознания. Вбежавшая княгиня Юрьевкая упала навзничь на его тело, с рыданиями покрывая поцелуями израненные руки своего мужа. Вокруг толпились потрясённые члены императорской семьи, большинству из которых суждено было погибнуть от рук большевиков 37 лет спустя.
- Государь Император скончался! – объявил доктор.
Присутствующие опустились на колени. Через много лет Великий Князь Александр Михайлович, племянник убитого Государя, вспоминал: «Слева от меня стоял новый император. Странная перемена произошла в нём в этот миг. Это не был тот самый цесаревич Александр Александрович, который любил забавлять маленьких друзей своего сына Ники тем, что разрывал руками колоду карт или же завязывал узлом железный прут. В пять минут он совершенно преобразился. Что-то несоизмеримо большее, чем простое сознание своих обязанностей  монарха, осветило его тяжёлую фигуру. Какой-то огонь святого мужества загорелся в его спокойных глазах…»
Четверть века назад в этих же стенах умирал дед молодого Государя, Император Николай I. В небольшом, тёмном кабинете, служащем ему и спальней, он лежал на узкой походной кровати, укрытый простой солдатской шинелью, бледный, исхудалый, едва дышащий. Подняв ослабевшую руку, Государь благословил внуков и, опустив её на голову будущего Наследника престола, Николая Александровича, произнёс внушительно и твёрдо два слова:
- Служи России!
Но судьба распорядилась так, что завет деда суждено было исполнять не ему, а его брату Александру…
Старший сын Александра II, Цесаревич Николай Александрович, которому его дарования, восхищавшие педагогов, сулили блестящее будущее, скончался в юности от тяжёлой болезни, завещав любимому брату, которого называл не иначе как «душа чистая, правдивая, хрустальная», свою возлюбленную невесту и Россию. Тогда, у постели умирающего сына, Императрица Мария Александровна, порывисто обняла будущего Наследника и, рыдая, воскликнула: «Бедный Саша!» В годовщину смерти брата Александр Александрович записал в дневнике: «Никогда я не забуду этот день… первую панихиду над телом милого друга… Я думал в те минуты, что я не переживу брата, что я буду постоянно плакать только при одной мысли, что нет больше у меня брата и друга. Но Бог подкрепил меня и дал силы приняться за новое мое назначение. Может быть, я часто забывал в глазах других мое назначение, но в душе моей всегда было это чувство, что я не для себя должен жить, а для других; тяжелая и трудная обязанность. Но: «да будет воля Твоя, Боже». Эти слова я твержу постоянно, и они меня утешают и поддерживают всегда, потому что все, что с нами ни случается, все это воля Божия, и поэтому я спокоен и уповаю на Господа!».
Тяжёлый груз лёг на богатырские плечи Великого Князя. И вот теперь пробил час ему исполнять дедов наказ. Окончив молитву у одра почившего отца, Государь поднялся. 
- Ваше Величество, имеете какие-нибудь приказания? – спросил смущённо градоначальник.
- Приказания? – переспросил Александр III. – Конечно! Но, по-видимому, полиция совсем потеряла голову! В таком случае армия возьмёт в свои руки охрану порядка в столице! Совет министров будет собран сейчас же в Аничковом дворце.
«Он дал рукой знак цесаревне Марии Фёдоровне, и они вышли вместе, - вспоминал Александр Михайлович. - Её миниатюрная фигура подчёркивала могучее телосложение нового императора.
Толпа, собравшаяся перед дворцом, громко крикнула «ура»! Ни один из Романовых не подходил так близко к народным представлениям о царе, как этот богатырь с русой бородой.
Стоя у окна, мы видели, как он большими шагами шёл к коляске, а его маленькая жена еле поспевала за ним. Он некоторое время отвечал на приветствия толпы, затем коляска двинулась, окружена сотнею донских казаков, которые скакали в боевой готовности, и их пики ярко блестели красным отблеском в последних лучах багрового мартовского заката».
  Новый Император не только внешне походил на русского богатыря, но обладал ещё тем самым русским воззрением, о котором немалого говорили славянофилы. К.П. Победоносцев говорил в своей речи, посвящённой памяти Александра III: «…история земли и народа, образуют человека, сына земли своей, если у него душа чуткая. Чуткая душа вносит в историю свое живое чувство, и тогда всякий факт, всякий характер в истории отвечает на то, чему душа верит, что ум в состоянии обнять, так что своя духовная жизнь становится для человека текстом, а летопись истории — комментарием к нему. В этом свете события открывают ему свое таинственное значение, и мертвая летопись оживляется поэзией духовной жизни целого народа. Иное, в чем наука, анализируя факты и свидетельства о них, видит одну легенду, сложившуюся в народном представлении, — то самое получает смысл явления, оправдавшего себя в жизни и в истории, становится истиной для духа. Чего бы ни достиг разлагающий анализ ученого-историка в исследовании сказаний о Владимире, о Димитрии, о Сергии, об Александре Невском, — для чуткой души это явление, этот образ становится созвездием, проливающим на нее лучи свои, совершающим над нею свое течение в тверди небесной.
Мне представляется, что так образовалась душа почившего, незабвенного Государя… …Душа Его была чуткая в отзывчивости ко всему, в чем сказывалась ей природа своей земли и своего народа».
Русское воззрение Государя Александра Александровича было воспитано в нём с самого детства, благодаря матери, её окружению и педагогам. Императрица Мария Александровна разговаривала с детьми преимущественно по-русски, старалась знакомить их с памятниками старины. Так, будучи в Москве, она решила посвятить большую часть времени знакомству детей с её святынями. Для этого ею был приглашён крупнейший знаток старой Москвы, историк, профессор Московского университета, М.Н. Погодин, который вспоминал позднее, что «благословил внутренне нашу Государыню» за то, как чисто и ясно говорит она по-русски с сыновьями, как печётся о воспитании их в русском духе.
Вокруг Марии Александровны сформировался кружок с народно-русским направлением, в который входили князь П.А. Вяземский, графиня А.Д. Блудова, фрейлины Тютчевы, дочери знаменитого поэта. А.Ф. Тютчева, жена идеолога славянофильства И.С. Аксакова, позже ставшая воспитательницей младших Великих Князей, имела большое влияние на всех царских детей.
Большой вклад в воспитание их принадлежит князь А.М. Горчакову, с которым Императрица часто советовалась по этому вопросу. По её просьбе канцлер составил письменную инструкцию для будущего главного наставника Наследника Престола. Данный документ представляет большой интерес. В нём Горчаков указывал, что будущий Император должен с русским сердцем соединять европейский ум. Чем больше он будет любить своё Отечество, тем меньше должен закрывать глаза на его недостатки, на сильные и слабые стороны сравнительно с друзьями и с недругами. Преимущество России князь видел в том, что она – держава православная, но имя это необходимо было, по его мнению, заслуживать не только чистотой исповедуемых догматов, но применением их к делу в смирении и с уважением к христианским добродетелям, где бы таковые не встречались.
Обращаясь к преподаванию Наследнику различных предметов, Горчаков особое внимание уделял истории: «Изучение истории не должно быть механическим, т.е. память ученика не следует обременять избытком хронологических чисел, цифр и собственных имён. Наставнику предстоит обращать его внимание в истории лишь на то, что касается во-первых, - человека, его судьбы и влияния отдельных личностей на ход событий; и, во-вторых, - вечных законов правды и справедливости, истекающих из истории царей и народов…» О политических знаниях канцлер писал: «Краткое изложение статистики и политической экономии. Опасность «систем», но необходимость знакомиться с ними. Спасительные оговорки: 1) государство существует для людей, а не люди для государства; 2) правительство не может ни создавать, ни изменять, а только развивать. Домашнее хозяйство – единственное основание хозяйства государственного. Описание и объяснение плана русской деревни, английской или немецкой фермы, с их сельскими приспособлениями».
В заключении инструкции князь обращался к будущему наставнику Августейших детей с таким указанием: «Пользуйтесь каждым случаем, чтобы внушать восхищение ко всему доброму, благородному и справедливому, в какой бы форме и в какой бы стране они ни проявлялись.
