Московские моменты

Линии ветвей на фоне отсыревшего неба. Должна каркать ворона, но не каркает.
Пусто на улице, безлюдно на улице. Бежит хромая собака, бодро приближается к помойке. Большой город, большой серый город с мигающими от усталости фонарями. Шум машин могут скрыть только стеклопакеты. А где-то там, где нет всего этого, люди посмеются: стеклопакеты! Пакеты из стекла!
А чего смеяться, ведь и дома из стекла уже нормально. Некрасиво, конечно, но нормально. Скрученный высотный урод на Мосфильмовской улице вовсе не хочет быть собой. "Эка скрутило", — переговариваются меж собой остальные дома. А он будто и не слышит, по сантиметрам еле-еле раскачиваясь от ветра. Это они такие дурацкие, маленькие домики. Их снесут скоро, а он ещё будет долго жить.
"Ууу, громила какая, упадёшь так всех передавишь" — возмущается маленький ларёк с колбасами. А высотная стекляшка стоит и слушает, — ну куда же он денется, не убежит же.
А тут ещё бьётся сердце у его собрата чуть дальше. Ну, это для них, стекляшек "чуть", а для обычных домиков далековато будет. Огромное красное сердце бьётся, и все остальные удивляются и тайком завидуют. У дома — и сердце! Включается, когда стемнеет. А высотка с "сердцем" гордится и ничего не говорит.
Лает весь вечер собака. Куда ей, глупой, понять все тонкости этих клетчатых клеток!
Она, собака, гавкает, приспособившись к этому городу. Тут и прикармливают добрые люди, - почти хорошо. Знай только берегись бегущих на круглых лапах машин. "Ну дают, как же они так бегают?" - думают собаки, и мечтают во сне прокусить эти странные, пахнущие чем-то едким, круглые лапы.
Город спит, город живёт, город шумит.
Должна каркать ворона, но не каркает — ждёт, пока всё успокоится, чтобы хриплым карканьем будить людей, сидя на ветках у их окон. Может, и кинутся в неё коркой хлеба.