Клеймите презрением всё, что ложно, низко и мелочно. Направляйте ум за пределы кажущегося к действительности.
В период развития юность должна быть исключительна в своих чувствах. Поклонение всякому умственному и нравственному превосходству и жажда приобрести его составляют для неё потребность до тех пор, пока практическая жизнь не убедит в необходимости идти на сделку.
Превыше всего возбуждайте любовь к истине, энергию в её искании и мужество смотреть правде в лицо, начиная с собственных недостатков.
Таким образом, идя по следам родителя, и просвещённый страхом и благословением Божиим Наследник явится достойным двух возвышенных заветов, из которых один преподан ему с Царственного смертного одра, а другой начертан в Манифесте о предстоящем короновании: «Служить России. Жить для счастия подвластных».
Наставником Великих Князей в ту пору стал дипломат и историк, близкий друг Хомякова, Киреевского и других славянофилов, В.П. Титов. Большое участие в деле воспитания августейших детей принял профессор Погодин, также приходившийся другом Титову, уже с первых дней обещавший присылать биографии замечательных русских людей для воспитания в юных питомцах отчизнолюбия. Эта идея очень понравилась Владимиру Павловичу, в ответном письме Погодину он писал: «В наш век ум вообще слишком разбегается. Смолоду важнейшая задача его сосредоточивать. Присылай мне обещанные тобою Русские биографии. Мы, Русь, чересчур слабы по этой части, забывая, что во всяком деле и во всём примечательном и дельном главное всё же остаётся человек с его пороками и качествами».
В уже упомянутой речи К.П. Победоносцев говорил о годах взросления будущего Государя-Миротворца: «Он вырос возле старшего брата, наследника престола, можно сказать, в тени Его, питая Свою душу дружбой с Ним, воспринимая от Него впечатления и вкусы Его умственного и нравственного развития. То были годы беспорядочного брожения умов в науке, в литературе, в обществе, но близ Царевича стояли люди, которые способны были привлечь Его внимание к явлениям русской жизни, к сокровищам духа народного и в истории народа и в его литературе. Таковы были Ф. И. Буслаев и С. М. Соловьев. Под влиянием их образовались вкусы обоих братьев и интерес их к русской старине. В поездках Своих по России, изо дня в день одушевляемый встречавшим Его повсюду народным движением, Цесаревич успел узнать и полюбить народ Свой и проследить ход его истории на памятниках древности. Успел узнать и полюбить природу коренного русского края, столь сродную русскому духу. Душа Его росла и крепла на родной почве, в родной атмосфере, и в письмах к любимому брату Он передавал ему свои ощущения».
Кроме упомянутых Буслаева и Соловьёва среди преподавателей Августейших детей был и представитель «западников» - профессор Московского университета К.Д. Кавелин, придерживавшийся довольно радикальных взглядов и хлёстко критиковавший власть. Его взгляды, впрочем, не вписывались в традиционные трафареты тогдашних вольнодумцев. Кавелин, несмотря на свои резкие нападки на действия власти, не был противником монархии. Идеальный строй виделся ему в сочетании неограниченной власти Государя и возможно широких местных свободах, при котором дела местные переходили бы в ведение выборных людей. Горячий противник крепостного права, Кавелин пользовался поддержкой Великого Князя Константина Николаевича и Великой Княгини Елены Павловны, для которой им был составлен проект освобождения крестьян её имения. Человек выдающегося ума и подлинной, глубокой учёности, он был приглашён Государыней преподавать Наследнику законоведение. При первой встрече Кавелин честно рассказал Императрице о своих взглядах, о своей дружбе с Грановским, Белинским и Герценом, осведомившись, не послужит ли это препятствием к занятию столь ответственной должности. Мария Александровна всё же не изменила своего решения.
Цель, преследуемую им в своих уроках, Кавелин определял так: «Будущему обладателю миллионов молодого в истории народа, каков народ русский, более чем всякому другому европейскому монарху прежде и больше всего необходимо носить в своём уме и сердце те вечные непреложные начала правды, без которых человеческое общество впало бы в безначалие и хаос, ибо во всяком другом европейском государстве есть много юристов теоретиков и практиков, много публицистов, которые на всякий вопрос могут тотчас же дать совершенно точный, ясный и удовлетворительный ответ; в России же, по самому её политическому уставу, а ещё более по недавности нашего образования, Государь в очень многих случаях вынужден, напротив, в самом себе искать разрешении важнейших вопросов законодательства, права и администрации».
Новый преподаватель продержался на своей должности недолго. Резкость его суждений и наговоры «доброжелателей» настроили против него Императора. Кавелин был отстранён от преподавания. От предложенного ему вознаграждения он отказался, пояснив в письме Титову, что оно бы нравственно тяготило его, «особенно при мысли, что такое святое и великое дело, как воспитание будущего Государя России, дл него, русского, не сделавшего ещё ничего, послужило как бы средством для денежных соображений».
Из всех наставников Великий Князь Александр Александрович был наиболее привязан к Якову Карловичу Гроту. Внук протестанского пастора, поселившегося в России при Екатерине, он был одним из первейших знатоков русской словесности, которую наряду с русской историей преподавал в Финляндском университете. Грота юный Великий Князь встречал не иначе как с распростёртыми объятиями, кидался к нему на шею и повисал на ней, громко смеясь. Как писал С.С. Татищев в своей монографии, посвящённой детству и юности будущего Императора, «от природы очень вдумчивый и чрезвычайно любознательный, Великий Князь бывал рассеян и невнимателен в классе, лишь когда речь шла о сухих и отвлечённых предметах, например о грамматических правилах. Но зато всякое мало-мальски интересное чтение увлекало его. Грот, с любовью трудившийся над развитием его пытливого ума, пользовался этим, чтобы как можно больше упражнять его в чтении, то заставляя читать, то сам читая ему и стараясь поддержать в нём внимание и интерес к прочитанному. Александр Александрович часто прерывал чтение вопросами, всегда дельными, а порою и очень меткими, и если книжка ему понравится, то просит учителя ему её оставить, говоря, что ему хочется самому перечитать её. На следующий день он бежал навстречу Гроту, восклицая: «А я ещё раз прочёл книжку. Как интересно!»
Какие же книжки читал будущий Государь? «Еще в детстве любимым Его чтением были исторические романы Загоскина и Лажечникова, - говорил К.П. Победоносцев, - и в нем, как во многих русских детях, это чтение возбудило первое движение любви к отечеству и национальной гордости. Интерес к этому чтению сохранил Он и в юности, и в последующие годы Своей жизни. Беседы с С.М. Соловьевым открыли Ему внутренний смысл русской истории и значение борьбы, которую вело собиравшее землю государство с противогосударственными и противоязычными силами. Ему случалось сходиться с умными русскими людьми, и Он любил слушать их речи о русской старине и суждения о делах и событиях нового времени с русской точки зрения: так росла в Нем та чуткость к русским интересам, которая в годы царствования открылась нам в силе истинной государственной мудрости. Памятники русской старины, которые Он изучал наглядно во время поездок по России, были для Него предметом особливого интереса, и Он ощущал тонко ту своеобразную красоту линий и украшений, которою отличался тип нашей старинной церковной архитектуры. С тех пор требовал Он к Своему рассмотрению все проекты новых церковных сооружений, и глаз Его с удивительною верностью различал все, что в отдельных частях здания нарушало цельную его гармонию или не согласовывалось с основным типом. В душе Его отражался лучшими привлекательными чертами тот образ великорусского человека, который привлекает к нему сочувствие всех успевших близко с ним ознакомиться. И в людях и в учреждениях Ему было противно все искусственное, напускное и напыщенное; но простой человек, приближаясь к нему, чувствовал свое душевное сродство с Русским Государем».
О наставнике Гроте Александр Александрович говорил: «Коль скоро что сказал Яков Карлович, то это так же верно, как Евангелие».
Ко дню совершеннолетия Наследника, Грот написал для него ряд поучений, которые весьма пригодились и любимому его ученику. Первое из этих поучений было молитвой Цесаревича о вселении в его сердце «тёплой любви к человечеству»: «Сегодня глядит на меня Россия, глядит с любовью и надеждой; отныне она будет внимательнее следить за каждым шагом моим. О, дай мне любить её со всем жаром верного её сына; дай мне помнить святые узы, которые Ты при самом рождении моём установил между мною и ею, дай мне помнить священный долг, ожидающий меня в будущем: заботиться о её благе, посвящаться её пользе и величию все минуты моего существования. Пусть мысль о милом отечестве, о дорогом русском народе поддерживает меня всегда на том пути, который я сегодня избираю по долгу и доброй воле, - на пути правды, чести и славы. Да возлюблю я русский народ так же горячо, как он любит своих Царей, и да буду с таким же вниманием изучать его, с каким он сегодня устремляет на меня свои взоры».
Грот учил, что правдивость, любовь к правде – священный долг венценосца, от примера которого зависит господство правды или лжи в целой стране. К этому наставлению прилагалось стихотворение:
Минутный призрак жизнь земная,
И блеск и шум её – обман;
Но тайна скрыта в ней святая
И смысл Божественный ей дан.
Тому, что зрит плотское око,
Ты легкой веры не давай,
Но в сокровенное – глубоко
Духовным взором проникай,
И ведай: многое, что низко,
Стоит пред Богом высоко,
И часто в жизни то к нам близко,
Что мы ищем далеко.
О, воспитай в себе уменье
В пучине призраков и лжи
Провидеть истины явленье
Очами зоркими души.
«Что может быть дороже правды для того, кто облечён властью и желает добра? – вопрошал Грот. - Зачем и власть, если не для содействия торжеству правды на земле?» 
На многие вопросы отвечал мудрый наставник в своём поучении. С.С. Татищев писал: «На вопрос «Зачем учиться?», Грот отвечал: «Чем выше роль которая предназначена человеку, тем ему нужнее приобрести заблаговременно многообразные и особенно основательные познания», а на другой вопрос: «Чем приобретается общая любовь?» - что необходимые условия для снискания любви – сердечная теплота, благоволение, добрые дела, чистота намерений и прямодушие действий. «Всегда вперёд!» - поучает Грот Наследника и указывает ему на самоусовершенствование как на высшее честолюбие всякого истинно просвещённого человека».
Всё поучение Якова Карловича пронизано любовью к России и русскому народу. Кратко очертив её исторический путь, Грот резюмировал: «Ужели не заслуживает названия исторической нации народ, одарённый столь счастливой организацией, соединяющей столько силы и бодрости с таким христианским смирением, с такой покорностью Провидению и земной власти, с такою любовью к своим Царям? Ужели недостоин великой будущности народ, готовый по одному мановению просвещённого Государя стать на стезю очищения и правды, правды, которой ему до сих пор недоставало и которой отсутствие он сам чувствовал, но безропотно оплакивал?»
Юность Великого Князя Александра Александровича пришлась на время наибольшего расцвета русской культуры, русского самосознания. К.П. Победоносцев говорил о том времени: «Открыто и обнародовано множество новых памятников, осветивших историю народной жизни, явились молодые ученые с самостоятельными взглядами на учреждения, и события, и характеры, в литературе и в обществе проснулся живой интерес к памятникам народного творчества в песнях, в былинах, в музыке, в архитектуре.
В Москве собрался кружок культурно образованных людей, одушевленных мыслью о необходимости народного самосознания в исследовании прошедших судеб страны своей и своего народа; они явились в обществе и в литературе с протестом против ложного отношения к русской жизни и ее потребностям, против самодовольного невежества и равнодушия ко всему, что касалось до самых живых интересов России. Это были люди, искавшие в прошедшем своей родины идеала для устройства будущих судеб ее, и они первые сознательно выяснили перед всеми нераздельную связь русской народности с верой и с Православною Церковью. Независимо от крайностей учения, слово это было необходимо ввиду надвигавшегося с Запада космополитизма и либерального доктринерства: вот почему деятельность этого кружка имела важное значение в истории русского просвещения. Молодой Наследник Цесаревич, рано ознакомившийся с этим направлением через А.Ф. Тютчеву, не мог не сочувствовать ему чутким русским сердцем, любящим народ Свой и землю, и жаждущим правды и прямого дела для земли Своей».
Большое влияние на будущего Государя имело творчество Ф.М. Достоевского, перед гением которого он преклонялся. Наследник престола упивался романом "Преступление и наказание". 8 марта 1867 года он записал в дневнике "Так интересно, как никогда еще не было". В 1879 году писатель был приглашён Александром II для встречи с младшими великими князьями, чтобы благотворно воздействовать на юные души своими беседами. Тогда Фёдор Михайлович стал вхож в августейшую семью, в которой у него было немало горячих поклонников, к каковым относился и Великий Князь Константин Константинович, публиковавшийся в журналах под псевдонимом К.Р., и Наследник Александр Александрович, и его жена, Великая Княгиня Мария Фёдоровна. Будущая Императрица, недавно потерявшая своего первенца, слушала Достоевского заворожено. Нередко его беседы доводили её до слёз. Писатель и сам увлекался ими. Однажды он заметил, что в протяжении всего разговора держал Великую Княгиню за пуговицу платья, едва не открутив её. Но Мария Фёдоровна была настолько проникнута уважением к Фёдору Михайловичу и так поглощена его удивительной беседой, что не обращала внимания не несветские манеры писателя. Аничков дворец, где в то пору жил будущий Император Достоевский посетил в последний раз за полтора месяца до своей кончины.
«Посреди таких явлений и воздействий возрастал и образовался будущий Император, - говорил К.П. Победоносцев в памятной речи. - И вместе с тем вырастала и укреплялась в народе вера в Него, оправдавшаяся в течение всего тринадцатилетнего Его царствования. Для крепости правления нет ничего важнее, нет ничего дороже веры народной в своего правителя, ибо все держится на вере. Что бы ни случилось, — все знали и были уверены, на что, в важных случаях государственной жизни, даст Он отрицательный и на что положительный ответ из Своей русской души. Все знали, что не уступит Он русского, историей завещанного, интереса ни на польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит Он в душе Своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной, понимая все ее воспитательное значение для народа, — наконец, что заодно с народом верует Он в непоколебимое значение власти Самодержавной в России, и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений».
Уже первые дни нового царствования показали, что власть оказалась в руках твёрдых и решительных. «Глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее покушений… Посвящая себя великому нашему служению, мы призываем всех верных подданных наших служить нам и государству верой и правдой к искоренению крамолы, позорящей Русскую землю, к утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению правды в действии учреждений, дарованных России благодетелем ее – возлюбленным нашим родителем», - говорилось в манифесте Государя.
«Александр III, - писал Великий Князь Михаил Александрович, - обладал всеми качествами крупного администратора. Убеждённый сторонник здоровой национальной политики, поклонник дисциплины, настроенный к тому же весьма скептически, государь вступил на престол предков, готовый к борьбе. Он слишком хорошо знал придворную жизнь, чтобы не испытывать презрения к бывшим сотрудникам своего отца, а его основательно знакомство с правителями современной Европы внушило ему вполне обоснованное недоверие к их намерениям. Император Александр III считал, что большинство русских бедствий происходило от неуместного либерализма нашего чиновничества и от исключительного свойства русской дипломатии поддавался всяким иностранным влияниям».
Намеченные упомянутым манифестом преобразования, коим подлежало практически всё, начались с кадровой политики. Надо заметить, что биографии многих новых министров, служили опровержением стонам либеральной общественности о наступивших якобы днях «чёрной реакции». Министр путей  сообщения князь Хилков провёл молодость в США, работая в качестве простого рабочего на рудниках Пенсильвании. Министр финансов профессор Вышеградский стяжал себе известность новаторскими экономическими теориями. Морской министр адмирал Шестаков был в своё время выслан за границу Александром II.  Портфель военного министра получил герой русско-турецкой войны генерал Ванновский. Новый министр внутренних дел граф Толстой, как отмечает в своих воспоминаниях Великий Князь Михаил Александрович, «был первым русским администратором, осознавшим, что забота о благосостоянии крестьян России должна быть первой задачей государственной власти».
Первой задачей, которую предстояло решить власти, было подавление революции. Для обеспечения безопасности своей семьи Государь перебрался на постоянное жительство в Гатчинский дворец. «Я не боялся турецких пуль и вот должен прятаться от революционного подполья в своей стране», - говорил он с раздражением. На невиданный в истории акт террора – убийство Императора – власть не ответила ответным террором или жестокими репрессиями. По делу об этом преступлении было арестовано 50 человек, из которых пятеро повешены. Всего же за период царствования Александра III было приведено в исполнение 17 смертных приговоров. Император сознавал, что победить революцию невозможно лишь карательными методами, что кара преступникам истинным, закоренелым должна уравновешиваться милосердием к заблудшим и кающимся. Последним Государь всегда готов был даровать прощение. Так, один из идеологов народников, бежавший за границу после цареубийства, Л.А. Тихомиров, написавший Александру III покаянное письмо, был немедленно прощён, получил разрешение вернуться в Россию и честно служить ей своим публицистическим талантом. Бывший революционер, переживший духовное преображение, стал глубоко верующим человеком и ярым монархистом, видящим свою цель в идейном противостоянии революции, выработке соответствующей идеологической концепции.
Необходимость борьбы с революцией в сфере идеологической отлично осознавалась Государем. Он понимал, что противовесом этой разрушительной силе может стать лишь сила созидательная, основанная на традиционных русских ценностях. Поэтому ключевым мотивом его политики стало повсеместное укрепление русских начал, русского самосознания, русской традиции. Александр III, как писал Тихомиров, «объединил элементы жизни России и этим повысил жизненность нации».
Решительные действия Императора быстро заставили стихнуть голоса недовольных, государственный механизм, казавшийся почти сокрушённым, заработал с точностью часов, и это позволило Александру III уже через три месяца после вступления на престол написать брату Сергею: «Назначив почти везде новых людей, мы дружно принялись за тяжелую работу и, Слава Богу, с трудом и понемногу идем вперед и дело идет гораздо успешнее, чем при прежних министрах, которые своим поведением заставили меня уволить их от занимаемых должностей. Они хотели меня забрать в свои лапы и закабалить, но это им не удалось… Не могу скрыть, что и теперь еще далеко мы не в нормальном состоянии и много еще будет разочарований и тревог, но на все надо быть готовым и идти прямо и смело к цели, не уклоняясь в сторону, а главное – не отчаиваться и надеяться на Бога!».   
Одна из труднейших задач любого правителя – заставить бюрократию работать, как должно. Александр III говорил: «Чиновничество есть сила в государстве, если его держать в строгой дисциплине». Императору удалось добиться чёткой работы управленческого аппарата. Тон ей он задавал сам. Будучи немногословным, Александр III предпочитал дела пустым рассуждениям и работал очень много и напряженно, заканчивая обычно свой день не ранее двух-трех часов ночи. Он лично следил за исполнением своих решений, требовал, чтобы ему представляли ведомость всех неисполненных поручений и решений с указанием ответственных лиц. Эта мера значительно повысила скорость работы бюрократической машины. Чиновничество привыкало к дисциплине и ответственности. Государь не спускал никому нерадивости в исполнении служебных обязанностей. А уж использования оного в личных целях не прощал никогда. За время царствования Александра III не отмечено ни одного громкого дела, связанного с коррупцией. Даже большевистским историкам не удалось отыскать подобных фактов. Это была победа не менее крупная, чем одоление революции. Помноженная на мудрую финансовую политику, она обеспечила России устойчивый экономический рост.
На момент восшествия Александра III на престол финансы России были весьма расстроены. Восемь лет спустя доходы государства впервые превысили его расходы. Правительство энергично поддерживало развитие производства, перейдя от невыгодной для России практики т.н. «свободной торговли» с заграницей, к политике протекционизма в отношении отечественной промышленности. Промышленность, получив необходимый экономический импульс, стала стремительно развиваться. Особенный рост наблюдался в текстильной промышленности, полностью удовлетворявшей потребности рынка, и производившей, наряду с льняными, хлопчатобумажные ткани. После присоединения Средней Азии, отечественный хлопок постепенно вытеснил импортный, ввозимый из Америки, а вскоре русский ситец начал завоевывать и мировой рынок. Россия стала крупнейшим производителем хлопка и льна. Одновременно развивались горнодобывающая и металлургическая промышленность, базирующаяся, как на старом Урале, так и в новых центрах - Донбассе, Кривом Роге. В Сибири началось быстрое освоение золотоносных месторождений, в Баку - нефтяных.
Развитие промышленности сопровождалось ростом численности рабочего класса, составившего в 1890 году более 1,5 миллионов человек. Революционные «буревестники» и большевистские историки неизменно представляли рабочих самым поражённым и нищим классом в Империи. Однако, это, мягко говоря, не соответствовало действительности. Рабочее законодательство при Александре III (равно как и при Николае II) было самым гуманным в мире. Был запрещен ночной труд женщин и детей, ограничен труд несовершеннолетних, регулировались условия найма, принимались меры для предотвращения несчастных случаев, была учреждена государственная фабричная инспекция для контроля над выполнением законов об охране труда на частных предприятиях. Сами же русские рабочие зачастую отнюдь не были  теми пролетариями, которым нечего было терять, кроме своих цепей. Большинство из них имели свои дома на заводских окраинах, огороды, мелкий домашний скот, птицу. На старинных уральских заводах, подвергнувшихся впоследствии страшному террору со стороны «пролетарской власти»,  в домашнем хозяйстве рабочих были и коровы, и даже лошади. Для многих рабочих фабрика была своего рода отхожим промыслом и лето они проводили в своей деревне. Таким образом, из всех пролетариев Европы русские рабочие были наиболее обеспечены и сыты.
В 1890 году русский бюджет превысил миллиард рублей. При этом прямые налоги, оставлявшие менее 10% доходной сметы, были самые низкие в мире. В косвенных же налогах, значительную роль играли доходы от казенных имуществ, прежде всего, от железных дорог. Средствам сообщения и связи правительство уделяло особое внимание. Уже к концу 1894 года было проложено 32.500 верст железных дорог, и по их протяженности Россия вышла на первое место в мире. В 1891 году была начата постройка самой длинной в мире железной дороги - Великого Сибирского пути от Петербурга до Владивостока. Председателем Комитета по сооружению дороги был назначен Наследник Цесаревич Николай Александрович. Строительство этого пути объяснялось и хозяйственными нуждами, и военно-стратегической необходимостью. Дороги шоссейные протянулись в ту пору на 23000 верст. Более 2 тысяч речных пароходов бороздили воды судоходных рек. Телеграфные провода опутывали Империю на протяжении 150.000 верст.
Не стояло на месте и сельское хозяйство. Россия была крупнейшим поставщиком хлеба в Европу, вывозя туда пятую часть урожая. По количеству лошадей (26 млн голов к началу 90-х гг.) она стояла на первом месте в мире. В 80-е гг. быстро увеличиваются посевы сахарной свеклы и Россия становится одним из главенствующих на мировом рынке производителем сахара. Развитие деревни, однако, сильно тормозило господство поземельной общины, подавляющей всякую инициативу. Однако упразднить её в то время не представлялось возможным, так как община позволяла успешно проводить активную налоговую политику в деревне, что было наиболее важным для государства, первой целью которого было укрепление финансов России и на этой базе развитие промышленности, прежде всего оборонной. Тем не менее, власть предприняла целый ряд планомерных действий, являвшихся, по сути, подготовкой будущей столыпинской реформы. Уже в первый год царствования Александра III было издано Высочайшее повеление о повсеместном и весьма значительном сокращении выкупных платежей, составлявших важную статью государственных доходов. От начавшегося вывоза русского хлеба за границу повысились к выгоде крестьян хлебные цены. Были предприняты первые серьезные меры по переселению крестьян на свободные сибирские земли и уничтожена подушная подать, дававшая государству порядка 60 млн рублей ежегодно. В довершении всего был основан Крестьянский банк, давший крестьянам возможность приобретать на льготных условиях частновладельческие земли в полную собственность.
Государь обращал особое внимание на положение крестьянства. В 1882 году им была учреждена должность земских начальников. Действуя в качестве представителей власти на местах, они призваны были упорядочить крестьянский быт, решать споры по вопросам крестьянского землевладения и землепользования, отправлять функции судей первой инстанции по маловажным делам, способствовать переселению малоземельных крестьян, содействовать развитию сельской кооперации. Земские начальники должны были стать связующим звеном между сельским миром и властью, барьером на пути революционных агитаторов. «Император Александр III с большим интересом следил за успехами своих посланников, аккредитованных при «их величествах мужиках», - писал Великий Князь Александр Михайлович. – Конечной целью задуманной реформы было увеличение площади крестьянского землевладения. К сожалению, преждевременная кончина государя помешала ему осуществить его заветную мечту: создание в России крепкого класса крестьян – мелких земельных собственников. Тем не менее введение института земских начальников имело для сельского населения России положительное значение, лучшим доказательством чему явилась та враждебность, с которой отнеслись к реформе революционные круги. Разговаривая с делегацией крестьян во время коронационных торжеств в мае 1883 г. в Москве, царь просил их высказать своё откровенное мнение об учреждении должности земских начальников. В это делегации участвовало свыше десяти тысяч крестьян со всех концов необъятной России. И старые, и молодые – все высказались единогласно в пользу новых царских чиновников, которые относились к сельскому населению с большой заботой и дружелюбием, причём крестьяне даже просили, чтобы судебные функции земских начальников были по возможности расширены».
Либеральная общественность обвиняла правительство в подавлении свободомыслия. Но это обвинение столь же легко опровергается цифрами, как и все прочие. В 1894 году (год смерти Александра III) в России выходило 804 периодических издания печати на русском и других языках. Примерно 15% из них составляли государственные (казенные), а остальные принадлежали различным обществам и частным лицам. Существовали общественно-политические, литературные, богословские, справочные, сатирические, научные, учебные, спортивные газеты и журналы.
Неуклонно росло число типографий, ежегодно увеличивалась номенклатура выпускаемой книжной продукции. В 1894 году перечень наименований изданных книг достиг почти 11 тыс. (в 1890 году – 8638). Многие тысячи книг ввозились из-за границы. Всего при Александре III не были допущены к обращению в России менее 200 заграничных книг (в частности, «Капитал» Карла Маркса). Большинство книг подвергалось запрету не по политическим, а по духовно-нравственным соображениям: оскорбление чувств верующих, распространение непристойностей и т. д. Например, первоначально была запрещена к публикации повесть Толстого «Крейцерова соната», которую император справедливо назвал циничной. Однако через два года, в 1891-м, она все-таки появилась в печати.
Нелепым представляется утверждение о мнимом духовном застое в ту благословенную эпоху, когда жили и творили такие выдающиеся писатели, как. Н. Толстой, А. П. Чехов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. С. Лесков, И. А. Гончаров, Д. Н. Мамин-Сибиряк и др. В стране работали десятки театров и свободных антреприз, в столичных городах регулярно проходили художественные выставки.
Государь Александр Александрович был тонким ценителем искусства, очень хорошо разбирался в живописи и имел хорошую собственную коллекцию произведений русского и зарубежного искусства. Для ее экспозиции во дворце по проекту архитектора И. Монигетти был создан личный музей. Постепенно увеличивалась коллекция художественных произведений в музее. В период его Царствования коллекция Дворца пополнилась произведениями Л. Жерома, А. Мельби, Л. Кнауса и других. К 1894 году коллекция состояла из 130 произведений западноевропейских мастеров. Довольно много предметов украшавших дворец было привезено из Дании.
Ещё в бытность Великим Князем у Александра Александровича сложились дружеские отношения с художником А.П. Боголюбовым. Укреплению этой дружбы способствовала супруга Великого Князя Александра Великая Княгиня Мария Федоровна, пожелавшая, чтобы А.П.Боголюбов руководил ее занятием искусством.
При Государе возрождается интерес к русской старине, русской иконе, русским обычаям, песням, обрядам. Это нашло отражение в творчестве величайших русских художников В.М. Васнецова и М.В. Нестерова, преданного поклонника Императора. Обратились к сюжетам русской истории и художники старшего поколения: В.В. Суриков и И.Е. Репин. По инициативе Государя в Петербурге открылся Русский музей. Официально он назывался «Русский музей Императора Александра III». Государь передал свою коллекцию, а также собрание русской живописи Императорского Эрмитажа новому музею. В честь Государя Александра III был также назван Музей изящных искусств (ныне Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина в Москве). Ближайшим помощником Александра III в этом деле был его брат - Августейший Президент Академии Художеств Великий Князь Владимир Александрович.
На время царствования Александра III пришёлся расцвет музыкального творчества великих композиторов Чайковского, Римского-Корсакова, Рубинштейна. С новой силой зазвенели лиры поэтов, на небывалую высоту поднялся русский классический балет. Так начинался Серебряный век русского искусства. Век этот был противоречив и неоднороден. Но самое светлое, что было в нём, всё национальное и духовное, расцвело именно в период правления Александра III, при его поддержке.
Император любил и театр. Ещё в 1869 году архитектор И. Монигетти устроил театр для домашних спектаклей. Из театральных представлений Александр Александрович любил веселую, французскую комедию и от души громко и добродушно смеялся в комических местах. Довольно часто актерами были представители петербургской придворной знати и члены Императорской Семьи, в том числе молодые Великие Князья Владимир и Алексей Александровичи. Программу к этим спектаклям рисовал художник А. Шарлемань. Академиком М.А.З ичи был выполнен проект театральной занавеси для дворца, который изображал легкие, фантастические, смеющиеся, женственные сюжеты. Будучи Наследником, Александр Александрович с женой часто устраивал новогодние елки, для бедных детей города. Проходили эти елки в манеже и в Аничковом дворце. Приглашенных детей сажали за стол, затем зажигали елку и одаривали подарками. Великая Княгиня Мария Феодоровна раздавала игрушки, чай, сахар, теплые одеяла, платья, сорочки, салопчики, полушубки, тулупы, валенки, перчатки, теплые чулки и многое другое, а цесаревич надевал на головы мальчиков теплые шапки. После елку валили и разрешали ее обирать. После этой церемонии приглашенные расходились по домам.
Государь был большим ценителем музыки. Из композиторов он особенно выделял Чайковского, которому оказывал поддержку. Сам Император играл на валторне, иногда участвуя в домашних концертах, для которых был создан медный септет в числе 9 человек.
Александр III покровительствовал русской науке. Президентом Академии Наук был его двоюродный брат Великий Князь Константин Константинович (поэт К.Р.), много сделавший для развития русской науки. В то время русская наука блистала целым созвездием славных имён, среди которых: Д.И.Менделеев, П.Л.Чебышев, Ф.А.Бредихин, А.С.Фаминцин, Н.Н.Бекетов, А.П.Карпинский, Ф.Ф.Эрисман, К.Н.Бестужев-Рюмин, П.П.Семенов-Тянь-Шанский и многие другие… Многие ученые занимали видные государственные посты: Главную Палату мер и весов возглавлял Д.И.Менделеев, Геологический комитет, а в последствии Академию Наук, А.П.Карпинский, инспектором департамента земледелия был виднейший ученый-почвовед П.А. Костычев, выходец из крестьянской семьи. При Александре III открылся первый университет в Сибири – в Томске, был подготовлен проект создания Русского археологического института в Константинополе, основан знаменитый Исторический музей в Москве.
Политика Императора дала серьёзный импульс развитию русского национального самосознания. Высоко оценивая это достижение, историк В.О. Ключевский писал об Александре III: «Наука отведет Государю Императору подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что Он одержал победу в области, где всего труднее добиться победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, обострил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное сознание и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда Его уже нет, Европа поняла, чем Он был для нее…»
С большим вниманием относился Император к Церкви. Будучи глубоко православным человеком, он делал все, чтобы поднять на подобающую высоту Православие в Империи. За 13 лет царствования Александра III на казенные средства и народные пожертвования было возведено около 5 тысяч церквей. Среди наиболее замечательных храмов, заложенных или завершенных в его царствование нужно отметить храм Христа Спасителя в Москве, храм Воскресения Христова на месте убиения Александра II (Спас-на-Крови) и храм во имя Святого Равноапостольного Князя Владимира в Киеве.
Император заботился об образовании своих подданных. 13 июня 1884 года им были утверждены «Правила о церковноприходских школах». Православному духовенству вверялось особое попечение о начальном народном образовании. Во многих отдаленных уголках страны эти школы были единственными источниками просвещения народа. При восшествии на Престол Императора Александра III в России было 4000 церковноприходских школ, а в год его кончины уже более 31000, и в них обучались свыше миллиона детей. Вместе с числом школ укреплялось и их положение. Первоначально эти школы основывались на церковные средства, на средства церковных братств и попечительств и отдельных благотворителей. Позднее пришла к ним на помощь государственная казна. Для заведывания всеми церковно-приходскими школами был образован при Святейшем Синоде особый училищный совет, издающий учебники и необходимую для образования литературу. Опекая церковно-приходскую школу, император осознавал важность соединения в народной школе основ образования и воспитания. Это воспитание, оберегающее народ от пагубных влияний Запада, император видел в Православии. Крестьяне охотно отдавали детей в церковно-приходскик школы, зная, что зиждятся они на твердых устоях Православия и народного духа. К приходскому духовенству, дружно откликнувшемуся на Царский призыв к школьной работе, Государь относился отечески заботливо. При нем был начат отпуск средств на обеспечение сельского малоимущего духовенства.
Важной заслугой Александра III является распространение Православия и русских начал на всей территории Империи. Речь идет, прежде всего, о Польше и примыкающих к ней литовских, белорусских и малороссийских губерниях, а также о Прибалтике и Финляндии.
Там, где преобладающим было польское дворянское землевладение, Государь обратил внимание на то, чтобы земли, уходящие из рук польских помещиков, переходили не к иностранцам, а преимущественно к местным крестьянам, страдавшим от малоземелья. В прибалтийских губерниях, где господствовали немецкие бароны и сохранялись средневековые порядки, было облегчено зависимое положение латышских и эстонских крестьян, ликвидировано возмутительное положение, когда крестьяне, даже исповедующие Православную веру, обязаны были платить все сборы в пользу лютеранских церквей и духовенства. Русский язык стал обязательным в административных учреждениях всех трех прибалтийских губерний. Городу Дрепту было возвращено его старинное исконное название Юрьев, было учреждается Православное братство Св. Исидора Юрьевского для распространения Православия среди эстонцев, основан первый в Эстляндии Пюхтицкий женский православный монастырь.
В Финляндии, пользующейся особыми привилегиями, имеющей свой сейм, свою монету и даже свое войско, все более нарастали сепаратистские настроения, исходившие не только со стороны шведской аристократии, но, в большей степени, со стороны туземной финской интеллигенции. Опасаясь, что этот процесс может зайти слишком далеко, Александр III предпринял ряд мер для охлаждения националистического задора финнов и более тесного единения Великого Княжества с прочими частями Империи. Однако сейм был сохранен, а в решении некоторых внутренних вопросов его права были даже расширены. Были созданы все возможности для развития самобытной финской культуры и языка.
Лев Тихомиров видел главнейшую заслугу Государя в возрождении казавшегося сокрушённым идеала монархии, которую всем существом своим олицетворял Александр III. В статье «Носитель Идеала» Лев Александрович писал: «Монархия стала рассматриваться как форма правления, свойственная лишь одному периоду развития нации. Даже те, кто любовались красотой этого принципа в прошлом, не могли отделаться от ложного убеждения, будто это уже не для нас, будто это нечто уже "пережитое" и к современным условиям неприменимое. Это ложное убеждение стало распространяться даже и у нас. Оно придало особый оттенок всему политическому творчеству так называемого "реформенного" периода, когда, начиная делать безусловно необходимое, мы портили свое дело, постоянно подгоняя его к предполагаемому в будущем ограничению самодержавия и подготовлению народа к предполагаемому в будущем народовластию. Убеждение в том, что идея монархии есть нечто "пережитое", еще больнее было видеть у самих монархистов, которые при Императоре Николае Павловиче боялись допускать всякое сравнение своего принципа с чужим. И в наши дни, сколько проницательных умов, любя монархический принцип, не могут представить его себе вне непременно "древней", средневековой, обстановки и через это портят свой светлый идеал будущего стремлениями к невозможному возврату назад.
Нужно было появление великого человека, чтобы показать истинный смысл вечного принципа. Это сделал наш незабвенный Государь. Он показал всему миру, что и теперь, безо всякого возвращения назад, безо всякой "реакции", без какого бы то ни было нарушения "современных" потребностей, - так же как и в старину возможен самодержец, что и ныне, как всегда, представляет он высшую форму власти, наиболее мудрой, наиболее благодетельной, и наиболее понятной для сердца христианских народов.
Мы должны понять всю цену этого указания. Александр III не только дал 13 лет благоденствия своему народу. Он указал не только то, что мы имеем наивысшую форму верховной власти. Он дал понять нечто несравненно большее, и не одним нам, а всему миру…
…Император Александр III показал, что монархия в этом истинном существе своем не есть что-либо переходное, пережитое, совместимое только с одним каким-либо фазисом развития культуры, но есть принцип вечный, всегда возможный, всегда необходимый, высший из всех политических принципов. Если этот принцип становится когда-либо нации невозможен, то не по состоянию ее культуры, а только по нравственному падению самой нации. Там, где люди хотят жить по правде, им необходимо самодержавие, и оно возможно всегда, при всякой степени культуры».
В историю Государь Александр III вошёл с прозванием Миротворец. Что такое война он знал не понаслышке. В 1877 году, когда началась война на Балканах, Александр Александрович семь месяцев находился на передовой военной линии, командовал во время освобождения Болгарии 45-тысячной Восточной армией – так называемым Рущукским отрядом. Он показал себя примерным и умным командиром, который ни единожды не совершил военной ошибки, благодаря чему потери Восточной армии оказались минимальными.
Неудобства быта, военные опасности будущего Государя по-настоящему не волновали. В письмах матери, жене, детям он об этом практически не писал. Главные заботы, тяжесть переживаний и страданий тех месяцев – совсем иные. Судьба кампании, положение армии, успех России. В письме матери он признавался: «Если нам придется жертвовать собою, то я уверен, душка Ма, ты нас знаешь хорошо, мы не посрамим ни наше имя, ни наше положение! Краснеть Тебе не придется за нас, за это я отвечаю, а что будет дальше, одному Богу известно!»
Став Императором Александр III приложил все старания, чтобы избежать втягивания России в вооружённые конфликты, понимая, что для духовного и материального подъёма, для полной победы над врагом внутренним, революцией, стране нужен мир, нужны те 20 лет покоя, о которых позже говорил Столыпин. Александр Солженицын писал в своей статье «Русский вопрос к концу ХХ века»: «В долгой веренице наших императоров Александр III, без недуга нерешительности своего отца, может быть, первым, за полтора столетия, хорошо понимал гибельность российского служения чужим интересам и новых захватов, понимал, что главное внимание должно быть обращено на внутреннее здоровье нации ("Долг России — заботиться прежде всего о себе самой”, из манифеста 4.3.81). Сам командующий армией в турецкую войну, он, однако, от воцарения не вёл ни одной войны (лишь закончил — мирным взятием Мерва — завоевания отца в Средней Азии, у границы Афганистана, что, впрочем, едва и не вызвало столкновения с Англией). Но именно в это безвоенное царствование сильно укрепился внешнеполитический вес России. Александр III проглотил горечь от болгарской "неблагодарности”: образованные болгары вовсе не ценили огромных русских жертв в только что минувшую войну и поспешили освободиться от русского влияния и вмешательства. Проглотил горечь и от измены Бисмарка — и пошёл (1881) на весьма равновесное и разумное "соглашение о взаимных гарантиях” с Германией: не расторгни его Вильгельм несколькими годами позже, оно исключило бы войну между Россией и Германией в начале XX века. После же отмены соглашения Александру III и не оставалось ничего, как продолжать сближение с Францией, и то после осторожного выжидания».
Инцидент в Средней Азии произошёл менее чем через год по вступлении Государя на престол. Обеспокоенная ростом русского влияния в Туркестане Англия спровоцировала афганцев захватить русскую территорию возле крепости Кушка. Командир военного округа обратился за распоряжениями к Императору.
- Выгнать и проучить как следует! – был ответ.
Афганцы, потеряв в бою порядка 1000 человек, с позором бежали, а английский посол в Петербурге заявил резкий протест и потребовал извинений. Вместо этого Александр III наградил начальника пограничного отряда генерала Комарова орденом Св. Георгия 3-й степени и отрезал:
- Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию.
- Ваше Величество, это может вызвать вооружённое столкновение с Англией, - испугался министр иностранных дел Гирс.
- Хотя бы и так, - ответил Император.
«Новая угрожающая нота пришла из Англии, - вспоминал Великий Князь Александр Михайлович. – В ответ на неё царь отдал приказ о мобилизации Балтийского флота. Это распоряжение было актом высшей храбрости, ибо британский военный флот превышал наши морские вооружённые силы по крайней мере в пять раз.
Прошло две недели. Лондон примолк, а затем предложил образовать комиссию для рассмотрения русско-афганского инцидента.
Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчины. Молодой русский монарх оказался лицом, с которым приходилось серьёзно считаться Европе».
Пока Европа обсуждала инцидент под Кушкой, Александр III решил положить конец унизительному для России положению, при котором она, согласно условиям Парижского мирного договора, заключённого по итогам Крымской кампании, не имела права держать военного флота на Чёрном море. Впервые с 1855 года в Севастополе были спущены на воду военные корабли. Ни одна европейская держава, кроме Англии, в тот момент была не готова угрожать России войной, Англия же никогда не вступала в серьёзные кампании в одиночку. Император тонко уловил это и рассчитал верно: европейские державы не посмели выступить против России.
Александру III удалось многого достичь в деле укрепления военной мощи Империи. При нем под ружьем постоянно находилось до 900 тысяч человек (каждый третий мужчина призывного возраста), не считая казаков и иррегулярных инородческих формирований. Было спущено на воду 114 новых военных кораблей, в т.ч. 17 броненосцев и 10 бронированных крейсеров. По водоизмещению русский флот вышел на третье место в мире (после Англии и Франции). В 37 средних и 15 высших военных учебных заведениях готовились блестящие офицерские кадры. На весь мир славились своими боевыми качествами русская артиллерия, которой командовал дядя Государя генерал-фельдцейхмейстер Великий Князь Михаил Николаевич.
Позднее войной России угрожала Австро-Венгрия, недовольная постоянным вмешательством русских в балканские дела. На обеде в Зимнем дворце австрийский посол разгорячился так, что намекнул на возможность мобилизации его страной двух или трёх корпусов. Не изменяя не сходившего на протяжении всего горячего монолога насмешливого выражения лица, Царь взял вилку и, согнув её петлёй, бросил по направлению к прибору австрийца:
- Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами.
Великий Князь Александр Михайлович вспоминал: «Французы, англичане, немцы, австрийцы – все в разной степени держали Россию оружием для достижения своих эгоистических целей. У Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. Всегда готовый принять вызов, он, однако, при каждом удобном случае давал понять, что интересуется только тем, что способствует благосостоянию 150 миллионов населения России». Сам Государь писал однажды К.П. Победоносцеву: «никогда русские Государи не обращались к представителям иностранных государств с объяснениями и заверениями. Я не намерен вводить этот обычай у нас, из года в год повторять банальные фразы о мире и дружбе ко всем странам, которые Европа выслушивает и проглатывает ежегодно, зная хорошо, что все это пустые фразы, ровно ничего не доказывающие».
- Во всём свете у нас только два верных союзника, - любил повторять он, - наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас.
А. Боханов пишет в статье «Александр III: Император и человек»: «Для него русское было первичным и особо значимым не потому, что оно лучшее в мире, а потому, что оно родное, близкое, свое. И хотя неполадки и несуразности в русской жизни он прекрасно осознавал, но, ни минуту не сомневался, что преодолевать их следует, лишь опираясь на собственное чувство понимания долга и ответственности, не обращая внимания на то, что скажет об этом какая-нибудь «княгиня Марья Алексевна». Впервые почти за двести лет это был правитель, который не только не домогался «любви Европы», но даже не интересовался тем, что о нем говорят и пишут. И именно Александр III стал тем правителем, при котором без единого ружейного выстрела Россия в Западной Европе начала завоевывать моральный авторитет великой мировой державы. И носящий имя русского царя импозантный мост через Сену в самом центре Парижа стал ярким тому подтверждением…
Александр III явил России и миру тот образ национального Достоинства, которого России так не хватало до него и которое в XX веке вообще исчезло без следа. Этот удивительный пример, умышленно или по неразумию, предан забвению, но именно этого примера так не хватает современной России, уже многие годы судорожно мечущейся в поисках какой-то заемной «модели развития», какой-то изобретенной «национальной идеи», вне всякой связи с национально-историческим опытом, которым так богата Россия».
Россия быстро выздоравливала. Много лет спустя, на пороге катастрофы 17-го года Л.А. Тихомиров вспоминал, «сколько светлых и бодрых надежд, зародившихся в царствование Императора Александра III, когда казалось, воскресала русская духовная сила и ежегодно быстро возрастала русская мощь». Надежды окрыляли тогда многих. Великий Князь Александр Михайлович вспоминал, как после коронации Государя, происходившей в Москве в 1883 году, он вместе с братом Сергеем и сыновьями Царя, Николаем и Георгием, предавался радужным мечтам: «Лёжа в высокой, сочной траве и слушая пение соловьёв над нашими головами, что мы четверо – Ники, Жорж, Сергей и я – делились между собою тем совершенно новым, поразительным чувством спокойствия, полной безопасности, которое было у нас в течение всех коронационных празднеств.
- Подумай, какой великой страной станет Россия к тому времени, когда мы будем сопровождать Ники в Успенский собор, - мечтательно сказал брат Сергей.
Ники улыбнулся своей обычной мягкой, робкой, чуть-чуть грустной улыбкой».
Никто не мог предположить, что Государь-богатырь, гнувший подковы и серебряные рубли, не доживёт и до пятидесяти лет, сгорит внезапно и быстро, не успев довести до конца своих великих начинаний. Летом 1894 года у него обнаружилась болезнь почек, сведшая его в могилу за несколько месяцев.
Известие о тяжёлом состоянии Императора многими русскими патриотами было воспринято, как катастрофа. Л.А. Тихомиров записывал в дневнике: «Тоска ужасная… В какую переломную, ни на чём не утвердившуюся минуту отнимает Господь эту твёрдую руку! За 13 лет всё успокоилось, т.е. затихло, всё прониклось доверием к прочности существующего порядка. Враги его привыкли к мысли, что бесполезны попытки ниспровержения его. В таком спокойствии за последние 5-6 лет начинало уже кое-что и расти, но это самые ничтожные ростки. Уничтожить их – легко…
Если бы государь прожил ещё 10 лет, он составил бы эпоху в России. Но теперь?
Ничего хорошего не чувствуется мне. Россия очень мало воспользовалась временем. Но, не осмеливаясь роптать, всё же как не сказать, что это время, России данное, было ужасно коротко, чересчур коротко.
Мы имели буквально 5-6 лет. Возможно ли что-либо вырастить за такое время, после 30-летнего периода почти революционного шатания?
Бедная Россия!»
За два дня до кончины Александр III, которому не было отпущено времени и на то, чтобы подготовить к правлению Наследника, ещё не имевшего опыта в государственных делах, дал ему последний завет:
- Я передаю тебе царство, Богом мне врученное, я принял его тринадцать лет тому назад от истекающего кровью отца… Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от «русских революционеров» бомбу и смерть…
В тот трагический день встал передо мной вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое передовое общество, зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных пред престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости.
Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней — держись независимой позиции. Помни — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней — прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства.
Кончина Императора была по истине христианской. Л.А. Тихомиров писал: «Не богатырь, ломающий подковы, явился уже пред взорами, а человек больной, ежедневно слабеющий, едва двигающейся. Смерть подходила к нему шаг за шагом. И тут только поняли мы, как дорог он нам, тут только сознали, что живем им. Чувствовалось, как будто солнце потухает в мире. Быть может, никогда еще ни о ком так не молилась Россия, - и слышалось во всенародной молитве прошение, что уж если нужно наказать нас, то пусть лучше Бог пошлет всякие другие бедствия, только не это. В эти томительные дни созналось в сердце русском все им созданное.
А Царственный страдалец тихо догорал, прикованный к ложу смерти. Но в его слабеющем теле все ярче сияло величие его бессмертнаго духа. Он умирал бестрепетно, без жалобы, все время думая лишь о близких сердцу и о своем царском служении. А когда останавливал он мысль на себе, это была мысль о душе своей и о Боге, пред Которым он готовился предстать. До неузнаваемости истощенный, с больными, отекшими ногами, он поднимался на молитву, он преклонял колени и молился так пламенно, как молятся пустынные подвижники, со слезами сердечного умиления, с верой, доступною лишь такому чистому сердцу.
Воистину, благочестивейший Государь умирал пред нами кончиной праведника, без страха или уныния. Он сам объявил, что чувствует приближение смерти. Этот день, 20 октября, был единственным днем царствования, когда Государь уже не работал для страны своей. Еще накануне он давал свои решения на вопросы правления, и на бумагах 19 октября потомство увидит сделанные его рукой пометки: "Читал".
20-го числа Государь объявил о предстоящей кончине своей. Он успокоивал свою плачущую супругу: "Будь покойна. Я совершенно спокоен", - говорил он. Немногим посылается такая кончина. Никакие предсмертные ужасы не смущали его. Еще раз Государь приобщился Св. Таинъ. Он помолился с о. Иоанном. Со всеми простился он, никого не позабыл. Медленно надвигалась торжественная минута, и Государь, все время в ясности сознания, уже созерцал оба мира, на рубеже которых находился. Вот оживился слабеющий взор, забилось ослабевшее сердце... Что увидел он пред собой? Только вера открывает нам тайну последнего вздоха, и верует православная Русь, что светлые ангелы вознесли чистую душу к престолу Божию».
«Люди умирают ежеминутно, и мы не должны были бы придавать особого значения смерти тех, кого любим, - вспоминал Александр Михайлович. – Но тем не менее его смерть окончательно решила судьбу России. Каждый в толпе присутствующих при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в лице государя ту опору, которая не давала России свалиться в пропасть».
«Кончина Александра Третьего была кончиной всего движения, - сокрушался Л.А. Тихомиров, - хотя ведь в сущности он ему ничем не способствовал, кроме того, что при нём всё противное чувствовало себя обескураженным, а всё православно-русское знало, что царь ему не сочувствует. Ободрение было какое-то чисто нравственное, и за 5-6 лет оно одно видимо производило целый переворот в группировке мнений».
Лев Александрович посвятил почившему Императору ряд статей. В статье «Носитель Идеала» философ писал: «В царствование Александра III России и всему современному миру дано было пережить исторический момент, всю важность которого многие еще и не сознают. Император Александр III не был только выразителем идеи. Он был истинный подвижник, носитель идеала. Тяжкий крест всегда бывает уделом таких людей, являющихся лишь в минуты, когда ослабевающее человечество нуждается в особой помощи Провидения. Их миссия - не просто сказать то, чего уже не могут понять люди, но показать, воплотить в своей личности то, что люди еще способны почувствовать, и этим путем возродить их способность понять утраченную истину.
 Такие носители идеала редки в истории, но, появляясь в мире, они становятся путеводным маяком на целые века.
 Никто не понял Императора когда он явился. Теперь, по кончине его, можно лишь с грустью о ничтожестве человеческом вспоминать как его встретили, как тогда судили о нем. С тупым упорством непонимания встречают каждого носителя идеала, но он своими деяниями и обаянием своей личности принудил признать себя. Он начал свое служение с работы над самим собой и выдержал самый тяжкий искус: победил в себе все, что могло бы мешать его исторической миссии. Пришлось затем признать в нем неутомимое трудолюбие, мужество, хладнокровие, независимость. Пришлось признать в нем мудрого правителя. Все трудности, какие можно представить, становились на его царственном пути, как будто нарочно для того, чтобы со всех сторон осветить его. Смута, измена, расстройство государственной казны, голод, мор, опасности казалось неминуемой войны, - все одно за другим попеременно вставало пред ним. Все побеждал он, все умиротворил, благоустроил, нашел средства борьбы и с голодом, и с эпидемией, не допустил войны, и сделал из 13 лет своего царствования эпоху неслыханного благоденствия, тишины, довольства и славы.
В последние годы своей недолгой жизни он уже победил все и всех. Весь мир признал его величайшим монархом своего времени. Все народы с доверием смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала ему по праву, что не возбуждала ни в ком даже зависти.
В этом величавом образе, который столь неожиданно вырос перед миром, Роccия почувствовала нечто идеальное и вместе родное, близкое сердцу. На него смотрели с любовью, и все, что замечали в нем, было так светло, так отрадно. Как супруг, как отец, как патриарх своего Царственного рода, во всем явился он высоким примером. Его твердость была такова, что исчезала даже мысль о сопротивлении ему. Но и доброта его стала славною по всему миру. Прощение личных обид доходило у него до такой христианской высоты, которая была бы удивительна даже у подвижника, спасающегося в пустыне. Его правдивость поражала в наш изолгавшийся век. Никогда еще, даже и при таком царе-работнике как Петр Великий, не слыхали мы о столь самоотверженном истощении всех сил Царя на государственное служение. Почти 14 лет Александр III посвящал сну не более 4 часов в сутки. Его хладнокровное пренебрежение опасностей не раз приводило в страх окружающих. "Пока я нужен России, до тех пор не умру", - говорил он с глубокою верой в Промысл Божий. Жил он - для России. Он весь был в своем долге.
И среди этих великих трудов он не был ни суров, ни мрачен. В редкие минуты отдыха он любил добродушно пошутить, посмеяться добрым смехом. Не по вкусу его были шумные забавы. Он отдыхал тихими радостями семейной жизни. Его обожали дети, толпой окружавшие его во Фреденсборге, не знавшие высшей радости как веселая игра вокруг "дяди Саши". Так называла его молодая толпа разноплеменных отраслей родственных королевских домов. Все было в нем так царственно-величаво и так человечески-прекрасно, чисто и симпатично, что все сердца привязывались к нему любовью детей к отцу, никогда не теряя чувства почтительного страха.
Это были счастливые годы России, но чтобы поняли люди избранника Божия, предстояло еще тяжкое испытание, подвиг смерти, раскрывающей смысл жизни…
…Не стало нашего Государя. И тут как бы пелена спала с глаз, и во весь рост явился пред нами величаво-пленительный образ носителя идеала, созревший для бессмертия…
…Торжественны и тяжки эти великие минуты истории. Много веков будут завидовать дням нашим, а нам самим - так тяжко, так больно. Зачем исчез он? Зачем уже не можем мы окружить его нашею любовью и преклонением?
Затем, что награда ему будет дана не нами, а Тем, Кто послал его. А нам остается поучение, остаются великие заветы его. В верности заветам его должны мы искать выражения тех чувств любви и благодарности, которых уже не можем выразить ему самому».